Витя вышел на улицу Веселая, решил постучаться в этот дом. Чем черт не шутит? Спрыгнув с велосипеда, подошел к калитке и нажал на кнопку звонка. Через некоторое время вышла хозяйка, высокая, худая, как жердочка, с печальными, немного впалыми глазами, лет сорока, а возможно, и меньше.
Откуда вы и зачем приехали? Что вас побудило оставить своих родных? Есть ли у вас жена, дети? Вы женились, потом разводились или такого не было?
Она долго и внимательно разглядывала Витю с ног до головы и наконец сказала:
Ладно. Что с тобой делать, куда тебе деваться? Иди, живи. Будешь платить сто рублей в месяц, жить в большой комнате. У меня трое детей: две взрослые дочери, а одна маленькая, лет шести.
Можно посмотреть вашу комнату?
Можно, отчего же нет?
Мне нравится у вас, сказал Витя, а я сделаю так, чтоб и я вам понравился.
Ты должен прописаться у меня. Без прописки я не смогу тебя держать у себя, сказала тетя Вера. Надеюсь, ты не станешь претендовать на мою площадь в случае чего, как некоторые недобросовестные люди.
Нет, что вы, тетя Вера. Я готов дать расписку хоть сейчас.
Никакой расписки мне не надо, я верю на слово. А сейчас я достану домовую книгу, и мы пойдем к квартальной, а потом в паспортный стол нашего территориального отделения полиции. Кажись, сегодня у них прием.
Витя посадил тетю Веру впереди себя на велосипедную раму, и они поехали к квартальной. Тетя Вера была для него одной из героинь великого английского писателя Диккенса.
6
Витя был уверен, что в паспортном столе ничего не получится.
А может, нам не стоит время тратить? сказал он Вере, когда они вышли от квартальной.
Нет, поедем попытаем счастья, возразила тетя Вера. По идее, у меня частный дом, и у полиции нет таких прав, чтоб отказать в прописке, если площадь позволяет. А там посмотрим. Мои дети тоже мотаются по свету, а муж во Львове инженером на железной дороге трудится. Может, и им кто-то помогает так же, как я тебе сейчас.
В паспортном столе, к удивлению, к пришельцу с далекого запада отнеслись весьма лояльно, и после короткой беседы начальник паспортного стола наложил резолюцию: «Прописать постоянно».
Тетя Вера и Витя были так рады, что на обратном пути заскочили в магазин, купили бутылку вина и буханку хлеба, чтоб отметить новоселье.
Я отвезу велосипед хозяину, заберу свой чемодан и вернусь через полчаса, сказал Витя у дома, в котором он уже был прописан.
Дед Афанасий оказался дома.
Я рад за тебя, сказал он. Может, и моей дочери кто-то поможет, она тоже по чужим углам скитается.
Вы свою Аллу пошлите в девятый класс, она хорошая, симпатичная девочка, ей учиться надо, сказал Витя, глядя на ее покрасневшие глаза.
Ты чего, дочка, никак слезы у тебя на глазах? Что случилось с тобой? Ты так быстро привыкла к чужому дяде?
Ничего не случилось, уткнулась она в грудь отца, это я так, Женю вспомнила и жалко ее стало.
Не забывай нас, сказал хозяин.
Добрых людей трудно забыть. Прощайте, извините, если что не так.
Все хорошо. Может, по чарочке?
Спасибо, не употребляю, сказал Витя.
Я провожу, сказала Алла.
Сиди, пигалица! приказал отец.
Муж Веры работал во Львове то ли мастером железной дороги, то ли прорабом на стройке, возможно, зарабатывал не так уж и плохо, но вся драма была в том, что он давно махнул рукой на семью и на жену как на женщину. О том, что у папы во Львове есть другая тетя, знали все, даже маленькая девочка, шестилетняя Люда. Уже через неделю, после того как Витя поселился, она села ему на колени и сказала:
Меня зовут Людой, мне шесть лет. Будь моим папой, а когда я вырасту, я выйду за тебя замуж, ты хоросый музык, и я тозе буду хоросая.
Хорошо, Люда, ты только слушайся маму, и мы обязательно поженимся.
А ты не уезжай никуда, мне одной скучно, я не хоцу одна оставаться.
