По мнению специалистов, эксплуатация атомных судов экономически неэффективна и сохранять их в составе «Атомфлота» приходится только потому, что нет возможности их утилизировать. Ресурс большинства атомных ледоколов близок к полной выработке, их выведение из эксплуатации должно произойти в течение ближайших 58 лет. Только один недавно построенный ледокол «50 лет Победы», теоретически, может эксплуатироваться вплоть до 2040 г. Но это также представляется неэффективным и потому маловероятно.
Проблемы на пути утилизации
России предстоит провести утилизацию атомных ледоколов и лихтеровоза гражданского назначения, а также военных надводных кораблей с ЯЭУ. В связи с этим можно предвидеть следующие основные проблемы:
отсутствие опыта (как международного, так и собственного российского) и отработанной технологии утилизации гражданских судов и надводных военных кораблей с ЯЭУ;
отсутствие специализированного предприятия, на котором возможно выполнять утилизацию;
отсутствие персонала, имеющего соответствующий опыт;
отсутствие подготовленного хранилища, способного принять на длительное хранение реакторные отсеки судов и военных кораблей с ЯЭУ;
отсутствие подготовленного хранилища, способного принять на длительное хранение жидкие и твёрдые радиоактивные отходы, которые образуются при утилизации судов и военных кораблей с ЯЭУ;
отсутствие финансовых ресурсов для осуществления вывода из эксплуатации и последующей утилизации судов и военных кораблей с ЯЭУ.
В связи с этими обстоятельствами «Росатом», которому в настоящее время принадлежат суда с ЯЭУ гражданского назначения, старается отодвинуть сроки начала утилизации списанных и переведённых в отстой судов с ЯЭУ. Именно с этим связаны усилия энтузиастов, намеревающихся использовать первый атомный ледокол «Ленин» в качестве музея вместо того, чтобы перевести его в безопасное состояние и приготовить для длительного хранения.
В соответствии с мировым опытом утилизации атомных подводных лодок, который несколько лет назад, при содействии правительства Германии, был воспринят руководством России, реакторные отсеки АПЛ устанавливаются на длительное хранение в охраняемом месте. В России таким местом стала бухта (губа) Сайда, расположенная в северной части Кольского полуострова. Реакторные отсеки АПЛ, герметично закрытые для длительного (не менее 70 лет) хранения, устанавливаются там на бетонное основание, на площадке охраняемого хранилища. С реакторными отсеками атомных судов так поступить затруднительно, поскольку конструктивно они менее приспособлены для изолированного хранения.
Вместо заключения
Россия располагает самым крупным в мире флотом судов с ядерными энергетическими установками гражданского назначения. Активная фаза его развития пришлась на семидесятые и первую половину восьмидесятых годов ХХ века. Назначение судов с ЯЭУ сопровождение грузовых судов по Северному морскому пути преимущественно с целью обеспечения грузами промышленных предприятий Норильска и вывоза готовой продукции. Также они поддерживали обеспечение буровых работ на полуострове Ямал, где производились работы по обустройству месторождений природного газа.
Опыт эксплуатации атомных судов, составивший примерно 200 реакторо-лет, продемонстрировал их низкую экономическую эффективность и высокую экологическую опасность. Среди основных проблем:
более высокая стоимость строительства и эксплуатации по сравнению с традиционными судами;
недостаточная надёжность систем ядерной энергетической установки, приводящая к возникновению аварийных ситуаций (в первую очередь это относится к парогенераторам);
высокая стоимость свежего ядерного топлива и нерешенность проблемы хранения, вывоза и утилизации отработавшего ядерного топлива;
отсутствие возможности безопасного хранения и переработки образующихся радиоактивных отходов;
высокий риск развития любой аварийной ситуации в радиационную катастрофу на самих судах с ЯЭУ, на судах обеспечения и в местах технологического обслуживания;
отсутствие схемы снятия судов с ЯЭУ и судов технологического обслуживания с эксплуатации и их безопасной утилизации;
на первых этапах создания судов с ЯЭУ практиковалось затопление радиоактивных отходов и ОЯТ в морях арктического региона, где они находятся в настоящее время эта проблема требует решения;
возрастающая опасность использования судов с ЯЭУ и судов технологического обслуживания террористами для ядерного шантажа;
предлагаемая российскими атомщиками концепция строительства плавучих АЭС для удаленных регионов и развивающихся стран ведет к распространению ядерных материалов и технологий, увеличивая риски связанные с распространением радиоактивных материалов.
Из эксплуатации выведены 3 судна с ЯЭУ и 2 судна технологического обслуживания, на которых находятся радиоактивные материалы. Предполагается, что в период с 2010 г. по 2015 г. из эксплуатации могут быть выведены еще 4 ледокола. Причем решение о выводе их эксплуатации может быть принято неожиданно в связи с изменением глобальной экономической конъюнктуры и снижением спроса на услуги атомных ледоколов. В связи с этим следует иметь план вывода из эксплуатации и последующей утилизации как самих судов, так и инфраструктуры ФГУП «Атомфлот».
