«А ведь она убирает за мной», что-то похожее на стыд промелькнуло в его голове. Такое даже не приходилось делать его жене. Он застонал, и она метнулась к нему, поднесла попить, смочила губы и протерла лицо водой с уксусом. Он не открывал глаз, пусть думает, что он спит. И правда заснул, только теперь по-настоящему глубоко, без снов и бреда, исцеляющим сном.
Андрей наблюдал жизнь лесных отшельников, она не была праздной. Девочка постоянно что-то делала: шила, перебирала травы, готовила еду, убирала, расчищала вход в хижину, ухаживала за больным. Он успокоился и, отбросив мысли о стыде, наслаждался ее заботой. Он пытался облегчить ее труд, но она не позволяла. Глубокая рана на плече постоянно кровоточила, а сломанная нога распухла и отдавала острой болью при малейшем движении.
Надо лежать, двигай только здоровыми рукой и ногой, тихо шептала она, расчесывая его волосы.
Это было так чувственно, что он даже постанывал, вспоминая, как это делала его жена. Из их коротких разговоров он понял, чем он может ее отблагодарить.
Поскольку она сама не вспоминала о его намерении научить ее грамоте, однажды вечером он позвал ее:
Иди-ка сюда. Найдена. Будем учиться читать?
Она вспыхнула и подбежала к нему, схватив книжицу.
«Вот что тебе надо!» подумал он радостно, он первый раз встретил девушку, которая не интересовалась им как мужчиной.
«Это я, блудник старый, смотрю на баб как на добычу. А она невинная душа, еще в небесах витает, все узнать хочет. Пусть учится, а потом, как бог даст», думал Андрей.
Старик приходил один раз в день, но надолго. Он менял повязки, читал заклинания. Долго-долго сидел над его ногой, то окропляя ее чем-то, то смазывая, и отек постепенно начал спадать, боль угасала. Андрею хотелось понять, что говорит старец, и посмотреть, что он делает, но именно в это время глаза его сами собой закрывались, а слух притуплялся. Балий ворожил и не хотел выдавать свои секреты.
А вот Андрей с удовольствием делился с Найденой своими знаниями. Она была усердная и послушная ученица, хотя надо сказать, что грамота не давалась ей легко. Он же вспомнил время своего учения. Андрей все схватывал налету, поэтому был непоседлив. Отвлекался на игру, и часто ему попадало по пальцам от учителя. Бить его не били, потому что он был у князя любимчиком. Тот часто разговаривал с ним, поэтому все кметы относились к Андрею со сдержанным почтением, даже иногда заискивали.
Когда девочка прочитала первое слово, то была страшно обрадована. Она скакала по землянке и смеялась от счастья.
Благодарю тебя, воин, за науку. Я уж и не думала, что научусь, поклонилась она ему в пояс.
Он смеялся:
Вот кто-то научил тебя поклоны бить. Мне тебя надо было поблагодарить за уход. Скоро, думаешь, я встану, красавица? Надо, так надо мне к князю моему
Серьезно посмотрела на него и поделилась, тяжело вздохнув:
Дед ворожил на тебя, так увидел, что будешь ты хромать.
Да какая в этом беда? Ходить буду?
Будешь, ясный сокол, будешь А смеяться над тобой не будут? спросила она тревожно.
Андрею, всеобщему баловню и любимцу, никогда такое не приходило в голову, хотя он знал, что над больными часто посмеивались. Хотя такому важному человеку, как он, вряд ли что-то посмеют сказать. Лишь бы он смог уверенно держаться в седле.
Вначале болеть будет, а дальше
Божьими молитвами, подхватил он и заметил, как она покраснела.
«Таких слов точно ее дед не простит. Старый язычник!» подумал Андрей.
Знаешь, дни давно прирастать стали, и ты сразу стал выздоравливать. Как только весна наступит, снег сойдет так дед говорит, и ты поправишься. Хотя хорошо бы тебе трав попить свежего сбора. Да ты не утерпишь, сразу побежишь, объясняла она.
Я, девонька, сейчас бы побежал. Дела у меня важные.
Некуда тебе бежать, все занесено. Из нашей глуши выбраться непросто.
А дед ведь ходит, я знаю.
Да кто его знает, как он ходит, а может, и летает, как птица. Он ведь кобит, обернется филином и летит. Ему снег не помеха, вздохнула она.
Они помолчали.
