Несмотря на то что кофе со вкусом грязи составил плохой завтрак, и мой желудок урчит от одной мысли о вафлях, я говорю:
Нет.
Игнорируя мой отказ, Лаверна разворачивается лицом к парням, продолжая шагать спиной, и предлагает остановиться.
Ненавижу вафли, Лав, качает головой Аделард. Давайте перекусим чем-нибудь нормальным попозже. И разве ты не следишь за фигурой, или типа того?
Переживай за фигуру свой невесты, а не за мою, язвит Лав, в то же время очаровательно улыбаясь. Заметила, она в последнее время ест много сладкого, а хрупкой я бы её и раньше не назвала. Кроме того, её взгляд перемещается на Мира, ты ведь любишь вафли. Мир никак не реагирует на её хлопающие ресницы. Купи мне одну с солёной карамелью, хорошо?
После долгой паузы, Мир обращается ко мне.
А тебе что?
Ничего. Я тоже ненавижу вафли. Доедать пропадающие бутерброды с вареньем из холодильника это одно, а позволять кому-то платить за твою еду совсем другое. От этого ты чувствуешь себя обязанным, купленным. Никто не делает ничего просто так, взамен всегда ждут, как минимум, благодарности. «А мне не нужна причина для того, чтобы благодарить людей, которых я планирую обмануть, вынудив отдать мне мои кости, а потом сбежать в теле их подруги».
Когда парни отходят к киоску, Лав усаживается на повалившееся неподалёку от тропинки дерево, так что я делаю то же самое. Бревно повёрнуто к старой, заросшей сорняками детской площадке, которая уже слишком ржавая и разбитая, чтобы на ней играть. Если верить городской легенде, эта роща однажды была имением купца, который ненавидел детей; он утонул в пруду, а его особняк спустя годы превратили в детский сад. «Какая жестокая шутка».
И всё же местная природа красива, ей нет дела до людских шуток; высоченные деревья покачивают зелёными кронами, а воздух свежий, напоминающий мне о парке дома, где я когда-то гуляла с Богданом. Как только получу свою жизнь назад, отправлюсь куда-нибудь, где нет ничего кроме природы. Земля так прекрасна без людей, она уж заслуживает доверия. Слышала, за городом есть озеро, может, я могла бы жить там. Найти домик в уединении и наблюдать, как солнце всходит из воды по утрам. Если не могу попасть в рай и избежать ада, то создам собственное убежище.
Надувая пузырь из жвачки, Лав громко его лопает и косится на меня. Ещё раз надувает. Ещё раз косится. И ещё раз.
Как ты тут оказалась? спрашиваю я, поймав её любознательный взгляд на себе в четвёртый раз.
Лав в непонимании морщит нос.
Как узнала о магии? уточняю я. Для большинства это просто сказка.
Хм-м Ну, моя бабка была цыганской гадалкой и умела говорить с мёртвыми. По крайней мере, мне так сказали. Раздумывая, Лав чавкает. Но ты же спрашиваешь не об этом, а? Мы с подругой однажды вляпались в кое-что. Кое-что плохое и противозаконное. И Мир нам помог. Пожимает плечами. Мне просто хочется отплатить ему тем же.
А Полина? «Пожалуйста, скажи, что она ужасный человек, который заслуживает потерять жизнь и тело».
О! Полина уж точно не нарушительница закона, Лав отчего-то хихикает, пиная траву под ногами. Мы выросли в одном детском доме, но никогда не ладили. Она не пропускает походы в церковь, не говорит плохих слов М-м, а ещё она одно время встречалась с Миром.
У меня всё замирает внутри, и должно быть, я обмякла, потому что Лав перестаёт надувать пузыри. «Встречалась. То есть он её любил?» Вот почему Мир избегает моих прикосновений, даже мимолётных? Он до сих пор видит во мне Полину? Я его пугаю? Удивляю? Завлекаю?.. Как же мне тогда вести себя рядом с ним?
Да не переживай ты, они расстались, поспешно добавляет Лав. И остались друзьями, понимаешь? Если хочешь знать моё мнение, я не верю, что настоящая любовь может остаться друзьями. Так что её взгляд устремляется к Миру и Аделарду у киоска за деревьями, и в её глазах вспыхивает что-то хитрое. Не говори Миру, что я рассказала тебе про него с Полиной, ладно?
Ладно.
