Мой противник немного выше меня ростом, гораздо здоровее физически; у него крупное, полное лицо с большим носом, и, едва начался бой, парень, словно нарочно, принялся подставлять его под мои удары: бой он закончил с разбитым носом
Много еще я провел тренировочных боев. Но все это были учебные, а не настоящие бои, которые нужно выиграть, находясь на ринге один на один. Мы еще только готовились к таким боям.
Часто после окончания занятий Иван Павлович заводил беседы, которые надолго оставались в памяти.
Из его рассказов я узнал, что раньше существовали две боксерские школы английская и американская. Англичане, родоначальники бокса, стремились к тому, чтобы выигрывать за счет точности ударов. О силе они не беспокоились. И поэтому часто уходили с ринга побежденными, не имея ни единого синяка, хотя и получили очень много ударов. Ведь судья в боксе учитывает не силу ударов, а только их количество и точность. Позднее такой стиль бокса получил распространение в Скандинавских странах, и одно время эта школа называлась даже не английской, а норвежской. Ученики этой англо-норвежской школы стремились боксировать на дальней дистанции и избегать ближнего боя. Ведь задача ближнего боя прежде всего измотать противника. А разве измотаешь его ударами, которых он почти не чувствует? И стойка англичан сильно отличается от той, которой пользуемся мы. Руки они выставляют далеко вперед, почти не сгибая их в локтях. Такими руками сильного удара не нанесешь. Зато гораздо удобнее нанести несколько ударов легких и точных. Недаром же этих боксеров прозвали «фехтовальщиками».
Совсем другая школа была у американцев. У них одно время «формула боя» была не по количеству раундов, а просто до нокаута. И естественно, это определяло их тактику: боксеры американского стиля старались нанести пусть один удар, но зато такой силы, после которого противник на ноги уже не встанет. Вполне понятно, что они стремились боксировать больше в ближнем бою, где удары бывают короче, быстрее, а следовательно, и сильнее. Мы уже знали, что в боксе силу определяет быстрота. Все эти объяснения тренер обычно иллюстрировал личным показом.
Те из нас, кто знал физику, с помощью Ивана Павловича научились легко определять силу удара по определенной формуле. Мы учились вкладывать в удар силу не только руки, но и всего туловища.
Много рассказывал Иван Павлович о первых боксерах России. У нас в стране бокс стал развиваться сравнительно поздно. Первый чемпионат был проведен незадолго до революции. Чемпионом тогда стал Нур Алимов, выступавший под прозвищем Кара-Малай. Но это были лишь первые шаги. Вообще же успехи бокса начались после революции, и связаны были они с именем замечательного советского спортсмена, заслуженного мастера спорта Константина Васильевича Градополова. Он первым из советских боксеров получил признание за границей.
Отличительной чертой советской школы бокса уже тогда являлось стремление творчески соединить то лучшее, что есть и в английской, и в американской школах. Именно по такому пути шли наши ведущие боксеры: Яков Браун, Виктор Михайлов, Николай Королев, Сергей Щербаков, Лев Вяжлинский, Николай Штейн, Лев Темурьян, Евгений Огуренков.
Во всех рассказах нашего тренера сквозила идея, что в боксе самое главное мыслить на ринге. Наш бокс не отрицает сильного удара. Но сильный удар должен быть следствием игрового преимущества на ринге. Бокс, конечно, не «игра» в буквальном смысле. Но «переиграть» противника тоже важно. И на все это дается всего девять минут: три раунда по три минуты. Так боксируют спортсмены-любители во всех странах мира. И в эти короткие минуты надо не только разгадать замысел противника, но и противопоставить ему свой более надежный для тебя и неприемлемый для того, кто находится в противоположном углу ринга.
