У меня есть догадка, что В. А. это приятель Власова Варламеев Александр. За ним числится долгов почти на десять тысяч рублей.
Вы думаете, он нам говорит неправду?
Вполне допускаю, вмешался в разговор Лунащук, мне показалось, что его не было у сестры в указанный им же самим день.
Так проверяйте, Михаил Александрович. Пока мы беседуем здесь, он может навестить сестру и создать себе прочный тыл.
Простите, Владимир Гаврилович, но я не привык доверять словам одного свидетеля. Я обязательно проверю, помнит ли полицейский на дебаркадере прибытие нашего Варламеева, потом опрошу соседей. Обязательно найду и расспрошу кондуктора. Ну и последней проверенной будет сестра. Так что, Владимир Гаврилович, я изучу Александра Андреевича, как букашку под микроскопом.
Хорошо, сказал Филиппов и повернул голову к Кунцевичу. У вас, Мечислав Николаевич, от перестановки букв голова не болит? Поступим таким образом: завтра вы проверяете Варламеева, Кунцевич что-то хотел сказать, но воздержался, а мы с Михаилом Александровичем посетим Сапёрный батальон.
Дверь отворилась, и перед сидящими предстал Власков. Он встряхнул головой, словно лошадь в упряжке.
Простите, задумался.
Проходите, Николай Семёнович. Чем сегодняшний день вас порадовал?
Убийцу не отыскали? не утерпел Лунащук. Иногда его заносило, и он свысока смотрел на Власкова.
Михаил Александрович, укоризненно посмотрел на чиновника для поручений Владимир Гаврилович и покачал головой.
Увы, к счастью для вас, не обнаружил, Власков не стал дальше развивать тему, хотя с языка готовы были сорваться язвительные слова. Всего лишь познакомился с дамой, как писал Николай Васильевич Гоголь, приятной во всех отношениях.
Мы здесь копья ломаем, а наш Власков
Михаил Александрович, повысил голос Филиппов.
Умолкаю, Лунащук поднял руки.
По вашему указанию я посетил аукционную камеру. Поговорил там с управляющим господином Георгом и сотрудниками, которые служили вместе с Власовым. Как он попал в компанию к купцам, честно говоря, я так и не смог выяснить. Но все относились к Николаю Ивановичу, как к варягу. Близко он ни с кем не сошёлся, вёл себя немного Власков запнулся.
Высокомерно, подсказал начальник сыскной полиции.
Вот именно, высокомерно. Но с одним человеком он всё-таки сошёлся, теперь настала очередь Николая Семёновича свысока посмотреть не на всех присутствующих, а на одного Лунащука. Все молчали. Это незамужняя дама, помощник бухгалтера. Состояла долгое время в связи с Власовым, и разорвали они отношения через месяц после его ухода из камеры.
Какова причина разрыва? серьёзным тоном поинтересовался Владимир Гаврилович.
Убиенный был Казановой, по словам Ольги Николаевны, не пропускал ни одной юбки.
Казанова, значит. Из сослуживцев кто-нибудь об этой его черте говорил?
Увы, каждый из них клятвенно уверял, что Власов ни с кем из них никогда не откровенничал.
Не находите странным столько лет служить бок о бок, а ничего друг о друге не знать?
Никто не ответил.
Так, продолжал Филиппов, и что же поведала госпожа он посмотрел на Власкова, ожидая подсказки.
Щепина Ольга Николаевна, сообщил Николай Семёнович.
Что госпожа Щепина поведала о причинах ухода Николая Ивановича из камеры?
Банальная история получение наследства.
И велико ли наследство, что досталось нашему покойнику?
Суммы точной не знаю, но достаточно, чтобы бросить службу и жить на проценты от ссуживаемых денег.
