***
Приглашение в департамент общемагической безопасности, пришедшее аккурат после Имболка, стало для Персефоны ещё одной неожиданностью. Неужели всё по тому же вопросу «линз расширенного спектра», то бишь волшебных стёкол, предназначенных Артемисом для проявления чудес, а применённых ох, и вспоминать жутко. К тому же после призыва Межмирной пряхи, которая смогла зашить порванную ткань мироздания, Персефона считала свой долг исполненным, а предполагаемую вину искуплённой.
Возьми меня с собой, взглянув на растерянную Княгиню, сказала Сьена. Сопровождение фамильяра допускается, а я птичий облик приму. Не будут же они под хвост смотреть, а коли попробуют меткую очередь в глаз получат
Ровно в назначенный час двери начальственного кабинета распахнулись, пропуская внутрь Осеннюю княгиню. Свободное зелёное платье в пол, серебристая накидка будто туман над горным лесом. На плече крупная пушистая птица неведомой породы.
Доброго дня, Мирослав Освальдович.
Редко кто не спотыкался на имени-отчестве начальника департамента. Княгиня пополнила ряды приятных исключений.
И вам, Персефона Ивановна. Кофе, чай, что-нибудь поинтереснее?
Мимолётная улыбка:
Можно просто Персефона. Благодарю вас, не утруждайтесь.
Строгий настрой Мирослава пошатнулся.
Располагайтесь, Княгиня, кивнул он на кресло. Птицу можно на вешалку посадить.
Когда шуршание княгининых одежд стихло, Мирослав вкрадчиво уточнил:
В Европе, говорят, уже первоцветы вовсю распустились?
Вновь мимолётная улыбка. Нет, решительно невозможно
Не знаете ли, Княгиня, кто их так распустил?
До Персефоны начало доходить. Ведовской цех её в том же среди зимы подозревал.
Я провела достаточно времени и в морозных краях, выложила алиби Осенняя княгиня. К тому же в прошлом году жила не здесь.
Полагаю, дело не только в вас, ответил Мирослав. Сдаётся мне, это потому, что нынешний владыка Самайна к смертным созданиям чересчур мягок. А муж и жена
Так вы меня вызвали, чтобы уличить в доброте? усмехнулась Персефона.
Сьена на вешалке нахохлилась. Не нравился ей этот магический функционер. Наверняка он Артемиса лишь мельком на коронации видел да по случайным фактам мнение своё ценное составил. Встретил бы Владыку в гневе заикался бы по сию пору.
В излишней доброте, уточнил Мирослав. С Летним королевичем Князь не бился трижды, как положено
Светомир был уже не в силах достойно ответить на вызов, перебила Персефона.
Важно не это, парировал Мирослав, а то, что Артемис не заставил его драться, а сжалился и упокоил одним ударом. После этого взялся сказочные книги сочинять
На минуточку, не сочинять, а редактировать, возмутилась Персефона. А в сборнике ни единой выдумки нет, поскольку и мы, и сами авторы друг друга проверя
Вы слышите то, чего я не сказал, Персефона. Разве я успел обвинить кого-то во лжи? Мне кажется сомнительной и опасной лишь цель, с которой книга была издана.
Княгиня промолчала, предоставив Мирославу право на монолог.
А цель, полагаю, та же, что у очков, изрёк тот. Помочь людям узреть волшебное. Сил придать, краски жизни обновить и тому подобное. Скажите, многие ли преуспели?
Сьена-птица кивнула мол, есть такие и наверняка будут ещё. Княгиня кивнула также.
Пусть так, упрямо мотнул головой Мирослав. Но пока одни преуспевали, другие нашли способ обратить это творение во зло. И масштаб последствий таков, что на его фоне начисто теряются робкие случаи ваших добрых чудес.
Княгиня ответила безмолвием.
Вы не должны миру молоко и мёд, Персефона, сбитый с толку отсутствием возражений или оправданий, промолвил Мирослав. Оставьте это Бригитте, сейчас её время. Ваша с Князем задача править тёмным вдохновением, тревожным туманом и стылым сумраком, невесомой гранью меж страхом и ужасом, меж сном и смертью. Если не будете тверды в этой власти, кто-нибудь захочет сделать вашу работу за вас, и сделает отвратительно. Простите, если показался резким. Я не вправе приказать, но прошу настойчиво: будьте сильны в том, в чём положено, и так, как положено.