Не меньшее внимание уделял в своих беседах Иван Павлович умению выбрать дистанцию. Англичане, например, любят боксировать на длинных, американцы на коротких дистанциях. Нас учили выбирать дистанцию, пригодную для каждого отдельного случая. Если противник выше тебя иди на сближение, если он ниже старайся не подпускать к себе. Если противник агрессивен работай на контратаках, точно выбирая нужный момент для удара. Ведь за защиту в боксе даются такие же полновесные очки, как и за нападение.
Я аккуратно записывал эти беседы в дневник. (Кстати, привычка вести спортивный дневник сохранилась у меня на долгие годы.)
Все казалось ясным и понятным, а первого настоящего боя нам еще не давали. Мне нечем было похвалиться перед Борисом, который регулярно задавал мне один и тот же вопрос:
Как успехи? Почему синяков нет?..
Я отделывался тем, что молча поднимал большой палец: отлично, мол. Это не было обманом. Иван Павлович перевел меня в старшую группу группу «мастеров», как мы ее называли, где занимались более подготовленные ребята. До этого я приходил в зал пораньше, чтобы посмотреть, как боксируют «мастера». Невольно любовался техникой Алексея Перова, мечтал научиться вести бой, как он. Был еще один боксер, Гена Голиков, который запомнился мне с тех нор. Перед боем он стоял в углу ринга с видом бедной овечки, которую должны через несколько минут заколоть А потом разносил противника в пух и прах.
Я жаждал боя. К этому времени я чувствовал себя настоящим спортсменом. Как ни странно, это чувство появилось после того, как мне купили настоящий саквояж, чтобы носить в нем спортивную форму.
Появление саквояжа совпало со знаменательным событием моим первым боем. Когда я вошел в зал, Иван Павлович был уже там. Он пошел ко мне навстречу:
Сегодня у нас встреча с командой «Трудовых резервов». Ты участвуешь. Одевайся быстро.
Наконец-то первый бой! Я обрадовался и тут же заволновался. Как хочется выиграть именно первый бой! От волнения еле попадал руками в майку. Ребята помогают и, конечно, советуют:
Ты его сразу клади. У тебя же удар
Оделся, вышел в зал. Слушаю Ивана Павловича, а в глазах все рябит. Побегал, попрыгал, подошел к мешку. Слышу, о ком-то тихо говорят:
Ну, этот сейчас даст
Стараюсь не смотреть на ринг, где уже начались первые бои. Наконец слышу:
На ринг вызывается Шатков
Пролезаю под канаты. Нам предстоит провести два раунда по две минуты. Смотрю на соперника: у него глаза от волнения круглые, такие же, как, видимо, и у меня. Иван Павлович что-то говорит о дистанции, ударе слева. Гонг и я все забыл
Кажется, я совершенно не владел собой и махал руками так, как это делает утопающий, не умеющий плавать. Соперник мало чем отличался от меня. Так мы и закончили этот бой, который больше походил на драку молоденьких петушков. Я так устал, что еле держался на ногах в своем углу, повиснув на канатах. И вдруг о ужас! судья говорит:
По ошибке гонг дали на тридцать секунд раньше. Бой продолжается!
Я твердо был уверен, что едва отпущу канаты, так сейчас же свалюсь. Снова ударил гонг, и я поплелся к середине ринга навстречу такому же уставшему сопернику. Мы снова принялись махать руками, иногда бессильно повисая друг на друге. Наконец спасительный гонг. Судья поднял мою руку:
Юный боксер Геннадий Шатков. 1947
Победил Геннадий Шатков!
Улыбающийся Иван Павлович потряс меня за плечо:
С крещением тебя!
Я почувствовал себя счастливым. Дорога на ринг была открыта.
Юношеские годы
Этот год для меня был знаменательным не только в спортивном отношении. Незаметно занятия в секции наложили отпечаток на весь распорядок дня и в какой-то степени на мой характер, на мое, так сказать, духовное формирование.