Ясно. То есть можно подвести предварительные итоги, Владимир Гаврилович щипал ус и смотрел в окно. Теперь на подозрении два человека, и оба являются приятелями господина Власова. Первый это коллежский советник Варламеев, возможно, имевший денежные обязательства перед убитым на сумму в десять тысяч. Могу добавить, что точно мы этого не знаем, поэтому вы, Мечислав Николаевич, занимаетесь либо подтверждением алиби вышеуказанного господина, либо Второй наш подозреваемый прапорщик фон Линдсберг, состоящий, или, правильнее сказать, состоявший на содержании у Николая Ивановича. И в последнее время увлёкшийся игрой в карты, задолжав при этом большую сумму сослуживцу. А как вы знаете, долг чести каждый обязан отдать вовремя. Кроме вышесказанного, мы имеем показания дворника, который видел высокого человека в шинели Сапёрного батальона, вначале входящего в дом, а спустя некоторое время уходящего из дома. Но при этом свидетель не может показать, прапорщик это был или нет. Пока, господа сыскные агенты, мы имеем такой расклад.
Я бы не исключал Щепину, ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс Власков.
Возможно, но сомнительно, Филиппов посмотрел на Николая Семёновича. Сколько времени тому они разорвали отношения?
Три года.
Вот и ответ. Неужели вы думаете, что женщина вынашивала план мести целых три года?
Ну
Николай Семёнович, женщины либо мстят сразу, либо оставляют в прошлом старые связи, наставительным тоном произнёс Лунащук.
Не знаю, не знаю, покачал головой Власков.
Филиппов тяжело вздохнул и с минуту поразмышлял, теребя пальцами ус.
Господа, мы забыли об одном обстоятельстве, наконец произнёс Владимир Гаврилович.
Три пары глаз выжидательно уставились на начальника сыскной полиции.
Мы с вами не проверили завещание господина Власова. Кому должны достаться капиталы нашего Казановы? Вот завтра с утра, Николай Семёнович, этим и займитесь. Как я понимаю, с аукционной камерой вы завершили?
12
Исполняющий должность командира лейб-гвардии Сапёрного Батальона полковник Тарасевич скривился, словно от зубной боли, когда его адъютант, штабс-капитан Тотлебен доложил о приходе двух гражданских лиц, представившихся как начальник сыскной полиции столицы Филиппов и его помощник.
Что им надо? спросил Михаил Михайлович, стоящий у окна.
По вопросам службы.
Нашей или их? пробурчал высокий и стройный, довольно молодой полковник, обратив взор серых глаз на штабс-капитана. Немного подумал. Пригласите.
Тотлебен вышел.
Через несколько секунд дверь отворилась, и вошли два господина. Один низкорослый, плотный в кости, с пышными усами, держал в руке шляпу.
Адъютант не прислуга, промелькнуло в голове у полковника.
Начальник сыскной полиции надворный советник Филиппов Владимир Гаврилович, отрекомендовался вошедший после того, как поздоровался, и тут же представился второй:
Чиновник для поручений Лунащук.
Чем обязан, господа? голос полковника звучал начальственно-глухо, но вполне отчётливо. Видимо, выработал за время службы.
Господин полковник, разрешите? Филиппов указал на стул.
Да, присаживайтесь, простите, что не предложил, Тарасевич прошёл к столу и сел напротив Владимира Гавриловича, устремив холодный взгляд на нежданного гостя. Как я понимаю, разговор предстоит непростой и долгий? в его тоне послышалась иронические нотки.
Михаил Михайлович, вы не будете против, если я буду вас так называть? Мы люди штатские.
Хорошо, кивнул полковник. Так с чем вы к нам пожаловали? Кто из моих сорванцов, последнее слово было произнесено Тарасевичем с какой-то отеческой нежностью, отличился на сей раз?
Филиппов про себя отметил это «на сей раз».
Михаил Михайлович, нарочито глубоко вздохнул Владимир Гаврилович, нашей службе поручено дознание тяжких преступлений, в том числе убийств. На лице полковника появилось заинтересованное выражение, и он подался вперёд.
Так вот, сейчас мы расследуем обстоятельства насильственной гибели одного горожанина, и по воле злого рока один из ваших офицеров, глаза исполняющего должность командира батальона сузились, оказался давним знакомым убитого. Поэтому нам хотелось бы его расспросить и задать несколько вопросов, имеющих важное значение. Не исключено, что они помогут нам в изобличении преступника.
