Дело, конечно, не из важных, но от кого же и узнать, как не от вас, заговорил Подпругин. Хочу купить ваших акций, но они высоко стоят.
О, мы теперь имеем блистательново дело! воскликнул Линкенштейн и, спохватившись, сказал: Да что ж мы здесь сидим? Прошу в правление.
«Ага, догадался, иудино племя!» подумал Подпругин и сделался мягче.
Они вошли в правление. Правление была большая комната с большим столом посредине, покрытым красным сукном, и четырьмя письменными столами по углам. За одним из них сидел лысый человек тоже еврейского типа и писал что-то на бумаге карандашом.
Прошу садиться, отодвинул Линкенштейн от большого стола один из мягких стульев, которыми стол был обставлен со всех сторон, и, когда Подпругин сел, сам опустился на второй стул. Должен вам сказать, что нам очень и очень было бы приятно иметь вас среди наших акционеров, уважаемый Виноват Имя ваше?
Анемподист Вавилыч.
Анемподист Вавилыч Очень труднова имя, но зато самый русский. Очень приятно, Анемподист Вавилыч. Нет лучше, когда акции в твердых руках находятся, а ваши руки твердые, поклонился Линкенштейн.
Да акции-то дороги. На бирже-то они крепко стоят.
Дела хороши. Биржа это знает. Будут еще выше, даю вам слово. А вы вот что Вы выждете легкое понижение и покупайте, но покупайте не сразу, чтобы не возбуждать биржу, а понемножку, понемножку Наше дело хорошее, наше дело крепко стоит.
Ну ладно сказал Подпругин, подумал, взялся за свою бобровую шапку, чтобы уходить, и решил: «Черт с ним! Приглашу его на журфикс. Хоть жид, а все-таки банковый туз». И он прибавил: А второе дело, по которому заехал я к вам тоже пустое дело, но Заехал я вот зачем По вторникам у меня будут журфиксы в моем новом доме. Я ведь дом новый отстроил.
Знаю, знаю ваш дом. Говорят, чудеса там натворили.
Какое! Хижина убога улыбнулся Подпругин. Но все-таки милости просим во вторник вечерком Мы ведь с вами давно знакомы, а вот акционером-то я буду, так уж Пожалуйте, Моисей Соломоныч. В этот вторник у меня будет совсем хорошее общество. Бутыхов хотел быть Тутыщев
Мерси, мерси Приедем протянул еврей. По вторникам у вас?
По вторникам.
Надо записать, чтобы не забыть. И он сказал по-немецки пишущему за письменным столом лысому жид очку: Запишите мне на памятном листочке, что господин Подпругин «по вторникам к себе зовет». Хорошо, хорошо, снова обратился он к Подпругину и прибавил: Я бывал везде за границей и знаю, как там живут, а потому всегда говорю, что лучше русской гостеприимство в целой Европе нет! Да, я люблю руссково гостеприимство!
Линкенштейн взял обеими руками руку Подпругина и потряс ее. Подпругин взял шапку и поднялся, чтобы уходить.
Так ждем сказал он.
Ваш гость, ваш гость, пробормотал еврей и тоже встал.
Распростившись, Подпругин вышел из комнаты правления.
«Жид паршивый! шепотом выругался он и мысленно прибавил: Скажи на милость, как иерусалимские-то дворяне тон этот самый задают!»
XIV
Петр Петрович Завзоров, куда Подпругин направил своего кучера, жил на Васильевском острове в наемной квартире и занимал бельэтаж, а помещение для конторы нанимал в другом доме и даже в другой линии. Когда переехали мост на Васильевский остров, Подпругин стал соображать, где ему теперь лучше отыскать Завзорова дома или в конторе, и решил, что в конторе, так как уж был третий час в начале, когда, по соображениям, Завзо-ров должен был уже давно отзавтракать. Соображения его, однако, не оправдались. Когда Подпругин приехал в контору, Завзорова там уже не было. Служащие в конторе сказали, что Завзоров поехал домой переодеться во фрак, так как приглашен куда-то на обед, но прежде обеда поедет в какую-то комиссию.
Незадача досадливо почесал у себя за ухом Подпругин и спросил: Стало быть, я его теперь и дома не застану?
Не знаем-с. Впрочем, можно сейчас телефонировать и спросить, дома ли он, и ежели дома, то чтобы подождал вас немного, дал ответ старший артельщик.
