Он закуривает и выпускает дым в потолок. Выкурив две сигареты, встаёт и, открыв дверь, зовёт Зарипова.
Ладно, говорит он. Добро. Размажем эту мразь.
Как партнёры, да?
Он молчит.
Товарищ генерал-майор, как партнёры, да?
Давай попробуем.
Когда я возвращаюсь в камеру, Каха мечется, как тигр в клетке.
Сдал меня? бросается он ко мне. Сказал кто я?
Дурак что ли? Я ж тебе пообещал не говорить. Ну ты в натуре по себе не суди.
Чё так долго?
Дозвониться не мог.
Тебе дали позвонить? удивляется он.
Я умею убеждать. Скоро отпустят. Не ссы. Ты главное продержись, сам не расколись.
Сидоров! вызывает Зарипов.
Каха уходит, оглядываясь на меня. С ним капитан разделывается довольно быстро и вскоре он возвращается.
Ну чё? спрашиваю я.
Сказали, утром за нас возьмутся, а сейчас пока так, типа ни о чём, потрепаться от скуки.
Да щас отпустят, вот увидишь. Замнут всё и отпустят.
Примерно через полчаса нас действительно отпускают. Мы выходим и встречаем в коридоре моих родителей. Каха быстро проскальзывает мимо и, кивнув на прощание, выскакивает за дверь.
Мама вся в слезах бросается ко мне.
Что случилось, Егор?! в ужасе спрашивает она.
Я не успеваю ответить, потому что появляется табачный капитан и приглашает нас в свой кабинет. Он просит прощения и довольно убедительно рассказывает, что я помогал в проведении операции и должен был указать преступника, который участвовал в нападении на меня, тогда ещё. И потом опознание, и ещё какая-то хрень В общем, несёт ахинею. Но обещает наградить грамотой за помощь органам.
Родители проникаются гордостью за сына, выполнявшего гражданский долг и на волне облегчения, испытанного от благополучного разрешения их переживаний прощают капитана, меня и всю советскую милицию. Они отказываются от мысли писать жалобу и Капитан выделяет машину, чтобы нас подвезли к самому дому.
Ну ты мог хоть из автомата позвонить или из кабинета капитана этого?
Да там всё так было устроено, что вообще никаких коммуникаций. Будто это я подозреваемый, а не он.
А кто это, который из них, это тот Каховский?
Что-ты, выяснилось, что он-то был совсем не причём. Он просто мимо проходил и хотел за меня вступиться, а ему тоже досталось. Там как-то запутано всё оказалось, но хулиганов так и не нашли.
Невероятно, замечает отец.
Только этого Джагу, наверное и осудят по делу. Это тот, который
Да-да, говорит папа, я помню, кто это.
Мы выходим из машины и идём к подъезду. Но, как известно, место встречи изменить нельзя и всё всегда повторяется снова и снова. Вообще всё в нашей жизни.
Из тени нам навстречу шагает тёмный силуэт. Это фигура женщины.
Егор! восклицает она. Нам нужно поговорить!
Я сразу же узнаю её голос. Это лейтенант милиции Лидия Пирогова.
4. Передышка
Мать замирает, а отец хмыкает.
Вам тоже переночевать, девушка? спрашивает он.
Лида не сразу отвечает, как бы пытаясь понять, о чём идёт речь.
Нет Нет-нет, мне ночевать не нужно. Мне только поговорить.
Может, вступает мама, ты нас представишь, Егор?
Это Лидия Фёдоровна Пирогова. Лейтенант милиции. А это мои родители.
Так мы же только оттуда, удивляется мама.
А она из другой, из экономической. Вы не будете возражать, если я приглашу Лидию домой, чтобы не стоять на морозе?
Не поздновато ли для визитов? проявляет отец недовольство полицейским произволом.
Я ненадолго, заверяет Лида. Впрочем, можем и здесь переговорить. Только мне один на один с Егором нужно.
Нет уж, лучше дома, моментально реагирует мама. Только, я хочу понимать, это официальный разговор или допрос? Что это? Если да, я буду присутствовать, потому что мой сын не совершеннолетний.
Лидия Фёдоровна, успокаиваю я маму, очень хорошо знает, что я несовершеннолетний.
Нет, разговор не официальный, отвечает Лида и ёжится, пряча лицо в пушистый песцовый воротник.
Мы поднимаемся. Мама с отцом идут на кухню, готовить ужин и закрывают дверь, чтобы не мешать нам разговаривать. Кто-то, наверное отец, делает погромче радио.