Владимир Гаврилович, если я правильно понял, офицер приятельствовал с убитым?
Совершенно верно.
То есть он не в подозрении?
Ни в коей мере, заверил Филиппов. Просто некоторые обстоятельства побудили нас обратиться к вам, его непосредственному начальнику, чтобы вы позволили поговорить с офицером. Действовать в обход вас мы не сочли уместным.
Благодарю за доверие, серьёзное выражение лица Тарасевича дополнилось сведёнными на переносице бровями. Значит, мой офицер всё-таки остаётся в подозрении?
Михаил Михайлович, если говорить откровенно, то в качестве свидетеля.
Полковник задумался.
Неприятно это, господа, неприятно даже то, что он свидетель. Мы живём не в лесу, полковник наморщил лоб и потёр пальцами, пойдут разговоры, а мы не какие-то там штафирки. он взглянул на Владимира Гавриловича, но последний не повёл даже бровью, а гвардия. Не хотелось бы, чтобы кто-то из батальона был замешан в преступлении и нашу часть трепали бы в газетах журналисты.
Мы сделаем всё возможное, чтобы лишние сведения не просочились в печать.
Насколько я понимаю, если я вам откажу в возможности допросить офицера, то вы дойдёте до военного министра?
Мне кажется, до крайностей не дойдёт.
Правильно думаете. Так кто вас интересует?
Прапорщик фон Линдсберг.
Значит, вы пришли не только поговорить с самим фон Линдсбергом, но и узнать о его поведении?
Именно так, если возможно.
Отчего же? Прапорщик в противоправных действиях не замечен, исполнителен, грамотный командир. Здесь ничего порочащего сообщить не могу. А побеседовать с ним вы не сможете, встретив удивлённый взгляд Филиппова, полковник торопливо добавил: нет, не из-за моего упрямства или запрета. Прапорщик двадцать пятого августа получил отпуск на десять дней и выехал в имение, которое находится, он заглянул в бумаги, в Жагорской волости Шавельского уезда.
Сегодня шестое. Когда он должен вернуться?
Увы, третьего пришла телеграмма, в которой прапорщик просит об отсрочке отпуска в связи с болезнью.
Что ж, извините, Михаил Михайлович, стало быть, зря мы вас потревожили, Филиппов поднялся со стула. Простите, последний вопрос. Вам не известна дата отъезда прапорщика?
Он собирался уехать двадцать шестого.
Простите. Прапорщик не выглядел обеспокоенным или взволнованным?
Увы, господа, обеспокоенность присутствовала, ведь кто-то у него заболел, и ему доставляла беспокойство повреждённая накануне рука. Он с трудом написал рапорт.
Филиппов и Лунащук переглянулись, у обоих промелькнула одна и та же нехорошая мысль.
Со штабс-капитаном Зеленским беседа состоялась в отдельном кабинете питейного заведения. Высокий, стройный, с тонкой полоской усов на ироническом лице, Александр Иванович не слишком жаловал статских. Как почти все его родственники, он с детства воспитывался с одной мыслью, внушаемой старшим поколением, что единственная достойная служба для дворянина армейская, а всё остальное для ленивых и не слишком умных людей.
Вначале штаб-капитан не хотел рассказывать о взаимоотношениях с фон Линдсбергом, но спустя некоторое время (видимо, выпитое вино дало о себе знать) он рассказал, что да, он выиграл в карты у Карла некоторую сумму. Действительно, три тысячи рублей. Срок оплаты долга был назначен на двадцать шестое августа. Именно в тот день прапорщик с самого утра явился к Александру Ивановичу и вручил требуемую сумму. Правая рука? Да, была повреждена. Нет, ничего он не рассказывал. Вручил деньги и откланялся. В тот же день он собирался отъехать в отпуск. Более его не видел.
Проведённый в тот же день обыск на квартире, где проживал прапорщик фон Линдсберг, не дал ожидаемых результатов.
