Дмитрий рядом, непозволительно рядом. В нос сразу втягивается со вздохом его туалетная вода и запах холодного осеннего леса.
Что именно?
Гаранин далеко не дурак. Он понял мой вопрос. Взгляд хитрый. Голубые глаза все-таки кажутся синими, глубокими.
Можно просто Соня, сдаюсь.
Говорю тихо и глазами брожу по его шее. Только сейчас замечаю золотую цепочку, которая поблескивает.
Ну, или София, чуть наглею и снова взглядом встречаюсь с его, прости меня за то поведение. Я повела себя ужасно. Каксука. Прости.
Отхожу от него на безопасное расстояние. Близость и правда удушающая. Будто горло сдавливают тугими веревками, а ты смотришь на него, слова произнести не можешь и по-тихому варишься в этом наслаждении. Уму непостижимо, как противоречиво и запретно.
Быстро смываюсь от Димы из коридора в ванную. Мою руки, перевожу дыхание.
Смотрю на свое отражение и не узнаю себя. Немного шальная, словно та крошечная доза алкоголя все еще бродит в моем кровотоке.
Ты тоже меня извини, слышу его слова.
Дверь не заперта, осталась тоненькая щель. Гаранин стоит за стенкой, прислонился, смотрит в потолок. И проверять не надо, это так.
Сердце чувствует его близость и работает с утроенной силой. Хочется успокоить обезумевшую мышцу, снизить скорость.
А тебя за что?
Что тоже некрасиво себя повел, что не сдержался, что увез тебя сейчас от Бисарова замолкает.
Мы замолкаем.
Удары сердца эхом разносятся по ванной комнате. Я не выхожу, не получается. Ступни к плитке приклеились клеем.
Ты выполнял свою работу, безэмоционально отвечаю.
И почему-то от этих слов обидно стало. Сама сказала, самой и паршиво.
Резко открываю дверь, цепляю маску радушия и гостеприимства.
Чай? Кофе? спрашиваю, шумно сглатываю слюну, но широко улыбаюсь.
Чай. Крепкий. И три ложки сахара. Но сначала рубашка.
Дмитрий пальцами цепляет мелкие пуговки у воротника и медленно начинает их расстегивать. Как завороженная наблюдаю за простыми действиями. Господи, да что в этом такого? Рубашка как рубашка, пуговицы как пуговицы. Мужские руки как руки.
На тыльной стороне кожа смуглая, вены выделяются и хочется провести пальцами по всем изгибам.
Я словно переместилась под кондиционер, который работает на огненный плюс. Кожа обваривается и покрывается ощутимыми ожогами. Щеки вспыхивают. То ли от стыда, то ли от возбуждения.
Что вообще может быть прекрасней шикарного мужского тела и белой рубашки, которую он, сняв, передает мне?
А тело у Гаранина и вправду шикарное.
Соня? окликает. Вцепляюсь в ни в чем не повинную ткань. В глаза смотреть ему боюсь. Он все поймет, все-все. Что представляла, что чувствовала.
Да. Сейчас запущу. Сорок градусов нормально? зачем-то спрашиваю.
Мозги в кашу. Разве о таком спрашивают мужчину?
Не знаю. Я отдаю в химчистку.
Очевидно, отец ему платит хорошо, раз рубашки не в стиральной машине стирает, а в специализированных местах.
Брюки? Снимать?
Взгляд ощущаю между лопаток, когда погружаю его рубашку в барабан машинки. Именно такой, какой был в вечер знакомства с Бисаровыми, потом у подъезда. Он оставляет след, словно пытается пробраться к сердцу.
Тоже испачканы? тихо и сдавленно спрашиваю. Голос низкий, будто заболела ангиной. Даже говорить трудно.
Немного.
Х-хорошо.
Слышу лязг ремня, вжик молнии. Поверх всех вен проходит ток, а где-то внизу живота происходит короткое замыкание. Рефлекторно сжимаю ноги. Пульсация дикая.
Господи, это всего лишь звуки. Обычная одежда, просто мужчина Но запахи эти, близость, жар по телу все это вместе, и я в какой-то водоворот попадаю. Хватаю жадно воздух и стараюсь выбраться. А меня топит.
Возьми. Пожалуйста.
