Я покачала головой. Меня мало волновала пресса. Сплетни я не любила, а ежедневно читать новости из столицы да зачем? Лучше потратить время на тренировки, заняться магией или открыть приключенческий роман чем зарываться в газеты. Всю нужную информацию мне и так донесут.
Я бегло читала основные статьи, но раз в два-три дня, не спеша за свежими выпусками.
Но теперь это сыграло со мной злую шутку. Я не подготовилась к новостям и сейчас выглядела откровенно плохо. Не могла даже взять себя в руки и изобразить безразличие. Леди Мила прекрасно видела, что со мной происходит.
Лорд Фаркоунт так ужасен? в лоб спросила она. Я слышала много разных слухов, но не доверяю тому, чего не видела собственными глазами.
Мне нечего было ей ответить. Мы не настолько близки, чтобы я начала рыдать у нее на плече. Но отцовское решение пугало меня. Нешуточно. Если его желание поженить нас с Алексисом Коэрли выглядело нелепо, то это
Он что, желает моей смерти?
Он готов отдать свою единственную официальную дочь за человека, хоть и богатого, но совершенно беспринципного? Его называли мясником потому что во время военных вылазок он собственноручно расправлялся с врагами. Делая это с особым садизмом.
Леди Мила вновь глянула на меня, и в её взгляде отразилось слишком уж много понимания.
Деточка, если тебе понадобится помощь пиши, сказала она с неестественно широкой улыбкой. Ну, знаешь, всякое случается в семейной жизни. Вдруг тебе захочется переехать в южные края. Я с удовольствием предоставлю кров и пищу.
Спасибо вам.
Тем же вечером пришел приказ от отца собираться в обратную дорогу. Немедленно.
«Тебя ждут дома», так он написал в первом письме за всё время моего отчуждения.
Забыв только уточнить, кто именно ждет?
Глава 4
В доме всё было по-старому. Так же шумно, так же многолюдно, как и прежде. Я ожидала, что изменится хоть какая-нибудь мелочь. Я приеду и пойму: здесь скучали по мне, время замерло, без меня всё шло наперекосяк.
К сожалению, моего отсутствия как будто даже не заметили. Слуги приветствовали меня точно так же, как делали это всегда. Теми же словами, теми же поклонами.
Служанка Кира побежала целоваться с матерью, и та рыдала в объятиях дочери. Я же поздоровалась с отцом, а он ответил мне сухим кивком головы. Не удосужился даже поинтересоваться, как прошла поездка. Или как его дочь жила в южных краях, чем она занималась? Ничего не сказал, а ушел к себе у него же важные дела. Как всегда.
Почему одних встречают слезами и нежностью, а меня ежедневной прохладой?
От злости моя магия вновь начала закипать. Только-только я обуздала её, научилась относительно контролировать как малейшая неурядица вновь сломала едва выстроенную броню. Пальцы онемели. Пришлось надавить на подушечки ногтями, чтобы стряхнуть морозные колючки.
Впрочем, вру. Кое-что всё-таки изменилось. Исчезло любое напоминание об Алексисе Коэрли. Как будто и не было в нашем доме этого человека, не жил он в соседней со мной комнате, не ужинал за одним столом с моим отцом. Растворился. Пропал. Не осталось даже напоминания.
Поддавшись непонятному порыву, я заглянула в спальню, что когда-то принадлежала ему. Вещи лежали на местах, словно дожидались хозяина. Его одежда, несколько книг по ратному делу, которые он читал. Кровать была идеально застелена, и казалось Алексис вот-вот вернется. Застанет меня врасплох, и я смущусь от собственного любопытства.
Я стояла посреди спальни и не могла отделаться от ощущения, что молодой мужчина просто ненадолго вышел. Правда, слой пыли на обложке верхней книги, лежащей на письменном столе, казался уж очень толстым.
Внезапно дверь приоткрылась.
Я вздрогнула.
Госпожа удивилась служанка, заглянув внутрь. Что вы тут
Она не закончила свой вопрос, уставилась на меня во все глаза. Я пожала плечами, стараясь изобразить равнодушие.
Хотела поздороваться с Алексисом.
