Следом и многие из присутствующих поступают так же, пока мои кулаки сжимаются до боли в суставах, а я сама отсчитываю про себя до десяти, чтобы не встревать.
Прости, Дерья, немного погодя бурчит себе в оправдание Лаль, покаянно уставившись на собеседницу, я совсем не это имела в виду, опускает голову.
Ей везёт. Смешки становятся слабее. Весь класс в сборе. Звенит звонок. Входит учитель. Начинается урок. И единственное, что ещё напоминает о случившемся, брошенный в мою сторону высокомерный взгляд, ярко демонстрирующий: «Вот видишь, совсем не сложно извиниться, пока не станет поздно»
Забиваю.
В скором времени стены наполняют монотонные разглагольствования преподавателя, а за окном в самом деле слишком хорошая погода, чтобы не заметить. Как и Лаль Юксель совсем недавно, я тоже пялюсь на яркое солнышко, а воображение между тем стирает оставшийся неприятный осадок, затягивая в разум черты узора, вбитого чернилами под кожу.
Почему я вспоминаю о татуировках опекуна?
Наверное, потому, что до сих пор интересно, что значат те иероглифы. И пусть я в иностранных, помимо английского и французского, не особо сильна, но с памятью у меня не настолько всё ужасно, чтобы не суметь воспроизвести увиденное. Рука с лёгкостью движется в нужном направлении, ведя ручкой по чистому тетрадному листу, постепенно прорисовывая сперва первый из знаков, затем второй, и.
Асия! замечает мои рисунки преподаватель, ведь за всем этим я упускаю тот момент, когда он начинает двигаться по классу.
Спешно прячу лишнее и смиренно склоняю голову. Хорошо, этого хватает, и я не получаю выговор. Хотя от новых смешков не спасает. Игнорирую. Вполне успешно не только текущий урок, но и ещё несколько последующих. Почти поддаюсь соблазну на большой перемене вовсе свалить куда-нибудь подальше из здания, на ту же крышу для дальнейшего сохранения своего душевного равновесия, но желудок бурчит от голода слишком громко, напоминая о том, что не стоило проявлять столько упрямства этим утром, тогда и в столовую идти было бы не обязательно.
Что ж
Туда, где в данный момент собирается почти вся школа?
Ладно, и это переживу.
Тем более всё оказывается не так ужасно и мерзко, как могло показаться поначалу.
Хотя нет.
Всё равно ужасно и мерзко.
На линии раздачи целая толпа. Я оказываюсь в числе последних. В целом, это не так уж и плохо. Если бы проголодавшиеся ученики не смели большую часть из того, что приготовлено поварами. Те же стаканы с соком и то остались лишь в самой глубине металлической полки, расположенной на уровне моей головы. С учётом того, что я выдающимся ростом не обладаю, едва ли дотянусь, если только не
Помочь? обрывает мою последнюю мысль ещё один старшеклассник школы «Бахчешехир».
Не помню, как его зовут. Не в одном классе со мной учится. Здоровенный и высокий, на две головы меня выше. Недаром в той же команде с Кааном играет.
Тебе какой? Яблочный? Или апельсиновый? уточняет парень.
И, наверное, это слишком обнадёживает, ведь вместо того, чтобы подумать о том, с чего бы тому, кто никогда в жизни со мной не заговаривал, вдруг мне помогать, я банально киваю, обозначив последнее из названного в подтверждение.
А он
Держи, достаёт и улыбается.
Но взять сок мне не удаётся. По крайней мере, не так сразу. Протянутый на вытянутой руке стакан сперва поднесён ко мне ближе, затем возвращён в прежнее положение. Настоящая возможность получить ожидаемое возникает лишь после плевка. Прямо в сок. Всё с той же дежурной улыбкой.
Держи, повторяет парень.
Кто знает, сколько усилий мне стоит в самом деле не забрать!
Хотя бы для того, чтобы выплеснуть ему в лицо.
