Торжище на две половины разделяла река Глыбочица. С одной стороны реки располагался скотный и зерновой рынок, с другой рынок рабов и изделий всякого ремесла. Подол был ещё и местом проживания киевских мастеров древоделей, кожемяк, кузнецов, гончаров, плотников, златников, стеклодувов.
Повсюду сновало огромное количество людей самых разных народностей, вероисповеданий, возрастов, ремёсел, говоривших на всех языка мира, одетых в пёстрые, непривычные одежды. Гомон людских голосов смешивался с криками животных. Ольга впервые увидела диковинных верблюдов когда-то ей про них рассказывал Желан.
Ветер доносил смрадные запахи с кожевенных дубилен и дегтярных мастерских. Голова Ольги кружилась от разноголосья и пестроты. Пока их отряд направлялся к терему Адуна, продавцы наперебой предлагали свой товар меха, посуду, узорочье, мёд, вина, пряности, ткани, оружие. Внезапно к Ольге пришло осознание того, что она вышла замуж за князя, под дланью которого было это необыкновенное место. Впрочем, торжище не подчинялось никому. Оно жило по собственным законам.
Наконец они добрались до расположенного вблизи от пристани дома Адуна. Рядом находилась изба, где сидели тиуны-мытники. Деревянные раскаты Подола заканчивались на берегу Почайны земляным валом защитой от паводков.
Пока ждали Адуна, завершавшего неотложные дела своей службы, Ольга рассматривала возвышающуюся над прочими домами Подола постройку, островерхая крыша которой была увенчана крестом. Она ещё по приезде в Киев обратила на неё внимание и подумала, что это был молельный христианский дом. Расспрашивать тогда Ольга никого не стала слишком велико было волнение после первых мгновений на Киевской земле.
Теперь Адун подтвердил, что этот высокий терем церковь Святого Илии.
Срубили на Подоле, потому как почитатели Христа шибко просили себе новую храмину, рассказывал Адун. В Киеве христиан ведь много. Ещё во времена до Вещего, прежние правители Киева приняли греческую веру от верховных царьградских жрецов. И храмы возвели и на Горе и в Угорском конце киевских посадов. В том конце и доныне христианская община проживает среди них немало купцов, держащих торг с Царьградом. Князь Олег христиан сперва не жаловал, как на престол сел, церкву на Горе велел порушить, греческих жрецов изгнал. Спасибо, что не порешил за лазутчиков враждебных их считал, что, впрочем, так и есть. А после, когда уж Вещий на Царьград походом сходил, своими глазами Греческое царство увидел и ряд с греками положил, задумался, что, может, есть в христианском боге какая сила, коли дал столько богатств и благ своим чествователям. Вот христиане и осмелели, принялись князя умолять о храмине и жреце любой христианин ведь служителем Христа стать не может, для того и учиться надобно, и обряд посвящения особливый пройти. Олег пообещал им помочь. Христиане, по правде, люди весьма полезные небуйные, незлобивые, послушные княжьей воле, некоторые из них письмом владеют и грамотой. Я знаю, потому как и у меня на мытне такие служат.
А ты сам, боярин, бывал в Царьграде? спросила Ольга.
Бывал. Отроком и юнцом с батюшкой своим на торг к грекам ходил многократно, после того как Олег с греками ряд устроил. А спустя время, князь Игорь меня главой мытницы поставил, я ведь и читать, и писать умею, и греческий малость знаю, хотя и не христианин.
А откуда приехал жрец в киевский христианский храм? Из Царьграда? полюбопытствовал Яромир.