Так он же женщина оглянулась, как будто за её спиной стоял призрак; быстро-быстро перекрестилась слева направо. Погиб.
Это слово будто ударило меня в грудь острым лезвием.
Пусть мы и не дружили, и наш план по «спасению» провалился но я больше не испытывала к Коэрли-младшему ненависти. Напротив, он единственный во всем поместье казался мне понятным, почти своим. Он думал точно так же, как и я, он тоже мечтал о свободе и был угнетен тиранией моего отца. Он точно так же стал жертвой обстоятельств и это делало нас ближе.
Как
Ваш отец служанка замолчала, покачала головой часто-часто. Простите, госпожа. Лучше вам здесь не находиться.
Но его одежда лежала на полках. Почему её не выбросили, если отец расправился с пленником? Почему о смерти Алексиса не сказано ни в одной из газет? Неужели Демид Коэрли не сообщил о гибели младшего сына? Попросту замял её как что-то незначительное?
Хотя я ведь не знала условий очередного мирного соглашения между нашими семьями. В прошлый раз Коэрли предал родного сына, чтобы получить возможность для наступления. Сейчас же вполне мог принести его в жертву ради спасения собственной шкуры.
Это было чертовски несправедливо. И ужасно больно.
Сама того не осознавая, я надеялась увидеть Алексиса. Мне хотелось поговорить с ним.
В кабинет отца я вошла без стука. Магия кипела всё сильнее, и мне требовалось хоть как-то выплеснуть эмоции. Я не испытывала трепета, не боялась отцовского гнева. Мне было плевать.
Ты всерьез хочешь отдать меня за Гарри Фаркоунта? спросила я с порога.
Отец стоял за столом, на котором больше не лежало огромной карты земель. Теперь там высились какие-то документы. Их было так много, что глаза разбегались.
Он усмехнулся в седую бородку, что отрастил за те несколько недель, что мы не виделись.
Разумеется. Дочь, папа глянул на меня почти ласково, он богатый, у него множество земель, он близок к королю. Не смотри, что его титул ниже моего, он имеет больше власти, чем я сам. Его войско мощнейшее на континенте. Лучше кандидатуры не подобрать.
Недавно ты считал, что лучшая кандидатура для меня сын Демида Коэрли.
Лицо отца скривилось.
Не напоминай мне об этом жалком змееныше и его ничтожном родителе.
Алексис Коэрли мертв? спросила прямо, и папа ответил без колебаний.
Да. Поступок его папаши перечеркнул мальчишке любую возможность жить.
Меня затрясло. Я вспомнила серьезные карие глаза нашего пленника, его ухмылку и голос, полный уверенности и силы.
Он не заслуживал смерти.
Та история в прошлом, добавил отец. Сейчас же всё решено.
Что именно решено?
Я оперлась ладонями о край стола. Гнев во мне рос и ширился.
Помолвку сыграем здесь, после чего вы уедете в его имение, и свадебное торжество организует сам Гарри. Он обещает осыпать тебя драгоценностями. По правде, ты давно ему приглянулась, но я медлил. Теперь понял, что бабий век короток, тебе пора стать матерью и женой. Лучшей кандидатуры нам не сыскать.
Но не лорд Фаркоунт его предыдущие жены
Я не желаю слушать глупые сплетни! Отец стукнул кулаком по столешнице. Мэри, я устал тебе повторять: твоё мнение не имеет веса. Ты выйдешь замуж за Гарри. А теперь убирайся. Нечего отвлекать меня от работы.
Я вышла молча, с гордо поднятым подбородком, с расправленными плечами.
Тем вечером я решила окончательно: перед свадьбой я воспользуюсь шансом и сбегу. Так далеко, как только смогу. Сейчас уходить опасно. Отец поднимет всех своих людей, чтобы разыскать меня он не допустит побега перед помолвкой. Но в чужом краю в доме лорда Фаркоунта
У меня появится шанс.
***
Отец не пытался ничего изменить, и вторая моя помолвка до ужаса походила на первую. Разве что по правую руку от меня сидел не молодой Алексис Коэрли, а престарелый, дурно пахнущий Гарри Фаркоунт.