Пожалуйста, голубчик. По очень, мол, нужному делу.
Артельщик отправился к телефону и через несколько времени вернулся.
Дома. Подождут. Только просят поторопиться, объявил он.
Через пять минут Подпругин подъехал к дому, где квартировал Завзоров. У подъезда уже стояла карета Завзорова. Подпругин вышел из саней и стал взбираться по раскрашенной в помпейском вкусе лестнице в бельэтаж. Лакей дал звонок в квартиру. Дверь перед Подпругиным растворилась, и показался лакей в сером фраке с серебряными пуговицами.
Петр Петрович у себя? спросил Подпругин.
А вы господин Подпругин? задал, в свою очередь, вопрос лакей.
Вот, вот
Только вас и дожидаются. Хотели уезжать уж, но про вас по телефону сказали.
Подпругин быстро сбросил с себя шубу и направился в комнаты. Там в нарядной, но небольшой гостиной, сплошь устланной мягким ковром, его уже ждал Завзо-ров. Завзоров был крупного роста мужчина в золотых очках, с седыми бакенбардами в виде рыбьих плесов. Он был во фраке и белом галстуке и отнюдь не смахивал на купца.
Милейший Анемподист Вавилыч! воскликнул он, растопыривая руки при входе Подпругина. Какому счастливому случаю я обязан, что вижу вас у себя, мой достоуважаемый?
Дельце есть одно важное, Петр Петрович, хе-хе-хе пробормотал с легким смехом Подпругин. Здоровьице ваше как?
Как будто и здоров, но подагра Стал лечиться гомеопатией и вот чувствую облегчение, а то три дня никуда не выходил и на биржу не заглядывал.
Подагра Это насчет ног, кажется?
Нога, нога У меня одна нога Правая Но я свою подагру не нежу разве уж очень приспичит, а то все на ходу и на езде. Вот и сейчас еду в одну комиссию при Министерстве финансов. В качестве сведущего человека вызывают. А оттуда на обед к англичанину Естердай Знаете, представителя фирмы «Томсон Говард и компания»? Так вот, к нему. Нельзя не ехать дела делаем. Однако что же это я? Прошу покорно садиться.
Завзоров усадил Подпругина, сам сел и вопросительно стал смотреть на него, что он скажет. До сих пор Завзоров и Подпругин домами знакомы не были, а потому Завзоров и ждал от Подпругина только делового разговора, но Подпругин отдулся и произнес:
Визит вам приехал сделать, Петр Петрович.
Батюшки! Так вот вы зачем Очень рад, очень доволен, очень благодарен.
Завзоров хотел быстро подняться со стула, но тотчас же схватился за ногу и проговорил:
Вот она, проклятая Нет-нет да и даст себя знать Очень рад, очень рад, проговорил он снова и протянул Подпругину обе руки.
Приехал визит вам сделать и попросить вас пожаловать ко мне во вторник на журфикс. По вторникам мы с супругой задумали рассказывал Подпругин. А то живешь, живешь, и никакого около тебя хорошего общества нет. Так вот я за этим и приехал. Во вторник, Петр Петрович. С этого вторника начинаем.
Очень вам благодарен, милейший, сочту за честь побывать у вас.
Вы уж в этот вторник, Петр Петрович, настаивал Подпругин, потому хорошее общество у меня соберется. Бутыхов Кирилл Львович Изволите, я думаю, знать.
Как не знать! Большая птица теперь в министерстве, а только в нынешний-то вторник
Нет уж, пожалуйста, без отговорок.
Да я в воскресенье или в понедельник сбираюсь в Москву дня на три съездить.
Что Москва! Москву можно и отложить. Москва не сбежит, все на том же самом месте останется.
Москва-то не сбежит, да дело-то
И дело не медведь, тоже в лес не сбежит. Генерал Тутыщев тоже обещался быть.
С этим не знаком.
Тоже большая птица. В пяти-шести губерниях губернатором был, а теперь вот по благотворительной части в разных местах. Нет, Петр Петрович, я уж с вас слово беру, что вы приедете в этот вторник.
Ежели не уеду в Москву к вашим услугам
Да бросьте вы Москву Я жду, жду И с супругой прошу потому у меня и баронесса фон Дорф будет, Анна Львовна Знаете?