Да, сперва греческий жрец в церкве Ильинской служил. А позже княжна Евдокия своего привезла наставника в вере. Болгары-то хотя и христиане, греческому верховному жрецу патриарху не подчиняются требы по-славянски справляют. Потому для княгини свою церкву устроили, рядом с княжескими хоромами. А как грек упокоился, это уж после смерти Вещего было, князь Игорь нового христианского жреца из Царьграда звать не стал наши волхвы противились тому. Тогда-то в церкве Ильинской болгарин обосновался. Но несколько лет назад и он помер. Княгиня горевала, грамоты слала в Преслав, нового просила себе священника. Так вот, лет шесть или семь тому, появился у нас новый жрец христианский из болгар Григорием кличут. Приехал он, будучи по летам совсем юнцом, но зело книжен муж в самом Царьграде науки всякие осваивал. После приезда Григория княгиня вскоре преставилась, хворала она шибко перед тем. Видно, только потому и держалась нового священника ждала, а как только дождалась, так дух и испустила. Думали, Григорий восвояси уедет, но нет прижился он в Киеве, христиане очень его любят
Слыхал я, боярин, что греки и Вещего склоняли к своей вере и будто даже крестили князя? осведомился Яромир, внимательно глядя на Адуна.
Говорил отец спокойно, но Ольга, хорошо умевшая различать разные оттенки батюшкиного голоса, тут же уловила, что спрашивает он у боярина нечто важное, волнующее его, и сама поспешила воззриться на Адуна. Действительно, сей простой вопрос ввёл главного мытника в некое затруднение. Адун опустил глаза долу, задумался, чуть поджав губы.
Не смущайся, боярин, тайны великой ты мне не раскроешь. Мне о том сын Олегов сказывал, когда десяток лет тому назад мой град навещал, успокоил Яромир.
Верно, князь Плесковский, вздохнул Адун. Ныне об этом говорить не принято, и даже велено молчать. Олег крестился, и многие его воеводы вслед за ним. Обещал Вещий грекам и весь народ, что под своей дланью держал, к кресту привести. А греки взамен дюже выгодный ряд с князем положили не новый, а продление того старого, коего Вещий силой добился. На три десятка лет купцы из Руси торговлю безмытную получили и полное содержание в Царьграде. Олег свой замысел воплотить собирался после похода на Хвалынь. Но всем известно, чем тот поход горемычный закончился полегла на Итиле20 почти вся русская рать, сам Вещий ранен был жестоко, едва выжил. Тогда-то волхвы понесли весть по Киеву и близлежащим землям что дружина погибла из-за предательства Олегом веры отцовой. Они всегда были против союза с греками предсказывали: бедой тот мир обернётся. С их слов, хазарский разгром и стал той самой бедой. Подстрекали волхвы людей киевских церкву Ильинскую пожечь, христиан порешить. Но воеводы Олеговы, вернувшиеся из похода, от князя не отреклись, бунты людские усмирили, храм пожечь не позволили. Но о том, чтобы крестить киян и прочих данников, Олег более речей не заводил. Хвалынская неудача надломила князя.
И греки спустили нарушение ряда? удивился Яромир.
Чтобы оправдать нарушение ряда, Олег прилюдно от власти отрёкся на престол после и не садился более. Хотя князем его до самой смерти величали, но для иноземных послов отговорка имелась. Да и кесари греческие, ряд с нашим Олегом положившие, тоже померли один за другим так что вроде и обещанье сдерживать не перед кем стало. У греков в ту пору у самих забот хватало то престол не могли поделить, то с болгарами воевали. А как болгар усмирили, помощь грекам понадобилась в бранях с сарацинами наши вои на подмогу были отправлены сначала пешими воевали за греков, а затем и на море. Четыре года тому назад князь наш Игорь с Сурожской21 Русью поладил, переселенцев к ним отправил, а сурожцы в ответ год спустя за греков пошли воевать от его имени. Сурожцы мореплаватели умелые, на больших ладьях ходят по Греческому морю22. Потому греки, нуждаясь в наших гриднях, пока довершений придерживаются. Вместе с тем Игорь ведь христиан не преследовал, в руки жрецам для кровавых треб не предавал, веровать в Христа не запрещал. А то, что пресвитера из греков отказался принять так ведь потому, что свой уже имелся, болгарский то есть.
В ловкости нашему князю не откажешь, усмехнулся Яромир. И с греками поладить умудрился, и жрецов уважил.
Это да, тут же подтвердил угодливый Адун. Но всё же торговый мир ныне очень шаткий и в любой миг греки могут ряды порушить, а через пять лет и вовсе срок довершений выйдет а о продлении рядов греки и слышать не желают, по крайности, пока не крестится Киев.