Он расплылся в усатой улыбке, увидев меня. Крупная ладонь коснулась проплешины в волосах. Мужчина поднялся и дождался, когда я займу свое место.
Вы невероятны шепнул он голосом, от которого мой желудок скрутило в узел; столь липким он был. Мэри, я всю жизнь мечтал только о вас. Не верится, что моя дерзкая фантазия сбылась.
Гости всё так же пили и развлекались и у меня появилось жуткое ощущение, что я попала в какое-то колдовство, которое не позволяет мне вырваться наружу. Я живу в замкнутом круге. Вижу тех же людей, на тех же местах, что шутят всё те же гадкие шутки по поводу нашей первой брачной ночи. Мне не шагнуть ни влево, ни вправо потому что кругом всё ненастоящее.
Помолвка с Алексисом не вызывала у меня такого дикого, иррационального страха сейчас же он вгрызся в лопатки. В тот же раз я испытывала смутное чувство покоя, будто близость Коэрли делала меня храбрее. Пусть и иллюзорную, но надежду на лучшее.
Даже её у меня отобрали.
Мэри, золотце. Вы так напряжены. О чем вы думаете? Я выполню любой ваш каприз. Скажите только, чего вы хотите? Жених шептал мне на самое ухо, и я с трудом держалась, чтобы не отшатнуться. Все драгоценные камни мира падут к вашим ногам, только попросите меня. Я подарю вам всё, о чем вы мечтаете.
Мне ничего не нужно, пробормотала я, опустив взгляд в тарелку.
Ну-ну, не спешите отказываться. Вы скромны, и это восхищает меня в вашем характере но когда мужчина предлагает свернуть перед женщиной горы, не стоит ему запрещать.
Фаркоунт налегал на выпивку наравне с остальными гостями, отплясывал, смеялся, пожимал ладонь моему отцу и обещал в скором времени принести потомство.
Как будто потомство это собирался «нести» он сам
Я больше не сомневалась. Прежняя робость, что сопровождала меня при мыслях о побеге, растворилась, стоило губам лорда Фаркоунта оказаться у лица. Только его ладонь коснулась моей кожи во мне зажглась безумная решимость.
Я сбегу.
Мы уезжаем завтра. Отец отдает меня как вещь лорду Фаркоунту, точнее «доверяет ему безраздельно». Мы едем готовиться к свадьбе, которая обещает собрать половину столичной аристократии. Что ж, я найду способ улизнуть быстрее.
Ещё вчера вечером я выкрала из шкатулки материнские драгоценности. То, что раньше считалось табу, и я даже помыслить не могла о воровстве теперь не вызвало во мне никаких эмоций.
Надеюсь, ты бы не обиделась, сказала я маминому портрету, и мне показалось, что на материнском лице мелькнуло неодобрение. Эти побрякушки всё равно однажды перешли бы ко мне или к одной из папиных любовниц, как было с твоими одеждами.
Денег, которые я выручу с их продажи, хватит, чтобы прожить первое время. Снять жилье, найти работу. Я не буду перебирать, возьмусь за любую, какую предложат.
Сегодняшнюю помолвку я воспринимала как мельтешение перед неминуемым побегом.
Жаль только, что решимость эта пришла так поздно.
От жениха крепко пахло алкоголем, и взгляд его становился всё более расфокусированным. Меня раздражал его громкий смех скорее гогот, его манера постоянно утирать влажные губы платочком.
Этот долгий день уже шел на убыль, когда мой отец взял слово. Он постучал вилкой по бокалу, и взгляды присутствующих обратились к нему.
Мой верный боевой товарищ, прочувственно сказал отец, обращаясь к лорду Фаркоунту. Мы прошли вместе столько сражений, плечо к плечу бились не на жизнь, а на смерть. Потому пусть это и помолвка моей дочери, но я хотел бы сделать подарок лично тебе в знак моего уважения и признательности.
Затем он щелкнул пальцами, и двое стражников, кивнув, спешно удалились. Мой жених, довольно похлопав себя по животу, рассмеялся, что только на свадьбу не надо дарить ему жемчугов или шелковых пеньюаров.
Чай, не невеста хрустальная, чтоб меня одаривать! ржал он, но было видно, что отцовские слова ему пришлись по душе.
