Жрец ещё раз проверил готовность компьютеров, не замечая стоящую за его спиной королеву. Леффия в момент включения гамма-излучателя склонилась над капсулой, разглядывая сквозь купол процесс вскрытия зерна. Мощнейший взрыв сотряс здание храма, вспугнув стаи птиц, поселившихся на его шпилях. Реанимационная капсула, заполненная адсорбентами, не выдержала давления. Её купол разлетелся острыми осколками во все стороны, выбивая глубокие трещины и рваные борозды на каменных стенах зала. Остаточный газ зерна мгновенно заполнил помещение. Продолжающий работать излучатель спустя несколько секунд надрывно вскипел и взорвался, мгновенно покрывшись плёнкой окислов. По стенам густо потекли вязкие жидкометаллические капли, просачиваясь в каждую щель и растворяя камни и металлы.
Иззоди вскрикнул от боли, ощутив, как несколько ядовитых каплей попали на кожу ног. Подняв голову, жрец увидел край каласириса и рассыпанные бусины ускха. Кто здесь был кроме него?! Жрец с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как его кремниевые ноги хрустят под воздействием испаряющихся окислов газа. Кожа на конечностях с хрустом отваливалась тонкими пластами, обнажая розоватую плоть, ставшую мягкой и болезненной. Не обращая внимания на нестерпимую боль от ядовитого газа, разъедающего его тело, жрец обогнул разрушенную капсулу и испуганно застыл над окровавленным телом королевы Леффии. Нет времени предаваться эмоциям! Иззоди подхватил тело женщины, сочащееся каплями жидкого металла и льющейся кровью из глубоких ран, быстро положил в соседнюю, чудом уцелевшую капсулу. Захлопнул купол и включил все программы реанимации, поддержания жизни и лечения. Жрец попытался покинуть ставшую опасной лабораторию, включая на ходу автономные адсорбенты, систему очистки воздуха и сирену химического заражения. Но дойдя до полотна весей замертво рухнул. Спустя несколько минут в лабораторию ворвались мохванские учёные в костюмах защиты. Исследовав последствия взрыва, мохваны вынесли в соседнюю лабораторию капсулу с Леффией и тело погибшего нироскира. В лаборатории остался Маджрай. Его руки тряслись, когда он последовательно запускал все дополнительные системы очистки. Костюм химической защиты расползался на глазах от воздействия газа. Волк схватил информноситель, на который записывался весь процесс вскрытия зерна ллояра и, сбрасывая на ходу костюм, пропитавшийся ядовитыми жидкометаллическими испарениями, выскочил в коридоры и включил консервацию зала, в котором произошла трагедия.
Тело жреца представляет опасность. Оно источает высокую концентрацию токсичных испарений, один из учёных быстро опустил тело нироскира в пустую капсулу и захлопнул купол.
Ограничьте доступ в этот зал, Маджрай с тревогой склонился над датчиками капсулы, в которой лежала королева. Обеспечьте карантин первой степени, пока я не выясню, с чем мы столкнулись. Все костюмы в переработку. Всем мохванам, участвующим в эвакуации королевы пройти обследование. И до выяснения всех обстоятельств, никто не покинет лабораторию. Доложить о результатах обследования.
Маджрай упал в кресло и подключился к системе анализаторов. К счастью, его тело не пострадало и не представляет угрозы для окружающих. Следя за бегущими строками докладов, Император связался с Сиффирой и дрожащим голосом доложил о трагедии.
Королева Леффия беременна. Объявлен трёхступенчатый карантин, закончил он и, не дождавшись ответа, отключил связь и обхватил голову руками. Он с ужасом думал о том, что сияние неона влюблённого короля погаснет, если королева погибнет. Следом погибнет Садтхи, оставив Войор без наследников. Род Милдерро прервётся. Императорскую чету могут подвергнуть обвинениям в умышленном убийстве короля и его беременной жены в целях захватить власть исключительно для мохванской расы. И всё лишь потому, что он, Император оказался рядом во время взрыва зерна. Кроме мохванов не осталось свидетелей другой расы нироскир Иззоди погиб. Только его словам народ Войора мог верить. Они верят своим кремниевым людям, не способным лгать.