«Ленточка моя финишная,
Всё пройдёт и ты примешь меня,
Примешь ты меня нынешнего.
Нам не жить друг без друга», доносится из кухни голос Лещенко.
Это он зря. В смысле, Лев Валерьянович. Нам сейчас таких песен не надо. Мы садимся на диван вполоборота друг к другу и молчим. Раджа стоит напротив Лиды, чуть опустив голову и не сводит с неё глаз. Она осунулась, выглядит злее, чем раньше и одновременно смиреннее. И красивее. Чем могу вам помочь? Что я могу для вас сделать? В голову лезут совершенно дурацкие фразы.
Ну как ты? наконец спрашиваю я.
Её глаза чуть сужаются, она немного поджимает губы, делает вдох и едва заметно напрягается, словно хочет подробно пояснить, как именно она себя чувствует и выдать всё, что думает о моей персоне. Но тут же берёт себя в руки.
Я не в претензии, тихо отвечает она. Я хотела тебя использовать для своих целей. И даже думала, что использую. Радовалась этому, торжествовала. Но оказалось, что это ты использовал меня. Во всех смыслах. Ну что же, мы стоим друг друга. Одного поля ягоды. А побеждает всегда сильнейший Разница лишь в том, что если бы победила я, тебе бы хуже не стало. А вот твоя победа изменила моё положение в худшую сторону.
Ну, это как сказать. Не могу полностью согласиться, что не стало бы. Не могу. И с тем, что мы одного поля ягоды, тоже соглашаться не желаю. Давай, говори уже, чего пришла, подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя.
Баранов меня зае она косится на дверь кухни, задрал уже. Он ведь мне житья не даст. Уже взыскание объявил, от всех дел нормальных отстранил, орёт как сумасшедший. Злой, как собака. Пару раз сегодня оплеухи прилетали Я понимаю, это не твоё дело и тебя не касается. И понимаю также, что ты решил идти до конца Хотя вот этого я как раз понять не могу. Зачем? Ведь я же тебе ничего плохого не делала. А хорошее делала.
Сейчас не понял, хмурюсь я. Про хорошее понял, а вот, что значит идти до конца, мне не ясно.
Она тоже хмурится и мы оба сидим хмурые и недовольные.
Не ожидала я от тебя практически шепчет она и качает головой.
Так. Давай, пожалуйста, поточнее объяснись, а то я мало, что понимаю из твоих слов.
Да чего тут понимать-то? Всё очень просто. Козёл ты, Егор. И, судя по всему, далеко пойдёшь с такими чудесными козлиными способностями.
То есть ты пришла ночью и неизвестно сколько стояла под дверью только для того, чтобы сказать, что я козёл? Странно, Лида, спокойно говорю я. Объясни, пожалуйста, что по-твоему значит идти до конца?
Не понимаешь? Это значит довести дело до суда. Понял теперь?
Так ведь и дела нет никакого, удивляюсь я.
Серьёзно? Скажи ещё, что и заявление не писал.
Вообще-то не писал. Когда бы я написать-то успел?
Ясно всё с тобой, говорит она, взмахивая рукой и вставая с дивана. Не нужно было к тебе приходить. Дерьмо ты, а не человек.
Да не писал я никакого заявления, глупость это.
Я тоже встаю и развожу руками:
Наверное, Баранов желает тебя в коленопреклонённой позиции зафиксировать, чтобы ты дёрнуться не могла. А он будет тебя вжик-вжик ну, это самое.
Чего?! тянет она с угрозой в голосе.
У Раджа, не сводящего с неё глаз, шерсть на холке становится дыбом и он начинает едва слышно рычать.
Да того! Тихо Радж! Просто никому не надо это дело заводить, сама что ли не просекаешь? Нужно с помощью компромата держать твоего майора в узде и ездить на нём. А он, соответственно, хочет в узде держать тебя и вымещать на тебе злобу и сексуальную неудовлетворённость.
А ну-ка! делает Лида шаг ко мне и сжимает кулаки.
Раджа глухо предостерегающе гавкает.
Да ладно, Лид, всё же просто. Уж ты-то сможешь его приструнить, я в тебя верю. Так что живи спокойно, ничего он с тобой не сделает. Уволиться не даст, орать будет, но ведь ты тоже имеешь на него компромат, насколько я понимаю. Да перестань ты, Раджа!
Какой ещё компромат? щурится она.
Как какой? Эротический.
Что-о-о?
Ну ты же шантажируешь его женой, насколько я помню.
