Дело закрыто. Нет тут змей.
Кэмерон тоже скрещивает на груди руки, которые как минимум вдвое больше в обхвате, чем у Дельмонико. Последний день бицепсов в спортзале удался.
Дельмонико выглядит так, словно предпочел бы сейчас уйти. Изучая собственные ботинки, он бурчит:
Даже если это правда, про змей и веки есть постановления. Вините администрацию округа, если хотите, но когда кто-то сообщает, что на моей территории завелись вредители
Я же сказала, нету тут змей! Тетя Джин вскидывает руки. Трость падает на траву. Ты слышал моего племянника. Нету век! Знаешь, в чем тут дело? Сисси Бейкер завидует моему саду.
Ну-ну, Джин. Дельмонико успокаивающе поднимает ладонь. Все знают, что у тебя прекрасный сад.
Сисси Бейкер врет и вообще слепая!
Как бы то ни было, существуют правила. Если возникает опасная ситуация
Кэмерон делает шаг к нему.
Не думаю, что кто-то хочет, чтобы возникла опасная ситуация. Он, в общем-то, блефует. Драться он ненавидит. Но этому замухрышке необязательно знать.
С почти комично перепуганным видом Дельмонико похлопывает себя по карману и демонстративно вытаскивает телефон.
Ой, извини. Я должен ответить.
Кэмерон фыркает. Старый добрый трюк со звонком. Вот же говнюк.
Просто подстриги его немножко, ладно, Джин? кричит Дельмонико через плечо, спускаясь по хрустящей гравием тропинке к дороге.
* * *
Кэмерон тратит почти целый час на то, чтобы, балансируя на стремянке, подрезать клематис так, как этого требует придирчивая тетя Джин. Еще чуть-чуть вон там. Нет, не так сильно! Теперь обрежь слева. Я имела в виду справа. Нет, слева. Внизу тетя Джин собирает срезанные побеги и лиловые цветы в мешок для мусора.
А насчет змей это правда, Кэмми?
Конечно. Он спускается вниз.
Тетя Джин хмурится.
Значит, у меня в клематисе точно нет змей?
Кэмерон смотрит на нее искоса, стаскивая рукавицы.
Ты видела змею у себя в клематисе?
Э-э нет.
Ну вот тебе и ответ.
Тетя Джин улыбается, открывает заднюю дверь и кончиком трости сдвигает в сторону стопку газет.
Посиди со мной немножко, детка. Хочешь кофе? Чай? Виски?
Виски? Серьезно?
Еще даже десяти утра нет. У Кэмерона живот сводит при мысли о выпивке. Он подныривает под низкую притолоку, моргает, привыкая к тусклому свету, и облегченно вздыхает. Выглядит все плохо, конечно. Но не хуже, чем в прошлый раз. А то какое-то время казалось, что хлам плодится сам по себе, как стая озабоченных кроликов.
Тогда просто кофе, подмигивает она. Стареешь, Кэмми. Раньше ты был повеселее!
Он ворчит, что прошлой ночью было слишком уж весело, и тетя Джин кивает в своей слегка насмешливой манере. Конечно, она видит, что утро у него началось хреново. Может, он и правда стареет. Тридцатник это вам не сахар.
Она копается в свалке из коробок и бумаг на крошечной кухонной стойке в поисках кофеварки. Кэмерон берет книгу в мягкой обложке, лежащую на куче хлама, под которым почти погребен шаткий письменный столик с древним компьютером, гудящим откуда-то снизу. Романчик из разряда тех, где на обложках накачанные красавчики. Кэмерон бросает книгу обратно, и вся гора осыпается на ковер.
Когда у нее это началось? Коллекционирование, как она выражается. В его детстве она никогда не была такой. Иногда Кэмерон проезжает по их старому району в Модесто, мимо дома с двумя спальнями, где она его вырастила. В этом доме всегда было чисто. Несколько лет назад она продала его, чтобы оплатить счета за лечение. Оказывается, получить по голове на парковке пивной Деллз, причем не по своей вине, стоит целое состояние. Какие-то придурки, даже не местные, начали выяснять отношения, а тетя Джин просто пыталась их утихомирить. Она заработала удар кулаком в висок и рухнула на асфальт. Сильное сотрясение мозга, раздробленное бедро, месяцы физиотерапии и эрготерапии. Кэмерон бросил приличную работу в строительной компании, занимающейся восстановлением домов, где мог бы получить хорошую профессию, и все для того, чтобы ухаживать за ней, спать у нее на диване, напоминать ей принимать лекарства и возить ее в Стоктон к специалисту по черепно-мозговым травмам. Каждый день после обеда он встречал на крыльце почтальона, открывая дверь тихонько, чтобы она не заметила. Его жалкий сберегательный счет ненадолго отсрочил визит коллекторов.