Сиффира после инцидента в лесу, большую часть времени проводила в институтах, работая вместе с бригадами своих учёных над восстановлением генетической памяти войори и угзи. Доклад мужа застал её на тренировках. Волчица тревожно оглянулась на Садтхи, который учился наравне с другими войори обращаться с модернизированным наездничьим мечом. Садтхи перехватил меч в середине лезвия, не прекращая кругового движения, и в повороте снёс утяжеленным яблоком голову чучела. Плетение двух лезвий меча держалось на прутообразной основе, позволяя воину с хорошей реакцией перехватывать меч в разных частях клинка и использовать его как булаву или узкий щит с режущей кромкой. Также, плетение позволяло ловко обезоруживать противников вражеский клинок, попав в промежуток межу основой и лезвиями можно было провернуть и вырвать.
Отбой! Оружие в стойки! Следующее занятие завтра проведёт для вас капитан Окихлах. Сиффира провожала взглядом молодых бойцов, которые в считанные секунды, уложив силовые щиты на пол, воткнули в их специальные углубления мечи и стали покидать зал тренировок, устало вытирая лица шарфами со знаками кланов угзи. Мимо двинулся Садтхи, но волчица ухватила его за руку.
Ты останься. У меня очень плохие новости. Леффия получила смертельное ранение. Маджрай делает всё возможное, чтобы сохранить ей жизнь.
А ребёнок?
Жду известий.
Лицо короля побелело. Он протянул руку и медленно снял с запястья мохванки браслет связи и надел его, чтобы выяснить все подробности у Маджрая лично. Глядя на его побелевшее лицо с напряжённо поджатыми губами, Сиффира отдала по сенситивной связи команду мохванам пригнать гирдов и урхана для короля. Она понимала, что Садтхи захочет быть рядом с любимой, не смотря на запрет и карантин. Им предстоял долгий путь через две пустыни и горный перевал Желтого Змея.
Я вызвала гирдов, для тебя урхана и эскорт.
Я знал, что ты так поступишь, Садтхи старался держаться, но дрожь в голосе выдавала его страх за жизнь жены.
Сиффира направилась к выходу следом за королём, вслушиваясь в эфир мохванской связи: волки уже ждали её и короля с гирдами и запасами продовольствия.
Зелёная пустыня встретила их сильными ветрами и падающими с неба комками икры кримов, пачкающих плащи всадников. Мохваны слизывали икру, закрывая лица шарфами, чтобы не наглотаться песка. Волки ещё не знали о горе, постигшем королевскую семью. Порывы ветра принесли грозовые облака, и ливень застал путников посреди пустыни. Большинство мохванов и Садтхи спрятались от дождя под крыльями урхана. Продолжать путь под ледяным ливнем и градом не представлялось возможным. Гирды заснули, закрыв широкими хвостами спины и головы. Вокруг били молнии, взрывая потемневший песок. Разряды безостановочно и ослепительно окрашивали пустыню в пунцовые цвета.
Сиффира положила ладонь на лоб спящего на её коленях Садтхи. Его сияние неона пульсировало, постепенно угасая. Молодой войори постоянно вздрагивал во сне. Прикасаясь к тёплой коже и светлым волосам молодого короля, волчица с тоской вспоминала Огли и Датмиха. Она скучала по Огли. Остаться без вожака и стать самой вожаком не этого хотела Сиффира, преданная до последней капли крови только Огли. Мохванка осторожно выглянула из-под крыла урхана. Дождь только усиливался, закрывая сплошным потоком воды обзор. Их прибытие в пустыню Альс-Сиор к храмам отсрочивается на неопределённое время.