Так что же, война грядёт с Царьградом, как думаешь, боярин?
Князь пока миром надеется решить
Как же миром-то решишь? Уж не креститься ли затеял Игорь по примеру Олеговому?
То вряд ли. Крест принять значит князю Игорю со жрецами нашими поссориться а они ведь всегда его поддерживали волхв Перунов, Избора, из самого Новгорода вслед за князем, тогда ещё дитём грудным, приехал. Говорят, князь Рюрик Избору сына призреть послал сколько Изборе ныне лет, и не ведает никто а всё жив старик. Не пойдёт князь против старцев священных, иначе будет мира с греками искать. Князь по веленью волхвов и княгинину церкву разобрал на Хоревице, когда она померла. Боязно с волхвами ссориться. Олега-то, я думаю, они прокляли удачу у него увели, понизив голос, сообщил главный мытник.
Затем Адун проводил их к мастеру, которого болгары обучили обжигать глину, превращая её в камень для построек. Ремесленный двор изготовителя плинфы находился на противоположном пристани конце Подола, ближе к Горе. Мастер по имени Местята показал им ямы, где разминали привезённую глину, и деревянные рамки, которые ею заполнялись. Излишки глины срезались ножом. Заготовки раскладывались на доски и просушивались на воздухе, а затем обжигались в больших печах.
Прочен ли твой рукотворный камень? спросил мастера Яромир. И как долго его изготавливать?
Плинфа дюже прочна, князь Яромир. Не страшится огня. Но готовится токмо в годину покуда тепло и сухо. Две сотни в день я делал для христова жреца. Работал всю прошлую годину и два месяца нынешней.
А сколько надобно на небольшой терем?
Терем? Местята удивлённо выпятил губу. Дык кто ж его знает? Не меньше десяти сотен, мню, ежеденно.
А ежели с камнем чередовать?
Чередовать всяко можно: и редко, и часто. Негли, и пяти сотен в день достанет. А где хочешь терем сладить?
Да рядом тут. В Высоком. Слыхал?
Слыхал. Князя, что ль, село?
Теперь княгини.
Ясно, мастер с любопытством воззрился на Ольгу. Помощники надобны, один навряд управлюсь. Да и места на дворе нет, такие меры осилить.
А есть кто на примете?
Сын у меня подрос. Но двор у нас один, и печь тоже.
А ежели мы твоему сыну избу в Высоком срубим? предложил Яромир. Печь успеете сложить, пока година? А как наступит травень, так и за дело приметесь. После сын может и дальше в Высоком жить посуду станет делать, коли плинфа не понадобится.
Что ж? Местята почесал в затылке. Мысль занятная, князь Ярормир, давай потолкуем
Яромир с Местятой договорились, что подмастерье будет работать всё тёплое время следующего года лишь на оплате снедями, взамен того, что изба и печи будут построены в Высоком бесплатно. Затем Яромир сторговался с самим Местятой, поставив ему условие, что к концу серпеня в следующем году весь материал будет готов.
Батюшка, неужто ты терем каменный задумал выстроить? удивлённо спросила Ольга, когда они с Яромиром ехали с Подола в княжеский Детинец.
Я, дочь, про греческий образ камнеукладчества Камыку рассказал он думает, что справится с подобной постройкой, готов за дело взяться. Так что попробовать стоит. Деревянный-то терем мы тебе равно срубим за остаток лета и осень. А Местята глину нужную привезёт и образцы плинфы к серпеню сделает. Съездите с Искуси и Камыком, когда Местята с работой управится, поглядите на сей камень, Камык на воротах в детинец поупражняется, тогда и решите.
А что же изба и печь для подмастерья?
Пригодятся. Устроишь в Высоком гончарный конец.
Батюшка Я ещё хотела спросить. Не про камень.
О чём, дочь?
Дагмара говорила, что Олег Рюрику поклялся ни одно дитя своим не признавать. Вещий, верно, желал от клятвы освободиться потому исконных богов отринул и Христа принял. Сына хотел своим наследником назвать и престол княжеский ему оставить? затаив дыхание, спросила Ольга.