Говоря откровенно, до седьмого класса я учился не ахти как. Правда, «тройки» были редкими гостями в моем дневнике. Но этим я был обязан скорее тому, что быстро схватывал суть, чем своему прилежанию.
Немалую роль играла и моя любознательность. Количество прочитанных книг быстро увеличивалось. Но во всем этом не было системы, а следовательно, и хорошей, прочной основы, на которой обычно покоятся знания.
Как только я по-настоящему увлекся спортом, все изменилось. Я слишком дорожил правом заниматься в боксерской секции, куда, как известно, троечников не принимали. Мне пришлось пересмотреть свое отношение к учебе. К тому же у меня появилось новое увлечение. На этот раз я решил стать дипломатом. И опять в моем новом выборе решающую роль сыграли книги, которые попались мне на глаза: «История дипломатии», «Международное право» и ряд других, не менее интересных. Именно в дипломатии, думалось мне, особенно необходимы прочные знания, выдержка, умение находить выход из любых сложных ситуаций. И я решил приобрести все эти качества.
Когда я поделился своими замыслами с Борисом, тот удивленно посмотрел на меня:
Вон куда тебя теперь понесло! Откровенно говоря, мне тоже нравится быть дипломатом. А как с боксом? Бокс с дипломатией не вяжется. Вот и нет, возразил я. Очень даже вяжется! Боксеру тоже необходимы выдержка, умение находить правильный ответ на выпад соперника. Иван Павлович нам об этом на каждом занятии говорит
С тех пор я заметил, что Борис явно на глазах заболевал боксом все больше и больше. Тайком от меня, копировать младшего брата не позволяло самолюбие, Борис стал боксировать с «тенью». А затем, преодолев смущение и гордость, заявил:
Давай, Гена, показывай, как надо бить.
Так я превратился в «тренера». Должен сказать, что, видя ошибки брата, я более отчетливо понимал и свои ошибки. Это помогало мне успешнее избавляться от них.
Был разработан трехлетний план, который должен был помочь мне выработать необходимые качества, достичь определенных успехов в учебе и спорте. Я, например, поставил себе целью не иметь «троек», стать чемпионом Ленинграда, выполнить второй разряд
Работал примерно по системе Мартина Идена. Спал я очень мало. У меня были «железные» правила. Сейчас я не помню их подробно, но в основу были положены такие: сохранять всегда спокойствие в разговоре, никогда не торопиться, не терять ни минуты времени, строго соблюдать распорядок дня Обязательным в этой системе был пункт: ежедневно прочитывать правила, проверять, не нарушил ли я их за день.
Признаюсь, уже вскоре у меня вдруг оказалось гораздо больше свободного времени. Тогда-то я и понял, как много значит четко организованный день. Я активно сотрудничал в школьной стенгазете, выполнял поручения ученического комитета, организовывал спортивные соревнования и, конечно, участвовал в них сам.
Мои успехи росли довольно быстро. Я выиграл еще несколько боев и с тайной радостью замечал, что стиль «ветряной мельницы», в котором я выиграл первый бой, постепенно исчезает у меня на ринге. Но темп оставался все еще очень высоким. Я никак не мог себя сдержать и стремился нанести как можно больше ударов. Иван Павлович хвалил скупо:
Неплохо, но больше осмысленности в действиях. Дело не в том, сколько ты нанесешь ударов, старайся меньше получать их сам. Учись думать на ринге. Для боксера это главное.
С таким напутствием я и ушел на летние каникулы, унося в руках грамоту чемпиона города среди подростков и план тренировок, написанный Иваном Павловичем.
Но тренировался я теперь не один: Борис окончательно перебежал в «боксерский лагерь». Он просто бредил боксом! Стоило нашей семье уехать на дачу, как в нашей квартире начинались баталии. Мы сшили из тряпок две пары перчаток, набили песком старый мешок. Каждое утро мы нещадно лупили по нему кулаками, выколачивая тучи пыли. Предвидя возможные неприятности со стороны матери за беспорядок в квартире, мы переселились во двор. По утрам собирались любопытные, наблюдая за нашими необычными упражнениями. Я тренировался особенно рьяно. Мое усердие было отмечено, хотя довольно странным образом.