Да как не знать! А с женой моей я вас сейчас бы познакомил, но она в Гостиный двор уехала Знаете, бабье дело
Жену пришлю, жена моя приедет, познакомится с ней и отдельно пригласит ее. А только уж в этот вторник, пожалуйста и вместе, потому хочу, чтобы все вкупе собрашася, не отставал Подпругин. Гвоздь Гвоздевский будет.
Много гостей все равно не соберете, отвечал Завзоров. Не прививаются эти журфиксы, не любят их. Вот у меня, например. У меня в прошлом году пятницы были Но что же? Знакомство у меня большое, а приедут пять-шесть человек, так что даже и двух столов в винт не составишь. А готовишься на двадцать человек. Ведь нельзя же без ужина оставить, а ужин надо приготовить. Бились, бились мы с женой и бросили. Теперь только по приглашению. Зову обедать, зову иногда вечером.
Нет, уж я порешил, махнул рукой Подпругин и поднялся со стула, чтобы уходить. Так во вторник, сказал он еще раз.
Постараюсь, ежели не уеду.
Нет, нет, я слово беру. Ну, будьте здоровы.
Уходите? И я с вами поднимаясь со стула, произнес Завзоров и взялся за шляпу, которая была приготовлена на столе. Опоздал и так, прибавил он, идя вместе с Подпругиным в прихожую, и по дороге нажал кнопку электрического звонка, извещая прислугу о своем уходе. Заседание назначено в три, а уж теперь три. Надо ведь тоже доехать. Только для вас и остался, когда по телефону сказали, а то ни для кого бы. И то неучтиво заставлять дожидать себя в министерстве.
Они оба вышли в прихожую, и оба надели шубы. Лакей отворил им дверь.
Напомни барыне, что я не обедаю дома, когда она вернется, отдал приказ лакею Завзоров. Может быть, и к вечернему чаю не вернусь. Чтобы не ждали.
Слушаю-с.
Они сходили с лестницы.
Хижину мою убогую знаете? спросил Подпругин Завзорова.
Еще бы, о ней в Петербурге говорят.
Так себе, простенькая
Ну-ну Пожалуйста.
Завзоров пустил сесть в сани Подпругина. Подпругин сел и крикнул:
Так во вторник! Жду без отговорок.
Рысак помчался.
XV
Едучи с Васильевского острова от Завзорова, Подпругин свернул в магазин серебряных вещей Овчинникова, чтобы посмотреть, нет ли в изготовлении какой-нибудь особенной вазы для фруктов и для чего-либо иного, которой бы он мог, купив ее, удивить своих ожидаемых во вторник гостей. Войдя в магазин, он осмотрел все витрины и не нашел ничего подходящего. На вопрос же приказчика, что именно ему нужно, отвечал:
Да так, что-нибудь такое, чего у других нет, такое, чтобы удивить можно было.
Такого ничего нет, сказал приказчик, но вы заказать можете, что вам угодно.
Что я вам закажу, ежели я и сам не знаю, что мне нужно! Нужно вазу, но всяких ваз у меня достаточно есть, а я думал, нет ли какой особенной.
Позвольте вам рисунки предложить, и вы закажете.
Мне ко вторнику нужно, а вы говорите: «Закажете»! рассердился Подпругин и вышел из магазина. На Моховую! скомандовал он кучеру.
На Моховой жила баронесса фон Дорф. Подпругин подъехал к подъезду и подал подбежавшему к нему швейцару свою карточку.
Баронесса принимают, сказал швейцар.
Подпругин хотел выходить из саней, но, вспомнив, что у баронессы будет, а может быть, и была его жена, проговорил, завертывая уголок:
Все равно подайте карточку.
«Ну, теперь к Белослоновой, и, кажется, всех, кого нужно, объехал», подумал он и поехал к Белослоновой.
Белослонова жила на Сергиевской, близ Таврического сада.
Дома Екатерина Савельевна Белослонова? спросил Подпругин швейцара.
У себя-с, но сегодня они не принимают. Не совсем здоровы.
Что такое с ними?
Не могу знать-с. Вчера выезжали, а сегодня приказали всем отказывать.
А супруг?
Его превосходительство Полиевкт Павлович на случае.
Ну так вот передайте Екатерине Савельевне карточку.
Подпругин вынул карточку, загнул уголок, передал ее швейцару, отъехал уже от подъезда, но опять вернулся и передал швейцару вторую карточку, сказав:
Передайте уж две.