Она вспомнила свой разговор с Дагмарой. Ей захотелось поведать о нём Яромиру, поделиться с батюшкой услышанными от Дагмары откровениями. О том, что Олег-младший, прозванный Моровлянином, был Ольге отцом, а Вещий, стало быть, дедом. О тайне самой Дагмары, которую ведунья открыла Ольге накануне её отъезда из Выбут Дагмара любила Вещего, была его наложницей и даже родила ему двоих сыновей. Один из них умер в младенчестве, а другой по достижении возраста девяти лет Дети Вещего умирали А он, желая сохранить жизнь своему единственному сыну, отрёкся от исконных богов, и её отец выжил И родилась она Ольга не решалась завести с Яромиром подобные речи, боясь своим любопытством к родному отцу обидеть названого батюшку. Моровлянин, видно, никогда в своей жизни и не задумывался о том, что у него могло быть дитя от Вельды. А Яромир заботился об Ольге и баловал её так, как и не всякий родной отец стал бы.
Желать-то, конечно, мог, вымолвил Яромир, вздохнув. Но вряд ли это был главный повод для Вещего, предаться Христу. Вещий муж разумный и деятельный был, и скорее о выгодах торговых пёкся, да узрел сполна как у греков всё ладно устроено, и силу болгар оценил вот потому и крестился. Но с волхвами не сдюжил, а они своей властью делиться со жрецами Христа не пожелали, потому и заводили речи, что, мол, мир с греками бедой обернётся. Твой-то супруг тоже, мыслю, не рад подобным союзникам много власти волхвы в Киеве имеют. Но тебе пока об этом раздумывать не след, то князя забота
Вечеряла отныне Ольга вместе с князем в Пировальне под песни гусляра, басни сказителя или глумы потешника-игреца. За столом сидели самые приближённые к князю знатные люди. Как-то раз были среди них древлянские тали23 два княжича пятнадцати и четырнадцати лет отроду сыновья князей из Житомиля и Коростеня. Игорь раз в седмицу повелевал знатным заложникам разделять с ним вечерю. Княжич Векослав был высоким, красивым отроком с тёмно-русыми кудрями и приветливым лицом, его двоюродный брат Малосвят приземистый, коренастый, белёсый, глядел исподлобья волчонком.
Княжичи были отданы в тальбу после случившейся четыре года назад войны князя Игоря с древлянами и воеводой Олегом Моровлянином.
С тех пор древлянские княжичи жили в Киеве и пестовались ратными наставниками вместе с отроками младшей дружины Игоря. Изредка пару раз в год князь Игорь позволял тоскующим матерям и мятежным отцам, князьям из Коростеня и Житомиля, навещать своих отпрысков.
Подробности той войны, как и повесть о болгарской жене Игоря, Ольга тоже услышала из уст Асмуда во время путешествия из Новгорода в Киев.
Внимательно выслушав Асмуда, Яромир тогда спросил у него:
Кого же древляне прочили в Киевские князья?
Так Моровлянина и прочили.
А чем им Игорь-то не угодил?
Родом своим варяжским. С лёгкой руки Олега Вещего русью зовутся все кияне, окольные поляне и даже черниговцы, все те, кто под длань Вещего склонился. А было время, сказывают, когда русь жила на реке Дунай, там, где ныне болгарская и угорская стороны, а ранее была земля обров24. Среди болгар и доселе грады имеются, где русские князья сидят. К примеру, в устье Дуная там наши купцы завсегда остановку делают по пути в Царьград.
Царство обров было сокрушено соседями и восставшими данниками25. Сгинули как обры сиречь, без следа. Слыхала, княжна, поди, такую присказку. Освободившиеся от власти обров народы свои державы устроили: болгары на Нижнем Дунае, моравы на Среднем и на реке Мораве. Русь перешла Карпаты и поселилась с этой стороны гор. Поляне, уличи, древляне, волыняне, лендзяне и хорваты все народы от Днепра до Карпат данниками руси сделались, и князя русского и наследников его своими правителями признали. По подобию обров и хазар самый главный правитель Червонных земель, сидевший на престоле в граде Стольно26, называл себя не князем, а каганом.