Отдельного описания заслуживает отношение к моему брату в нашей школе. Тима никуда не лез, ни с кем особо не общался, не заводил друзей, и все время был задумчив. На уроках ему было откровенно скучно, на одноклассников и учителей он смотрел немного свысока, с чувством превосходства куда более развитого существа над обыкновенной и примитивной субстанцией. Преподаваемый материал он знал далеко наперед и, постоянно удивлялся тому, что многие ученики в классе не понимают того, что казалось ему слишком простым и очевидным. Дело иногда заканчивалось тем, что он просто засыпал на уроке от монотонности и рутины. Учителя делали ему замечания, но довольно не значительные, так как не хотели идти на конфликт с ребенком-гением по причине поддержания им статистики успеваемости класса на должном уровне. К тому же, никто больше не рисковал перечить школьнику, способному, в случае негативного для него завершения контакта, изобразить преподавателя на бумаге в карикатурном виде, что когда-то уже произошло.
Правда, не обходилось и без курьезов. Директор нашей школы очень хотела заработать дополнительные очки своему заведению за счет участия нашего Тимофея в различных олимпиадах по всем возможным направлениям. А так как это требовало затрат времени и сил, и могло отразиться на сроках сдачи заказчику очередной картины, то ни о какой дополнительной нагрузке не могло быть и речи. Мама во всем этом противилась и чинила барьеры. Директор школы, сначала упрашивала, потом уговаривала, далее дошла до крика и угроз, на что нашей мамой был задействован административный ресурс, порожденный связями во властных кругах. Опять же благодаря гениальности Тимофея. Последним предупреждением директору школы стал перевод гениального ученика в другое учебное заведение. Но до этого не дошло.
Надо заметить, что наша семья проживала на территории вполне себе рабочего района города, исторически сформировавшегося вблизи от пары когда-то больших заводов. Предприятия и сейчас кое-как функционировали, но былой мощью уже похвастаться не могли. Количество работающих на них людей многократно сократилось. Но общий дух остался. А потому наша мама иногда выражалась, что мы живем в плебейском гетто. Ее мнение на этот счет особенно обострялось после распространения очередных слухов о драках, преступлениях, фактах насилия над личностью или просто конфликтов в нашем районе. То кого-то избивали в соседнем дворе, то грабили за углом дома, то у нас в подъезде соседи нашли использованные шприцы, то под нашей дверью всю ночь спал залетный выпивоха, не нашедший сил добраться до своего жилья.
Какой район, такова в нем школа, такие нравы ее учеников.
С моим братом, как правило, ребята из его и параллельных классов старались подружиться. В основном для того, чтобы списать в нужный момент или получить грамотную подсказку на уроке. Увязнуть в дружбе с ним откровенно никто не хотел. Слишком неприступен он был для всех и непонятен, одновременно. К тому же сказывалась разница в возрасте, учитывая, что Тима появился в первом классе на год раньше своих сверстников и еще один год одолел экстерном. Сам он не пытался заводить друзей, считая окружающих ребят слишком простыми до примитивности. Поэтому общался он вне школы только с родителями, дедушкой, бабушками и мной. При этом я, в его глазах, был точно таким же, как и все те, кто окружал его на уроках.
Только школа наша, с учетом района ее расположения и, как следствие, контингентом учеников, приличием не блистала. Со мной и братом учились потомки тех, кто когда-то работал на одном из двух ближайших заводах, выпивал после смен в окрестных подворотнях, дрался на дискотеках и жил от зарплаты до зарплаты, не всегда соблюдая рамки элементарного приличия.
Одно быдло кругом! заявила однажды моя мама, посетив родительское собрание в нашей школе, где ее настроение изрядно подпортили не только родители моих и Тиминых одноклассников рабоче-крестьянского происхождения и такого же мышления, но и сбор средств на помощь образовательному учреждению.
В подтверждении тому через некоторое время на моего брата обратил внимание местных хулиган, не отличавшийся примерным поведением и часто светивший свое имя в сводках школьных происшествий. Его специализацией считались драки и прочие виды силового воздействия на окружающих, естественно, прежде всего на тех, кто был младше, меньше и слабее.
Тима оказался именно из этого числа. Отставая по возрасту от своих одноклассников и, как следствие в габаритах тела и физическом развитии, он пополнил ряды тех, кому выпала участь быть оскорбленным отпетым хулиганом школы. Сначала мой брат просто попался ему на глаза, как самый маленький ростом в классе. Это уже выглядело как приманка для злодея. Потом Тимофей покорил сердце будущего обидчика своим излишне серьезным выражением лица. А дальше начались чередования подножек, тычков, толчков, подзатыльников и плевков. В холодную погоду с моего брата неожиданно слетала шапка. На льду на улице и на скользком полу в школе его обязательно толкали, ставили подножки. Когда он спускался по лестнице, то его обязательно кто-то резко бил в спину, что мой брат летел вперед и редко избегал болезненного падения. Наконец в школьном туалете его прилично поколотили, разбив при этом губу, нос, оторвав пару пуговиц на пиджаке, порвав рубашку и оставив на его лице пару ссадин.
