Я вырвала руку:
И чья же в том вина?
Теперь я понимаю, что моя. Она закусила губу. Да, смертельные удары наносили потомки Туата Де Дананн но мне стоило научить детей владеть волшебством. Научить их быть настороже.
Я медленно выдохнула. Как же странно если не страшно услышать, как мать признает вину.
В молодости я вела себя слишком заносчиво, прошептала она. Мои братья тогда еще не умерли, и я не сомневалась, что мы уничтожим потомков Туата Де Дананн. Мы собирались напасть на их крепость, но Они настигли нас прежде, чем мы сумели ее отыскать. Ни моим детям, ни братьям не была уготована долгая жизнь.
А вот тебе удалось скрыться.
Вижу, ты строго меня за это судишь, кивнула мать.
Мой взгляд упал на деревянный крест, висящий под крышей часовни. К нему был прибит деревянный человечек с терновым венцом. Сколько же родителей охотно жертвовали собственными детьми, чтобы добиться желанных целей и спасти себя.
Ты всегда отказывалась говорить о других своих детях. Что изменилось?
Мать глубоко вздохнула.
Имей в виду вот что: с тобой я не допустила той же ошибки. Я научила тебя пользоваться волшебным огнем и выдала замуж за короля. Да, ты не любила ни Амлафа, ни отца, но они защищали нас. Потомки Племен богини Дану держатся в стороне от королевских дворов, а в особенности от викингов. Мне хватило времени, чтобы научить вас с Малмордой держать свои способности в тайне. Мать высоко подняла голову и заглянула мне прямо в глаза. Гордости ей по-прежнему было не занимать. Вот почему ты все еще жива.
Но надолго ли? Я не отвела взгляда, как в детские годы. Или ты хочешь сказать, что Потомки выпытали у Раула, где мы скрываемся?
Руки матери вцепились в спинку кресла. Сначала я приняла это за признак усталости, но потом заметила, что ее юбка трясется. Раньше я никогда не видела, чтобы мать дрожала всем телом.
Рауль не рассказал им ни про меня, ни про тебя, ни про Малморду.
И почему ты в этом уверена?
Потому что я убила его прежде, чем до него успели добраться потомки Туата Де Дананн.
У меня перехватило дыхание.
Не оставалось другого выхода, тихо произнесла мать. Да, он был одним из нас Но этот пьяница не желал меня слушать Я обязана была защитить вас с Малмордой. Она перешла на шепот. Когда явились враги, я спряталась. Они стояли и наблюдали, как Рауль задыхается от яда, который я подмешала в его вино.
Ты видела их? Во плоти? Волоски на моих руках встали дыбом. Встречу со смертоносными воинами Племен богини Дану до сих пор не пережил ни один фомор. Узнав, что мать стала первой, кому это удалось, я почти забыла о давней неприязни. Как они выглядели? Что говорили?
Почти ничего. Одного звали Томас бледнолицый, светловолосый, зеленоглазый; весь в мехах и красных шелках. У второго была темная кожа, черные волосы, заплетенные в косы, и серые глаза. Он носил одеяния монаха и называл себя братом Кол- моном.
Мать вспомнила о встрече с Потомками, и в ее глазах блеснули слезы. Она отвела взгляд, устремив его вдаль. Я молча ждала, пока она соберется с мыслями.
Они посчитали Рауля последним из нас, произнесла она наконец. В голосе вновь послышалась былая сила. Нельзя допустить, чтобы они узнали правду. Помни, как не попадаться им на глаза. Не забывай о правилах, которым я тебя научила.
Я крепко взяла мать за руку, не позволяя ей отстраниться.
Мне жаль, что ты потеряла Рауля, но зато мы узнали кое-что полезное. Мы с Малмордой сможем найти и узнать их по твоим описаниям. В Ирландии не так много мест, где могут прятаться Потомки.
Мать нахмурилась, и я почувствовала, как напряглись ее пальцы, лежащие между моих ладоней. Ее взгляд вновь сосредоточился на моем лице.
Мое время на исходе, Гормлат, а потомков Туата Де Дананн предстоит искать твоему брату не тебе.
Я закусила нижнюю губу и разжала пальцы, освобождая ее руку.
И как скоро мне придется изображать собственную смерть? Через десять лет? Двадцать?