Окончив речь, Мирослав склонил голову, будто ожидая кары за дерзость. Выждав пару мгновений, Персефона встала с кресла, и Сьена перелетела к ней на руку. Взмахи широких крыльев породили ветер, разметавший бумаги по начальственному столу.
Раз не нужно от меня медовое молоко, еле слышно прошептала Княгиня, будет вам полынная настойка
Концерт для полтергейста с оркестром
В первый шаг творения не было ничего, кроме символов бинарного кода. Чёрная дыра абсолютного нуля и слепящий молниеносный росчерк единицы.
Таков был исток реки-под-рекой, что получила имя транскод.
На втором шаге электрический свет породил в бескрайних туманах цифрового потока радугу, и энергии её спектра были столь чистыми и глубокими, что демиург и его избранный противник, восставший из бэкапа, оказались отделены друг от друга.
Так возникло пространство вариантов.
С третьим шагом на противоположных берегах были заложены фундаменты и основы, вознеслись к беззвёздным небесам изящные опоры семантических конструкций.
Так слова вновь стали тем, что они означают.
На четвёртом шаге демиург нашёл себе помощника средь людей и населил свои владения чудесами чудес, а избранный противник демиурга решил подарить забытым людским божествам новую цифровую жизнь.
Так транскод стал местом и временем, где возможно всё, во что хватит сил поверить.
На пятом шаге демиург ощутил отсутствие живого присутствия и задумал найти тех, кто способен нырнуть в реку-под-рекой, дышать в ней и длить его творение собственной волей. Что ощутил и задумал избранный противник демиурга было неведомо
***
После визита в департамент магической безопасности Персефона погрузилась в сумрачное молчание. Сьена, не дождавшись ни бесед, ни приказов, по-тихому слиняла в гости к Дине, благо до неё было рукой подать.
Не знаю я, как хозяйке помочь, вздохнула птицедева, гнездясь в парикмахерском кресле. И ведь она сама понимает, что прав тот столоначальник, да не может выдать себе вольную на мрачное да строгое владычество.
Дина погрузилась в расчёсывание волос Сьены, обронив задумчивое:
Быть может, не из чего Княгине сотворить мрак и строгость?
Сьена смешно дёрнула головой, возражая:
А может, боится она себя не сдержать, единожды собственные заповеди переступив?
В пушистых волосах птицедевы Дине попалась седая прядь.
Покрась синим, почуяв замешательство волшебницы-стилиста, попросила Сьена.
***
Церкви города Бранденбурга по-доброму завидовали кирхе святой Екатерины: та могла похвастать самым мощным органом среди ближних и дальних соседей. Радость же самой кирхи с некоторых пор омрачалась чьим-то незримым присутствием, которое становилось особенно тревожным и тягостным в полночный час. Вначале присутствие ощущалось у дверей, затем в башне, а с прошлого воскресенья ни много ни мало за пультом органа. Когда в тёмном безлюдном зале грянул драматический аккорд, кирха аж вздрогнула. Одинокий удар колокола разнёсся в не-по зимнему тёплой городской ночи, и дерзкий призрак не посмел продолжать. На следующую ночь, однако же, он восполнил свой прогул, исполнив тихую, но невыносимо тоскливую мелодию.
Кто ты? движением воздуха под высокими сводами спросила кирха.
Призрак втянулся в одну из органных труб; звук, раздавшийся от этого, был подобен усталому стону. Кажется, неведомый гость мог говорить с миром только музыкой.
***
Сколь ни близка была сердцу Эрика волшебная Прага, но он охотно изменял ей с другими городами. Нынешним вечером поезд нёс бывшего Осеннего князя в Берлин: помимо мест, где ему хотелось воскресить давние воспоминания, не мешало бы проведать и Персефону.