В этот момент до нас доносится гонимый по ветру смех. Аделард что-то говорит, смущённо улыбаясь, и лицо Мира тоже преображается от лукавой усмешки. Они оба смеются, выходит звонко, легко и душевно. А потом, словно чувствуя, что мы наблюдаем, Мир поворачивает голову, и его взгляд встречается впервые за день с моим.
Ничего душевного не остаётся в его вмиг посуровевших глазах.
Нет, он не видит во мне девушку, которую однажды любил. Он видит ведьму, которая использовала магию, чтобы убить невинных людей. Он меня презирает.
А что насчёт Влада, Лав? спрашиваю я, заставляя себя отвернуться.
Влада? она мотает головой, её серьги-кольца качаются в такт. Прости, не знаю никаких Владов. А что? Друг твой?
Да. Какой смысл врать? Мир упоминал его, но не сказал, как они познакомились.
Ну, если мы говорим о друзьях Мира, то да, есть у него один загадочный.
И как этот его друг выглядит? моя надежда вновь пробуждается.
Лаверна долго о чём-то думает, вижу, как мысли несутся в её зрачках. Потом, очевидно, что-то решив, она облизывает губы, придвигается ко мне ближе, словно чтобы поделиться секретом, и только тогда говорит тихонько:
Я видела его всего раз и давно. Мир явно предпочитает держать этого приятеля при себе. Но тот привлекательный, подбородок вверх, точно время всей вселенной принадлежит ему, и есть в нём что-то печальное, знаешь? Будто он много чего повидал, и это для него тяжкий груз.
А его глаза? Не кажутся до странности тёмными? Пронзительными? Может, даже немного опасными.
Опасными? Разумеется, сказала же, он привлекательный. И она делает паузу, склоняясь ещё ближе, и её терпко-сладкие духи бьют мне в нос. Почти уверена, он владеет магией, Яра. Как была у тебя. Когда на него смотришь, не можешь сопротивляться и не терпится сделать всё, что бы он ни попросил, но как только он о тебе забывает, как только отводит взгляд Всё внутри переворачивается и хочется убежать.
У меня сводит челюсти от одной только мысли. «Это он». Именно так действует магия, так затуманивает рассудок. Люди чувствуют, что что-то не так, ощущают угрозу, но не понимают, откуда та исходит, и не могут ей противиться. Это как стоять у края обрыва прыгай или беги.
Можно кое о чём спросить? говорит Лав, её голос становится серьёзным.
Я киваю.
Ты и правда могла заставлять людей чувствовать всё, что хотела? Когда была ведьмой?
Да.
Ох Хотелось бы мне обладать подобной силой. Она отстраняется, покидая моё личное пространство, и больше ничего не говорит. Я тоже молчу. Наблюдаю, как продавщица сворачивает свежеиспечённую вафлю, протягивает Аделарду и начинает печь вторую. Я не говорю Лаверне, что магия злая цена за чьи-либо чувства. Они ненастоящие, и ты будешь об этом знать. И люди вокруг будут знать, хотя и не понимать почему. Это любовь, рождённая не из уважения, а из страха. «Ложь».
Новый пузырь жвачки лопается у меня за плечом, а потом всё внезапно и резко стихает. Я озадаченно поворачиваю голову и вижу, что Лаверна замерла и схватилась за горло. Её лицо побледнело, глаза напуганы. Она отчаянно пытается сделать вдох, но жвачка застряла. Встретив мой взгляд, Лав складывает брови в немой мольбе.
Время будто замедляется, когда мысли начинают кружиться быстрее у меня в голове. «Твой выбор, твоя ложь»
Она может умереть.
Я могу позволить Лав задохнуться. Легко. Глупая жвачка, глупый несчастный случай, глупая смерть. И на одного человека меньше между мной и свободой.
Помо п-по Лав кашляет, задрожав, отчего шершавое бревно под нами тоже качается. Помоги
Уставившись на неё, я ничего не делаю.
Время тянется всё медленнее.
Мои мысли несутся всё быстрее.
Она никто. Симпатичная девчонка с длинными ногами, препятствие на моём пути побега из проклятой тьмы навсегда. На пути избавления от прошлого.
Лав кашляет громче безрезультатно.