Тима негодовал, плакал, возмущался. Причина конфликта была ему не ясна, как он не пытался понять. Это узел он не мог разорвать, а потому впервые в жизни судьба повернула его лицом к реальности. Он оказался не готов. Его персональный мир, наполненный искусством, талантами, способностями и гениальностью, к тому же насыщенный опекой, треснул при столкновении с простым и понятным всем остальным препятствием. И это была такая жизнь. Жизнь в гетто. Учеба в самой простой школе рабочего района с детьми, что вышли из этого же гетто. Но мозг Тимофея, награжденный и, одновременно, испорченный его уникальностью и особенностью, никак не давал ему понять обычной плоскости того бытия, что жило своей жизнью за пределами его собственного мира.
Он к жизни не приспособлен! резюмировал дедушка, первым разобравшийся в ситуации.
Я к директору пойду! плакала наша мама, глядя на подсохшую ранку на нижней губе моего брата.
Когда меня так однажды побили на улице, она так не переживала. Более того, даже не обратила внимания, завершив беглый осмотр огромного синяка под моим глазом фразой:
Скоро заживет!
Тимофей ничего не знает о жизни. Он ничего не умеет! не унимался дедушка, глядя на маму. Ты его в кокон посадила и с рук кормишь. Он изолирован тобой со всех сторон. Не умеет отличать черного от белого. Он не видит элементарной опасности перед собой. Он не знает даже, как убежать, когда этого требует обстановка. Как же он будет дальше жить, когда взрослым станет.
Если честно, то я тут особо не отличался от брата. Как поступить в той ситуации, когда тебя начинают оскорблять, толкать, пинать или сразу бить, я не знал. Тима не знал этого совсем. Впрочем, ситуация начала сдвигаться в сторону нашего приспособления к опасности благодаря эмоциональному переутомлению моего брата. Как сказал потом врач, к которому мы обратились:
Дайте ему отдохнуть. Он просто устал. Учеба, нагрузки, количество уроков.
Наша мама к тому моменту уже уверовала, что Тиму должны узнавать на улице даже собаки, поэтому не назвала врачу истинной причины недомогания сына, который в какой-то момент времени стал заметно сбавлять темп работы, а вскоре и вовсе перестал что-либо делать.
У нас еще восемь заказов на этот и следующий месяц! пыталась вразумить Тимофея наша мама. Сосредоточься, сынок. Так нельзя. Мы должны. У нас сроки. Это деньги.
А мой брат ее не слушал и постоянно подолгу спал или смотрел в окно. Писать картины он перестал.
Ему отдохнуть надо! Перенапряжение, повышенная нагрузка. Пусть спортом займется, вразумил нашу маму известный в городе врач, к которому она обратилась за помощью и, что был когда-то клиентом мастерской моего брата.
Спортом, значит, спортом, решительно произнес мой дедушка, под чьим давлением было заметно скорректировано будущее расписание Тимы.
Учитывая, что ни я, ни мой брат за всю свою жизнь ни разу не посетили ни одной спортивной секции, то какого-либо физического развития, кроме естественного, мы не имели. Искривление позвоночников, сутулость, вялость и все прочие недостатки наших организмов, накопленные отсутствием спортивной активности в жизни, никак не компенсировались гениальностью Тимы или моей обыкновенностью.
Надо обязательно заниматься спортом! поставил жирный крест наш дедушка и уже на следующий день привел нас с братом в здание спортивного комплекса с целью записать нас в одну из секций.
Ни я, ни Тима не имели никакого представления о том, что нас ждет. А потому мы просто ждали своей участи, порожденной бурной и активной фантазией нашего дедушки. Тут наша мама впервые в жизни уступила кому-то судьбу младшего сына, переживая за возможный срыв срока выполнения заказов. Настойчивое направление в спорт и, как следствие, увеличение общей активности всех клеток организма через некоторое время, взбудоражило ее сознание в направлении возобновления Тимой работы.
В спортивном комплексе, как я подозреваю вполне случайно, наш дедушка встретил своего старого знакомого. Тот, по случаю, оказался тренером в секции борьбы. После их непродолжительного разговора, как и следовало ожидать, перед нами открылись двери в мир непознанного. Я с опаской, Тима с желанием познавать все новое, мы переступили его порог. Новички вроде нас, но с опытом в несколько тренировок, составляли основной костяк группы. Еще некоторое количество ребят были из прошлогоднего набора. Но в целом, мы все представляли собой сбор не самых развитых в физическом плане юношей десяти-тринадцати лет. Немного формальностей, построение, перекличка, инструктаж, разминка, растяжка. Так начался наш путь в спорт.