Взгляды встречаются. Пальцы соприкасаются, когда забираю черные брюки. Понимаю, что звать его к себе было ошибкой. Большой, неисправимой ошибкой.
Его глаза вновь как черное ночное небо, нет и тоненькой голубой полосочки. Смотрит так, что плавит.
Мне сейчас все равно, что белое с черным лучше не стирать. Запускаю на сорок градусов.
Гаранин остается в одних боксерах. Ну, и в носках Выглядит странно, улыбка его еще эта дикая немного.
Чай? возвращает меня своим вопросом на землю.
Киваю. Но чтобы мне пройти на кухню, нужно, чтобы Дима чуть отошел в сторону, иначе наши тела в общем, столкнуться. Будут находиться так близко друг к другу, что лучше содрать с себя кожу, но не ощущать его рядом с собой.
Ты не подвинешься? осторожно спрашиваю.
Гаранин медлит, но все же отходит в сторону.
Пробегаю мимо него, стараюсь не смотреть на кубики пресса, мощную грудную клетку, узкие бедра и сексуально свисающий крестик на цепочке.
Господи, прости меня, грешную, но этот православный крестик и правда придает такую сексуальность его шее.
Быстро ставлю чайник, ждем сигнала в полной тишине. Только переглядываемся часто. Никто вопросов больше не задает. Какое-то напряженное молчание выходит.
Как давно ты работаешь на папу? решаю с чего-то начать разговор.
Я смутно помню первые дни работы Гаранина у нас. А сейчас желаю знать больше конкретики.
Дмитрий устало хмыкает, взглядом обводит мое лицо. Грустным вдруг стал.
Четыре года, София. Тебе исполнилось девятнадцать лет, когда твой отец принял меня на работу.
Сощуриваюсь и всматриваюсь в Диму.
Дима я стала называть его Димой. Только заметила.
А до этого где работал?
В органах.
А кем?
Короткий хмык. Тихий глоток и сведенные брови. Я подмечаю каждую деталь.
Оперативником в следственном управлении.
А я балерина.
Теперь мне хочется грустно хмыкнуть. Мы такие разные
И много преступников поймал, товарищ майор?
Откуда-то взялись легкие нотки флирта, хочется треснуть себе по губам.
Подполковник.
И снова улыбаемся друг другу. Сердце щемит, а внутри словно вентилятор разгоняет теплый воздух по всем уголкам моего тела.
Машинка начинает пищать на всю квартиру, что вещи выстираны и высушены. Наши разговоры подошли к концу.
Поднимаемся оба одновременно. Он в одних трусах, я полностью одета. Какой-то дисбаланс, который хочется нарушить.
Ткань моей одежды начинает карябать и жечь, хочется поскорее от нее избавиться. А еще в ней тесно, душно и неудобно.
Сейчас все принесу, говорю и смотрю на шею, где отчетливо бьется толстая венка.
Возвращаюсь спустя пять минут. Мне нужно было время. Чтобы Гаранин не маячил где-то рядом, глазами своими не смущал и в душу ими не лез.
Вот, передаю и сразу отхожу, должно было все отстираться. Порошок хороший, японский, зачем-то добавляю.
Зачем ему знать, каким порошком я стираю?
Ну, раз японский усмехается и надевает сначала брюки, затем рубашку. Медленно застегивает пуговицы и убирает руки в карманы.
Я стою, потупив взгляд. Изучаю плинтусы, замечаю пыль на них, делая заметку, что я ужасная хозяйка.
Только слышу его шаги в мою сторону. Он близко. Очень. Хочется плакать, чтобы не делал так. Ну, не получается у меня. Внутри все сдавливается от него такого. Кровь останавливает свой путь, замирает. Кислород не поступает к органам. Все тело заморожено.
Соня, пальцем цепляет подбородок, заставляя посмотреть на него.
Конечно, он не мог не видеть, что со мной происходит. Он, черт возьми, фсбшник, подполковник. Такой раскалывал на раз-два. А я что? Достаточно было взгляда, чтобы понять мое состояние, когда он рядом.
Облизываю губы, закусываю нижнюю, стараясь унять покалывание. Гаранин обводит их взглядом. Но ни один мускул не шевелится на его лице. Дима не дергается, дыхание ровное.
Наученный
А я поцеловать его хочу. До разрыва сердца хочу.
Но потом резко отворачиваюсь.
