Спасибо, Хельга, и все-таки добрая она была женщина, подумал Фолкмар.
Если будете садиться выбирайте какой-нибудь дальний стол, не пугайте мне постояльцев. Тут одного барчука покусала молочная сука, он шарахается от всего, что напоминает ему о собаках, бросила она, удаляясь.
Тебе чего? нахмурившись, спросил Фолкмар Дуга.
Конюший спрашивает, нужно ли чистить Чемпиона. Говорит, если хотите чистого коня, нужен еще медяк. Иначе он к нему не притронется.
Я тебе, кажется, ясно сказал следи за Ницелем, или у тебя уши смолой заросли? Так я дам подзатыльник, и она вылетит.
Чемпион просто стоит, к нему никто не подходит. А кто приезжает, сразу идет в таверну, Дуг с обидой вытер сопливый нос. Там, где блестит море, дули холодные ветра, К тому же господин Ницель так смердит, что к нему не подлетают даже мухи.
Это была чистая правда. Верный слуга и при жизни-то не отличался ароматами, а после смерти и вовсе дал себе волю.
В таверне было тепло, сухо и пахло вкусно. Дуг не спешил откланиваться, стараясь подольше погреться, но был начеку. Он пялился на разноцветный пол, на куклы, на сладкоречивую девушку с лютней, но больше его занимали запахи. Дуг принюхивался с момента, как только просунул голову в проем. Все-таки Ницель сильно отличался от гуляша.
«Он голоден, со вздохом подумал Фолкмар, он просто нищий мальчишка, который хочет есть. Не надо поступать с ним так же, как с беднягой Ницелем».
Видишь вон тот стол в углу? Тащи туда тарелку с похлебкой и мое пиво, они у Хельги. Да смотри не пролей. Будем уходить, возьму еще орешков на вечер. Здесь их очень вкусно жарят.
Долго объяснять Дугу не пришлось. Детей с трущоб не напугать мокрыми полотенцами, когда они привыкли к подбитым сталью сапогам.
Сьер Фолкмар отправил меня за похлебкой, Дуг обхватил обжигающе-горячую тарелку, замерзшие пальцы впервые за несколько лун ощутили тепло. В ночлежки по весне пробиралась сырость, тогда мерзли даже кости.
Хельга схватила мальчишку за тонкое запястье, слегка склонившись над ним:
Ты же знаешь, мальчишка, к кому в оруженосцы пошел? спросила она тихим голосом.
Дуг посмотрел на нее счастливыми карими глазами:
К человеку, который кормит меня похлебкой, госпожа, ответил он.
Так знай он проклят, Хельга совершенно не умела хранить секреты. Хотя она не считала своим долгом хранить то, что хранить не обещала. Фолкмар никогда не просил держать его тайну в секрете, потому как знал, что женщины, даже самые сознательные, обязательно когда-нибудь все разболтают. Окончательно он в этом убедился, когда одна немая прачка выдала тайну своего господина, ходившего к ее сестре на ночную побывку. Выдала она ее несколько раз, чтобы об этом уж точно узнала вся страна.
Когда Фолкмар нечаянно отдал концы и воскрес прямо на глазах у Хельги, та и сама не говорила некоторое время. Однажды она попросила его умереть на глазах у остальных, чтобы ей поверили. Но старик никогда не умирал нарочно, он все же считал, что смерть сокровенное, священное действо, которое нельзя выставлять на потеху толпе. Особенно, когда это твоя собственная смерть. С тех пор прошло много времени, и все забыли и про него, и про ее рассказы.
Он стар, госпожа. Но разве старость проклятье? спросил Дуг, ожидая, что его отпустят и он наконец сможет утащить еду.
Я видела, как он умирал и вставал вновь, прошептала Хельга, Его старость самое настоящее проклятье. Видят боги, они даровали людям возможность уйти, когда придет их час. А кто-то из них забрал у него такую возможность. Хлебнешь ты с ним горя, уж поверь мне. Уходи сразу, как только он посвятит тебя в рыцари. Если посвятит Своего слугу-то он так и не удосужился.
А сир Фолкмар заплатил за похлебку? спросил Дуг.
Заплатил, опешила Хельга.
Тогда отдайте мне ее, меня ждет сьер.
Хельга отпустила запястье мальчишки.