Также следует критически воспринимать проекты, связанные со строительством и распространением плавучих АЭС. Эти проекты несут в себе как политические, так и экологические риски. А отсутствие в предлагаемых проектах плавучих АЭС оценок экономической эффективности подтверждает оценки экспертов относительно коммерческих рисков.
2.3. «Мирный атом»
2.3. «Peaceful atom»
«Ядерное общество» без секретов?
«Nuclear society» without secrets?
Владислав Ларин
Журнал Президиума АН СССР «Энергия: экономика, техника, экология», 10, октябрь 1990 г.
Встреча состоялась в апреле 1990 г. в Доме культуры Института атомной энергии (ИАЭ) им. И. В. Курчатова, Москва.
В уставе «Ядерного общества СССР» записана одна из его задач: способствовать снижению уровня секретности, касающейся использования ядерной энергии в военных целях до необходимого минимума, в мирных целях до полного исключения. Свобода сбора и распространения информации в этой области может помочь кому-то вылечиться от «ядерной аллергии», но может и усилить её всё зависит от того, что же от нас скрывают. Теперь многое зависит от искренности ученых-атомщиков и от объективности журналистов.
Через сорок лет
Сорок лет атомная энергия победно шествовала по нашей стране. Специалистов для неё готовили лучшие учебные заведения, сырье добывалось из лучших месторождений, денег выделялось практически сколько захочется, а для размещения реакторов находились самые удобные места. Советоваться тогда не было необходимости ни с общественностью, ни с независимыми специалистами. И в «Ядерном обществе» необходимости не было зачем оно нужно, если альтернатив атомной энергии нет и обсуждать нечего? Но в результате такой «благотворительной» деятельности сороковая годовщина запуска первого в СССР атомного реактора была отмечена страшнейшей из катастроф чернобыльской, которую не скоро забудет человечество.
По мнению западных специалистов, ещё одна тяжелая авария типа чернобыльской или на АЭС «Treemile Island» в США может перечеркнуть все усилия специалистов и окончательно закрыть атомную энергетику. Поэтому вопросы надежности систем АЭС, их оборудования и культуры обслуживания реакторов сегодня являются основными для людей, связавших свою судьбу с атомной энергетикой. А для этого уже необходимо «Ядерное общество», объединяющее специалистов энтузиастов атомной энергетики. Да и с общественностью приходится встречаться и советоваться она теперь многое решает. И даже журналистам атомщики теперь должны рассказывать не только об успехах, но и делиться сомнениями, которых, кстати сказать, и у них появляется всё больше. Это стало ясно в ходе встречи ведущих сотрудников Института атомной энергии им. Курчатова с журналистами. Так как большинство собравшихся в зале людей были москвичи, то можно понять их интерес не только к проблемам атомной энергетики в целом, но и к столичным реакторам.
«Надо отбросить сказки»
Этой фразой началась встреча. Речь шла о том, что надо отказаться от представления, будто можно в ближайшие десятилетия изменить структуру энергетики, переведя её на новые энергоносители. Что ж, с этим трудно не согласиться энергетика вообще, а советская особенно система довольно инерционная. Даже в Америке строительство новой атомной или угольной электростанции занимает 8 10 лет. И кое-кто из американских специалистов предрекает своей стране энергетический кризис из-за того, что в настоящее время потребление энергии возрастет на 4% в год, а новые АЭС не строятся. Но в любом случае недопустимо концентрировать внимание и денежные средства на одних источниках энергии, не развивая других. Надо бы использовать зарубежный опыт не только в области повышения безопасности атомной энергетики, но и в развитии нетрадиционных (а на самом деле самых традиционных) источников энергии. И, разумеется, надо не только говорить об энергосбережении, но и составлять реалистичные общегосударственные программы.
И все-таки, что ни говори возобновляемые источники энергии пока трудно отнести к «большой энергетике». С помощью ветровой энергии невозможно плавить металл, а солнечные элементы едва ли в состоянии решить проблемы с обогревом наших жилищ. Проблема осложняется тем, что, как было сказано, в нашей стране 30% электростанций выработали свой ресурс. Чем их заменить на время ремонта? А может быль, надо попробовать прекратить выпуск сверхплановых, но никому не нужных изделий нашей индустрии? Ведь это и есть то самое энергосбережение, о котором сейчас говорят.
Атомщики предлагают на выбор. Сравнительно безопасные с их точки зрения АЭС с неотработанной технологией утилизации отходов и снятия реакторов с эксплуатации. Или ТЭС, дающие половину всех выбросов в атмосферу соединений серы, значительную часть тяжелых металлов и пыли. Кроме того, как они утверждают, радиоактивный фон возле АЭС, работающей в нормальном режиме, всегда ниже, чем возле ТЭС. Это вполне вероятно, но как решается проблема выбросов тепловых станций в США или Японии? Может быть, нам пригодится их опыт не только в области атомной энергетики, но и в тепловой?