Пару часов назад я целовалась на берегу озера с Бисаровым. И мне понравилось. Чувствую себя какой-то шлюшкоподобной, что ль. От одного к другому.
Тебе пора.
Он кивает. Молча обувается и выходит. Ни слов прощания, ничего. Только тихий хлопок двери.
Устало иду в свою спальню и опускаюсь на кровать. День был долгим, нудным. И я ни разу за последние пару часов не вспоминала об Артуре. Его образ только всплыл в памяти, когда мы с Гараниным чуть не поцеловались.
Зато Дима он
Телефон пиликает на тумбочке в коридоре. Бросила его там по привычке.
Хочется, чтобы это был Гаранин. Написал сухое сообщение, даже банальное забыл сказать пока.
А там поклонник.
Давай встретимся?
Глава 12.
Соня.
Наверное, я никогда так тщательно не собиралась на свидание, как делаю это сейчас. А главное, для кого я так наряжаюсь? Для неизвестного мне человека, который покорил цветами. И все.
Но не пойти не могу. Я ждала этого сообщения с тех пор, как мне вручили первый букет.
До ресторана вызываю такси, хотя рассчитывала, что заказ сделает поклонник. В идеале думала, что он сам за мной заедет. Но, списав с карточки несколько сотен, иду в сторону яркой вывески.
Место он выбрал пафосное. У входа припаркованы дорогущие авто, а у двери стоят и курят двое мужчин, внешний вид которых равняется сумме моей зарплаты за полгода, не меньше.
Невольно вглядываюсь в них. А вдруг один из них мой поклонник? Прохожу медленно, обвожу их с ног до головы. Темненький с идеальной бородкой подмигивает, но отворачивается, чтобы принять звонок.
Мимо.
У вас заказано? спрашивает хостес на пороге заведения.
Теряюсь, потому что даже не спросила у поклонника, на чье имя столик. Как вообще ответить на ее вопрос верно?
Честно сказать, не знаю. У меня встреча, свидание, слегка волнуюсь. Не каждый день встречаешься лицом с тем, с кем уже мечтала познакомиться.
Имя Вашего спутника? девушка открывает толстую тетрадь и устремляет свой взгляд туда. Талмуд огромный, а заведение новое. Несостыковка.
Почему-то захотелось рассказать об этом Гаранину. Оценил бы мою внимательность?
Это свидание вслепую, мямлю я.
Хостес мило улыбается. Мне кажется, или она собирается меня отшить? Думает, я решила без брони пробраться в ресторан?
Может, есть столик на фамилию Мещерская? София Мещерская?
Блондинка стреляет в меня недовольным взглядом и утыкается в свой талмуд. Листает что-то, долго. Ну точно, очередная паказуха, что у них нескончаемый поток клиентов, а запись на несколько недель вперед. Врут, уверена.
Пройдемте, вдруг говорит и, взяв папку с меню, направляется в зал.
Меня окатили ледяной водой после разгоряченного душа. Сначала до жути неприятно и мерзко, а потом тепло разливается по телу, и так хорошо становится.
Поклонник даже в этом вопросе решил не рассекречивать себя и свое имя.
Под ложечкой только засосало. Какое-то предвкушение, смешанное с обидной. Я бы хотела, чтобы первым на встречу пришел он. Это было бы правильно, красиво. А выходит, девушка будет ждать своего мужчину на первом свидании. Дикость какая.
Вы готовы сразу озвучить заказ? не отстает хостес.
Воду, пожалуйста, без газа, сухо отвечаю.
Я не планирую что-либо пить алкогольное или делать заказ до того, как придет мой поклонник. А то подумает еще что не надо.
Блондинка уходит, оставив меня наедине со своими мыслями.
С первой секунды меня не покидает ощущение, что не хватает какого-то пазла. Либо понапридумывала в своей голове такого, что ни один нормальный человек не сможет воплотить все это в жизнь. Получается, в душе я еще тот романтик.
Замечаю, как в зал возвращаются те двое мужчин, что курили у входа. Темненький пристально всматривается в меня и обводит все тело по контуру будто черным жирным маркером.
Так ощутимо и неприятно.
Улыбается мне широко своей улыбкой за несколько миллионов и снова подмигивает.
А вдруг
Оборачиваюсь, чтобы проследить, куда он направляется. Чувствую, как к щекам прилил жар, нервы натянулись словно мне предстоит экзамен, к которому я готовилась очень долго.