Мои руки сжимаются в кулаки, но я по-прежнему сижу неподвижно. Ещё минута, и Лаверна никогда никому не расскажет о том, кто теперь Полина. Никто меня не обвинит. Никто меня не поймает. Более того, я могу сохранить энергию её погибшего юного тела в своём кулоне, и тот сгенерирует достаточно магии, чтобы уничтожить мои кости. Всего ещё одна смерть в моём списке, и я свободна. «Проще простого».
Я-Яра на глазах у Лав наворачиваются слёзы, её рука хватает меня за рукав свитера. Помоги
Мои глаза перемещаются на киоск, но Аделард с Миром на нас не смотрят. Почему они не смотрят? Почему они не придут и не спасут Лаверну? Почему вселенная снова даёт мне выбор!
«Мне интересно, сделала ли ты всё то, что сделала, ради удовольствия» эхом отдаются слова Мира в мыслях.
«Твой выбор, твоя ложь, твоя смерть».
Нет.
Положив одну ладонь поверх кулона, на свитер, я кладу вторую на дрожащее плечо Лаверны. Змейка тепла проносится по телу, и последняя искра магии, что у меня осталась, отправляется человеку в нужде. Мышцы на шее у Лав дёргаются, она охает и выплёвывает жвачку.
О, Боже стонет она, делая наконец столь желанный вдох. О. Боже. Мой!
«Боюсь, Бог тут не при чём».
Смахнув с ресниц слёзы, Лав моргает, уставившись на жвачку на земле, потом на меня. Её взгляд медленно фокусируется, когда она осознает, что произошло, и понимает, что у меня есть какой-то источник магии. «Ну вот и всё». Я спасла её и обрекла себя.
Однако вместо того, чтобы что-то спрашивать, Лав вдруг начинает нервно смеяться.
Спасибо, Ярослава. В какой-то момент я подумала подумала, ты будешь просто наблюдать, как я умираю.
«Я тоже так думала. Хотела. Планировала».
Натягиваю на губы улыбку:
Ну что ты, Лав.
9. Ярослава
Лаверна не упоминает о произошедшем. И не говорит Миру с Аделардом, что я использовала магию, чтобы помочь ей, и от этого я переживаю лишь больше. Жду вопросов, расспросов, допросов
Ничего.
Мы идём дальше по роще, тропинки сужаются, деревья сгущаются. Вокруг тишина и прохлада, и вместе с полумраком густой листвы они тревожат меня всё сильнее. Мне теперь даже боязно заговорить первой и нарушить этот удушающий покой. Да и что я могу сказать людям, которые видят во мне умалишённую ведьму, чьим словам нельзя доверять?
Я доверяла кое-кому однажды.
«Яра»
Пожалуйста, нет.
«Тебе здесь не место».
Пожалуйста!
«Слишком поздно, Яра».
Воспоминания вызывают холодную дрожь. Чтобы отогнать её, пытаюсь припомнить хоть один тёплый момент из прошлого, где всё было хорошо. А ведь кое-что было мои первые дни, когда я только стала могущественной.
«Где была? спросила Тата в ту ночь, когда я пробралась обратно в комнату после встречи с Владом. Ты как будто какая-то другая».
«Лучше или хуже?» спросила я, прижимая ладонь к своему новенькому шраму. Теперь я чувствовала её сердцебиение, ставшее чуточку быстрее и взволнованнее, когда она поняла, что её сестрёнка где-то пропадала, однако я мысленно приказала её сердцу ложиться спать, и оно меня послушалось с лёгкостью.
«Не уверена, пробормотала Тата, натягивая одеяло повыше. Целовалась с кем-то?»
«Может быть».
«Тогда лучше, Ямочка. Она называла меня Ямочкой, только когда знала, что её слова заставят меня улыбнуться, когда на моих щеках появятся ямочки. Лучше». В следующий миг она уже снова спала.
А я не могла уснуть. Была слишком взбудоражена, слишком воодушевлена произошедшим. Магия, она была правдой? Не сном? Если я лягу спать, силы ведь останутся со мной? Конечно, ведь у меня теперь был волшебный шрам, верно? Один крошечный шрам малая цена за счастье. Хотя порез был свежим, кровь больше не шла, но всё-таки я решила забраться на чердак, чтобы найти на всякий случай бинт. Я перебирала там старые коробки всю ночь, тихонько, чтобы не разбудить маму с сестрой, и не заметила, как съела банку малинового варенья с цельными и сладкими, как сахар, когда кладёшь на язык, ягодами.