А меня ты не боишься? Я же муж, спросил вдруг он.
Ты больной муж. Да и обещался ты, сама слышала, пожала она плечами.
А ты так всем и веришь?
Всем не верю, тут мало кто бывает, а тебе верю. Ты не думай, я все понимаю, я роды не раз принимала, знаю, откуда что берется. Только почему-то тебе верю, что ничего со мной не случится.
«Да, обидно, видно, совсем старый я для нее, что даже не думает обо мне», вздохнул он, не расстроился, просто тихо и бездумно заснул.
4
Сквозь щели двери пробивалось солнце, Андрей почувствовал запах весны: талого снега, капели, просыхающей коры. Он вдохнул полной грудью, приподнялся, откинув медвежью шкуру, под которой грелся последние три месяца. Увидев себя, страшно удивился: его стало ровно половина, так он похудел. Сел легко и резко встал на обе ноги. Сильнейшая боль пронзила его, он тут же упал как подкошенный.
Да что ты делаешь? Разве так можно? Девчонка вбежала в землянку со снопом сухих трав. Помогла ему лечь, стала разминать больную ногу.
Почему так болит? спросил он хрипло.
Потому что надо больше времени. Любомир баню топить тебе начал, будет боль выгонять, приказал особый веник сплести.
А у вас и мовня есть? удивился Андрей.
У нас все есть, ответила девчонка.
А шкуры эти откуда? Неужто сам на охоту ходит?
Да что ты? Куда ему! Он дружит со всеми, тем более с медведями, ведь они хозяева леса. Люди дарят за лечение, за заговоры, за обереги, за гадание за все. Он много чего может. Всем помогает. Ты полежи отдохни. Я тебе рубашку сшила и порты, после мовни наденешь.
Она стала вязать веники из травы и веток, принесенных из бани там был ее запас трав. Потом ушла отмывать баню от сажи после протопки.
Ну что, кмет? Пойдем лечиться, буду тебя поднимать. Вот тебе помощник. Он поставил перед ним большой посох.
Помог Андрею подняться и, накинув на него шкуру, отвел в баню. Банька была маленькая, но чистенькая и уютная. Пол был устелен травами, которые, облитые кипятком, благоухали.
Дыши, кмет, Найдена старалась для тебя, кряхтел дед.
Видно было, что он сейчас пришел в свое любимое место и предвкушал получить удовольствие. Любомир уже успел скинуть одежду, правда, остался в белых портах, взял ковш и плеснул на раскаленные камни кипяток. Пар окутал мовню, Андрей опустил лицо и закрыл глаза, молча сел на лавку. Он тоже любил баню. Любомир парил его, лежащего на верхней полке, хлестал двумя вениками и читал какие-то свои, почти неразличимые заклинания, разминал руки и ноги, прикрыв затянувшуюся рану на плече полотенцем. В клубах пара Андрей увидел тело волхва, которое показалось ему не по возрасту молодым и подтянутым.
А сколько лет тебе, отче? спросил он, покашливая.
Кто ж знает? Живу долго, лет своих не считаю. Зачем мне знать свой возраст, я в лесу живу.
Живешь, да не один. А народу всякому встречаешься почаще, чем я.
Вот ты смотришь в самый корень, кмет. Хотел я попозже с тобой поговорить, да ты сам начал. Стар я и был стар, когда девочку в лесу нашел. А с тех пор много воды утекло. Раньше помещалась на моей руке и рубаху кусала, так есть хотела, а теперь Вишь, на мужей заглядываться стала. Выросла
Не наговаривай на нее, ни на кого она не заглядывается. С людьми она хочет общаться. Сколько ж можно в лесу сидеть, да и она у тебя все время трудится, ей белого дня не хватает, она и ночью сидит работает.
Заметил! Хорошая девка выросла!
Да к чему этот разговор? Не пойму я тебя? Прямо говори, отец.
Дева моя выросла. Боюсь, лихие люди ее украдут. Ух больно жаль ее.
Так выдай замуж, чего проще.
Возьмешь ее в жены, кмет? Дед еще подлил воды на камни.
Андрей чуть не задохнулся:
Да ты про меня все должен знать. Небось гадал! Разве ж я муж такой деве?! Чистой и непорочный. Я старый блудник. Первый раз женился по чужому уговору, а теперь блужу.
Знаешь, я гадал и все приглядывался к людям разным. Знаю, что ты не ее судьба. В деревне она чужая, хоть и красивая. Да им не нужна красота.