Все мысли, все идеи, все-все в моем теле направлены на решение только одной единственной задачки.
Темненький садится за барную стойку, просит бармена повторить какой-то напиток и открывает свой телефон.
Я слышу характерный звук разблокировки, стук льда о стекло в бокале, даже его голос: мужской баритон с легкими хриплыми нотками.
Ваш заказ, пожалуйста, прерывает официант, тихо поставив воду на стол, что-нибудь еще желаете?
Господи, я даже не сразу поняла, что спрашивает и хочет от меня этот парень в форме.
Здесь очень вкусный салат с грейпфрутом, рукколой и кедровыми орехами, раздается приятный голос надо мной.
Он вызывает ворох мурашек. Но повернуться я боюсь. Все рецепторы приведены в боевую готовность. Вдыхаю и чувствую приятную туалетную воду, на языке слегка горчит какой-то вкус похожий на никотин, а до слуха доносится легкое шуршание пиджака и брюк при несложных движениях.
Оборачиваюсь резко и глазами упираюсь в того темненького, кто курил у входа и улыбался мне.
Получается, что это мой поклонник?
Пока не могу понять, что внутри меня происходит. Разочарование? Ликование? Облегчение? Неверие?
Присяду, не возражаете? не дожидаясь ответа, садится напротив, давая отмашку официанту, чтобы принесли озвученный заказ.
У меня встреча, тихо отвечаю.
Темненький улыбается левым уголком губ снисходительно, будто сделал мне одолжение. Это странно. Поклонника я представляла несколько иным. Более простым, что ль.
Ильдар, знакомится, и его брови взлетают вверх. Что-то типа, а как зовут Вас? Очевидно, спросить прямо он не может. Эго мешает.
Артур, Гордей, Ильдар Обычные имена у нас закончились. То ли дело Дима
София.
Беру бокал воды и выпиваю. Здесь и вправду жарко. Оглядываюсь по сторонам. Если этот темненький не мой поклонник, то мой мужчина должен подойти уже с минуты на минуту. Я опоздала на целых полчаса, была уверена, что поклонник меня ждет.
Значит, Сонечка, мягко говорит. Но вызывает приступ тошноты. Либо это от волнения.
Что, если поклонник подойдет и увидит за моим, за нашим, столиком совсем постороннего мужчину.
Господи, сгорю со стыда.
Значит, София, упрямо гну линию.
Ильдар симпатичный, ничего не хочу сказать. Только бородка его эта слишком уж идеальная. Мне даже кажется, она мягкая на ощупь. А это не по-мужски как-то.
У папы моего такая жесткая щетина, что при коротком поцелуе в щеку у меня раздражение на пару дней высыпает.
Что ж Ваш кавалер опаздывает? Оставляет такую красивую девушку одну. Заскучаете же?
Взгляд темных глаз неприятно касается моих губ, шеи, ведет по груди и оценивает мое платье.
На мне кремового цвета платье прямого кроя с открытыми плечами и неглубоким вырезом. Не знаю, зачем надела именно его. В какой-то момент показалось, что оно достаточно скромное для первого свидания, но до образа богопослушной монашки еще далеко.
Мне комфортно находиться одной, даже если мой мужчина задерживается, говорю уверенно.
Его общество лишнее.
И я постоянно оглядываюсь по сторонам. Постоянно кажется, что сейчас из-за соседнего стола встанет тот, кого я жду. Он просто наблюдал. Или вдруг в зал войдет. Я тут же пойму, что это он, и улыбнусь.
Но на входе никого нет и ко мне никто не подходит.
А я бы с удовольствие составил вам компанию, София. Вы очень красивая девушка.
Мы сидим напротив друг друга и, возможно, со стороны кажется, что у нас и впрямь свидание. В каком-то смысле даже жаль
София Мещерская, перебивает официант.
В его руках скромный букет из пяти пионов. Нежно-розовые бутоны еще не раскрылись. Они завернуты в обычную крафтовую бумагу. Никакой вычурности, лишнего декора. Даже зелени нет. Таким букетом говорят прости.
За ребрами сердцу стало очень тесно. Либо в груди все сдавлено и сжато, либо мышца моя настолько увеличилась, что мне больно вздохнуть.