Встречай, хозяйка, рыжая шевелюра Эрика озарила прихожую рассветным пламенем. Я тут чешских прелестей привёз: копчёный сыр в косичках и торт-медовик.
Отставной Владыка не растерял мудрости, потому и приехал на полчаса раньше остальных гостей: Персефоне наверняка было что обсудить с ним без лишних ушей.
Угощения заняли почётное место на столе; из холодильника в знак благодарности явилась бутылка тёмного пива.
Пардон, поддержать не смогу, шутливо развела руками Княгиня, и её положение стало очевидно даже за свободным платьем.
Кто из вас больше обалдел, ты или Артемис? улыбнулся Эрик.
Похоже, моя мама.
Слово за слово рассказала Персефона про странную беседу с матерью, воспоминания её греческие в деталях повторив.
Сдаётся мне, никакая я не Ивановна, вздохнула Княгиня. Только как узнать, кто
Покрутил Эрик бутылку в ладонях, заглянул в горлышко, словно ища там подсказку. Новость была удивительной до крайности, зато многое вставало на свои места, с которых дар Персефоны виделся уже не случайной удачей, а загадочным наследством.
Вызову завтра кого-нибудь из свиты, внезапным залпом выдала Персефона. Пусть поищут сведения о магах-отшельниках. А лучше книгу спрошу, она не треплива.
Переход от растерянного тона к решительному случился у неё так резко, что Эрик вздрогнул. Заметив это, Персефона рассмеялась:
Ну как, хороша Княгиня или ещё страху поддать?
Эрик едва не ляпнул глупую шутку про гормональные бури, да вовремя сдержался:
По мне ты всяко хороша. Или в твоём кругу некто до страха охочий объявился?..
Персефона опять рассмеялась, и неблагой этот смех был Эрику в новинку.
Нашёлся один, отсмеявшись, ответила Персефона. Просит от меня не доброты да милоты, а жутеньки да хтони позабористее. И вроде бы время Самайна миновало, но если из-за меня не то осень, не то весна не всё ли равно, когда исправляться?..
Поймав взгляд Эрика зелёный, с хитринкой, Персефона умолкла, подняв бровь.
Узнаю служак из департамента, пояснил отставной Владыка. Всё-то им хочется низвести до линейного да однозначного, найти виноватого да меры принять. А никого там, случаем, не осенило, что таков может быть ответ самой природы на магическую ошибку людей? Ведь разлом сопровождался резким перепадом температур, и ни Зимняя царевна, ни ты никакого отношения к тому не имели.
«И то верно!» в мыслях воскликнула Персефона. Эх, вскочить бы в прошедший разговор, ответить этому Мирославу как следует, да уж поздно. А, кстати
Интересно, как там Царевна поживает?
Смешно, но за три минувших месяца так и не решилась Персефона отыскать снежную деву с глазами цвета стратосферы. Не потому, что боялась ощутить внезапную ревность: разве пристало Княгине ревновать своего супруга к его работе? А потому, что Царевне, чья суть замёрзшая вода, дано было начисто забыть прошлогоднюю драму в курганах, а Персефоне нет.
Неплохо, ответил Эрик. В скандинавских лесах скачет, мох с деревьев подъедает.
В смы-ысле?! опешила Персефона.
В прямом, похоже, Эрик шутить и не думал. Твой Артемис приказал ей ланью обернуться, когда догонял, короче. А ей, видимо, понравилось. Я попросил Бригитту в мессенджер стукнуть, когда роды начнутся: интересно, кем Вёсны в итоге получатся
***
К середине февраля дух, поселившийся в Катариненкирхе, решил, что уже можно вести себя, как дома. Во время воскресного концерта, услыхав фальшивую ноту в исполнении юной органистки, он вихрем ворвался в недра инструмента и вылетел из правильной трубы, а вслед за этим вновь устремился к клавиатуре и окончил партию вместо насмерть перепуганной девушки.