Отче, только не гневайся. Научил я ее грамоте, как она хотела.
Андрей получил чувствительный удар веником по мягкому месту.
А я ей запрещал, крякнул старик.
Погоди ты ее замуж отдавать. Пытливая она, грамоте обучилась. Может, я ее в монастырь отвезу?
Волхв поморщился:
Не знаю, как веру она свою поменяет? Сломается? Я-то в вашего Бога не верю и ей не пожелаю.
Нет. Ты хочешь помереть, а она одна останется? У тебя есть какой-то другой выход?
Племя твое тебе не нравится, а в городе все люди имущие христиане. А за смерда ее выдавать помрет от тяжелой работы. Ты, когда учил ее лечить и ворожить, о чем думал?
Я не думаю, меня ведут. Я все делаю правильно, только разговор наш тоже к месту.
О девчонке подумать надо, я подумаю. Только ты не мешай. Ты же знаешь, я служу. Себе не принадлежу. Дело у меня важное у князя, и не спорь, это первое дело.
Разговор их продолжался уже в предбаннике. Одетый в новую рубашку, чистый и умиротворенный, Андрей пил отвары, сделанные Найденой.
Знаешь. Я сегодня хотел, чтобы ты меду выпил и заснул спокойно. Мед в хорошем месте дали.
Споить хочешь? Андрей усмехнулся.
Ну, как с тобой разговаривать? Может, ты волхв?
Любомир налил в чашу мед и отпил из нее.
Правильно сделал. Хорошо. Я сейчас знаю, что ты от меня хочешь. Я сказал: «Я подумаю».
Вот ты все знаешь? А почему ты, кмет, опытный и разумный, да еще и не один, а с лучшим своим учеником, вдруг попал в такую передрягу? Сам чуть не погиб, ученика потерял? Как так случилось?
Ты, старик, что несешь? Андрей отложил чашу в сторону.
Вот я попал. Думал об этом?
Ночи не сплю, старик. Мне княжича надо найти. Ты знаешь, где он. Говори, не молчи. Он взял деда за грудки.
Скажу, скажу, когда ты подумаешь.
Торгуешься? С огнем играешь. Не посмотрю, что ты меня спас. Андрей нахмурил брови.
Ну что? Сделаешь что-нибудь со мной ничего не узнаешь. Успокойся, кмет. Мед тебе в голову ударил? Попали вы в засаду, воевода. Засада была на твоего ученика. Есть у тебя в дружине предатель, подумай, поищи. Кому выгодно? Княжич теперь в плену у хана. Только воины перестарались, не жив он и не мертв. Меня их шаман вызвал, сказал: «Русского только русский вылечит». Был я у него.
И что? прищурился Андрей. Все, что говорил старик, было похоже на правду.
Теперь все зависит от его пестуна.
Добрыня с ним? Слава богу! Он перекрестился и поцеловал наперстный крест.
Если будет лечить его как надо, выживет и даже здоров будет. Поможешь Найдене? Я тебе все сказал.
Не может быть, чтобы ты все сказал. Андрей опять потянулся к чаше.
Твоя правда, кмет. Есть у меня еще чужие тайны, тебе интересные.
Андрей обнял старика:
Расскажешь?
Погоди, вылечись сначала. Балий высвободился из объятий воеводы. Андрей понял, что ведет себя с волхвом слишком вольно. Знаю я вас князей, лечи-лечи, а если что, голова с плеч или в костер.
Ты про какой костер говоришь, старче? Андрей уже говорил неразборчиво.
Слабый еще, даже выпить меду не дал. Я один ведь не пью, пробормотал старик.
5
Первыми его впечатлениями от жизни были всполохи костра на капище. Ему было сладко, хотя он лежал на чем-то твердом. На него сверху вниз смотрели желтые глаза старика.
Лежи тихо, чтобы я ни делал. Он улыбнулся ему.
Любомиру совсем не было страшно, он почему-то доверял старику. Тот занес над ним нож, народ, стоящий вокруг пня, на котором лежал мальчик, одобрительно зашумел, кто-то ахнул в толпе. Нож опустился где-то подмышкой мальчика, тут же на его рубашку брызнула алая кровь.
А теперь спи, вкрадчиво шепнул чародей, и его теплое дыхание коснулось щеки мальчика.