Хорошие дети у Серафимы Алексеевны. Только вот младший не в родителей пошел, сказала как-то с сожалением наша соседка.
Это меня немного огорчило. Но потом я рассердился.
Почему предосудительно заниматься боксом? Что люди находят в этом плохого? Нет, я всем докажу, что бокс благородный вид спорта, ничуть не хуже других. Эти мысли подогревали мой энтузиазм.
Я убегал в Летний сад и на его зеленых аллеях делал зарядку. Какое удовольствие вдыхать прохладный утренний воздух, напоенный свежестью и ароматом цветов!
На вечер у меня оставались книги и музыка. С некоторых пор моя мама стала настаивать, чтобы я серьезно занялся музыкой. Она считала, что каждый интеллигентный человек должен уметь играть на музыкальном инструменте.
Отец, видимо, разделял ее точку зрения. Надо сказать, что и я относился к этому не без интереса.
Мне хотелось научиться играть, ибо я любил музыку. Вскоре в нашей квартире стали раздаваться жалкие, дребезжащие звуки, которые я извлекал из пианино своей неуверенной рукой. В моем лексиконе появились мудреные слова: «арпеджио», «сольфеджио»
Во время каникул дни бегут особенно быстро. Не успели мы оглянуться, как подкрался сентябрь, а значит, и занятия в школе. Вместе с занятиями начались и тренировки в боксерской секции. На первом уроке в строю рядом со мной стоял и мой брат Борис.
Иван Павлович внимательно посмотрел на мои загоревшие руки, удовлетворенно кивнул головой:
Окреп за лето. Придется тебя скоро в юношескую группу переводить.
Я выгнул грудь, почувствовав на себе завистливые взгляды ребят. Всем нам очень хотелось как можно скорее стать взрослыми. Но «взрослее» я стал лишь весной, когда вышел на ринг, чтобы оспаривать победу у второразрядника. Зима же прошла в беспрерывных тренировках. Мой боевой арсенал пополнялся. У меня появился сильный удар слева, я стал хорошо чувствовать дистанцию, пропала скованность первых боев, появились уверенность и сила, которые рождались в беспрерывных атаках. Все это я особенно отчетливо ощутил во время соревнований, которых в последующий период было немало. Описывать их все не имеет смысла. Но несколько боев мне запомнились.
Вскоре после очередных летних каникул на Очаковской улице открылся новый спортивный зал. В честь этого события был организован турнир сильнейших боксеров города. Я не попал в команду Дворца пионеров, так как в турнире участвовали только юноши старшего возраста и молодые боксеры. Мне же пошел только семнадцатый год. Подобравшись поближе к рингу, мы с товарищами приготовились болеть за своих.
Вдруг из прохода вышел Иван Павлович. Остановился возле нашего ряда, пробежал глазами по лицам, словно ища кого-то. Не знаю почему, но мне страшно хотелось, чтобы он заметил именно меня. Не знаю, существует ли в действительности передача мысли на расстоянии, но взгляд Ивана Павловича остановился на мне.
Шатков, в раздевалку!
Что бы это могло означать? Пробираясь по рядам, я чувствовал, что мое сердце готово выскочить от волнения. Все выяснилось в раздевалке. Оказалось, что один из боксеров нашей команды заболел и его нужно было срочно кем-то заменить. Иван Павлович решил поставить меня против сильного двадцатилетнего парня Юхнова. Что я знал о противнике? Ничего! Иван Павлович, пока я готовился, спокойно говорил:
Он имеет второй разряд Несколько раз выступал в финалах Но чересчур медлителен. На это и делаем ставку. Не лезь вперед, не спеши Работай на контратаках