Волчица аккуратно высвободилась и опустила голову Садтхи на свёрнутый плащ. Выйдя из-под крыла под холодный дождь, мохванка подняла голову и тоскливо завыла, захлёбываясь ветром и водой. Она не чувствовала холод. Если бы кто-нибудь ей сказал, что у неё есть душа, она поверила. В груди всё сжималось от боли и разочарования. Огли оставила её спать на сотни лет, вынудив адаптироваться к новым и не привычным для неё условиям после пробуждения. И не рождённое дитя короля в смертельной опасности. Из горла снова вырвался хриплый вой и слёзы смешались с дождём.
Что-то тёплое бережно обхватило её плечи. Сиффира, глотая слёзы, повернулась и столкнулась с янтарными глазами Маджрая, придерживающего на ней плащ. Император робко облизнулся и бережно обнял её, прижимая её голову к своей крепкой груди.
Не плачь, моя Императрица. Я прилетел на корабле за вами. На урханах вы будете долго добираться.
Мохваны, прибывшие с Императором быстро загрузили в грузовые отсеки спящих беспробудным сном гирдов, а промокших собратьев проводили в каюты, где их ждали горячая еда, подогретый сок сотуса и ворохи тёплых одеял.
Маджрай суетился вокруг Сиффиры, укутывая её в одеяла и помогая удобно расположиться в огромном кресле.
Сиффира впервые в жизни позволила о себе позаботиться. Она расслабленно откинула голову и с нескрываемой нежностью наблюдала за исполинским волком со знаками генерала на ускхе и браслетах. Он так и не сменил свой ускх на более роскошный, достойный Императора. Его трогательная забота внезапно успокоила волчицу. Она вдруг поняла, что, если бы не летаргический сон, она никогда не узнала Маджрая. Он всегда был рядом и преданно заглядывал в глаза. Он терпеливо ждал. Всегда ждал только её. Сиффира читала в сенситивной сети душу Маджрая, начиная понимать, как сильно он её любил с первой встречи, любит сейчас и будет любить до последнего вздоха. Ему не повезло во время сброшенной программы случайных чисел и выбора волчьих пар. Это он сам вмешался в программы, чтобы быть рядом с ней.
Маджрай остановился и замер, с испугом глядя в глаза Императрице. Она, узнав, что он намеренно изменил протоколы, имеет полное право отказаться от него и выбрать себе другого партнёра.
Ты сделаешь это? Откажешься от меня?
Сиффира устало прикрыла глаза и улыбнулась.
Нет, Маджрай. Нет среди мохванов более достойного, чем ты.
Волчица потянула мужа за руку к себе.
Сядь рядом. Я очень признательна тебе за изменение программы. Хотя и не понимаю, как ты сумел это сделать. Ещё ни одному золотому мохвану не удавалось вмешаться в процессы передач директив.
Я же лучший твой учёный, Маджрай с облегчённым вздохом улыбнулся и обнял её. Кончик его хвоста едва заметно подрагивал от счастья.
Почему ты не сменил знаки генерала на Императора?
Маджрай опустил янтарные глаза и тихо ответил:
Я понимал, что однажды ты узнаешь, что я вмешался в генератор чисел и, по факту, присвоил тебя себе. Как и имперскую корону. Да и не нравится мне имперский ускх слишком вычурный и тяжёлый.
Императрица подняла руку и нанесла ему хлесткую пощёчину, прорычав:
Никогда больше не смей использовать меня, Маджрай.
Волк потёр щеку и, внезапно, рассмеялся.
Почему ты смеёшься?
Сиффира отстранилась, готовая снова ударить его. Его смех ей казался унизительным ровно до того момента, как он поднял на неё искрящийся взгляд.
Ты не понимаешь, как долго я был в отчаянии. Едва я увидел тебя впервые в колбе лаборатории Милдеросса, то понял, что не смогу без тебя жить. И эта пощёчина самая малая плата за право быть рядом и называться твоим Императором. И, теперь, будучи твоим мужем, я имею право требовать такого же уважения к себе. Никогда больше не смей поднимать на меня руку, моя Императрица.