Когда тетя Джин наконец продала дом, ей как раз исполнилось пятьдесят два минимальный возраст, дающий право жить в Велине. По причинам, которые Кэмерон так до сих пор и не понял, вместо того чтобы снять обычную квартиру или что-то в этом роде, она решила потратить остатки денег на этот дом-трейлер и переехать сюда. Может, именно тогда и началось коллекционирование? Во всем виноват этот гадюшник?
Все еще возмущаясь тем, что Сисси Бейкер точит на нее зуб после прошлогоднего недоразумения на потлаке[1] (Кэмерон не интересуется подробностями), тетя Джин ставит две дымящиеся кружки на журнальный столик и жестом приглашает его сесть рядом с ней на диван.
Ну и как работа?
Кэмерон пожимает плечами.
Тебя опять выперли, да?
Он не отвечает.
Глаза тети Джин сужаются.
Кэмми! Ты же знаешь, что я пустила в ход связи в администрации, чтоб тебя взяли в этот проект.
Тетя Джин работает на полставки в приемной окружной администрации. Она там уже не один десяток лет. Конечно, она знает всех. И да, проект был крупным. Бизнес-квартал на окраине города. А толку-то: на второй день он опоздал на какие-то жалкие десять минут, а этот козлина бригадир велел собирать манатки. Разве Кэмерон виноват, что у бригадира начисто отсутствует эмпатия?
Я тебя об этом и не просил, бурчит он и объясняет, что произошло.
Короче, ты облажался. По полной. И что теперь?
Губы Кэмерона складываются в обиженную гримасу. Тетя Джин должна быть на его стороне. Повисает напряженное молчание; она делает глоток кофе. Ее кружка, вся в танцующих мультяшных лягушках, украшена ярко-красной надписью КТО ВЫПУСТИЛ ЛЯГУШЕК?. Он качает головой и пытается сменить тему:
Мне нравится твой новый флаг. На улице.
Правда? Ее лицо чуть-чуть смягчается. Я его нашла в одном из тех каталогов. Заказала по почте.
Кэмерон кивает, ничуть не удивившись.
Как Кэти? спрашивает она.
Все хорошо, говорит Кэмерон беззаботным тоном. На самом деле он не видел свою девушку с тех пор, как поцеловал ее на прощанье, когда она уходила на работу вчера утром. Она должна была прийти посмотреть концерт Мотыльковой колбасы, но слишком устала, а он задержался дольше, чем планировал, и в итоге заночевал у Брэда. Но конечно, у нее все хорошо. Кэти из тех девушек, у которых никогда не бывает неприятностей и всегда все хорошо.
Тебе с ней повезло.
Да, она супер.
Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.
Я счастлив.
И было бы неплохо, если бы ты мог продержаться на работе больше двух дней.
Ну зашибись, снова-здорово. Кэмерон хмурится, проводит рукой по лицу. Боль пульсирует аж в глазах. Воды, что ль, выпить.
Ты же такой умный, Кэмми. Правда, такой умный
Он встает с дивана и смотрит в окно. После долгой паузы он говорит:
Знаешь, просто за то, что ты умный, денег не платят.
Ну уж тебе-то должны платить. Она похлопывает по месту рядом с собой на диване, и Кэмерон садится, кладет гудящую голову ей на плечо. Он любит тетю Джин, конечно, любит. Но она не понимает.
* * *
Никто в семье не знает, от кого Кэмерону достался его ум. И под семьей он подразумевает себя и тетю Джин. Это вся его семья.
Он почти не помнит лица своей матери. Ему было девять, когда тетя Джин забрала его из их с матерью квартиры, мать тогда сказала ему сложить сумку, чтобы остаться у тети Джин на выходные. В этом не было ничего необычного. Он частенько ночевал у тети. Но на этот раз мать так и не пришла за ним. Он помнит, как она обняла его на прощанье, как запиналась и как слезы оставляли на ее лице чернильные дорожки туши. Он ясно помнит, какими костлявыми были на ощупь ее руки.