Она открывает рот и смотрит на меня долгим взглядом, и я понимаю, что до неё начинает доходить смысл.
Так ты
Ну да, а как ты хотела?
Ты подслушал, мелкий засранец! И это всё из-за ревности, да? Ты мне отомстить решил? Так что ли?
Лидка, ладно, не смеши мои седины. В общем, никакого заявления нет и не будет. Пока ты работаешь, никто тебя не тронет. Ну и потом тоже не тронут. Когда станешь ненужной, я тебе дам сигнал, так и быть. И тогда ты сможешь спокойно ехать к родителям в деревню и выходить за зоотехника.
Да пошёл ты, говорит Лида и вдруг улыбается. Мелкий засранец. Ладно. Я тоже пошла.
Ну что же, иди, соглашаюсь я. Может чаю хочешь или перекусить?
Да, я бы перекусила, кивает она, шею тебе. В нескольких местах и насмерть. Смотри, не попадайся мне на пути. Мелкий засранец.
Ты трижды уже повторила про засранца.
Она приближает лицо к моему уху и шепчет:
Если ещё раз тебя увижу, мелкий засранец, поймаю, затащу в глухое место и за*бу до смерти. Понял?
Как легко можно поднять человеку настроение. Прям на сердце приятно становится, от того что вижу её такой.
Мы идём в прихожую и мама, услышав, что гостья засобиралась, тоже идёт туда.
Вы уже уходите, Лидия Фёдоровна? спрашивает она. Может быть поужинаете с нами?
Нет, спасибо, улыбается Лида. Мне уже пора. Завтра опять на работу с самого утра. Вернее сегодня уже.
Даже в воскресенье нет вам покоя, сочувственно киваю я.
Нет, поддакивает она. Ни днём, ни ночью.
Чего ей было нужно? спрашивает мама, когда мы наконец-то садимся за стол.
У нас на складе проверка, а её обвинили в получении взятки. Она сама из ОБХСС, вообще-то. И кто-то там сказал, будто я где-то заявил, что якобы сам видел, как она брала деньги у завскладом.
А ты видел?
Нет, конечно. Это полная галиматья. Но она испугалась, что из-за моих слов может работы лишиться.
А ты действительно ничего такого не говорил? уточняет отец.
Пап, ну ты что! Разумеется не говорил. Недоразумение, в общем. Глупые сплетни. Видели, как она обрадовалась, когда всё прояснилось?
Что-то вокруг тебя сплошная милиция сегодня. Ты случайно не на юридический нацелился?
Не думал вообще-то, улыбаюсь я. Они действительно прямо толкают меня в пучины юриспруденции. Но немного времени на раздумья у нас ещё есть, правда?
Ночью мне снятся пацаны из нашего взвода Серёга и Саня. Серёга тот ещё отморозок, я с ним после дембеля даже и не общался. Сразу послал в бан. Ему бы только грохнуть кого-нибудь. После войны крыша у него реально поехала. Столько блатарей завалил, просто жесть. Обставит всё так, комар носу не подточит, отпечатки, положения тел, оружие. Художник просто. Ну, а Саня, он всегда самым умным был, мол то не так, это не эдак, тупой ты, да какой ты мент после этого всего.
И вот стоят они передо мной, вижу, накатили уже. Держатся друг за дружку и кричат наперебой:
Да ты лох, да тебя все имеют, как хотят.
Ты не мент, ты лох в натуре. Ты должен был выследить одноногого и завалить ещё до того, как он весь этот стыд устроит.
И мента мочить надо было и Рыжего, и Каху!
А в бане надо было всем кишки выпустить, кроме одного. Ему нож в руку и всё спалить к хренам!
Какой ты подпол, ты сержант в натуре, и тот младший!
Стоят они, кричат, перебивают друг друга, слюной брызжут. А я им спокойно так отвечаю:
Идите вы лесом, пацаны. Приснитесь другому кому-нибудь.
Воскресенье я почти полностью провожу на диване. Встаю только, чтобы поесть, погулять с Раджем, и сделать хорошую растяжку. В остальное время валяюсь и читаю «Таис Афинскую». Да, ещё, чтобы не быть неблагодарной свиньёй тренькаю на гитаре. Мне приходится «сознаться», что, должно быть, из-за травмы я утратил все навыки.
Мама ужасается, а папа её успокаивает, утверждая, что всё восстановится. Но я-то знаю, что шансов на это практически нет. Хотя хотя, вероятно всё же существует некая мышечная память или память тела, не знаю, потому что «играю», с позволения сказать, я немного лучше, чем в ипостаси Егора Доброва. Так что, если регулярно тренироваться, можно достигнуть некоторого прогресса.
