Идея японского плана боевых действий на суше сводилась к следующему. Три армии, проводя операции самостоятельно и имея базы и коммуникационные линии, будут продвигаться на север медленно, методично, в строгом взаимодействии, сохраняя приблизительно одинаковое расстояние до Ляояна. В конце концов, все три японские армии охватят полукругом русскую армию и разгромят ее.
Япония морально и материально загодя подготовилась к войне с Россией, о чем в Санкт-Петербурге мало кто догадывался и понимал суть происходящего у дальневосточных рубежей Российской империи. В своем послевоенном отчете о Русско-японской войне бывший военный министр Николая II генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин с запоздалым откровением писал следующее:
«Мы были довольно хорошо осведомлены с материальной стороной японской военной силы. Но мы проглядели и неверно оценили моральную стоимость этой силы. Мы проглядели, в каком патриотическом, воинственном направлении много лет велось воспитание японского народа, проглядели постановку школьного дела в Японии, где вместе с горячей любовью к родине с малых лет подготавливались даже в начальных школах будущие воины.
Проглядели, с какой гордостью служили японцы в своей армии, и с каким глубоким доверием и уважением относился японский народ к ней. Проглядели железную дисциплину в этой армии. Проглядели роль самураев-офицеров в армии.
Мы совершенно не оценили значения того возбуждения против нас, какое явилось после лишения японцев результатов их побед над Китаем. Не оценили, что корейский вопрос был жизненным вопросом для японцев. Не оценили, что партия молодой Японии долго настаивала на войне с Россией и только сдерживалась благоразумным правительством. С началом войны мы прозрели, но было уже поздно»
Здесь следует оговориться. Снятый с должности главы вооруженных сил России в Маньчжурии, Куропаткин, естественно, хотел снять с себя хотя бы часть вины за поражение, которая падала в первую очередь именно на него. Поэтому он в таких самых «высоких» тонах подчеркивает моральное превосходство японцев в войне. Хотя, несомненно, царский генерал-адъютант во многом прав.
Куропаткин прав здесь в главном, в подстрочном выводе. Противника в лице японской армии следовало основательно знать еще перед началом войны, а не на ее завершающем этапе.
К слову говоря, всероссийский император Николай II, внимательно прочитавший послевоенный отчет своего бывшего военного министра и главнокомандующего в Маньчжурии, повелел его не публиковать, хотя и не комментировал прочитанное. Но куропаткинский отчет о Японской войне все же нашел своих читателей и стал достоянием отечественной истории.
В империи на Японских островах уже в конце XIX столетия властвовала идея о священной миссии Страны восходящего солнца по защите азиатских народов от «белых варваров». Во второй догме официальной государственной политики Японии синто говорилось:
«Объединить мир под главенством японцев таковой считалась их историческая миссия. Япония центр мира, в котором благодаря исключительно счастливому положению, развитию и силе фактически сосредотачивается верховная власть над политикой и торговлей всего света».
С древних времен японцы с большим вниманием относились к искусству шпионажа. Поэтому они заблаговременно создали на театре будущей войны широкую шпионскую сеть. В японской армии и на флоте было немало людей, хорошо знакомых с Россией. Так, начальник разведывательного отдела 1й императорской армии полковник Хагино прожил в России семь лет. А начальник штаба маршала Ивао Оямы главного штаба японских войск генерал Кодама долгое время жил в Амурской области.
К началу войны Япония смогла в целом реализовать 7летнюю кораблестроительную программу, которая была начата в 1895 году: на нужды флота уходило до 30 процентов военного бюджета. Общая стоимость кораблестроительной программы составляла 95 миллионов иен. И все для того, чтобы завоевать господство на море. Пока только в Желтом и Японском. За границей заказывались самые современные корабли:
в Англии шло строительство 6 эскадренных броненосцев; в Англии, Франции и Германии строились 6 броненосных крейсеров 1го класса с мощным артиллерийским вооружением:
в Англии и Соединенных Штатах на кораблестроительных верфях возводилось 5 небронированных быстроходных крейсеров; в самой Японии спешно строилось 3 минных крейсера для будущей осады с моря русской Порт-Артурской крепости;
в Англии строилось 11 минных истребителей (или больших эскадренных миноносцев); во Франции и Германии шло строительство 23 миноносцев водоизмещением более 100 тонн, а также строился 31 миноносец с несколько меньшим водоизмещением более 80 тонн:
и, наконец, на японских кораблестроительных верфях строилось 35 малых кораблей миноносок.
Как только японское правительство получило сведения о намерении России усилить Тихоокеанскую эскадру, первая кораблестроительная программа была признана недостаточной. Вторая программа, разработанная в 1896 году, предусматривала форсирование строительства флота и баз для него. На это из казны отпускалось уже 118 миллионов иен. Всего на армию и флот с 1896 по 1903 год Страна восходящего солнца израсходовала 773 миллиона иен.