Дело в том, что Белослоновой Подпругин был знаком по благотворительным обществам, где приходилось часто встречаться с ней, с самим же Белослоновым знаком он не был, хотя и знал его в лицо.
«Все равно, подумал он, поймет, в чем дело. А замужней женщине подавать в дом одну карточку как будто и неловко».
Домой Подпругин вернулся в начале пятого часа. Жена была уже дома. Не переодеваясь, он прошел на ее половину. Она только что успела снять с себя визитное платье и сидела в широком капоте, просматривая какой-то иллюстрированный журнал и украдкой погрызывая кедровые орехи, которые вынимала из кармана.
Опять за орехи! Сколько раз я тебе говорил, Ольга Савишна, чтобы ты их оставила! проговорил он, покачивая головой.
Да ведь я одна. Меня никто не видит, отвечала она, несколько покраснев.
Ах, боже мой! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты эту еду бросила!
Что ж поделаешь, коли я ее люблю.
Да не подходит это тебе, мать моя. Не так мы живем. Ну, ешь ты конфеты, сколько в тебя влезет, кушай шоколад.
А вот именно конфет и шоколаду-то я и не люблю.
Э-эх! крякнул Подпругин и, колыхая чревом, присел против жены.
Да что тебе Оставь ты меня в покое Ведь я не при людях Я по секрету сказала она.
Горничная видит и то нехорошо.
Да что тут такого постыдного? Ровно ничего нет. Вот если бы подсолнухи
Еще бы ты подсолнухи!..
Ольга Савишна улыбнулась. По секрету она сегодня и подсолнухов уж погрызла. Она собрала ореховую скорлупку, поднялась и кинула ее в камин.
Ну, я всех объездил, кого нужно, сказал Подпругин, успокоившись. Обещались быть во вторник. Почти все обещались. Только Завзоров немножко заупрямился. В Москву едет. Но я его просил остаться до вторника, и он, наверное, будет. Завтра тебе придется съездить к его жене с визитом. Я дам адрес.
Ох! сделала гримаску супруга. Опять? И как я это не люблю!
Нельзя же, мать моя Надо заводить знакомства. Что же будет хорошего, ежели во вторник Завзоров приедет один? Нам нужно и дам.
Ах, зачем ты эти журфиксы затеваешь!
Поезжай, поезжай. Я не знаю Завзорова жены, сейчас я был у него, а ее дома не было, но все-таки Завзоров наш брат Исакий, из купцов, и с его женой ты можешь свободнее разговаривать, чем с баронессой и Белослоновой. Может быть, и на дружбу сойдетесь. Ну что же: была ты у баронессы?
Была. И сто рублей ей на приют поднесла. Очень благодарила, наговорила кучу любезностей отвечала Ольга Савишна. Но, представь себе
Во вторник-то приглашала ее к нам? торопил жену Подпругин. Ну, как она?
Представь себе, она не может по вторникам
Да что ты врешь! воскликнул Подпругин и быстро поднялся со стула.
Не может, продолжала Ольга Савишна. У ней у самой вторники, по вторникам у ней у самой гости.
Подпругин выпучил глаза.
«С удовольствием бы, говорит, мадам Подпругина, но у меня у самой в этот день собирается маленькое общество», продолжала она.
Господи! Да что же это такое! воскликнул Подпругин и схватил себя за голову. То есть только в этот вторник у ней будут гости или во все вторники? спросил он.
Во все, во все. Каждый вторник у ней гости. Вторник ее журфикс.
Зарезала, совсем зарезала!
Подпругин в волнении забегал по комнате. Он чувствовал, что на лбу его выступил обильный пот.
Господи боже мой! Что же это такое! Я всех объезжаю, всех приглашаю к себе на баронессу по вторникам, а ее-то и не будет! Ведь это зарез, чистый зарез.
Ну вот Я уж не виновата. Нужно было прежде у ней справиться. А то ты, не спросясь броду, сунулся в воду.
Ужас, ужас что такое! Да нельзя ли будет ее просить переменить как-нибудь или хоть на этот вторник отменить?
Лучше же тебе переменить.
Как я могу переменить, ежели я упросил всех на вторник, всем объявил, что по вторникам! И Кирилла Львовича Бутыхова, и генерала Тутыщева, и Гвоздь Гвоздевского Да всех-всех-всех. Однако
Подпругин перестал шагать и уже стоял в каком-то ошалении и чесал у себя в затылке.