Основное наступление на Маас возглавила танковая группа Клейста, находившаяся в авангарде 12-й армии Листа. У нее было два авангарда, сильнейший формировал корпус Гудериана (из трех танковых дивизий), который нанес решающий удар у Седана, а корпус Рейнгардта (из двух танковых дивизий) справа от него стремился переправиться у Монтерме. Правее, действуя под командованием 4-й армии Клюге, танковый корпус Гота прорывался через северные Арденны для прикрытия фланга Клейста и с целью форсировать Маас между Живе и Намюром. Этот второстепенный удар имел два авангарда меньшего масштаба, сформированные 5-й и 7-й танковыми дивизиями соответственно.
7-й дивизией командовал Роммель. Это была одна из четырех «легких» дивизий, только зимой преобразованных в танковые. В ее составе был только один танковый полк вместо обычных двух, хотя этому полку было придано три батальона вместо двух, в общей сложности 218 танков. Более половины из них чешского производства[3].
Изменили план с учетом уроков польской кампании. Там Роммель, сам ярый пехотинец, осознал возможности танковой армии. Только 15 февраля он принял командование 7-й дивизией в Годесберге на Рейне, но он изучил новую тактику и с необычайной быстротой к ней приспособился. Он и в пехоте всегда был динамичным, действуя так, как если бы она была мобильным войском, и был в восторге от куда больших возможностей мобильности, открывающихся на новом командном поприще.
В первый день наступление не встретило сопротивления. Масса бельгийской армии была сосредоточена для защиты равнины Фландрии, где расположены главные города, а холмистые и лесистые районы бельгийской провинции Люксембург за Маасом обороняли арденнские егеря, чья роль сводилась к тому, чтобы просто как можно дольше продержаться до подхода французов, прикрыв этот широкий фланговый подход к их собственной границе. Таков был расчет, на котором основывался бельгийский план.
1. Наступление от Рейна на Шербур
Однако в основе плана французов лежала более наступательная концепция. 1-я и 7-я армии, составлявшие основную часть французских механизированных дивизий, вместе с британским экспедиционным корпусом продвинулись далеко вперед на равнину Фландрии. Тем временем 9-я армия, составлявшая шарнир этого маневра, совершила более короткое фланговое наступление через бельгийскую границу, чтобы выстроиться вдоль Мааса от Мезьера до Намюра. Она состояла из семи пехотных дивизий (только одна моторизованная) и двух кавалерийских дивизий, причем последние представляли собой конные войска с механизированными частями. Кавалерия была переброшена через Маас в ночь на 10 мая, а на следующий день продвинулась вглубь Арденн, где встретила быстро наступавшие танковые дивизии, которые уже прорвали основную тамошнюю бельгийскую оборону.
Накануне нападения, в последние напряженные часы подготовки, Роммель написал это краткое письмо жене, а затем продолжил повествование:
9 мая 1940 года
Дорогая Лу!
Мы наконец собрались. Будем надеяться, что не зря. Все новости в ближайшие несколько дней ты узнаешь из газет. Не беспокойся. Все будет хорошо.
На приданном моей дивизии участке противник в течение последних месяцев готовил всевозможные заграждения. Все дороги и лесные тропы намертво забаррикадированы, а на главных дорогах взорваны глубокие воронки. Но большинство дорожных заграждений бельгийцы не обороняли, и поэтому лишь в нескольких местах моя дивизия на какое-то время задержалась.
Многие заграждения можно было объехать по полям или по второстепенным дорогам. В другом месте все войска быстро приступили к устранению препятствий, и вскоре дорога была расчищена.