В интернет за аккордами и текстом, конечно, не нырнёшь, и не настроишь гитару с помощью мобилы, но кое-что же и в голове имеется. Но это я так, хохмы ради, зарабатывать на песне «Как упоительны в России вечера» или подсовывать Пугачёвой её же собственные хиты из будущего я не планирую. Пока, во всяком случае. В общем, сегодня день на расслабоне. Не хочу ни о чём думать. Хочу просто разгрузить мозги и тело.
А телом, кстати, пора уже заняться.
Пап, говорю я во время обеда. А как ты думаешь, ты бы мог договориться, чтобы я у вас в училище тренировался с курсантами? Там же есть самбо или может быть даже каратэ?
О, как, удивляется отец. Самбо есть, но не в таком объёме, как у десантников. Инструктора, вроде хорошие. Не знаю, разрешат или нет, но спросить спрошу.
Я думаю, и Андрюха Терентьев, Трыня наш, тоже бы захотел позаниматься.
Ну, ты прям целую команду хочешь пристроить. Не знаю. Я сам там без году неделя.
Ну ты же там всех знаешь по прошлым делам ещё.
Знаю так-то, но у нас сейчас начальник училища новый, так что неизвестно, какие порядки. Я же только прибыл считай и сразу на больничный. Пойду вот завтра. Буду уже помаленьку втягиваться в процесс.
Часов в пять приходит Трыня. Выглядит он немного взволнованно, но ничего не объясняет.
Потом поговорим, бросает он, когда я пытаюсь выяснить в чём дело.
Мы болтаем, тренькаем на гитаре, вернее воем и ревём на гитаре и уламываем папу пробить нам пару раз в неделю возможность тренировок. Андрюха прям очень сильно загорается этой идеей, и отец обещает сделать всё, что возможно.
Потом ужинаем. Со дня рождения уже ничего не осталось. Поэтому мы с Трыней едим магазинные пельмени, а родители паровую рыбу. Нам тоже предлагают, но мы отказываемся. Я эти смешные подушечки, помню, в детстве любил. Практически та же колбаса, только в тесте.
Нет, вру, конечно. Вкус совсем другой, от колбасы и близко ничего нет, только консистенция. Некоторые пельмешки развариваются, сбрасывая свои шкурки из теста, и остаются голыми, маленькими розовато-серыми пенёчками или пеллетами, чтобы не сказать чего похуже.
В моей глубокой тарелке оказываются и разваренные, и не разваренные, и пенёчки, и шкурки. Я заливаю их густым слоем сметаны и посыпаю чёрным перцем. Самое смешное, что мне это безобразие нравится. Я просто кайфую от него. Да ещё и с кусочком чёрного хлеба. Просто атас. Каждый день есть не буду, но в охотку, первый раз лет за тридцать Просто огонь. Мама смотрит с удивлением, а я наяриваю, только за ушами трещит.
Наевшись и напившись чая, выходим на улицу, погулять с Раджем.
Ну, рассказывай, конспиратор, что там стряслось? спрашиваю я. Выдержка у тебя, как у Штирлица, конечно. Молодец.
Да чё рассказывать? Ты же и сам поди знаешь.
Про одноногого что ли? спрашиваю я.
Ага, кивает Трыня.
Я не всё знаю. Расскажи, чем там дело кончилось, если в курсе.
Ну ты матёрый, конечно. Я, если честно, опупел конкретно. Как ты вообще пятерых уделал? Я не всё знаю, но у нас интернат весь день сегодня кипит. Все про крутого Бро говорят.
Ну, расскажи, что знаешь.
Во первых, я чуть не поседел, как Брут, когда узнал, что тебя к Джагиру поволокли.
Какой ещё Брут?
Ну, этот, Хома, из Вия, пожимает он плечами.
Смотри-ка, удивляюсь я, ну-ну, продолжай. А, нет, погоди-погоди. А если бы его план увенчался успехом, ты бы перестал со мной общаться?
Трыня зависает сначала, но быстро соображает, о чём речь.
Во-первых, говорит он с обидой в голосе, они бы тебя так отделали, что ты бы ещё нескоро смог общаться, если вообще смог бы. Въезжаешь, да? А, во-вторых, нет, я бы не перестал.
Ладно, я приобнимаю его за плечо, извини, что спросил. Правда. Глупость сморозил.