В моем голосе сквозила исчезнувшая было ожесточенность. Вот и еще одна участь, на которую меня обрекла мать. Все женщины Ирландии еженощно молились о красоте и долголетии Все, кроме меня. Для меня они равносильны проклятию.
Мать вгляделась в мое лицо.
Через десять, если повезет. Через двадцать, если ты дура. Запомни: именно так Потомки вычисляют тех, кто скрывает волшебный огонь. Достаточно малейшего слуха о человеке, отказывающемся стареть, чтобы они отправили разведчика. Воина, способного учуять фоморское пламя, горящее в нашей крови.
Значит, я должна не высовываться, вновь выйти замуж, а через двадцать лет разыграть свою смерть и бесследно скрыться. Повторять это снова и снова, пока наконец не состарюсь. Это и есть твой последний мудрый совет?
И да и нет.
Я не ожидала такого ответа и не смогла затушить разгорающийся огонек любопытства. Мать всю жизнь твердила: «Замужество, роды, побег». Отклонение от привычных наставлений удивило меня настолько, что было сложно сохранить бесстрастный вид.
Мать улыбнулась, и ее глаза вновь блеснули коварством.
Если твой брат станет верховным королем, он обретет достаточно могущества, золота и воинов, чтобы навсегда стереть потомков Туата Де Дананн с лица земли. А если ты
Мама. Я устало покачала головой. Ничего не получится. Королям Ленстера никогда не подчинялся весь остров, а Малморда даже не король Ленстера.
Она подступила ближе, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
Ирландия меняется, Гормлат. Портовые города северян приносят острову немало богатства. Если на стороне Малморды выступят викинги Дублина, отчего бы ему не замахнуться на титул верховного короля?
На мгновение мое сердце замерло.
Ты хочешь, чтобы я помогла Малморде?
Нет, не ты, усмехнулась она. Ты бесследно исчезнешь задолго до этих событий. Я говорю про Ситрика. Прежде чем скроешься, ты обязана сделать его королем Дублина. А уж он поможет Малморде исполнить задуманное.
Нет. Мой сын не станет пешкой в твоих честолюбивых играх.
Мать вздохнула и нахмурила брови разве что глаза не закатила.
Рано или поздно ты поймешь, что я права. Сколь бы ты ни любила своих смертных детей, они не похожи на нас. Им отпущены считаные мгновения. Они лишь бабочки, услада для глаз, и ничего кроме. Если они сумеют помочь что же, тем лучше. Больше от них все равно никакого толку.
Я души не чаю в Ситрике.
Я сказала все, что хотела. Мать отступила в тень. Скоро Малморда захочет поговорить с тобой. Если ты хоть немного меня любишь, то поможешь брату. А если он сумеет уничтожить Потомков, тебе больше не придется скрываться. Подумай над этим.
Ее шаги снова раскатились эхом по всей церкви. Ни объятий, ни прощальных поцелуев впрочем, мы всегда так расставались.
Сидя возле тела Амлафа, я тщательно обдумывала все, что услышала от матери. Проклятие, как же я устала быть ничтожеством женщиной, зависящей от решений мужчин. Хватит. Довольно. Что бы ни говорила мать, в моей жизни нет никого важнее Ситрика. Я люблю сына. Пожалуй, он единственный, к кому я когда-либо испытывала это чувство. Я решила, что сделаю его королем, но не ради Малморды, как хотела мать. И я останусь с ним дольше, чем на десять лет. С моей помощью Ситрик станет могущественным правителем, сможет жениться по любви и сражаться лишь по собственной воле. Я дам ему то, в чем родители отказали мне. Свободу.
Я потеряла счет времени к моменту, когда снова услышала шаги. Один человек шаркал по каменному полу церкви, другой шагал рядом уверенной походкой. Подняв взгляд, я увидела в капелле настоятеля и Фалька старшего корабела Амлафа.
Все готово к похоронам, моя королева, объявил настоятель с подобострастным поклоном.
Хорошо. Я потуже обернула накидку вокруг плеч. Готовь корабль, Фальк. Я хочу как можно скорее отправиться назад в Дублин.
Тогда нужно выходить в море немедленно, пока не начался прилив, мрачно заметил Фальк.
Прекрасно.