Ишь, какой дерзкий, проговорила она с недовольством, Ницель-то был повежливей. Иди и делай что хочешь. Охота мне советы давать для таких, как ты.
В то время как Великий Воин вразумлял других богов, Дуг сосредоточенно поглощал кусочки мяса и овощей.
Ты пропустил начало, сказал Фолкмар, Но это не беда. Эту байку можно послушать в первом попавшемся храме. Правда, там будет не так смешно. Обычно на этом моменте Воин не дает тумаков богам, а разговаривает чинно и грозно. От проповедей может свести зубы, и если это увидят клирики, то тумаков получит Хельга. И эти трубадуры тоже.
Только Воин не послушал Безумного и сохранил ум, запихивая похлебку за обе щеки, проговорил Дуг, Это я знаю. И вразумил остальных.
Видимо, часто вы воровали по храмам, раз отложилось в голове, ответил Фолкмар, Но не говори с набитым ртом, а то все вывалится. Покупать еще одну я не стану.
Я пить хочу. Можно мне глоток пива?
Эээ, нет, хватит с меня и одного пьяницы, Фолкмар имел ввиду себя, Похлебка и так мокрая, чего тебе еще надо? Но если хочешь пить, я возьму горячего чабреца.
Дуглас поморщился.
Мы каждый день пили горячий чабрец, а иногда просто жевали и запивали холодным, когда не было щепы развести костер. Вокруг Аоэстреда полно чабреца, Дуг с невероятной проворностью управлялся с ложкой, А еще лаванда, от нее я чихаю. И еще листья с деревьев, от них только сильнее хочется есть. Это те, которые от вшей помогают.
Тогда вам нужно жить в этих деревьях. В Псовом переулке сегодня выведешь, а завтра снова подхватишь, ответил рыцарь, подумав, что Дуг, скорее всего, имеет ввиду бергамот.
В этот самый момент вразумленные боги вместе с посетителями таверны наблюдали, как Воин принялся гоняться за Безумным по небу. Тот убегал, получив хороший пинок под зад. Для того, чтобы заключить в темницу мятежного бога, он даже не использовал зубочистку-меч и своего деревянного щита. Обходился он исключительно маленьким кожаным сапогом, который то и дело встречал задницу Безумного. Такого успеха у зрителей Воин, наверное, не видывал очень давно. Они начали хохотать и хлопать в ладоши, не обошло веселье и Дуга. Он смеялся и смеялся, показывая на сцену пальцем.
«Таких представлений в Псовом переулке, наверное, и не было никогда. Может, он и глядел заезжих кукольников, да щенят гонят с площадей всякий раз, как только их заприметят», подумал Фолкмар, отметив, что растет еще один богохульник.
Смотрите, он лупит его по заднице, хохотал Дуг.
Не смейся, иначе похлебка пойдет носом, почему-то строго сказал Фолкмар, хотя совсем не хотел быть строгим, Что, тебя никогда по заднице не лупили? И что в этом смешного?
Но это боги, сьер. Не люди. Это Воин.
Дуг пожал плечами, а Фолкмар пододвинул ему кружку пива. Робко заглянув внутрь, Дуг сделал глоток, потом еще один.
Свой глоток ты сделал, сказал старик, забирая кружку.
Аааа! Помогите! Спасите! Оооо мое мягкое местечко, смотрите, какое все красное! голос за ширмой решил получить особенное одобрение зрителей, Я не хочу, не хочу в темницу! кричал Безумный, теряя зеленые глаза-пуговки.
Но ни расшитый оранжевыми нитками Отец огня, ни Спящий в звездном одеянии, ни брюхатая Плодоносная Мать, сильно смахивающая на пастушку, не откликнулись на отчаянные завывания мятежника. Он был заточен в небесную тюрьму, на тряпичной сцене маленькую бочку, выкрашенную в коричневый.
Возвращайся, Отверженный, станешь ты опять Мудрец, возвращайся братец наш, будешь жить на небе, и ссоре нашей навек конееец, пропела Элья, когда десять богов кидали Отверженному лестницу, Нееет, ответил он, о нееет Теперь я хожу среди живых Нет на небе место мне, а только на земле Среди полей, озер и рек И будет так вовеек Я хочу дышать, бежать и умирааать вновь дышать и вновь бежааать Я рожусь, и я умру, но иного не решу
Тряпичная кукла в красном шла и шла по деревянной земле, потряхивая седой длинной бородой. Дуг доел похлебку. Осторожно отодвинув от себя деревянную тарелку, он отер сопливый нос.