Меня ждут уже, я не могу не идти, но сегодня я вернусь раньше, и посидишь у меня на коленях, коль тебе так нравится.
Я буду ждать.
7
От вокзала до улицы Короленко Витя прошел пешком по тротуару, утопающему в зелени.
В одиннадцать часов утра открылся читальной зал на четвертом этаже, и Витя с гордостью достал свой паспорт, в котором стоял штамп о прописке, протянул его заведующей читальным залом, молодой симпатичной женщине среднего роста, с черными как уголь глазами и смуглым лицом.
Что ж, милости просим, как говорится, сказала она, приветливо улыбаясь. Условия для работы у нас хорошие. Трамвай немного мешает, он как раз здесь, на углу, делает поворот. Но это на долю секунды, и то когда окна настежь открыты.
Около часу дня Витя встал и вышел покурить.
Из всей компании курильщиков выделялся парень с коротенькими усиками, который все знал и все мог.
Витя приблизился к нему и вполголоса спросил:
А вы могли бы устроить на работу приезжего парня?
Устроить на работу? Фи, это пустяковый вопрос. Полкуска на лапу, и дело в шляпе: завтра же начнешь свою трудовую деятельность. Быть в рядах славного рабочего класса это большая честь, я те скажу. Я уже не одному парню помог устроиться и тебе помогу. Паспорт у тебя с собой? Ты прописан в городе? Постоянно или временно?
А сколько это полкуска?
Ты что, лопух? Не знаешь, сколько пол куска? Ну и дела Небось, только вчера из деревни прикатил. Полкуска это полтысячи, ни больше ни меньше.
У меня нет таких денег.
Не беда. Будешь отдавать с каждой получки понемногу.
Это мне не подходит, заявил Витя, совершенно не подумав о том, что он круто ошибается, что эти полкуска могли бы вывести его на правильную дорогу.
Ну, тогда чапай. Ты еще пожалеешь, будешь искать меня и не найдешь, я здесь очень редко бываю.
Одна из девушек подсунула ему записку, в которой значилось: «А вы все-таки подумайте хорошенько, нельзя упускать такой хороший шанс».
Но Витя упустил этот шанс.
8
От трамвайной остановки до улицы Веселой двадцать минут строевого шага, и ты уже дома. Тетя Вера уже спит, тихо, как мышка в норке. Дочерей еще нет: целуются где-нибудь под абрикосами. Витя падает на кровать, утомленный и бесконечно счастливый. Завтра бежать устраиваться на работу.
Недалеко от рынка «Озерки» расположена база районного потребительского союза, где Вите обещали должность рабочего. На втором этаже, в большом помещении, очевидно в бывшем конференц-зале, куда Витя заглянул наобум, чтобы спросить, где сейчас находится начальник базы Пронин, за небольшими столиками сидели девушки и перекладывали бумажки с места на место. Их было человек шестьдесят, если не больше. Витя вошел и растерялся: столько молодых глаз уставилось на него, и у всех девушек был на милых личиках один и тот же вопрос: кто это, откуда?
У-ух! произнес кто-то громко, и тут же раздался коллективный хохот.
Витя покраснел, как в семнадцать лет, но тут же взял себя в руки и стал улыбаться.
Красавицы, вы все мне нравитесь.
Иди ко мне, симпампуля.
Нет, ко мне.
Ко всем!
Разденем!
Оторвем.
Кого вам? Может, я чем смогу помочь? спросила высокая стройная девушка с розовым личиком, длинными руками и такими же длинными ногами, в ситцевом платьице выше колен.
Я не могу найти Пронина, вы не знаете, где он?
Поднимитесь этажом выше, постойте у его кабинета, он куда-то вышел, скоро будет, вежливо ответила девушка, и на ее молодых щеках заиграл яркий румянец.
Как вас зовут, можно спросить?
Лида. Лида Прилуцкая. А вы у нас будете работать?
Да.
В качестве кого, заместителя?
Нет.
Но ему ведь нужен заместитель, сказала Лида, намекните ему. Из нас, баб, он никого не хочет брать в замы, ему нужен мужчина на эту должность. А вас как зовут?
Виктором, будем знакомы. Я у вас буду работать рабочим по базе, возможно, мы будем видеться каждый день. А Пронин, он начальник кадров или кто?