При первом столкновении с французскими механизированными силами быстрое открытие с нашей стороны огня привело к поспешному отступлению французов. Я снова и снова удостоверялся, что в боевом столкновении победа достается той стороне, которая первой подавляет противника огнем. Тот, кто затаился и ждет развития событий, обычно оказывается в проигрыше. Мотоциклисты во главе колонны должны держать свои пулеметы наготове и открывать огонь, едва услышат выстрел противника. Это применимо даже тогда, когда точное расположение противника неизвестно, и в этом случае огнем надо просто накрывать удерживаемую противником территорию. Соблюдение этого правила, по моему опыту, существенно снижает собственные потери. В корне неверно просто останавливаться и искать укрытие, не открывая огня, или ждать, пока не подтянутся и не вступят в бой дополнительные силы.
Опыт этих первых боев показал, что, особенно в танковых атаках, немедленное открытие огня по району предположительного сосредоточения противника, вместо ожидания, пока не подобьют несколько наших танков, обычно решает исход дела. Даже неприцельный огонь из пулеметов и 20-миллиметровых противотанковых пушек по лесу, где расположились противотанковые орудия противника, настолько эффективен, что в большинстве случаев противник совершенно не в состоянии вступить в бой или сдает позиции. В боях с танками противника которые чаще всего бронированы лучше наших быстрое открытие огня оказалось правильным и очень эффективным.
11 мая 1940 года
Дорогая Лу!
Сегодня я в первый раз отдышался, и у меня есть минутка тебе написать. Пока все замечательно. Я намного опережаю соседей. От приказов и криков я окончательно охрип. Спал всего три часа и ел на ходу. В остальном я в полном порядке. Пожалуйста, удовольствуйся этим, я слишком устал для большего.
2. Прорыв на Маасе
После отступления 1-й и 4-й французских кавалерийских дивизий передовые части Роммеля во второй половине дня 12 мая вышли на берег Мааса. Его целью было переправиться, если возможно, на плечах французов и захватить плацдарм на западном берегу. Но мосты в Динане и У были взорваны французами как раз в тот момент, когда передовые танки начали переправу, и потому Роммелю пришлось предпринять штурм и форсировать реку на резиновых лодках. Эта атака началась рано утром следующего дня и стоила тяжелых потерь, прежде чем увенчалась успехом. Роммель пишет:
13 мая около 04:00 я выехал в Динан вместе с капитаном Шреплером. Вся дивизионная артиллерия уже заняла позиции согласно приказу, а ее передовые наблюдатели стояли на переправах. В Динане я обнаружил всего несколько человек из 7-го стрелкового полка. В город падали снаряды французской артиллерии, расположенной к западу от Мааса, а на спускавшихся к реке улицах стояло несколько подбитых танков. Из долины Мааса доносился шум боя.
Незаметно спуститься на моей командирской машине по крутому склону к Маасу не было никакой надежды, и мы со Шреплером пошли на дно долины через лес пешком. 6-й стрелковый полк собирался форсировать реку на резиновых лодках, но едва держался под артиллерийским и чрезвычайно неприятным стрелковым огнем французских войск, расположившихся среди скал на западном берегу.
Когда я пришел, ситуация была не слишком приятной. Французы фланговым огнем уничтожали наши лодки одну за другой, и в конце концов переправа встала. Вражеская пехота так хорошо замаскировалась, что ее невозможно было обнаружить даже после долгого поиска в бинокль. Снова и снова они направляли свой огонь в район, где находились я и мои товарищи командиры стрелковой бригады и саперного батальона. Дымовая завеса в долине Мааса не позволила бы причинить большой вред этой пехоте. Но у нас не было дымовой установки. Поэтому я приказал поджечь несколько домов в долине, чтобы затруднить противнику видимость.
С каждой минутой вражеский огонь становился все неприятнее. Сверху по реке к нам плыла поврежденная резиновая лодка, за которую цеплялся тяжелораненый, кричавший и звавший на помощь бедняга тонул. Но помочь ему было некому, слишком силен был вражеский огонь.