Я непонимающе сощурилась. Появилось дурное предчувствие. Ничем пока не подкрепленное, оно ширилось во мне. Интуиция меня редко подводила, а сейчас она практически ощерилась.
Стражники вскоре вернулись вновь, ведя перед собой Алексиса Коэрли.
Все погрузились в молчание, ошарашенные открывшимся зрелищем.
Его вывели как какого-то шута или товар, на посмешище публики. Руки его были стянуты кандалами. Он очень изменился за то время, что мы не виделись. Лицо осунулось и заросло бородой, старая одежда болталась на Алексисе как на пугале. Взгляд потух. Он уже не походил на того заносчивого молодого мужчину, которого я запомнила.
Наоборот, его вид вызывал во мне ужас.
Это не мог быть он не мог быть тот человек, за тренировками которого я наблюдала ночами, который восхитил меня своей несломленной волей
Если бы во внешности не узнавались его черты, я бы могла подумать, что это какой-то другой пленник.
«Он погиб», сказала служанка, чтобы отвадить меня от запретной спальни.
Что ж, она была недалека от истины. Выглядел он как оживший мертвец.
Эрнест, друг! рассмеялся Гарри Фаркоунт. Неужели это то, о чем я думаю? Он назвал живого человека «этим», как будто предмет. Я думал, он сдох!
Посмотри на него. Чем не мертвец? Отец от него отрекся, семье он без надобности. Так прими мой щедрый дар, дорогой друг, хмыкнул отец, подталкивая Алексиса к моему жениху. Много твоих людей погибло от руки отца этого мальчишки. Теперь ты волен отомстить так, как захочешь. Хоть выпотрошить его и вывесить чучело на въезде в город. Хоть сделать своим личным постельным слугой. Пусть он заплатит за то, какая кровь течет в его жилах.
Фаркоунт смеялся так громко, что смех его доводил меня до отчаяния. Алексис, подпихнутый под лопатки, рухнул к ногам моего жениха и просто сидел, опустив голову, не смея даже шевельнуться. Покорившись своей судьбы или понимая, что он всё равно ничего не сможет изменить.
Он принадлежит моему отцу, а значит, и тем, кому тот его передаст.
Собственный папаша не волновался о судьбе сына даже не поинтересовался, что произошло с тем. Он предпочел атаковать наши земли, тем самым, по сути, разрешив Эрнесту Утенроду совершить с пленником всё, что заблагорассудится. Договор был нарушен, и жизнь Алексиса перестала представлять хоть какую-то ценность.
Где он провел всё это время? В отцовских темницах, под заключением? Его били? Что он вытерпел за несколько недель, пока я отдыхала на юге?
Вы говорили, что выполните любой мой каприз и даруете мне всё, о чем я пожелаю? выпалила я онемевшими губами быстрее, чем успела взвесить все «за» и «против» того, что собиралась совершить.
Разумеется, душа моя, радостный лорд Фаркоунт перевел на меня нетрезвый взор. Я держу свое слово. Вы уже придумали, что может порадовать вашу душеньку? Однако, быстро!
Да. Раз я могу попросить у вас что угодно, тогда тогда подарите мне его, твердо сказала я, ткнув пальцем в поверженного младшего лорда Коэрли.
Мои слова звучали тихо, но отчетливо. Я не колебалась ни секунды. Алексис поднял взгляд на меня, словно не понимая смысла сказанных слов. Лицо его не исказилось, оно оставалось всё таким же бесстрастным. Но чувствовался незаданный вопрос.
Фаркоунт удивленно хмыкнул.
Любовь моя, ты хочешь лишить меня подарка, который я сам только что получил?
Манера его общения резко сменилась. «Вы» исчезло, уступив место покровительственному «ты». Он уже посчитал меня своей.
Я больше ни о чем вас не попрошу. Подарите мне этого человека в личные слуги. Я обещаю, что сохраню ему жизнь.
Зачем он тебе?
Не могла же я сказать, что пожалела сына своего врага. Что пришла в ужас от того, что с ним случилось за те недели, что я нежилась в южном поместье. Что он не заслуживает такой судьбы и не должен платить за чужие грехи.