Мохван обхватил её за шею и притянул к себе, крепко обняв.
Я твой надёжный и самый преданный щит. Не разбивай свой щит, Императрица, нежно прошептал он ей в ухо.
Сиффира усмехнулась и сорвала с него ускх со знаками генерала.
Я не подчиняюсь генералам, Маджрай. Рядом со мной может быть только Император.
Мохван прикрыл глаза. Победил.
Пиллиама, с рождения лишенная способности говорить, и её брат Укина застали Садтхи в лабораториях у реанимационной капсулы. Угзи боялись заглядывать в капсулу и потому посвятили всё свое время заботе о короле. Программы реанимационной капсулы сохранили ребёнка Садтхи и Леффии. Однако королева умирала, отравленная ядами зерна ллояра. Через несколько дней капсула выдала решение о необходимости искусственных родов, чтобы спасти младенца. Хриплый, отчаянный крик молодого короля разносился по всем коридорам подземного комплекса лабораторий и библиотек. Коты насильно вывели упирающегося Садтхи из комнаты, когда началась операция искусственных родов. Автомат капсулы по требованию короля ждал разрешения до последней секунды. И только когда сработал датчик остановки сердца Леффии, автомат в течение нескольких секунд извлёк младенца и выплюнул мёртвое тело матери в соседнюю капсулу, изолируя недоношенное дитя. Учёные ворвались в лабораторию и, едва сдерживая дрожь ужаса, боролись вместе с автоматикой за жизнь сына Садтхи, протравленного через кровь матери жидкометаллическим ядом. Никакие нанороботы, заряженные активными сверхскоростными адсорбентами, не могли полностью очистить кровь ребёнка от яда. Капсула, боровшаяся за жизнь ребенка, через два дня отключила все свои функции, выдав на мониторе максимально отрицательный прогноз, и ждала разрешения на утилизацию едва дышащего младенца. Мать не доносила его всего три недели. У него были бы шансы на выживание, если бы не яд. Машине, богатой исцеляющими программами оказался не по силам неизвестный вид жидкометаллического заражения крови.
Сиффира ворвалась в лабораторию и остановилась перед капсулой с потухшими экранами. На одном из мониторов едва мигал показатель биения сердца. Волчица протянула руку к запирающему механизму.
Не делай этого! один из учёных схватил её за запястье, пытаясь остановить. Его яд опасен для всех нас.
Глаза Сиффиры гневно сверкнули, но она не убрала пальцы с замка.
Не смей указывать своей Императрице, что делать!
Мохван резко склонился и попятился, пряча взгляд и поджав хвост.
Сиффира откинула купол и неуверенно потянулась к ребёнку. В то же мгновение младенец ухватил её за палец с поразительной силой и потянул на себя. Волчица подняла его и, прижав к груди, отправилась в свои покои, где поместила его в собственную капсулу, рассчитанную на ремонт бионических тел и кибернетических организмов, а не биологических организмов. Она легла рядом с маленьким принцем и, обняв его, закрыла купол и включила программы восстановления бионических систем. Она не знала, что делает. Её мохванский мозг сделал собственный вывод: если капсула биологии и реанимации не помогает, значит, это не белковая форма жизни. Её тело отключилось, и волчица заснула на пять суток, продолжая сжимать в объятиях отравленное тельце малыша.
Садтхи напряжённо всматривался в личико сына. Глаза малыша открылись, и войори с ужасом увидел жидкометаллические глаза со зрачками в виде восьмиконечной звезды. Ядовито зеркальные большие глаза отражали бледное лицо отца словно зеркало. Чистейшее зеркало. Ледяное, бездушное, неживое!
Малыш улыбнулся, обнажив ряды острых, истекающих металлическим ядом зубов.
Это не мой ребёнок, Садтхи сглотнул, сдерживая приступ тошноты, и грубо толкнул дитя в грудь Сиффире. Не подходи ко мне с этим. А лучше избавьтесь от него, пока он не убил всех. Свою мать он уже убил.