Да, жалко этого старика, глубокомысленно заявил длиннолицый солдат, залпом осушив кружку.
Что, и тебе жалко этого старика? спросил Фолкмар Дуга.
Но ведь он сам это выбрал.
Так-то оно так, но большая радость ходить по земле и дохнуть все время, ответил Фолкмар.
Дуг пожал плечами:
Многие говорят, что звезды на небе это боги. Но ведь это просто звезды, и разговаривать они не умеют. Некоторые из них падают с неба, мы с ребятами каждую ночь это видим. У них большие хвосты и на звезды они совсем не похожи. Их нападало уже столько, что все вокруг должны быть богами. Только боги не лупят детей мокрыми полотенцами. Они точно не на небе.
Мерцающий океан звезд вокруг созвездия Жеребца был порожден Плодоносной Матерью, кто-то говорил, что это младшие боги, кто-то, что это блеск вершин небесных холмов, глянец озер, а кто-то что на небе все время идет снег, боги все время мерзнут и оттого злые. Клирики ничего не говорили, кроме того, что это небесная красота. А это понятие могло означать что угодно.
Больно ты понимаешь, сказал Фолкмар, отбирая кружку у Дуга, начавшего тянуть к ней свои ручонки, Лупят они или не лупят. От Безумного можно ожидать что угодно. Возьмет и напрудит тебе в кружку.
Как вам? спросил Дуг, У этого пива совсем не такой запах, как у предыдущего. И на вкус как вымоченная в воде кожа. Наверное, это потому, что оно бесплатное.
Если будешь вести такие речи, дам по затылку так, что вылетят зубы, разозлился Фолкмар. А ведь Дуг был совершенно прав, Хельга разбавила-таки его пиво, Это тебе не трущобы. Я твой наставник, рыцарь, и ты должен относиться ко мне почтительно, и думать, что говоришь.
На сцене осталась пузатая пастушка, за которой гонялся мужчина в шерстяной шляпе, а, может, это была Плодоносная Мать, и затянула прощальную песню. Некоторое время все смотрели на нее.
Взошедший да не взойдет вновь, кричал из темницы он, не снимая окоов, пела Мать голосом трубадурши.
Слыхали? Королева опять непраздна, сказал длиннолицый солдат, заедая пиво булкой с луковыми кольцами и сыром.
Так сколько ей? Чай, не молода уже, ответил его собутыльник с большими мускулистыми руками. Волосы его были сальными, рубаха тонкая и на лице была видна копоть, выдававшая в нем кузнеца.
Просто король любит бывать промеж ног у королевы, включился лысый мужичек с соседнего стола, Никак не уймет свой хер, вот лезут и лезут.
Молчи, балда! не поленился повернуться к нему кузнец и дать деревянной ложкой по лбу, предварительно вынутой из гуляша, Покуда он там, ты жуешь пшеницу, а не овес.
А тебе что, завидно? внезапно появилась Хельга, поставив перед лысым мужичком пиво, У тебя-то, видать, давно в спячку ушел.
Расхохотались все, кто сидел вокруг.
Да что в этом короле такого? поинтересовался Фолкмар у Хельги.
Как, ты не знаешь? У него самое большое достоинство на континенте, сказала она, положив перед ним мешочек с жареной лещиной.
Из-за соседнего стола внезапно выскочил кузнец, подняв высоко над собой кружку:
За короля Реборна, у которого самый большой хрен в мире! прокричал он, призывая к всеобщей попойке.
За короля! охотно поддержали его, подняв вверх кружки с пенным, Да! За Реборна «хрен до небес»! кто-то даже захотел налить всем за его счет, но потом все же добавил, что только тем, кто пьет сегодня по первой.
Для Фолкмара это было уже слишком, и он, откланявшись, утащил за собой Дугласа. За такими попойками обычно следовал мордобой, и неважно, сколько песен спели до этого. Подобными развлечениями Фолкмар уже давно не баловался, да и слишком долго проработал вышибалой в таверне, чтобы получать от этого удовольствие, которое следовало. К тому же, он рыцарь, хоть и старый, а рыцарю не пристало лупить людей почем зря. Только ради дела.