Любомир заснул, сладко причмокнув губами. Старик поднял вверх руку с огромным ножом, народ вокруг ликовал. Заблеяли жалейки, бабы и мужики, находящиеся на капище, взявшись за руки, стали танцевать вокруг костра. Веденей, взяв в руки посох, тоже танцевал, постоянно возвращаясь к мальчику и накрывал его своим телом. Сколько времени продолжался этот обряд было известно одному Веденею, это было только начало языческого праздника. Два мужика притащили к костру упирающуюся рыжую телушку. Бедное животное от испуга пало на землю. Тогда Веденей склонился на ней, окропил водой и перерезал ей горло, кровь полилась из раны. Люди стали толпится около трупа телушки, опускать руки в теплую кровь, обмазывая себя и друг друга и приплясывая. Мужики принялись разделывать тушу телушки, а затем жарить на костре куски мяса. В это время все люди предавались диким пляскам, раскрученный мужиками хоровод завалился на землю. Люди падали. Хохотали, ища друг друга в темноте. Веденей прыгал между телами, окропляя всех водой и призывая к блуду. Сам он бросился к мальчику, подхватил его на руки и, подойдя к яме, находящейся за деревянными идолами, опустил его на дно, положив в позе зародыша. Мальчик тихо спал. Когда мясо было пожарено, люди на капище стали его поедать. Веденей и мужики собрали кости и разложили в яме, где лежал мальчик.
Люди не уходили с капища до самого утра, они же пришли сюда в надежде уговорить Перуна дать новый урожай. В деревнях их племени свирепствовал голод, поэтому и решили обратиться к Веденею, чтобы он совершил обряд жертвоприношения, чтобы умаслить их свирепого бога. Жертву выбрали из самой многодетной семьи. Мать недолго думала и решила отдать богам самого младшего, Любомира. С утра важного дня ему дали поесть меда, которого он никогда не пробовал. Все были с ним ласковы, нарядили в новую рубаху, трехлетний ребенок чувствовал себя счастливым, также как и его родители, которые были горды тем, что именно из их семьи была выбрана жертва. Их мальчик будет в лучшей и счастливой жизни, где нет нужды, и спасет племя от тяжелых испытаний. Так Любомир оказался на капище, лежащим на пне перед волхвом.
«Я же говорил им, что надо выбрать крепкого ребенка», думал Веденей, рассматривая свою жертву. Русые волосики, голубые, как небушко, глаза, только совсем худой и недокормленный, поэтому, когда Веденей дал ему выпить меда, ребенок сразу заснул. Веденей был уже очень стар и давно искал человека, которому должен был передать свои знания. Было ему год назад видение, которое он истолковал как наказ Перуна. Веденей должен был оставить после себя знающего человека, его боги постарались и многому его научили, теперь его черед. Почему он выбрал этого ребенка, лежащего перед ним на пне, он не мог объяснить. Были жертвы до этого и будут новые, от Перуна точных указаний не было. Кто будет его учеником, он может выбрать сам. Он выбрал самого беззащитного и убогого. И не ошибся.
Обряд на капище длился до рассвета. Встретив новый день и воздав хвалу Яриле, люди, обнадеженные, отправились по своим домам. Веденей же пошел к яме, чтобы забрать свое сокровище, теперь он так воспринимал маленького человека. Ведь он дар богов.
Он жил в чащобе, хотя раньше его дом был в племени, но оно постоянно воевало и враждовало с другими. Он боялся потерять то спокойствие, которое испытывал всю жизнь, ведь для того, чтобы смотреть в будущее, поучать других и влиять на богов, он должен был находиться в особом состоянии духа, которое ему давало только уединение. Ему помогли построить маленький домик и баню, и он зажил счастливо, принося пользу своему племени, леча и оберегая людей. Вот в этот маленький домик он и принес мальчика, который продолжал спать. Веденей убивал людей, чаще всего детей, не потому, что был кровожаден, этого требовала его вера. Обряды и убийства совершались только из глубокого убеждения, которое появлялось только после долгого общения или знака богов. Он ничего не делал сам, его вели, ему приказывали, его убеждали. И почти все содеянное им приносило свои плоды: все обряды, совершаемые им, убеждали людей в их правильности, люди получали желаемое. Сам он стал волхвом уже в сознательном возрасте: потеряв семью, он пришел на капище и услышал голоса. Боги просили его и приказывали ему; подолгу сидя перед ними, он научился слышать их и следовать их советам.