И я почти решаюсь именно так и поступить, несмотря на то, что потом обязательно снова окажусь в кабинете директора. Слишком уж зла, чтобы думать о последствиях. Но где-то сбоку раздаётся звонкий грохот, и я машинально оборачиваюсь на него. Оказывается, инцидент с браслетом Лаль тоже не забыт. Одна из гадюк, судя по их местоположению, ставит ей подножку, пока та идёт между столов, а в итоге девушка падает, уронив весь свой обед, который в данный момент растекается по полу здоровенной лужей из молока и супа, пока сама Лаль тихо всхлипывает, схватившись за колено. Так и не поднимается с пола, несмотря на многочисленные смешки:
Неуклюжая!
Корова!
Надо смотреть, куда идёшь!
Много чего ещё
Никакого сочувствия. Или хотя бы грана человечности. Ни от кого из учеников. Если не оскорбляют, то с любопытством ждут дальнейшего развития событий, вовсе не думая помогать.
А раз так
Ты в порядке? оказываюсь рядом с ней в считанные мгновения. Встать можешь? хмурюсь, разглядывая, как между её пальцев сочится кровь, и тянусь к ней ближе.
Колено всё-таки разбито. А на девичьем лице отражается сплошная боль. Ровно до моего последнего вопроса.
Тебе-то что? вскидывает голову Лаль. От такой, как ты, мне помощь точно не нужна! кривится. Если вдруг собралась завести себе такую же убогую подружку, как ты сама, то поищи в другом месте, ко мне не лезь! отодвигается подальше от меня.
Ещё парочка мгновений, сама поднимается и выпрямляется. Игнорирует валяющийся поднос и еду, слегка прихрамывая, идёт на выход из столового зала, судя по всему, в медпункт. Я же, шумно выдохнув и глубоко вдохнув, крепко сжимаю кулаки, мысленно отсчитывая до пяти, уговаривая себя не обращать внимания на встречную грубость, после чего возвращаюсь к линии раздачи.
Стакан с апельсиновым соком всё ещё там. А вот парня, плюнувшего в него, нет. Забываю и об этом. Заканчиваю с выбором того, что буду есть, расплачиваюсь за обед. Вновь разворачиваюсь лицом к залу в поисках свободного стола.
Обычно с этим нет особых проблем, для каждого класса отведена отдельная зона, маркированная специальными табличками. Ученики делятся на своеобразные группы по негласной школьной иерархии: анаконда со своими гадюками по центру, как самые «популярные» и любящие всегда быть в гуще всеобщего внимания, красуясь перед спортсменами, сидящими поблизости, за ними помешанные на диетах и любители ботанического ремесла, после неформалы, почитающие жанр аниме, и геймеры, ещё есть серая масса, изредка кочующая от одной группы к другой, а поодаль те, кто, как и я, получили грант, предпочитая держаться подальше ото всех и не отсвечивать, причём настолько не отсвечивать, что стоит мне подойти к имеющемуся свободному месту рядом с ними, как слышится единое:
Занято!
На единственно пустой стул тут же кладутся чьи-то учебники.
Вот же
Не к первоклашкам же идти?
Не иду, разумеется.
Но и повторную попытку найти себе место среди одноклассников не предпринимаю. Малодушно убираюсь из этой клоаки вместе со своим обедом. Ем в одиночестве. На крыше. Благо та плоская. Пусть она и закрыта для общего доступа, но я давно научилась разбираться с тем хлипким замком, за которым можно найти несколько минут свободы и умиротворения. Там удаётся не только вдоволь надышаться, спокойно поесть, но и найти в себе силы пережить оставшуюся часть дня.
Ещё ни разу за последние два года я не ждала последнего звонка с таким нетерпением
Глава 8
Асия
Школьный день пережит. На этой неделе остаётся ещё всего один, и потом у меня будет целых два дня относительного равновесия. Если уговорю отчима отстать от меня со всеми этими его воспитательными заморочками. Он в самом деле дожидается меня к моменту, как заканчиваются уроки, и отвозит домой. Спасибо, молчит всю дорогу, не пристаёт с новыми нравоучениями. Я правда благодарна. Наушники садятся ещё по выходе из школы, так что в голове шумят очередные многочисленные смешки и издёвки, сопровождающие весь мой путь по парковке выслушивать ещё хоть кого-то у меня нет сил.
Единственное, что от него слышится ещё до начала поездки, пока сажусь в машину:
Как день прошёл?
Нормально.