Ницеля они нашли там же, где и оставили. Конюх так и не подошел к Чемпиону, оно и не удивительно, ведь Фолкмар ему не заплатил. Ну ничего, подумал он, теперь у него есть оруженосец, который должен начищать круп коня. Это дисциплинирует и учит порядку.
Проверив снаряжение, рыцарь не нашел сапог у Ницеля. Его портянки развязались с ног и упали в грязь. Голые пятки торчали из-под шерстяного пледа.
Это не я, сьер, клянусь вам, испуганно сказал Дуг. Я не брал сапоги.
Конечно не ты. Зачем они тебе? Они слишком большие для твоих ног, и ты никак их не продашь, чтобы я не заметил. К тому же, у правого сапога не было подошвы. Странно, что они взяли только сапоги и больше ничего не тронули, Фолкмар проверил все, и действительно больше ничего не пропало. Походный рюкзак был на месте, на нем висело огниво на самом видном месте, совершенно не тронутое. Внутри лежали мази Ницеля, целый мешок вяленой говядины, жесткой, как подошва, по мешочку пшенки и овса для его слабых зубов, точило, несколько ножей, тряпки, пропитанные маслом и еще куча всякой всячины.
Может, их отпугнул запах? спросил Дуг.
Это было похоже на правду. Прикасаться к добру мертвеца была плохая примета. А от Ницеля начинало пахнуть совсем не тем, чем обычно, хоть пока и не так сильно.
Сегодня был длинный день. Наверное, путь Ницеля на этой земле пора закончить, тяжко вздохнув, сказал Фолкмар. На мгновение он оглядел свое добро и призадумался, Дуг, сбегай-ка к Хельге в таверну и спроси, есть ли у нее лопата.
Глава 5. Ветра на холме
Фолкмар старался не думать, насколько ему грустно. Время скорбеть сейчас, чтобы проводить его, как следует говорила ему совесть, но он не хотел слушать. Ницель заслуживал его грусть, черт побери, заслуживал как никто на свете, но душа старого рыцаря словно превратилась в камень.
Побудешь слугой, а потом станешь оруженосцем, а там и до рыцаря недалеко, так он говорил ему. Глупо и жестоко так поступать с человеком, хоть и простым. Он ведь и сам был когда-то прост, даже хуже, чем прост, он был щенком Псового переулка.
«Да, вы незатейлив и прям, сьер, но титул рыцаря дает завитушки к душе», однажды сказал ему Ницель.
Может, он тоже хотел завитушки к своей душе? Во всяком случае, он никогда не говорил об этом и как будто смирился со своей судьбой. Одним богам было известно, почему он не покинул его. Следовало бы сбежать от нищего хозяина, когда он в третий раз сказал, что тот не готов стать оруженосцем. Тем холодным осенним утром Фолкмар просто испугался, что останется один. А ведь Ницелю исполнилось уже восемнадцать, он хорошо обращался с мечом, ладно сидел на коне и мог прокормить себя если не мечом, то руками. В походе ему не было цены, он чистил коня, варил похлебку, штопал одежду и умел расставлять силки. Почуяв его, а не почуять Ницеля мог разве что безносый, зайцы сразу прятались по кустам, будто знали, насколько он стремителен.
Однако, характера ему недоставало, это правда. Права была Хельга, может, поэтому он и не решился уйти. В любом случае, такого, как Ницель ему было не найти. Фолкмар тогда приближался к полувеку, и он уже умирал пару раз, поэтому знал, что ничего хорошего его не ждет. Кто согласится ходить со старым дураком, которому больше нужна нянька, чем ученик? Его страх обманул эту душу и сломал ее судьбу. А в итоге он все равно остался один. Фолкмар посмотрел на Дуга: этому характера точно хватит, чтобы бросить его, как только придет время. Вот только этого времени не настанет. Старый рыцарь решил окончить свой путь на этой земле до того, как его оруженосец сбежит. Он не хотел однажды проснуться, не обнаружив вокруг ничего, кроме своей старости.
Недавно прошел дождь, и в воздухе пахло сыростью ранней весны. Она вышли за пределы Аоэстреда, поднявшись к широким гротам. Туда, где зияющие рты скал ревели приливными волнами, а верхушки покатых холмов заросли густой шапкой травы, словно жесткими зелеными волосами. Высокие стебли гнулись в сторону городских стен от моря, повинуясь порывистому бризу. Здесь никто не бывал, кроме ветра и крика чаек.