Браво, браво, Петр Петрович, сказал он и тут же протянул Черемаеву руку.
Добрейший мой! подскочил к нему актер и поцеловался с ним влажными губами.
Когда бенефис-то? спросил Подпругин.
Не скоро еще, мой милейший. В январе.
Смотри, не забудь нас в своих молитвах. Пришли ложу.
Да уж это первым делом. Как забыть такого
Нам бельэтаж и поближе к сцене. Иначе не сидим.
Да уж само собой.
Ну, я на свое любимое местечко. Вон там, у дверей, показал Подпругин. Освободишься, так приходи, холодненького пососешь. Дельце есть.
Всенепременно, родной.
Обойдя всю столовую и найдя в ней, кроме актера Черемаева, только еще одного знакомого, Гвоздь Гвоздевского, Подпругин поздоровался с ним и сел за столом у входа в столовую. К нему подскочил лакей и подал карточку кушаний.
Прибереги для себя, прибереги для себя отстранил Подпругин карточку и прибавил: Должен знать, что я по карточкам не ем. Позови сюда повара.
Лакей побежал. Подпругин одумался.
Стой! Стой! Не надо! крикнул он лакею. Потом Не с кем есть теперь. Дай мне сначала бутылку редереру
Появилась бутылка шампанского. Подпругин налил себе стакан, сделал глоток, но больше пить не мог.
Еще стакан! сказал он лакею.
Тот подал. Подпругин осторожно наполнил стакан шампанским и приказал:
Снеси вон на тот стол, бритому глазастому господину, и скажи, что от меня. Ты меня знаешь?
Никак нет-с, ваше
Лакей хотел его назвать «превосходительством», но по складке он не походил на такового.
Странно, как это вы завсегдатаев своих не знаете! рассердился Подпругин. Скажи, что от Анемподиста Вавилыча.
Слушаю-с.
А не переврешь? От Анемподиста Вавилыча. Повтори.
Лакей повторил.
Ну, ступай.
Подпругин наблюдал за лакеем. Лакей поднес Черемаеву стакан. Черемаев взял, быстро вскочил, обернулся к Подпругину, держа стакан, быстро послал ему летучий поцелуй и залпом выпил. Подпругин в знак благодарности прижал руку к сердцу и поклонился.
Через пять минут он потребовал третий стакан, наполнил его и послал Гвоздь Гвоздевскому.
Опять обмен любезностями в виде пантомим.
В дверях столовой показался генерал Тутыщев и прямо натолкнулся на сидящего за столом Подпругина.
Победил молодого человека! Победил! говорил ему генерал. А ведь в некотором роде богом биллиардной игры здесь считается. Видит перед собой игрока-простака и стал рисковать. А я-то себе на уме. Что ни удар, то отыгрыш, отыгрыш, а делаю только верные шары ну и отбил партию.
Подпругин вскочил с места.
Прошу покорно присесть, ваше превосходительство. Осчастливьте компанией, сказал он и сам подобострастно отодвинул для генерала стул от стола.
Тутыщев присел.
А вы тут что делаете? спросил он Подпругина, чтобы что-нибудь сказать ему.
Придумываю, ваше превосходительство, чем бы попиваться. Но такая меланхолия в голове, что и придумать ничего не могу.
Устрицы, говорят, сегодня очень хорошие есть у нашего эконома.
Не моего романа сия еда, Николай Осипович. Ежели вы осчастливите меня дозволением угостить вас?
С какой же стати угощение-то в клубе?
О господи! Да что за счеты! Человек! Тащи сюда две дюжины устриц! засуетился Подпругин.
Постойте, постойте. С какой же стати две-то дюжины? И дюжины довольно, остановил лакея Тутыщев.
Тащи! Публика-то тут подойдет, так скушает. А мне икорки свеженькой криночку. Постой, постой Куда ж ты? остановил лакея Подпругин. А на второе не прикажете ли ушки стерляжьей, ваше превосходительство? Я бы сейчас сам сходил в кухню и стерлядь выбрал.
Да что же уж все рыбное?
А будто грехи замаливаем? Среда сегодня. День постный.
Разве что уж из-за этого, улыбнулся Тутыщев.
Так я сейчас
Переваливаясь с ноги на ногу, Подпругин побежал за лакеем в кухню, вернулся оттуда минут через пять и торжествующе произнес:
Через полчаса будет готово. А вот до той поры холодненького не прикажете ли, чтобы не скучать? Стакан! крикнул он лакею.