Настоятель распахнул рот, словно дохлая рыба.
Но мы ведь еще не похоронили короля Амлафа. Вы ведь желаете посмотреть на отпущение его грехов и погребальные молитвы?
Я протянула руку Фальку и смерила настоятеля жестким взглядом.
Нет. Не желаю.
Оставив его глотать воздух ртом, я вышла из церкви. Медлить нельзя. Дома ждет сын. Мне больше нет дела до мертвецов.
Горы Уиклоу, 992 год
Фоула
«Фоула, ты нужна мне».
Я распахнула глаза. Роунат? Что она здесь делает? Я скинула одеяло, сползла с кровати и потянулась за платком.
«Скорее, Фоула. Ты нужна мне».
Дверь затряслась с такой силой, что едва не разорвала веревку, служившую замком. Я стряхнула последние остатки сна. Случилось что-то страшное. Роунат не предупреждала, что явится в столь поздний час.
Подожди! Перепрыгнув через тлеющие угли очага в сердце жилища, я отвязала веревку, и дверь распахнулась. Роунат! Что ты здесь?..
Я выскочила из дома, собираясь заключить сестру в объятия, но меня встретил лишь холодный полуночный воздух.
Роунат?
Я вгляделась во тьму. Реку и влажную траву заливал призрачно-бледный свет полной луны, но сестры нигде не оказалось. Я подошла к берегу, забралась на валун и внимательно изучила болотистые земли, простиравшиеся между моим ро[1] и горным хребтом.
Роунат, где ты? Что с тобой? вскричала я.
Ночь полнилась звуками. В лесу рыскали волки, в конюшне фыркала Энна, ветер ворошил листву. Однако мне казалось, что вокруг воцарилась абсолютная тишина. Так не хватало смеха сестры и суматохи, которую она создавала одним своим присутствием.
Роунат, ты меня слышишь? Я замерла. Это что, шутка? Ты меня пугаешь.
Ответа не последовало. Покачав головой, я плотнее завернулась в платок и пошла обратно к дому. Наверное, это был просто сон. Обычный дурацкий сон. И о чем я только думала? Ну как Роунат могла оказаться здесь? Совет только прошлой зимой отправил ее в Ласкский женский монастырь, где по воле Томаса ей предстояло провести еще по меньшей мере два года. Даже попади сестра в беду, она не помчалась бы за помощью в такую даль.
Я захлопнула дверь и снова привязала веревку к крюку на стене. Какая же я дура. В кои-то веки сумела уснуть без зелья Томаса, а теперь точно не сомкну глаз из-за холода. В любую другую ночь это не имело бы значения, но следующим утром меня ждет долгий путь. Дорога до крепости Потомков на острове Феннит несложная, но она пролегает через ирландские провинции, постоянно сражающиеся друг с другом. Мне нужна ясная голова, чтобы держаться подальше от смертных и их бесконечных стычек, а для этого не помешало бы как следует отдохнуть.
Я присела у огня и разворошила угли палкой. Затухающий костер еще можно было спасти, и я поспешно потянулась за охапкой хвороста. Когда горячие угли разожгли свежую растопку, комнату заполнил густой тянущийся ввысь дым.
Фоула!
Дверь затряслась. Я вскочила на ноги.
Роунат, что проис
Веревку сорвало с крюка, и дверь распахнулась с такой силой, что задрожали стены. Вихрь с воем ворвался в ро и едва не сбил меня с ног: могучий, как гром, ледяной, как метель. Столы и стулья полетели кубарем, врезаясь в стены и крышу. Ухватившись за одну из угловых стоек, я всем телом прижалась к ней и уткнулась спиной в стену.
Иди ко мне, простонал родной голос.
Роунат? вскричала я. Что стряслось?
Приди ко мне, сестра, провыл голос.
Я не смогла ответить. От ужасных порывов ветра у меня перехватило дыхание, а руки и ноги начали соскальзывать со стойки. Я больше не могла ни держаться ни дышать
Очнувшись, я обнаружила, что лежу лицом вниз посреди комнаты там, где раньше стоял очаг. Камни, из которых он был сложен, разметало по всему дому. Некоторые даже оказались на улице.
Вокруг царили тишина и спокойствие. Я осторожно подняла голову, вытряхивая из волос стебли со- ломы.