Он директор базы. Вот он поднимается. Фёдор Павлович! Этот молодой человек к вам, ищет вас ходит.
Знаю, знаю, пробурчал тот недовольно. А ты иди заполняй оборотную ведомость, не строй глазки молодому человеку. Он не попадется на твою удочку, я знаю.
Лида залилась краской еще гуще, быстро развернулась на сто восемьдесят градусов и закрыла за собой дверь.
У нас тут целый женский монастырь, сказал Пронин, поднимаясь на третий этаж. Смотри, будь осторожен. Тут есть такие акулы даром что молодые.
Я в кавалеры не гожусь, сказал Витя. Я должен работать и учиться и все свободное время намерен посвятить этому.
Вот это правильно. Ваша позиция мне по душе. Мужчина должен быть с характером, а не быть лягушкой, которая сама лезет в раскрытую пасть змеи, чтоб та ее проглотила. А теперь к делу. Вы получили прописку в нашем городе? Давайте паспорт. О, поздравляю вас, теперь вы законный житель нашего города, а это не так-то просто. Садитесь, пишите заявление, заполните анкету, напишите автобиографию. Характеристика с прежнего места работы на вас уже поступила, все хорошо, давайте будем трудиться. У нас тут много материальных ценностей, вы должны быть очень аккуратны и внимательны, особенно при передаче товара в магазины, а чаще на другие базы. Подписку об ответственности за материальные ценности я с вас возьму так положено, тут ничего не поделаешь и зачислю вас с месячным испытательным сроком. А вдруг чего? У вас рабочая одежда есть?
Нет.
Жаль. Но я найду вам старый халат. Тут один грузчик оставил, недавно уволился. На работу выходите завтра к восьми утра.
Я всегда буду оставаться без завтрака, неожиданно для себя выпалил Витя.
Почему?
Все столовые в городе открываются с восьми утра, сказал Витя.
Тут я вам ничем помочь не могу: мы работаем с восьми до пяти с часовым перерывом на обед. Если вас не устраивает, можете забрать документы. Еще не поздно. Приказ еще не издан.
Нет, что вы! Я как-нибудь.
Тогда до завтра.
* * *
На другой день Витя явился на работу без опоздания, не успев, правда, съездить на вокзал за жареными пончиками. Но ничего: молодой организм все выдерживает, а откуда берутся силы, человек просто не знает.
Пришлось срочно надевать черный длинный промасленный халат, потому что машина, груженная ящиками с гвоздями, уже давно стояла возле склада. Ящики небольших размеров, из дощечек, окантованные по углам железной полосой, резали ладони и пальцы до крови. Окантовка прибита плохо, не до конца, шляпки гвоздей торчат, а рукавиц нет. Возможно, о них никто не имел даже понятия. На разгрузку машины ушло два часа. На ту же машину пришлось грузить ящики с велосипедами. В каждой упаковке по пять штук. Вите не под силу. Прислали грузчика. Грузчик брал связку, закидывал на плечи и уносил к машине.
Витя пытался последовать его примеру, но из этого ничего не вышло.
Что ты за грузчик? зло спросил грузчик.
Я не грузчик, ответил Витя, я рабочий по базе.
А это один х сказал грузчик. Бери связку, тащи. Назвался груздем, дружок, полезай в кузовок, а нет, то не х глаза мозолить.
Вите отвечать было нечем. Пришлось взвалить упаковку на плечи и, шатаясь, как Иисус под тяжелым крестом по пути на Голгофу, идти к машине.
Только ушла эта машина, как тут же подкатила другая, груженная ящиками с водкой. В каждом ящике двадцать бутылок. В машине девяносто ящиков. Это была легкая работа. Следующая машина прибыла с кирпичом. У Вити были порезаны ладони так, что сочилась кровь. Разгрузить машину кирпича было непросто, но водитель все время торопил: он куда-то опаздывал.
Иногда появлялся директор базы Пронин. Он подмигивал Вите, как бы говоря: молодец, парень, так держать.
Когда машина с кирпичом была разгружена, наступил обеденный перерыв. Вымыв руки в теплой воде хозяйственным мылом, Витя вытер их о полы грязного халата и стал спрашивать, где находится столовая.
Пойдем с нами, сказала Лида, тут есть хорошая столовая, и недорого там.
Она была с подругой, девушкой невысокого роста, упитанной и некрасивой лицом.