Да что же перед едой-то мы будем пить шампанское? возразил генерал.
Э, ваше превосходительство, там внутри все смешается.
Подпругин налил Тутыщеву шампанского и продолжал:
Ay меня к вам просьба есть.
Что такое? Что такое? Надеюсь, что такой финансовый туз не денег просит?
Боже избави. Журфиксы у меня со вторника начинаются для почетных знакомых, так хочу просить ваше превосходительство, чтобы осчастливили вашим присутствием.
По вторникам? Хорошо, хорошо Можно заехать как-нибудь.
Да уж вы в этот вторник, Николай Осипович. Повар у меня хороший. Я его от Донона сманил.
Боже мой! Да разве из-за этого?
Одно к другому. Это точно, что посмотрите, как люди из простых купцов у себя существуют, но ведь красна изба не углами, а пирогами. Так уж я в надежде.
Постараюсь. Слышать я слышал, что вы хоромы себе построили.
Какие хоромы, ваше превосходительство! Хижину убогую.
О-го-го! Подпругин хижины себе строит!
Самую ледащую, можно сказать. Сигарочку не прикажете ли? раскрыл перед Тутыщевым Подпругин свой портсигар. Тоже простенькие, по пятачку штучка.
Знаю, что хороши, но потом, потом Кто же перед едой курит! Да вон уж и устрицы несут.
Появился лакей с подносом.
VII
Тутыщев выпил водки и уничтожал устрицы.
Уничтожал он их жадно, причмокивая, схлебывая. Подпругин ел свежую икру и говорил:
Вот эту снедь мой астраханский агент прямо с места два раза в месяц мне присылает. Как около первого или пятнадцатого сейчас бочонок. Ежели прикажете, ваше превосходительство, могу поделиться.
А что ж, пришлите когда-нибудь фунтика два, ответил Тутыщев.
За счастье почту. А только уж и икра! Ведь прямо из чрева. Выпотрошат рыбину, сольцой слегка икру припудрят, прямо в бочонок и ко мне. После моей-то икры вот эта уж упирается.
Он отодвинул от себя лопаточку с икрой и сказал лакею:
Иоганисбергеру подай бутылку. Спроси у погребщика, чтобы самый лучший был.
Ого! Да что это вы, милейший, лукулловский-то пир затеваете! проговорил Тутыщев.
Он тоже больше десятка устриц одолеть не мог и положил в сторону мельхиоровый круглый ножик. На его замечание относительно пира Подпругин ответил:
Я славянин своего отечества и по своей славянской натуре люблю, чтоб все было хорошо и широко.
Устрицы-то вот жалко. Я говорил, что дюжину довольно, продолжал Тутыщев. А то вот их открыли, а я и половины съесть не мог.
Разойдутся-с. Вот прикончат играть, скопируется в столовой публики побольше и, поверьте, все уничтожат.
Подпругин не ошибся. К столу подошел Самоходов, тот самый мрачный бакенбардист с Владимиром на шее, которого Подпругин видел давеча игравшим в шахматы. Это была новая восходящая звезда в министерстве, где Подпругин имел дела.
Питаетесь? спросил он Подпругина в виде приветствия.
Нельзя без этого, Василий Ионыч. А затем милости прошу к нашему шалашу. Вот и прекрасная закуска есть к водке, пригласил его Подпругин, указав на устрицы. Осчастливьте. Пожалуйте. Утешьте их превосходительство. Генерал сидят со мной и горюют, что я много устриц потребовал.
Пожалуй Но я обещал моему партнеру Баранникову, что с ним буду ужинать, сказал Самоходов, но все-таки сел к столу.
Господи боже мой! Так и господину Баранникову у нас место найдется, когда они придут, отвечал Подпругин, придвигая к Самоходову блюдо с устрицами.
Появились два лакея. Один из них нес кастрюльку со стерляжьей ухой, другой расстегаи под колпаком. Кастрюля была громадная.
Батюшки! Да на сколько персон вы это ухи-то заказали? воскликнул Тутыщев.
Кушайте. Зачем глазить? Это нехорошо, отвечал Подпругин. Стерлядь была велика, а навару я велел поменьше. Почти аршинная, подляга, попалась.
Да зачем же такую большую-то? Ведь в ухе все равно.
Славянская натура, ваше превосходительство. Ничего не поделаешь. Кушайте во славу Божию. Три тарелки, три! кричал Подпругин лакею.