У меня даже появляется стол. В другой спальне. И новая одежда. Повседневная. Точь-в-точь по размеру. Она мне особо ни к чему, у меня есть то, в чём я пришла в этот дом, этого вполне хватит, чтобы переодеться на вечер или выходной. Всё равно большую часть времени я, как и другие ученики школы «Бахчешехир», ношу форму, иначе банально не впустят на территорию учебного заведения. Но я не отказываюсь.
К чему новые споры с опекуном?
Вот и не говорю ему ничего.
Но и расплачиваться с ним за такую существенную трату
Не собираюсь!
А потому к вещам даже не притронусь.
Пусть висит, раз ему так хочется.
Не моя проблема.
Куда большая то, что я забываю зайти после уроков в библиотеку и взять несколько книг, для того чтобы закончить доклад. Поисковик в сети особой пользы не приносит, я больше времени трачу, тыкая в сенсор, чем вникая в содержимое текста, сказывается привычка и любовь к бумажным вариантам получения информации.
Ну да ладно
Спустя три часа траты нервов доклад всё же готов, пусть большую часть я и пишу по воспоминаниям из лекций преподавателя не уверена, что все факты верные, тем более что в некоторые из них добавляю собственные рассуждения, раз уж более умных под рукой не находится.
Остаётся завтра прийти в школу пораньше, чтобы распечатать его. Сомневаюсь, что, если попрошу бывшего мужа моей матери, тот бросится на ночь глядя искать мне принтер.
Хотя почему бы и нет?
Пусть познаёт все тяготы опекунства, глядишь, откажется
Не отказался. Как и отстраняться от моей просьбы не стал. Ещё и сам воспользовался выданным мне руководством школы планшетом, чтобы переслать тот очевидно, себе на почту.
Или не себе.
Через пару часов привезут, комментирует. Ещё что-нибудь нужно? поинтересовался в дополнении.
Я как стояла с приоткрытым ртом, так и осталась. Не сразу спохватилась, чтобы выдать вежливо-отстранённое:
Нет, не нужно, спасибо.
Мне ведь даже искать его идти не пришлось. Он сам оказался почти в дверях, до момента моего появления шёл по коридору.
Может, поэтому так и не уходит, всё ещё стоит тут?
И так шёл сюда, ко мне?
А теперь пристально и придирчиво разглядывает, сложив руки на груди, будто съесть собирается, но никак не может решить, под каким соусом и сколько соли добавлять.
М-да
Пора моему воображению завязывать так буйствовать!
Если пришёл напомнить про уборку, то как раз ей и собиралась заняться, отмахиваюсь от собственных дурацких мыслей и ассоциаций, вспомнив о реальности.
Иначе что ещё ему надо?
Не это, как оказалось.
Идём, командует мужчина.
И тут не спорю. А направляемся мы почему-то на улицу. В сад. Так называемая вечерняя прохлада едва ли намного сильнее отличается от дневной духоты, но дышится немного легче, чем под палящим солнцем.
Тихий щелчок включателя
Полумрак озаряют золотистые огоньки старинных ламп, развешанных повсюду, и на минуту я зависаю, разглядывая их. Уж больно сказочно они горят.
Что мы здесь делаем? озвучиваю по истечении обозначенного срока, а то он ведь опять молчит.
Не спешит делать что-либо ещё. Просто стоит в нескольких шагах, уткнувшись плечом в дерево, словно ждёт, когда я наконец насмотрюсь на красоту окружающего.
Хочу показать тебе кое-что, отзывается опекун.
Что именно? не понимаю, к чему он клонит.
Явно же не про фонарики и ландшафтный дизайн.
Вернее, не совсем показать, поправляет сам себя мужчина. Помочь освоить. Некоторые приёмы по самообороне.
Освоить
Что?
Не сразу перевариваю.
Слишком уж неожиданно.
И да, заманчиво.
Тогда почему в ответ не соглашаюсь?
И так напрягаюсь
И зачем мне это? спрашиваю.
А про себя судорожно соображаю.
Насколько активно он пользуется социальными сетями? Мог ли увидеть всё то, что пишут другие ученики школы «Бахчешехир»? И не только они. Их знакомые тоже. Всех надоумила анаконда. А кого не принудила, те просто сами по себе любят потрепаться, не упускают такую возможность.
И если так
Чёрт!
Чёрт!!
Чёрт!!!