Витя следовал за ними чуть поодаль: он был настолько усталым, что и столовая его не особенно интересовала. Кроме того, он чувствовал себя не в своей тарелке. Эта стройная девушка такая чистая, такая аккуратная, даже за пальчик не ухватишься: испачкать можно. Что ей нужно, чего это она вдруг преследует рабочего парня, у которого пыль смешалась с потом и ладони все изрезаны, спрятать их некуда, не для того ли, чтоб посмеяться, унизить его лишний раз?
Витя думал, как бы ущипнуть ее, что бы такое сделать, чтоб она поняла, что он не такой уж и олух царя небесного, как она себе это представляет.
В столовой пришлось стоять в очереди с подносом, набирать готовые блюда борщ и что-то на второе и третье, чай или компот, затем расплачиваться с кассиром на выходе. Сели к столу втроем.
Что ты такой хмурый, спросила Лида, две нормы, что ли, выполнил?
А тебе какое дело, канцелярская крыса, ты думаешь, если я рабочий, то сказал Витя, исподлобья глядя на тоненькую интеллигентную соседку.
У Лиды брызнули слезы из красивых голубых глаз. Она встала, оставив недоеденный борщ, и выскочила из столовой.
Ну зачем вы так? упрекнула Витю ее подруга. Лида к вам со всей душой, а вы Сейчас же идите просите у нее прощения, дикарь!
Я не хотел ее обидеть, честное слово
Не хотел, а обидел.
Витя поднялся, выбежал из столовой. Лида уже была далеко. Она направлялась к себе на работу. Ускорив шаг до бега, он поравнялся с ней, затем преградил ей дорогу и сказал:
Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас обидеть. Я поступил по-свински, я обычно девушкам никогда не грублю, а с вами вышло так неожиданно. Вы такая симпатичная, воздушная, легкая, а я рядом Видите, у меня все ладони и пальцы в крови, я сам на себя злюсь. Это все от такой дурной жизни. Вам не надо было звать меня с собой, чтоб нанести мне очередную травму. Я думал, что вы просто хотите посмеяться надо мной. У вас наверняка много знакомых
Не надо говорить глупости, я вовсе не собираюсь кого-то травмировать. Идем в столовую: обед остынет.
Так вы не обижаетесь на меня?
Я не злопамятная, идем.
Она кушала медленно, как аристократка, вытирала пышные губки бумажной салфеткой; глаза ее горели молодостью и каким-то светлым неизведанным счастьем. На ней было длинное ситцевое платье в горошек с короткими рукавами, плотно облегающее ее стройную фигуру.
Какой хороший сегодня день, сказала она, обращаясь к своей подруге. Вода в Днепре теплая, как парное молоко. Может, пойдем искупаемся после работы?
Я не могу: у меня уважительная причина, пригласи кого-нибудь другого. Вон, может, молодой человек пойдет. Если он больше тебе грубить не будет.
Я никогда Лиде не скажу дурного слова, я не так воспитан, а потом, я сам работал в конторе, перебирал бумажки, и мы в шутку называли друг друга канцелярскими крысами. Я и сейчас не придал этому значения, а вышло нехорошо.
Ты хорошо плаваешь? спросила Лида Витю.
Немного лучше топорика, ответил он.
Хи-хи! Я как рыба в воде, сказала Лида, но я предпочитаю ходить с подругой на пляж.
Да, потому что в этом случае все кавалеры ваши. Разляжется такая Афродита на спинке, вытянет стройные ножки, и кто пройдет мимо? А если я буду рядом, значит, вы уже заняты.
Когда-нибудь обсудим и эту проблему, сказала Лида. А сейчас нам уже пора: через десять минут окончится обеденный перерыв. Спасибо всем за компанию.
Лида, а вы в воскресенье свободны?
Свободна, а что?
Будьте моим экскурсоводом. Я хотел бы побывать в парке Шевченко и немного пройтись по городу я ведь здесь впервые. Ну как, идет? Или вы все же в обиде на меня и ни за что не согласитесь?
Ладно, уговорил. Я согласна, но только как экскурсовод.
Тогда скажите, где мы увидимся.
Я живу недалеко от парка Шевченко. Я буду стоять у центрального входа в парк в три часа дня. Только не опаздывать, хорошо?