На убой закормит, обратился Самоходов к Тутыщеву, стараясь сделать улыбку на серьезном лице, и кивнул на Подпругина.
Пилось бы да елось, да дело на ум не шло вот мое правило, дал ответ Подпругин, торжествуя от похвал. К нам, Василий Ионыч, ваше превосходительство, пожалуйте по вторникам и не так еще покормим. Приедете, батюшка, в хижину мою убогую?
А что ж, могу По вторникам?
По вторникам, вечерком.
А где хижина убогая?
Да на Захарьевскую только приедете, так любому городовому: «Где, мол, тут хижина Анемподиста Вавилыча»? Сейчас укажут. Можете даже и фамилии не называть. Знают. Так уж я в надежде.
Постараюсь. А уха прелесть!
Восторг, что такое! подтвердил Тутыщев.
Человек! Прибавь им стерлядки-то! кричал лакею Подпругин. Да вели скорей заморозить пару сулеечек шипучего, что Подпругин пьет.
За столом, где ужинал с компанией актер Черемаев, зашевелились, встали с мест и прощались друг с другом. Компания удалилась, а Черемаев, ковыряя в зубах перышком и весь красный от выпитого вина, подошел к столу Подпругина.
Мамочка, ушицы тарелочку стерляжьей?.. подскочил к нему Подпругин.
Ну вот После ужина-то! отвечал Черемаев. Стакан вина, пожалуй.
Ваши превосходительства! Позвольте представить Артист, и даже, можно сказать, талант стал рекомендовать Подпругин актера.
Черемаев отрекомендовался сам Черемаев.
Тутыщев и Самоходов сухо подали ему руку.
Садись, Петя, так гость будешь. Тебе шипучего или рейнвейну?.. предлагал Подпругин.
Я пополам Фу! Ешь, ешь, а в три дня не сварится.
Черемаев вздохнул и отдулся Подпругин налил ему в стакан вина из двух бутылок, наклонился к нему и сказал:
Петя По вторникам у меня будут мои добрые знакомые собираться. Высшее общество будет. Так ты, смотри, не премини
Во вторник я, брат, играю.
Так ты после игры. Ты прямо к ужину потрафляй. Отощаешь ведь в театре-то, ну а у меня и отойдешь.
Хорошо, хорошо.
Ты не бойся. Я не отравлю. У меня повар лучше здешнего.
Подошел и Гвоздь Гвоздевский, известный адвокат и юрисконсульт в разных акционерных обществах. Он только что отужинал и уже направлялся домой.
Все еще бражничаете? спросил он Подпругина.
Да ведь как же Питаться надо. К нам, за компанию Стакашек холодненького?
Подпругин схватил его за руку.
Нет, нет Я домой упирался Гвоздь Гвоздевский. Поужинал и ко дворам
От хлеба, от соли не отказываются. Это не по-славянски.
Да ведь вы вина предлагаете мне.
Веселие Руси есть пити. Неужто стаканчик-то уж нельзя?
Не могу. Завтра надо рано вставать. Дела есть.
А у кого их нет? Все мы, слава тебе господи Ваше превосходительство, позвольте вот познакомить
Знаем, знаем. Знакомый в один голос проговорили статский и военный генералы.
Владимир Николаич, я так вас не отпущу. Нарочно на юру сел, чтоб всех знакомых ловить. Стаканчик холодненького на дорожку, и идите с Богом, не отставал Подпругин и лез к Гвоздь Гвоздевскому со стаканом.
Ведь этакий неотвязчивый! проговорил тот, выпил стакан шампанского залпом и стал прощаться со всеми.
На дорожку сигарочку, Владимир Николаич? Подпругин плохенькие курит, по шести гривен штучка, но авось понравятся.
Гвоздь Гвоздевский взял из портсигара Подпругина сигару.
Две, две берите. Вторую дома на сон грядущий выкурите, приставал Подпругин. Да есть у меня и еще, милейший Владимир Николаич, до вас просьба.
Что такое? улыбнулся Гвоздь Гвоздевский.
По вторникам у меня вечера для добрых приятелей. Милости просим во вторник.
Благодарю. Примем к сведению Прощайте.
Только чтоб уж непременно в этот вторник. Вот и генералы будут.
Ну, за этот вторник не ручаюсь.
Нет, я слово беру!
А я не даю.
Владимир Николаич, зачем вы меня режете?
Да чем же?
Комплект уважаемых личностей хочу у себя принять, а вы вдруг не будете!
Гвоздь Гвоздевский улыбнулся.