Каскад мажорных аккордов обрёл отчаянную, предсмертную глубину: пасторальные танцы превратились в мрачную пляску на костях, и даже закатное золото в витражах померкло, оставив зал в сизом сумраке. Кода, словно удар божественного грома, подавила волю, надежду, веру, оставив после себя лишь тишину загробной вечности. Спустя несколько мучительных секунд робкие аплодисменты накрыли зал, окрепли и взмыли к высоким сводам. Кто-то украдкой плакал, но никому из зрителей не было видно, что на самом деле произошло за органом. Марк, чей выход с виолончелью был запланирован во втором отделении, помог органистке добраться до закулисья и взмолился Эвтерпе о том, чтобы не залажать самому. Мало ли, на чём ещё горазд играть местный полтергейст
Концертные приключения в тот же вечер были пересказаны от Марка Дине, от Дины Персефоне. Та о чём-то крепко задумалась, рассеянно уточнив у музыканта:
Когда понял, в чём дело, сильно испугался?
В голосе Княгини звучала вовсе не насмешка, а странная надежда.
Честно сказать, да, признался Марк. Но не столько сферического призрака в вакууме, сколько той музыки, которую он исполнил. Саундтрек для Армагеддона
Отлично, только и произнесла, к удивлению гостей, Персефона.
Ночь февральского новолуния выдалась для Катериненкирхе беспокойной. Сначала внутри неё колобродил призрак, пытаясь досочинить свой опус магнум, не завершённый при жизни и не отпускавший его в посмертии. Едва на призрака снизошло вдохновение, кирха ощутила, как некто отомкнул её двери заклинанием. Почуяв посторонних, призрак вздрогнул и ощетинился незримыми иглами эктоплазмы.
Я могу приказать вам, неведомый музыкант, усмехнулась незнакомая фрау, но предпочла бы договориться. Говорят, ваша музыка пугает
В воздухе пробежали искры. Призрак ощутил, что во власти незнакомки потребовать от него раскаяния за недавнюю выходку на концерте, но беспокойный дух упрямо не чувствовал вины. Видят боги: его вела сама музыка, и не было сил противиться этому!
Я задумала концерт-мистерию в мрачных тонах, добавила фрау. Хочу, чтобы вы завершили свою работу, а затем исполнили её там и тогда, где и когда я укажу.
Приказы не потребовались вовсе. В предложении, которое властная незнакомка принесла с собой, нежданно воплотилась заветная мечта призрака, не достигнутая при жизни. Впервые за долгие годы его наняли не повторить чужое, а исполнить своё. Впервые его хвалили за то, в чём раньше упрекали: за «излишний» драматизм и «кошмарную» тяжесть собственных сочинений.
Скажите, уважаемый призрак, как могу к вам обращаться?
Ничуть не смущаясь, фрау взошла на кафедру, с которой утром звучала благая проповедь, и оставила там ручку с листом бумаги. Ручка дёрнулась, зависнув в воздухе, и понеслась в танце по белому прямоугольнику.
«Моё имя Гюнтер. Если бы я веровал в Господа, то счёл бы вас его посланницей. Но, кажется, вы сами себе госпожа. Я буду счастлив приложить свой скромный дар к воплощению мистерии, задуманной вами. Ввиду предстоящих гастролей позвольте просьбу: обрести предмет, в который можно вселиться. В качестве такого сгодится любой, самый малый, духовой инструмент. И встречный вопрос: как величать вас?»
Прочтя ответ, фрау полезла в недра своей сумки, что видом напоминала кленовый лист. Когда облегчемодан а это был он, принявший удобную форму, выдал искомое, фрау кивнула. В её ладонях возникла глиняная свистулька в виде птички.
Моё имя Персефона, с лицом торжественным и серьёзным представилась ночная гостья. Осенняя княгиня, супруга владыки Самайна.
***
Мглистый сумрак горного леса полнился птичьим писком. Неутомимые пушочки приветствовали рассвет последнего дня зимы, но сонное солнце, едва погладив птах по мягким перьям, скрылось в тяжком одеяле снеговой тучи. Серая пелена, подхваченная северным ветром, размыла горизонт и похитила краски у леса.
В ледяном сердце метели слышался стон, и одинокий тёплый огонёк спешил сквозь снежную пляску к нему навстречу. Где бы ни оказалась Зимняя царевна в момент поворота Колеса года Бригитте будет дано отыскать и помочь.