Тем временем 7-м мотоциклетным батальоном была взята деревня Гранж [в 19 километрах к западу от У (и Мааса) и в 5 километрах к северо-западу от Динана] на западном берегу, но берег реки с должной тщательностью зачищен не был. Поэтому я отдал приказ зачистить от врага скалы на западном берегу.
Вместе с капитаном Шреплером я на танке T-IV поехал по дороге на юг в долину Мааса посмотреть, как идут дела в 7-м стрелковом полку. По пути мы несколько раз попали под обстрел с западного берега, и Шреплера несколькими осколками ранило в руку. Одиночные французские пехотинцы сдались при нашем приближении.
К тому времени, как мы прибыли, 7-му стрелковому полку уже удалось переправить на западный берег роту, но огонь противника настолько усилился, что плавсредства разорвало на куски и переправу пришлось остановить. В доме рядом с разрушенным мостом оказывали медицинскую помощь большому количеству раненых. Как и на северной переправе, мешающего переправе противника видно не было. Поскольку без мощной артиллерийской и танковой поддержки для борьбы с вражескими огневыми точками никакой надежды переправить людей в этом месте не было, я поехал обратно в штаб дивизии, где встретился с командующим армией генерал-полковником фон Клюге и командующим корпусом генералом Готом.
Обсудив ситуацию с майором Хайдкемпером и приняв необходимые меры, я поехал обратно вдоль Мааса в Леффе [деревня на окраине Динана], чтобы организовать переправу там. Я уже отдал приказ нескольким танкам T-III и T-IV и артиллерийской батарее находиться в моем распоряжении на переправе. Мы на время оставили машину связи примерно в 450 метрах к востоку от реки и пошли пешком через заброшенные фермы к Маасу. На улице в Леффе мы нашли брошенные нашими солдатами резиновые лодки, все в большей или меньшей степени поврежденные вражеским огнем. В конце концов, попав по пути под бомбежку нашими самолетами, мы подошли к реке.
У плотины Леффе мы бросили быстрый взгляд на пешеходный мост, который противник перегородил стальной пластиной с шипами. Стрельба в долине Мааса прекратилась, мы свернули вправо и, миновав несколько домов, вышли к самой переправе. Переправа полностью остановилась, офицеры были сильно потрясены понесенными их людьми потерями. На противоположном берегу мы увидели несколько человек из уже переправившейся роты, среди них было много раненых.
Офицеры сообщили, что никто не осмелился выйти из укрытия, потому что противник сразу открывал огонь по всем, кого замечал.
Несколько наших танков и тяжелых орудий стояли на насыпи к востоку от домов, но, по-видимому, уже расстреляли почти весь боекомплект. Тем не менее вскоре прибыли танки, которым я приказал подъехать к переправе, а за ними две полевые гаубицы из дивизиона Граземана[4].
Теперь были обстреляны все огневые точки на западном берегу, которые могли удерживать вражеские стрелки, и вскоре прицельный огонь всех орудий обрушился в скалы и дома. Лейтенант Ханке[5] несколькими выстрелами поразил дот на аппарели моста. Танки с повернутыми влево башнями медленно двигались на север на дистанции 45 метров вдоль долины Мааса, внимательно следя за склонами противоположного берега.
Под прикрытием этого огня медленно возобновилась лодочная переправа и была запущена канатная переправа с использованием нескольких больших понтонов. Взад и вперед сновали резиновые лодки, доставляя с западного берега раненых. Один солдат, выпавший по пути из лодки, схватился за паромный канат, и его утянуло под воду. Его спас рядовой Хайденрайх, нырнувший и вытащивший его на берег.
Я принял личное командование батальоном 7-го стрелкового полка и какое-то время сам руководил переправой.
С лейтенантом Мостом я на одной из первых лодок форсировал Маас и сразу же присоединился к роте, переправившейся с раннего утра. С командного пункта роты мы видели, что роты Энкефорта и Лихтера быстро шли вперед.