Усиленная подготовка Японской империи к войне, естественно, не осталась не замеченной Россией. Еще в ноябре 1895 года в Санкт-Петербурге было созвано особое совещание при особе императора Николая II, которое, среди прочих, пришло к такому выводу:
«Япония подгоняет окончание своей судостроительной программы к году окончания постройки Сибирского пути, что указывает на возможность вооруженного столкновения в 19031906 годах».
Прогноз на ближайшее будущее был достаточно верен. Но основные силы русской армии в предвидении войны с Германией и ее союзницей Австро-Венгрией Россия держала в европейской части страны. Военно-морские силы реально наращивались, прежде всего, в Балтийском море. Вплоть до самого конца XIX века внимание обороне дальневосточных границ почти не уделялось. Наблюдение за побережьем Тихого океана в Приморье в 1895 году вели 2 батальона пехоты и казачья сотня, обеспеченные двумя артиллерийскими батареями.
Военное министерство, не желая отправлять кадровые части из Центральной России на Дальний Восток, на Тихоокеанскую окраину Российской империи, усиливало там войска за счет переформирования сил Приамурского военного округа и призыва на службу, прежде всего, местных запасников.
В результате проведения таких организационных мероприятий на больших пространствах Приамурского военного округа и Квантунского укрепленного района к началу Русско-японской войны насчитывалось 68 пехотных батальонов, 35 казачьих сотен и кавалерийских эскадронов, 13 инженерных рот, крепостной пехотный батальон, 5 крепостных инженерных рот, 4,5 батальона крепостной артиллерии. Эти войска имели на вооружении 120 полевых, 16 горных и 12 конных орудий. Войска Приамурского военного округа перед войной организационно были сведены в 1й и 2й Сибирские корпуса.
В российской столице были озабочены обеспечением безопасности государственной границы в Европе. Дальний же Восток все получал в самую последнюю очередь. Здесь ставка в немалой степени делалась на мощь еще не достроенных морских крепостей Порт-Артура и Владивостока. Главную их силу составляла артиллерия крупных калибров. Она состояла из 4 батальонов крепостной артиллерии, крепостной артиллерийской роты и 3 команд. 2 батальона находились во Владивостоке, 2 в Квантунской области, рота стояла в Николаевске (Николаевске-на-Амуре), защищая вход в устье Амура.
Сооружение крепости Порт-Артур главнейшего опорного пункта на Ляодунском полуострове не только не завершилось к началу Русско-японской войны, но даже и не планировалось на эти годы. Порт-Артур как морская крепость занимал чрезвычайно выгодное положение на Желтом море. Отсюда русский флот мог постоянно держать под ударами Корейский и Печилийский заливы важнейшие операционные линии японской армии в случае ее высадки в Маньчжурии.
Как главная база Тихоокеанской эскадры Порт-Артур оборудован был плохо. Внутренняя гавань для стоянки кораблей была тесна, мелководна, имела всего один выход, причем очень узкий и мелкий. Большие корабли, особенно эскадренные броненосцы, могли выходить в море и возвращаться в гавань только во время прилива, и то при помощи буксиров. Внешний рейд, совершенно открытый, был опасен для стоянки кораблей. Якорная стоянка на внешнем рейде в силу своей незащищенности допускала возможность ночной минной (торпедной) атаки противником.
Смета на строительство военно-морского порта была представлена на подпись российскому императору Николаю II в 1899 году. Работы начались лишь в 1901м и разделялись на два этапа, причем первый из них был рассчитан на 8 лет! Поэтому к началу боевых действий порт-артурский порт не имел ни доков для ремонта кораблей, ни искусственно углубленного внутреннего рейда. Не начиналась и постройка молов для защиты внешнего рейда от штормовой погоды.
Автор первого проекта вооружений крепости генерал-лейтенант Конович-Горбацкий считал, что Порт-Артур будет осажден противником в самом начале войны. Он предлагал для защиты города и флота от артиллерийского огня «с суши вынести пояс фортов дальше к северу и северо-западу, оставив в расположении крепости командные высоты».
Чиновники Военного ведомства, рассматривая проект, не согласились с ним. Свое несогласие они мотивировали тем, что удлинение линии фортов потребует много орудий и больших материальных затрат на фортификационные работы. Поэтому был принят более дешевый проект, подготовленный военным инженером Величко.
По этому проекту на приморском фронте протяженностью до 9 километров намечалось построить 27 батарей долговременного типа, а на сухопутном фронте протяженностью до 22 километров 8 фортов, 9 укреплений, 6 долговременных батарей и 8 редутов. На вооружении крепости намечалось иметь 552 орудия различных калибров и 48 пулеметов.