Выходные превратились в неделю, потом в месяц. Потом в год.
Где-то в полном всякого хлама застекленном шкафу тети Джин хранятся маленькие керамические безделушки, которые его мать собирала в детстве. Сердечки, звезды, животные. На некоторых выгравировано ее имя: Дафна Энн Кассмор. Время от времени тетя Джин спрашивает, не хочет ли он забрать их себе, и каждый раз он говорит нет. На кой черт ему сдалось ее старое барахло, когда она не могла хоть какое-то время прожить без наркоты, чтобы у него была нормальная мать?
По крайней мере, Кэмерон знает, от кого он унаследовал способность феерически лажать.
Тетя Джин подала в суд заявление об исключительном праве на опеку, на которую больше никто и не претендовал. Он вспоминает, как социальный работник тихим голосом сказал, что так намного лучше Кэмерон будет с семьей, а не попадет в систему.
Тетя Джин, которая на десять лет старше Дафны, так и не вышла замуж и не родила детей. Она постоянно называла Кэмерона подарком судьбы, нежданным подарком.
Детство с тетей Джин было хорошее. Она была совсем не то что матери его друзей. Разве можно забыть тот Хэллоуин в начальной школе, когда она заявилась на линейку в костюме Фредди Крюгера? Но как-то же у нее все получилось.
В школе Кэмерон учился неплохо. Там он и познакомился с Элизабет, а потом с Брэдом. Для ребенка, оказавшегося в такой ситуации, удивительно хорошо адаптируется, слышал он иногда.
А как же отец? Может, именно от него Кэмерон унаследовал свой ум?
Когда речь заходит о его отце, возможно все. Ни сам он, ни тетя Джин понятия не имеют, кто бы это мог быть. В раннем детстве, пока Кэмерон еще ничего не знал о специфике процесса зачатия и о необходимости как минимум донора спермы, он верил, что у него просто нет отца.
Учитывая, с кем обычно якшалась твоя мать, наверняка без него даже лучше, постоянно повторяет тетя Джин, когда о нем заходит разговор. Но Кэмерон всегда в этом сомневался. Он уверен, что, когда он родился, мать не употребляла. Он видел фотографии, на которых она качает его на детских качелях в парке, видел мягкие темно-русые завитки ее волос. Наркотики и проблемы Кэмерон уверен появились позже.
Появились из-за него.
Тетя Джин начинает вставать:
Еще кофе, детка?
Ты сиди, я принесу, говорит он, помотав головой, чтобы прогнать боль. Он пробирается между горами хлама к кухне.
Пока он наливает две новые чашки, тетя Джин кричит с дивана:
А как там Элизабет Бернетт? Она же в конце лета должна родить? Я встретила ее мамашу на заправке пару дней назад, но некогда было поболтать.
Да, она уже прям вот-вот. У нее все прекрасно. И у нее, и у Брэда, у обоих. Сливки вьются белыми струйками, когда Кэмерон наливает их в свой кофе.
Она всегда была такая милая. Я так и не поняла, почему она предпочла тебе Брэда.
Тетя Джин! стонет Кэмерон. Он, наверное, миллион раз уже объяснял, что у них с Элизабет ничего не было.
Да я просто так.
Кэмерон, Брэд и Элизабет в детстве были лучшими друзьями, тремя мушкетерами. Теперь как-то так вышло, что эти двое женаты и ждут ребенка. Кэмерон не может не понимать, что мелкий займет его место третьего лишнего при Брэде и Элизабет.
И кстати, мне пора двигать. Я должен вернуть Брэду машину к обеду.
О! Ну-ка, пока ты не ушел. Тетя Джин с усилием опирается на трость, чтобы подняться с дивана. Кэмерон пытается помочь, но она отмахивается.
Кажется, она лет десять роется в бардаке в другой комнате. Он тем временем не может удержаться и просматривает стопку бумаг на столе. Старый счет за электричество (к счастью, оплаченный), страница, вырванная из ТВ-Гайд (его что, до сих пор издают?) и пачка результатов обследований из клиники при городской аптеке с бланком рецепта, подшитым к первой странице. Тьфу, блин, это личное. Но еще не успев спрятать рецепт, он видит в нем нечто такое, от чего щеки начинают прямо-таки полыхать. Это не может быть правдой.
Тетя Джин? Хламидиоз?