Потом я по глубокому оврагу пошел на север к роте Энкефорта. Когда мы пришли, раздался крик: «Впереди танки противника!» Противотанковых средств у роты не было, и потому я приказал как можно скорее открыть огонь по танкам из стрелкового оружия, после чего мы увидели, как танки отступили в лощину примерно в девятистах метрах к северо-западу от Леффе. Множество отставших французов прошли через кусты и медленно сложили оружие.
Другие донесения показывают, что вмешательство Роммеля было еще значимее и решительнее, чем пишет он сам. Немецкие войска были сильно потрясены интенсивностью огня оборонявшихся, когда он прибыл на место переправы и организовал новую атаку, командование которой взял на себя. К счастью для него, французская 11-я пехотная дивизия, которой была поручена оборона Динана, только что заняла позицию после продолжительного пешего марша, и ей не хватало противотанковых орудий, а 1-я кавалерийская дивизия так и не оправилась от тяжелых потерь, нанесенных прорывом немецких танков в Арденнах. Таким образом, смелая атака смогла взломать оборону, как только удалось захватить достаточно обширный для маневрирования плацдарм на западном берегу.
Теперь мы с Мостом снова спустились к Маасу, и меня переправили обратно на другой берег, откуда я в сопровождении танка на машине связи поехал на север к переправе 6-го стрелкового полка. Тем временем здесь переправа на резиновых лодках возобновилась и шла полным ходом. Командир противотанкового дивизиона полковник Микль сказал мне, что у него на западном берегу уже двадцать противотанковых орудий. Рота саперного батальона усердно занималась сборкой 8-тонных понтонов, но я их остановил и приказал строить 16-тонные. Я стремился как можно быстрее переправить часть танкового полка. Как только первый понтон был готов, я переправил свою восьмиколесную машину связи. Тем временем противник начал мощную атаку, и был слышен его танковый огонь, приближающийся к берегу Мааса. Вокруг переправы падали вражеские тяжелые снаряды.
По прибытии в штаб бригады на западном берегу я обнаружил, что ситуация сложилась явно нездоровая. Командир 7-го мотоциклетного батальона ранен, его адъютант убит, а мощная контратака французов сильно потрепала наши войска в Гранже. Возникла опасность прорыва вражеских танков в саму долину Мааса.
Оставив свою машину связи на западном берегу, я снова переправился через реку и отдал приказ о ночной переправе сначала танковой роты, а затем и танкового полка. Однако переправлять танки ночью через реку стометровой ширины дело небыстрое, и к утру на западном берегу оказалось всего 15 танков тревожно малое количество.
На рассвете [14 мая] мы услышали, что полковник фон Бисмарк продолжил атаку, чтобы подойти к Оне [в 5 километрах к западу от Динана], где он теперь вступил в бой с превосходящими силами противника. Вскоре после этого пришла радиограмма о том, что его полк окружен, и поэтому я решил со всеми имеющимися танками немедленно отправиться ему на помощь.
Около 09:00 25-й танковый полк под командованием полковника Ротенбурга двинулся вдоль долины Мааса с 30 танками, которые к тому времени переправили на западный берег, и, не встречая сопротивления, проник в лощину в 450 метрах северо-восточнее Оне. Выяснилось, что фон Бисмарк на самом деле передал по рации «подошел», а не «окружен»[6] и что теперь он собирался послать штурмовую роту в обход Оне с севера, чтобы захватить западный выезд из деревни. Этот ход, как показали учения, проведенные ранее в Годесберге, имел огромное значение для следующих этапов операции. Соответственно, для этой цели под командование фон Бисмарка передали пять танков не для проведения танковой атаки в обычном смысле, а для обеспечения мобильного прикрытия атаки пехоты на дефиле к западу от Оне. Я лично намеревался дислоцировать танковый полк в лесу метрах в девятистах севернее Оне, а потом подвести все остальные части к этому месту, откуда их в зависимости от развития ситуации можно было бы задействовать в северном, северо-западном или западном направлении.