Даже подумать стыдно, что именно он мог там вычитать и какую часть из этого мог бы принять за правду.
Мне это не нужно, спешу добавить, пока он не ответил.
Разворачиваюсь и собираюсь вернуться в дом. Но так и не ухожу из сада. Останавливаюсь ровно в тот момент, когда за спиной слышится задумчивое:
Ты вздрагиваешь от каждого моего, даже случайного, прикосновения, Асия, произносит Адем Эмирхан. Почему?
К ногам будто тяжеленные гири привязывают, настолько сложно ступить ещё хоть шаг. Следует очередная пауза. И я почти ненавижу эту случившуюся тишину. Она слишком тяжёлая. Давящая. Веющая безысходностью. Как и всё то, что вызывает его вопрос.
Оборачиваюсь. Можно подумать, напоминание о том, что от меня ждут ответа, поможет собраться с мыслями и выдать хотя бы парочку связных слов. Не помогает. По крайней мере, не так сразу.
Я просто не привыкла к тому, что меня чуть что хватает незнакомый мужик, почти не придумываю.
Я ведь его в самом деле не знаю. Как и к чужим прикосновениям совсем не привыкла, учитывая то, что большую часть своей жизни провела одна. Ну а про то, какую бурю эмоций вызывает каждое мгновение, когда он оказывается слишком близко ему знать не обязательно, я ведь и сама не понимаю, что это такое.
Значит, правдоподобно?
Должно быть.
Вот только мужчина явно не верит. По-прежнему смотрит на меня настолько требовательно, будто я не говорила ничего, а он до сих пор ждёт ответа.
Обречённо вздыхаю, понимаю, что и этот раунд в противостоянии с ним мне не выиграть.
Ладно, как скажешь, всё-таки соглашаюсь, хотя вновь разворачиваюсь по направлению к дому. Но сперва переоденусь во что-то более удобное, сообщаю, пользуясь случаем взять себе хотя бы небольшой перерыв.
Как минимум переварить новый вид проявления его опеки. Да и школьную форму я в самом деле до сих пор не сняла. Честно говоря, уж чего-чего, а подобного точно не ожидала.
Да и
Возможности уйти на перерыв тоже никакой не остаётся. За спиной опять слышится тихое, но от того не менее весомое:
Каан Дикмен оставил тебе такую возможность в тот день, когда мы познакомились, Асия?
Если бы передо мной сейчас возникла стена, я бы разбила об неё себе голову, настолько резко врезаюсь в несуществующую преграду. Ладони сами собой сжимаются в кулаки, стоит ему снова напомнить о тех событиях.
Вдох
Выдох.
Кулаки разжаты.
Вздыхаю. Сдаюсь.
Хорошо. Давай попробуем.
Всё же иду к нему ближе.
И как это будет? оказываюсь рядом с мужчиной.
Он отталкивается от дерева и сокращает оставшееся между нами расстояние. Мне становится не по себе, но вспыхнувшее желание отступить я давлю на корню, вскидываю голову, выжидающе глядя на опекуна.
Сперва расскажи о том, каким образом ты умудрилась отправить того парня в больницу, прищуривается собеседник.
Вот же
Мы были в спортзале. Он повёл себя по-хамски, и я разозлилась, обрисовываю краткую версию событий.
Адем Эмирхан мне и в этот раз не верит, судя по скепсису, вспыхнувшему в чёрных глазах. Но не спорит. На другом сосредотачивается:
Я не совсем об этом спросил, Асия, произносит мягко. Сама ситуация. В целом. Кто, что и каким образом сделал. Давай попробуем повторить, предлагает. Только учти, если и меня надумаешь отправить к хирургам, а я там задержусь, то утром придётся идти в школу пешком.
Последнее сказано с проскальзывающей долей иронии и вызывает невольную улыбку. Наверное, именно поэтому не столь уж и ужасной кажется другая озвученная им мысль. Хотя и тогда я не сразу решаюсь. Прикрываю глаза, погружаясь в мрачные воспоминания. Всего на секунду. Быстро возвращаюсь в реальность.
Мы были в спортзале, воспроизвожу то, что подсовывает память. Я стояла спиной к стене. Он держал меня за горло, моя левая ладонь сама собой касается шеи, как если бы то была не я, а кто-то другой.