Ну, постараюсь, сказал он.
Пожалуйста, поклонился Подпругин и крепко пожал его руку обеими руками.
Тот удалился.
VIII
В игорных комнатах раздался звонок, возвещавший первый штраф, наконец звонок, возвещавший второй штраф, а Подпругин все еще сидел в столовой и угощал знакомых ужином. Съели уху лакеи принесли жареных дупелей.
Боже мой! Боже мой! Что же это такое! Еще еда! воскликнули в один голос Тутыщев и Самоходов. Ведь после ухи с расстегаями решительно ничего есть невозможно.
Подпругин сидел и улыбался.
Уж и еда! говорил он. Разве это еда? Просто баловство. Ей всегда место найдется. Пожалуйте по птичке.
Тутыщев и Самоходов положили себе на тарелки по дупелю и стали их ковырять ножом и вилкой. Из игорных комнат показался полковник Бобруйский.
Ба, ба, ба! Вот кого недоставало! радостно возвысил голос Подпругин. Михаил Денисыч, пожалуйте. Честь и место. Ушица есть хорошенькая. Еще горячая. Похороны стерлядки вот одной справляем. Очень пожилая стерлядка была, вечная ей память, старушке. Тарелку ухи сюда! командовал он лакею.
Бобруйский сел за стол беспрекословно, но был мрачен.
Да что стерлядка! И на еду не тянет вот как сегодня взлупили, отвечал он. Целый вечер карта не шла.
Стерлядка утешит-с, а потом вот дупелек радостную песенку просвищет. Кушайте, кушайте, пока не остыло.
Бобруйский взял ложку.
А ежели и приходила игра, то несчастие или ошибка партнера продолжал он.
Илларион Михайлыч?.. спросил полковника Тутыщев.
Он. Ужасно рассеянно играет. И ведь что обидно: сядет с другим играть вывернется. Я проиграл сорок восемь рублей, а он даже что-то три или четыре рубля выиграл.
Имею случай предложить вам отыграться, Михаил Денисыч, сказал Подпругин. Милости просим ко мне во вторник вечером. Отличный винт вам предоставлю.
А что у вас во вторник? спросил Бобруйский, хлебая уху.
То же, что и здесь, только повар мой будет куда получше. И напредки к нам по вторникам милости просим. Задумал я для моих гостей журфикс устроить.
Благодарю.
Благодарность не в счет. А вы уж дайте слово, что непременно приедете навестить бедного славянина из Ярославской губернии.
Слова не могу дать, потому что, может быть, не удастся.
Нет, уж надо так быть, чтобы удалось. Пожалуйста.
Да ведь у вас каждый вторник будут собираться. Не в этот вторник, так в следующий.
Нет, нет-с. Это не модель. Я так уж и стол в винт припасать буду. Хозяин должен знать, кого с кем посадить. Полковницкое слово, что приедете?
Подпругин протянул через стол руку.
Да говорят вам, не могу дать слово. Мало ли, что может случиться! А давши слово держись. Думаю, что приеду.
Лакей принес мельхиоровую кастрюльку и открыл крышку.
Что это такое? удивленно спросил Тутыщев.
Гурьевская кашка-с. Это, ваше превосходительство, совсем уж легонькое.
Послушайте Да вы хотите закормить нас на убой Нет, от гурьевской каши я отказываюсь. Сыт по горло.
Ради сладости желудка надо, ваше превосходительство. Нельзя же без сладости, убеждал Подпругин, но Тутыщев был непреклонен.
Ия отказываюсь, заявил Самоходов.
А я кашки попробую, нужды нет, что уж поужинал, сказал актер Черемаев и придвинул к себе кастрюльку.
Стал накладывать себе на тарелку каши и Бобруйский, хотя и заявлял, что вследствие неудачи в картах потерял аппетит.
И ведь какую игру я проиграл через этого Иллариона Михайловича, если бы вы знали! продолжал он сетовать и, отправляя ложку за ложкой в рот, стал рассказывать присутствующим карты своей игры.
Подпругин между тем лез ко всем с шампанским, требовал кофе и ликеров.
Не будем, не будем ликеров пить. Что за ликеры! А кофе я никогда на ночь не пью, говорил Тутыщев, но Подпругин все-таки велел подать.
Что это у него за праздник сегодня такой? спросил Бобруйский, ни к кому не обращаясь.
Задатки насчет вторников своих даю, Михаил Денисыч. По вторникам еще не так потчевать у себя будем. Кушайте, гости дорогие.