К счастью или, к сожалению, уже через несколько занятий я пожелал покинуть секцию борьбы. По словам тренера, моя фигура, почему-то, не очень соответствовала тем параметрам, что требовались для борьбы. Впрочем, уходить совсем я не собирался. Просто перешел в клуб каратистов, что проводил свои занятия через стену с борцами. Время посещений совпадало, поэтому мы с братом ходили на свои тренировки вместе. Дедушка нас провожал и встречал. К радости всех членов семьи, особенно мамы, через неделю Тима начал приходить в себя. У него появился аппетит, глаза заблестели, кожа порозовела. За пару дней он наверстал возникшие пробелы в учебе. Потом взялся за картины и с каким-то новым, более сильным упорством и удовольствием, завершил все ранее начатое даже раньше установленных сроков. Спорт пошел ему на пользу.
Как и все, что делал в жизни мой брат, к изучению борьбы он подошел досконально. Иначе он просто не мог. Тима стал перелопачивать интернет и попавшуюся ему в руки литературу по заинтересовавшей его спортивной дисциплине. Параллельно он прикоснулся к различным методикам увеличения силы, выносливости, гибкости тела. Борьба затянула его настолько, что папе и дедушке пришлось спустя некоторое время установить в спальне младшего внука шведскую стенку, а также откопать на антресолях запылившиеся гантели. Жизнь моего брата кардинально изменилась. Все, что он делал, к чему прикасался, было построено через жесткий и четко соблюдаемый режим тренировок, учебы, отдыха и работы над картинами. Музыку он забросил окончательно, в шахматы перестал играть уже давно, наука его интересовала исключительно в рамках объема школьной программы или чуть шире, стихи он писал время от времени, к примеру, по пути в спорткомплекс. Основным занятием оставалось написание очередного портрета на заказ и соблюдение тренировочного режима.
Прогрессировал мой брат с огромной скоростью. Уже через несколько месяцев его было не узнать. Он стал шире в плечах, распрямился. Его шея увеличилась в толщину, руки и ноги окрепли. Рукопожатие стало таким, что его едва выдерживали даже папа и дедушка. Даже взгляд моего брата на любого человека был словно оценивающим. Так, в моем понимании, должны смотреть на кого-то либо отъявленные драчуны, либо бандиты. Тима чувствовал свою силу, был уверен в себе. Всего за несколько месяцев он повзрослел и возмужал. А потом, за каких-то пару лет из десятилетнего мальчика превратился к двенадцати годам в крепыша ростом примерно сто семьдесят пять сантиметров. При этом взгляд у него стал как взрослого парня уже отслужившего в армии.
Я был не таким. Мой характер представлял собой полную противоположность чертам брата. К тренировкам я подошел с желанием, никогда их не пропускал, получал удовольствие. Но позже я понял, что не добьюсь результата, так как в спорте надо пахать. Иначе все пройдет впустую. Я окреп, вытянулся, обрел осанку, расправил плечи. Но это было не моей заслугой. Меня заставляли и принуждали папа и дедушка. Иногда мне еще хотелось тянуться за братом. Но сил, характера и воли мне явно не хватало. К тому же при первых спаррингах в полный контакт мне разбили нос. Еще через пару тренировок я пришел домой с огромным синяком под глазом. Затем были травмы руки, ноги и прочих частей тела. Успехи, как на зло, не приходили. Я ленился, отчаивался, но все равно продолжал тянуться за братом, желая хоть в чем-то соответствовать ему. В итоге мои слабости оказались сильнее меня. Потратив на единоборства полтора года своей жизни, я решительно бросил посещения спортивного комплекса и превратился в прежнего лентяя с примитивными увлечениями.
У Тимофея все шло наоборот. Через пять месяцев тренировок он смог выиграть отборочные соревнования внутри борцовского клуба, на которых завоевал путевку на чемпионат города в своей возрастной группе. Мог бы победить и там, но явно отстал от своего соперника по финалу, имевшего довольно солидный соревновательный опыт. Этот факт взбудоражил тогда всю нашу семью. Мы ожидали вероятного завершения увлечением борьбой. Но ничего подобного не произошло. Тима все тщательно проанализировал и влился в процесс подготовки к следующему турниру с новой силой и повышенным энтузиазмом. Результат не заставил себя ждать. Летом целый месяц он провел в спортивном лагере, оставив на время живопись, о чем очень волновалась наша мама. Затем выиграл одни соревнования и занял второе место на других. А к тому времени, когда я окончательно поставил жирный крест на своем спортивном будущем, он победил в чемпионате города и взял серебряную медаль на областном первенстве. О Тиме снова заговорили газеты, местное телевидение и блогеры.
К своим пятнадцати годам я вытянулся почти до ста восьмидесяти сантиметров, но был худым, костлявым и не особо физически развитым. В свободное время моим любимым занятием оставались компьютерные игры. Учился я не плохо, но уже давно перестал пытаться хоть немного догнать брата по успеваемости. Пара-тройка четверок по предметам в итоге попадали в мой дневник. Остальными были пятерки.