А потом нашла стопку маминой старой одежды, нашла платье, которое никогда не видела на ней. Оно было мятое и пыльное, и слишком большое для моих всё ещё наполовину детских объёмов, но я всё равно его натянула и уставилась на своё отражение в зеркале. Уставилась на воздушную юбку, на шёлковый лиф. Смотрела и мечтала, что в один прекрасный день буду носить подобный наряд и чувствовать себя гордой и бесстрашной.
И в тот момент я и правда чувствовала себя бесстрашной.
Это был хороший момент.
Теперь того платья нет, оно сгорело вместе с домом. И слова, что сказала мама утром после той ночи, когда я уходила в школу, звенят в голове. Она поглядела на меня, словно в трансе, её тонкая фигура хрупко стояла в дверном проёме, а губы беззвучно шевелились. Затем её взгляд сфокусировался на чём-то за моей спиной на пустоте за моей спиной и она вздохнула. «Что ты наделала, мой ангелок?»
* * *
Оступившись на торчащих из-под земли корнях, ловлю равновесие за миг до того, как могла бы упасть. Аделард обеспокоенно косится на меня. Лаверна продолжает таращиться на вафлю в своих руках, однако аппетита у неё теперь нет, а выражение её лица понурое и безучастное. Мир же всех игнорирует.
«Что ты наделала, мой ангелок?»
«Обруби мне крылья, если это наконец подарит мне власть».
Я всё ещё помню свою горячую тревогу, вызванную мамиными словами в тот день, однако внезапно осознаю, что не могу тот момент представить. Не вижу маминого лица, оно затянуто пеленой словно небо во время грозы. «Это уже не хорошо». Пытаюсь представить лица Татии, Богдана, Влада Пустота. «У меня в голове пустота!» Желудок сводит, будто завязываясь узлом от мысли об этом. А тот момент в доме, пламя, горячее и бушующее?.. «Ничего». Помню человека, глядящего на меня из-за огня: «Почему? кричала я. Я тебе доверяла. Пожалуйста!» но не помню ни лица, ни глаз своего убийцы. Ни единой детали. В тот момент я не думала о деталях всё горело, всё болело.
А потом воцарилась тьма.
Как я не осознала этого раньше? Отчаяние новой волной давит на плечи, и хочется завыть. Как же мне теперь жить? Я одна не только в этом городе я одна в своих мыслях. В своём сердце. «По-прежнему мертва». А что, если я никогда уже
Пришли, обрывает мои раздумья Мир, когда мы выходим на поляну рядом с прудом. Наконец-то.
«Я вспомню, должна вспомнить, обещаю себе. Но не сейчас».
Оглядевшись, понимаю, что никогда прежде в этой глуши не бывала. На другой стороне пруда виднеются руины здания вероятно, того самого, которое вдохновило на историю об утонувшем купце. И деревья, деревья, деревья
Пруд называют Плачущим, говорит Аделард, сложив руки за спиной и шагая по траве уверенно и чинно, точно вёл подобные беседы сотни раз. Иронично, правда? Учитывая, что кого-то тут нашли мёртвым. Что видишь, Ярослава?
Снова озираюсь. Они хотят, чтобы я дала им подсказку, но тут ничего кроме воды и листвы. И как я могу вообще им помочь, если только что осознала, что не помню даже себя? Не помню собственное лицо.
Ярослава? окликает меня Мир. В отличие от голоса учтивого Аделарда, моё имя, сорвавшееся с его губ, звучит как проклятие. Огонёчек было лучше.
Нет, не могу показывать им свои слабости, и без того уже многое на виду.
Что вижу? начинаю я, выдавливая из себя усмешку. Грязь, воду, несколько уток. Кто я, по-вашему, адская гончая? Что я должна увидеть? Я не умею чуять кровь, не пронзаю землю лазерным зрением. Призраки со мной не говорят.
В глазах Мира вспыхивает нетерпеливая, сердитая искра. На нём сегодня серый костюм и светло-серая рубашка под пиджаком; цвет придаёт ему авторитарность, однако ещё и подчёркивает его бледность. Странно, что я не заметила этого ещё вчера он почти что болезненно бледный.
Давайте начнём с чего-нибудь простого, предлагает Аделард, вставая между нами словно рефери на ринге. Почему всё произошло именно в этом месте, Яра?