При этом намечалось заметное уменьшение толщины бетонных перекрытий. Величко и его прямое начальство исходило из того, что у противника никак не могло быть более 40 осадных орудий калибром более 122 миллиметров.
Фортификационные сооружения Порт-Артура строились чрезвычайно медленно. К тому же во главе строительства крепости оказались люди нечестные, привлеченные впоследствии за финансовые злоупотребления к уголовной ответственности. К началу войны на приморском фронте было возведено всего 9 батарей долговременного типа и 12 временных. Хуже обстояло дело на сухопутном фронте: там был построен лишь один форт, 3 временных укрепления и 3 литерные батареи. В постройке находились 3 форта, литерная батарея и несколько других, менее значительных укреплений. Сооружение других фортификационных объектов даже не начиналось.
Неблагополучным было и положение дел с вооружением русской крепости на берегу Желтого моря. К февралю 1904 года крепость Порт-Артур имела на вооружении всего 106 орудий, готовых к открытию огня. Из них на морском направлении было установлено 108 орудий, а на сухопутном фронте только 8.
Приморские батареи Порт-Артура проектировались и строились военными инженерами, далекими от флота. В итоге большинство бетонированных укреплений оказались не приспособленными для борьбы с вражеским броненосным флотом. В этих, стоивших миллионы рублей, крепостных сооружениях размещалась, как правило, устаревшая артиллерия. У орудий, установленных на приморском фронте, дальнобойность была меньше, чем у новых японских корабельных систем, а скорострельность не превышала одного выстрела в три минуты. Крепостные батареи располагались открыто и являлись прекрасной мишенью для корабельной артиллерии противника.
Летом 1903 года российский военный министр генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин инспектировал войска Дальнего Востока. Он тщательно ознакомился с оборонительными сооружениями крепости. По возвращении в столицу в докладе императору Николаю II глава Военного ведомства успокоительно писал следующее:
«Укрепления Порт-Артура приходят к концу и сделают его при достаточном гарнизоне и запасах неприступным с моря и с суши. Гарнизон Квантуна усилился в значительной степени. Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушится на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 510 врагов
Дальнейшие работы дадут возможности найти безопасное убежище всей нашей Тихоокеанской эскадре. Уже и ныне эта эскадра может смело мерить силы со всем флотом Японии с надеждою на полный успех. Таким образом, Порт-Артур, обеспеченный с моря и с суши, снабженный сильным гарнизоном и поддержанный могущественным флотом, представляет вполне самостоятельную силу. Запасов собрано столько, что наши войска успеют собраться в Маньчжурии, нанести решительное поражение противнику и освободить осажденный или блокированный Порт-Артур.
Два года назад, даже год тому назад, мы могли тревожиться оторванностью Порт-Артура от России и Приамурья. Теперь можно и не тревожиться».
Куропаткинский вывод из всего вышеизложенного был поразителен и для современников, и для истории. Российский военный министр предлагал императору сократить расходы на оборону Дальнего Востока!
Генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, как военный министр Российской империи и в скором времени главнокомандующий русской Маньчжурской армии, безусловно, переоценивал силы и возможности русских вооруженных сил на Дальнем Востоке. Равно как он и недооценивал реального противника в лице армии и флота Японской империи.
Вяло велись работы и по укреплению обороноспособности морской крепости Владивосток. Владивостокский крепостной район разделялся на две обособленные части: обширный полуостров Муравьева-Амурского, вытянутый с северо-востока на юго-запад, и остров Русский, отделенный от материка проливом Босфор Восточный. Глубоководная бухта Золотой Рог, хотя и небольшая по акватории, являлась удобнейшей стоянкой для военных кораблей, в том числе броненосных всех классов. Таких удобных бухт на берегах Тихого океана набиралось по счету немного.
Накануне войны Владивостокская крепость находилась явно в неудовлетворительном состоянии, особенно это касалось ее артиллерийской вооруженности и наличия долговременных крепостных сооружений, причалов морского порта. Военный министр А.Н. Куропаткин после посещения Владивостока со всей откровенностью записал в своем дневнике следующее впечатление:
«Общее впечатление неблагоприятное не вижу идеи в применении к местности. Садили батареи и укрепления там, где по местности это было выгодно, не связывая с общей идеей то, что делали Артиллерийское вооружение в общем устарелых образцов».
Однако посещение военным министром Владивостока имело позитивный результат. Был принят ряд мер по усилению крепости, однако намеченные фортификационные работы к началу Русско-японской войны не были завершены. Главная линия обороны, проходившая в 35 километрах от города и состоявшая из северного и южного фронтов, имела ряд укреплений, соединенных непрерывной оградой.