Стук ее трости приближается к гостиной. Кэмерон пытается запихнуть все обратно, но, к его ужасу, стопка рассыпается и рецепт остается у него в руках. Кэмерон держит его кончиками пальцев, как будто он может быть заразным. Заболевание, передающееся письменным путем.
А, это. Она беспечно пожимает плечами. Да у нас тут много кто заразился.
Кэмерон чувствует, как у него сжимается желудок. Он сглатывает и говорит:
Ну, эта дрянь не шутка, тетя Джин. Рад, что ты обратилась к врачу.
Конечно, обратилась.
И, может быть, стоит начать, э-э, предохраняться? (Он действительно с ней об этом говорит?)
Ну, я так-то за резинки, но Уолли Перкинс не хочет
Хватит. Зря я это начал.
Она хихикает.
Так тебе и надо за то, что шпионишь.
Уела.
Короче. Вот. Тапочкой она подталкивает к Кэмерону коробку, которая стояла у ее ног, а он и не заметил. Вещи твоей матери. Подумала, что тебе они могут понадобиться.
Кэмерон встает.
Нет, спасибо, говорит он, даже не взглянув на коробку.
1302-й день в неволе
Мой нынешний вес шестьдесят фунтов. Я большой мальчик.
Как всегда, осмотр начался с ведра. Доктор Сантьяго сняла крышку с моего аквариума и стала поднимать большое желтое ведро, пока оно не оказалось на одном уровне с краем. В нем было семь морских гребешков. Доктор Сантьяго подтолкнула меня своей сеткой, но это было уже лишним. За свежими гребешками я бы и сам с радостью перебрался в ведро.
Анестезия сладко разливалась под кожей. Конечности у меня онемели. Глаза закрылись.
Мое первое знакомство с ведром состоялось давным-давно. На тридцать третий день в неволе. Тогда этот опыт казался пугающим. Но со временем я начал им наслаждаться. Ведро приносит ощущение полного небытия, которое во многих отношениях даже приятней ощущения бытия.
Мои руки волочились по полу, пока доктор Сантьяго несла меня к столу. Она сложила меня грудой на пластмассовых весах и ахнула:
Ого, какой большой мальчик!
Сколько? спросил Терри, тыча в меня своими большими коричневыми руками, которые всегда пахнут макрелью.
Прибавил три фунта за месяц, ответила доктор Сантьяго. Его рацион не менялся?
Насколько я знаю, нет, но могу перепроверить, сказал Терри.
Будьте добры, перепроверьте. Такой набор веса, мягко говоря, необычен.
Что я могу сказать? В конце концов, я же особенный.
Июньская серость
Сегодня вечером упаковкой в Шоп-Уэй занимается новый сотрудник.
Това поджимает губы, когда он ставит банки с клубничным и апельсиновым джемом в пакет бок о бок. Они с нехорошим звоном стукаются друг о друга, пока он запихивает туда же остальные покупки: кофе в зернах, зеленый виноград, замороженный горошек, мед в баночке в форме медведя и коробку салфеток. Мягких, ароматизированных. Дорогих. Това начала покупать их Уиллу, когда тот лежал в больнице, где салфетки были как наждачная бумага. Теперь она слишком привыкла к ним, чтобы выбирать более доступную марку.
Да не надо, дорогуша, говорит Итан Мак, когда Това предъявляет ему свою скидочную карту. Этот болтун с сильным шотландским акцентом кассир в магазине и заодно его владелец. Он постукивает согнутым мозолистым пальцем по морщинистому виску и ухмыляется: У меня тут все хранится, и твой номер я ввел, как только ты вошла.
Спасибо, Итан.
Пожалуйста. Он протягивает ей чек и одаривает ее кривоватой, но доброй улыбкой.
Това изучает чек, чтобы убедиться, что джемы по акции он пробил правильно. Вот и они: купи один, возьми второй за полцены. Нечего было сомневаться, у Итана всегда все под контролем. В Шоп-Уэй дела пошли в гору с тех пор, как несколько лет назад он переехал сюда и купил этот магазин. Он быстро обучит новенького, как правильно укладывать товары в пакет. Она прячет чек в сумочку.
Вот же июнь выдался, а? Итан откидывается в кресле и скрещивает руки на животе. Уже одиннадцатый час вечера, очередей в кассы нет, и новенький переместился на скамейку рядом с прилавком в кафе-кулинарии.