Надо сказать, что устаревшие подходы к экологическим проблемам крепко сидят в сознании у всех нас. Скажем, в Москве кроме реакторов в ИАЭ есть немало вредных и опасных производств. Они давно отравляют здоровье жителей. Само их существование в столице нонсенс. Давайте вынесем их за пределы города предлагают некоторые люди. Давайте. Только куда? Кто захочет иметь в своем городе или поселке вредное производство? Значит, надо не переносить, а закрывать. И вместо них создавать (если в этом действительно есть необходимость) новые, с качественно иными технологиями. Если безотходность производства пока является утопией, то малоотходность факт. Этот принцип должен стать универсальным и относится ко всем крупным промышленным объектам ТЭС, АЭС, металлургическим комбинатам и фармацевтическим производствам.
Так и шел разговор уходил в сторону от узко понимаемых проблем атомной энергетики, возвращался обратно. В этом нет ничего удивительного сейчас наша главная проблема безопасность существования. И её нельзя решить в рамках «одной отдельно взятой» отрасли.
В Москве есть всё
Во время беседы было заявлено, что в Москве существуют десять реакторов. Из них восемь в Институте атомной энергии. Эти данные несколько отличаются от тех, которые нам были известны ранее. Они нуждаются в проверке и уточнении. Вполне может быть, что выступавшие не знали о существовании реакторов в других организациях монополизм ведомств на свою информацию пока до конца не преодолен. Кроме того, известно, что кроме предприятий, «производящих» радиоактивность, в Москве есть немало организаций, её «потребляющих». Это исследовательские институты, медицинские учреждения и рентгеновские кабинеты. Есть, наверное, и что-то ещё.
Только вокруг ИАЭ есть как минимум пять учреждений, связанных с производством и использованием источников радиоактивного излучения. Это НИИ приборостроения, НИИ неорганических материалов, Институт биофизики, Институт вирусологии и известная на всю страну шестая больница, в которой «чистились», лечились и умирали люди, пострадавшие в Чернобыле и в других ядерных авариях.
По мнению ученых-атомщиков, именно в непрофильных учреждениях происходит больше всего инцидентов с радиоактивностью. Специалисты, особенно старой закалки, которые постоянно имеют дело с делящимися веществами, твердо знают и стараются соблюдать меры безопасности. Этого нельзя сказать о тех, кто получает радиоактивные препараты в виде «черного ящика» с краткой инструкцией получил, использовал, выбросил.
Думаю, что сейчас надо бояться не столько атомных электростанций, которые достаточно жестко контролируются, сколько такого ползучего распространения радиоактивности. По понятным причинам мы несколько «зациклились» на АЭС, но совершенно выпустили из виду другие источники опасности. Очень важно сейчас провести инвентаризацию всех известных мест, где человек может получить дозу облучения, превышающую известный предел.
Люди, чувствующие себя настоящими учеными, а не сотрудниками какого-то научного ведомства, должны в значительной мере взять на себя сбор и распространение объективной информации. Только таким путем может быть восстановлен авторитет отечественной науки, на падение которого сейчас жалуются исследователи. Иначе слухи и домыслы окончательно уничтожат тот авторитет, который десятилетиями накапливали научно-исследовательские институты.
Вспоминается забавный случай, который произошел возле института вирусологии в Москве. Точнее, забавным он кажется сейчас. А когда жители окружающих домов стали обнаруживать в своих квартирах белых мышей, им было не до смеха. Даже школьники соседней школы знали, для чего используют белых мышей ученые этого института. Сразу поползли слухи о чуме, оспе и других заболеваниях, которыми могли для эксперимента быть заражены эти мыши. Мало кто знает может ли мышь переносить эти человеческие болезни. Но повод для паники был. Хорошо, что вскоре мыши перестали появляться, а из людей никто не заболел.
Другое дело повышенная радиоактивность, которую без прибора не обнаружишь и действие которой проявляется не сразу. Кстати, для развития гласности в этой области надо бы издавать побольше объективно написанных книг о воздействии радиации на человека. То, что мы имеем явно недостаточно и позволяет некоторым специалистам заявлять о практически полной защищенности организма при сильных дозах облучения.
Куда же деваются отходы?
Так вот, было сказано, что всего в московском Институте атомной энергии есть 8 реакторов из которых 6 действуют в настоящее время. Для работы реактора необходимо много чего, но в первую очередь топливо и вода. Вода охлаждает реактор, нагревается и сбрасывается в ближайший водоем. Ближайший водоем Москва-река. Топливо производится, хранится, загружается в реактор, постепенно выгорает в нём (при этом его активность многократно возрастает) и в конце концов складируется тут же для длительного хранения.
Главный инженер ИАЭ объяснил: как и все предприятия города, институт подлежит четкой регламентации по работе с радиоактивными отходами. Высокоактивные отходы сдаются в НПО «Радон», которое только недавно было рассекречено. Оказалось, что оно находится под Загорском. Там даже успела побывать группа американских специалистов из Совета по переработке и хранению радиоактивных отходов в США. Они отметили, что хранилище более или менее соответствует принятым нормам. Но не уточнили все-таки более или менее.