Хотя как посмотреть. Кое-что всё же обнаружилось: окровавленное полотенце, небрежно брошенное в уборной комнате, и две ассигнации по двадцать пять рублей с номерами из амбарной книги убитого Власова.
III
1
Выехать сразу же по завершении обсуждения плана дознания не представилось возможным. Необходимо было заручиться поддержкой директора Департамента полиции и какими-нибудь официальными бумагами, в том числе и прокурорской для задержания фон Линдсберга. Хотя Ковенская губерния и относилась к Российской империи, но всё-таки имела свои традиции и негласные законы. К центральной власти относились с определённым почтением, но не более. Столица далёко, а местные властители здесь, под боком, и поэтому население больше заглядывало в рот местным, нежели приезжающим на время «варягам».
К главе Департамента Филиппову попасть не удалось, зато его принял вице-директор Войтов, но тут же направил во второе делопроизводство к действительному статскому советнику Зуеву.
Нил Петрович внимательно выслушал начальника сыскной полиции, закусил нижнюю губу, словно бы что-то прикидывал на невидимых счётах.
Да, сказал Нил Петрович, вы правы. В данном случае слишком подозрительным выглядит поведение этого самого прапорщика, да и притом, вы сказали, что Брончинский установил: у убийцы повреждена рука. Н-да, вы упомянули, что тот несчастный господин снабжал деньгами гвардейца, он как-то стушевался, пошарил руками по столу, вы же, любезный Владимир Гаврилович, получали циркуляр из Департамента полиции, если не ошибаюсь, за номером десять двести семьдесят?
Это о злоупотреблениях званиями и служебными бумагами? Филиппов позабыл за прошедшие дни о присланном из центрального управления документе.
Совершенно верно, Нил Петрович прикусил нижнюю губу, потом пытливо посмотрел на начальника сыскной полиции. Надеюсь, в данном случае не последует, он запнулся, каких-то неприятных историй?
Нил Петрович, щёки Филиппова пошли пятнами, мы
Успокойтесь, Владимир Гаврилович, я же понимаю, что мы в России не видим середины, у нас либо всё плохо, либо хорошо. Вот и мотаемся от одной крайности к другой Он вызвал секретаря и распорядился составить бумагу, чтобы местные власти не чинили препятствий в проведении дознания, а наоборот, помогли в столь нелёгком деле, как дознание убийства. Надеюсь, вы арестуете супостата, и тем самым свершите правосудие. Поставил размашистую подпись на принесённой бумаге.
Мы сделаем всё, что в наших силах и возможностях, чтобы убийца был разыскан и предан суду, Владимир Гаврилович поднялся, слегка наклонил голову и вышел из начальственного кабинета.
2
Вот вам, господа, бумага от начальника Второго отделения Департамента полиции, напутствовал Владимир Гаврилович чиновников для поручений Лунащука и Кунцевича и, заметив удивлённый взгляд одного из них, развёл руками. Да, господа, не от вице-директора и тем паче не от директора Департамента, а от действительного статского советника Зуева. Всё-таки вы из столицы, и бумага о содействии дана не петербургским градоначальником, а человеком, имеющим не последнее слово в нашей богадельне. Филиппов невесело усмехнулся. Нет, господа, вдвоём вам там делать нечего. Вы справитесь, пожалуй, один, начальник посмотрел на Кунцевича. А вы, Михаил Александрович, нужны здесь. Кроме наших трупов, на его лице вновь появилась улыбка, у нас достаточно иных дел.
Владимир Гаврилович, мне арестовывать Линдсберга? спросил Кунцевич.
Начальник сыскной полиции ни на миг не задумался.
Конечно, и положил на стол бумагу, подписанную прокурором.
Владимир Гаврилович собирался было возразить Мечислав Николаевич, но, увидев подпись прокурора Судебного округа, в состав которого входила соседняя губерния, так ничего и не произнёс.
Привезите его сюда. Всё говорит против прапорщика. И шинель, Филиппов потеребил ус, и внезапный отъезд, и выплаченные карточные долги, и повреждённая рука, и найденные во время обыска несколько купюр с номерами из запасов убитого Власова.