Ветер донес до меня голос Роунат.
Когда я попыталась встать, у меня подкосились ноги, и до кровати я не то добрела, не то доползла. Уже долгие столетия ни одному потомку Племен богини Дану не удавалось зачаровать ветер. Я никогда не сомневалась, что Роунат могущественная ведьма, но у ветра уже есть свой голос, и подчинить его чужой воле нелегко.
Я то садилась, то вставала с кровати, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и едва осмеливаясь дышать в надежде, что ветер поднимется вновь. Вместо того чтобы вознаградить мое терпение, он полностью затих. Это означало, что я услышала послание сестры. Роунат просила помощи.
Я схватила платье, плащ, сумку и помчалась к стойлу.
Энна, нам пора.
Фыркнув, в мою руку ткнулась ноздрями крупная кобыла. Я угостила ее яблоком, обняла за шею и забралась в седло.
Давай, Энна. Ищи Роунат.
Дважды повторять не требовалось. Лошадь выскочила из стойла, помчав меня в Ленстер.
Когда мы добрались до холма, близ которого располагался Ласкский монастырь, солнце уже сожгло остатки утренних облаков. Волшебная природа Энны позволяла без устали скакать всю ночь, но лошадь вдруг замедлила шаг.
Ну же, прошептала я. Осталось совсем немножко.
Энна фыркнула, и я ощутила, как напряглись ее мускулы. Она отказывалась идти дальше.
Тогда-то я и почувствовала запах.
Выпрыгнув из седла, я резко наклонилась, чтобы меня не стошнило на собственное платье. Внутренности скручивала не только сама вонь, но и то, что она означала. Это было не первое мое знакомство с горелой человеческой плотью. За последние два столетия викинги совершили немало набегов на мужские и женские монастыри и нередко пытали настоятельниц и настоятелей, выведывая, где спрятаны сокровища. Тогда Совет еще позволял нашим целителям помогать смертным.
Я с трудом снова забралась на Энну.
Роунат рядом, прошептала я в ее ухо. Нужно найти ее.
Энна перешла на легкий галоп. Мы забрались на холм, и глаза подтвердили то, о чем я догадалась по мерзкому запаху. Над травой стелился дым, а жадный огонь обгладывал останки деревянного каркаса церкви. Ни одна из построек монастыря не уцелела: их глиняные стены либо обуглились, либо рухнули. Землю устилали тела такие же безжизненные, как и окружающие их камни. Я насчитала семь трупов и поняла, что куда больше мертвецов осталось внутри тлеющей церкви.
Я ринулась вниз по холму и остановилась, только добравшись до первого тела. Перевернув монахиню на спину, я осторожно развязала ее платок, надеясь обнаружить признаки жизни. Увы, сердце давно остановилось, а тело остыло. Я побежала к другим телам и одно за другим осмотрела все. На груди и животе каждой из убитых монахинь я обнаружила глубокие раны. Все они, бездыханные, лежали в засохших лужах собственной крови.
Роунат! вскричала я. Ты меня слышишь?
Я жаждала услышать ответ, но его не последовало. Тогда я вскочила на ноги и забежала в церковь, проскользнув между пылающих бревен крыльца. Огонь подпалил кожу, но я не обратила на это внимания. С ожогами на лице и голове легко справится мой дар исцеления, а любая боль отходила на второй план, когда на кону стояла жизнь сестры.
Возле алтаря я нашла сразу несколько монахинь, лежащих друг на друге. Ближайшие к рухнувшей крыше трупы почернели от пламени. Кожа и плоть растаяли, словно свечной воск. Я вновь ощутила подступающий к горлу комок рвоты. А что, если одна из мертвых Роунат?
Нет. Нельзя даже думать об этом. Сестра не стала бы ждать своей участи в обреченной церкви, словно агнец на заклание.
Она сумела бы спастись.
Оставив позади гору трупов, я забежала в дормиторий и проверила каждый задымленный уголок. Остановилась, лишь наткнувшись на кладовую в дальней части монастыря. Сырые глинобитные стены помешали огню поглотить эту комнату, и я воспользовалась неожиданной передышкой, чтобы отворить заднюю дверь. Внутрь ворвался поток свежего воздуха, и я жадно вдохнула его ртом.