Приехали, барышня, сипло крикнул извозчик. Дальше не поеду буря недавно прошла, дороги до Белавино нет.
Натали высунула нос из шарфа, оглядываясь. Они стояли посреди леса, а справа от саней вглубь голой чащи струилась тропинка.
Так вот же, неуверенно ткнула она пальцем в утоптанный снег.
Лошадь завязнет, добродушно, как на блаженную, посмотрел на неё дядька-извозчик. Дальше только ножками.
Перед тем, как бросить её одну посреди леса, мужик услужливо повытаскивал из саней чемоданчики, шустро забрался на козлы и, причмокнув губами, щёлкнул вожжами.
Проводив сани растерянным взглядом, Натали огляделась. Она была совершенно одна. Взвалив на плечо саквояж, который больше не казался таким уж маленьким, Наташа повесила сумку на грудь и неспешно потрусила по засыпанной снегом дорожке.
Путь до деревни стал настоящим испытанием: сапожки, в которых совсем недавно было так тепло и удобно, сейчас промокли, а подошвы то и дело скользили, и ноги разъезжались. В шубе стало невыносимо жарко и казалось, что весит она целую тонну; шапка постоянно съезжала на глаза, а волосы на лбу слиплись от пота. Вокруг не было ни души, и Натали в какой-то момент подумала, что никогда не слышала тишины настолько прозрачной и нетронутой. Да и, более того, она крайне редко оставалась в тишине: даже когда она была одна в комнате, из-за окон доносился шум города.
Натали потеряла счёт времени; она не знала, ни сколько времени идёт, ни сколько вёрст прошла. Уточнить дорогу было не у кого, лишь редкие дорожные столбики тянулись вдоль дороги, да падал с веток снег, потревоженный молчаливыми птицами.
Но вскоре потянуло дымом: сначала едва заметно, но с каждой минутой запах становился всё отчетливее. Собрав силы, Натали ускорила шаг так сильно хотелось выйти к людям. И менее, чем через четверть часа, лес расступился, открывая деревеньку. Натали представляла её куда меньше, а на деле редко стоящие дома уходили за горизонт. Несмотря на мороз, на улице было людно: дети играли в снежки, откуда-то доносились гулкие удары кузнечный молот, догадалась Наташа, сразу несколько мужиков пилили дрова, залихватски сдвинув на затылки шапки. У них Натали и справилась, где искать Филиппа Егоровича. Те указали на добротную избу с пустым, ровным двориком, окруженную небольшим плетнём.
Стараясь не медлить, чтобы не передумать, Наташа постучала в дверь. Ждать практически не пришлось дверь отворилась сразу, будто кто-то поджидал её на пороге. Но вместо старика с бородой-лопатой и животом обхватом в несколько локтей на пороге стоял высокий поджарый мужчина. Натали подняла глаза, встретилась с ним взглядом и на секунду потеряла дар речи: колдун изучал её одним левым глазом, а правый был затянут белёсой пеленой и перечёркнут некрасивым застаревшим шрамом.
Филипп Егорович? изо рта вырвалось облачко пара.
Филипп Егорович, подтвердил мужчина. Натали запнулась, разглядывая нового знакомого. Все мысли упорхнули, точно птички, выпущенные из клетки. Если Дмитрий посчитал правильно, колдун сейчас был чуть старше их отца, но если на лице Алексея Власовича возраст не просто читался он кричал о себе, то по лицу нового знакомого было абсолютно не понятно, сколько ему лет. Он был очень худощав, настолько, что казалось, что череп его был просто обтянут кожей никаких мышц и сухожилий. Вот он, колдун, вдруг подумалось Натали, сила ему возраст с лица стёрла вместе с жизнью
Вам чем-то помочь, барышня? без особого участия поинтересовался колдун.
Да Мне, на самом деле, очень нужна ваша помощь, Натали отметила, как Филипп скользнул по ней взглядом без эмоции в глазах, но будто оценивая, насколько сильно она нуждается. Я читала о вас в газете, девушка закопошилась в сумке. Вырезка никак не находилась видимо, смялась и провалилась куда-то в складки, шапка снова съехала на глаза. Натали подняла глаза: Господи, она, наверное, сейчас выглядела безумно жалко! Колдун, не изменившись в лице, приглашающе повёл рукой вглубь избы.
Когда Натали оказалась в тепле, трясти её не перестало, напротив показалось, что даже зубы начали стучать. От волнения она не сразу заметила ещё одного человека, парня, который сосредоточенно сшивал листы бумаги, исписанные мелким, убористым почерком.
Дар, послышался за спиной голос колдуна Филиппа. Молодой человек отвлёкся от своего занятия, поспешил к Натали, забрал у неё шубу и сумки. Девушка автоматически попыталась пригладить пальцами влажные волосы. Всё тем же жестом колдун предложил Наташе сесть за стол на длинную лавку, налил кипятка из носатого чайника, бросил в кружку щепотку каких-то трав и придвинул её Натали. Та поблагодарила.
Так вы читали обо мне. Что-то настолько занятное, что вы решили встретиться со мной лично? Филипп Егорович сел напротив гостьи. Натали кивнула.
Дело в моих братьях
И около половины часа она рассказывала о ситуации в семье, настолько досконально, что колдун даже не задавал вопросов. Дар тоже подсел поближе, оставив своё занятие. Несколько раз Натали бросала на него взгляд: Дар был точно старше неё, но она не могла понять, на сколько, гладко выбрит, как и Филипп Егорович (Натали призналась себе, что представляла всех деревенских нечёсанными бородатыми мужланами, и от этого стало очень неловко).
Почему вы приехали одна? заговорил колдун, когда Наташа завершила рассказ. Если вы хотите, чтобы я взглянул на ваших братьев, почему они не составили вам компанию?
По разным причинам, уклонилась от прямого ответа Натали. Вряд ли колдуну нужно было знать о том, что Николя скорее сдал бы её в лечебницу для душевнобольных, чем поехал с ней в пермскую глубинку, а Дмитрий не настолько заботился о своей судьбе. Вот Михаил бы поддержал её. Натали некстати вспомнила кипенно-белые перчатки брата, неэлегантно шмыгнула носом.
Как бы то ни было, вы всё равно выбрали самое неудачное время для визита, Наталья Алексеевна, колдун выпрямился, забросил ногу на ногу и сложил на коленях сцепленные в замок руки. Ни один, даже самый пустяковый, заговор не творится в преддверии полной луны. А чтобы вашу беду разгадать, нужны ритуалы куда серьёзнее. Да и нет во мне уже сейчас столько сил.
Сердце билось так, что Наташе казалось оно стало таким большим, что задевало ребра.
Я, ни в коем случае, не хочу вас утруждать, выпалила она. Я сделаю всё сама, ежели вы только мне объясните, как!
В здоровом глазу колдуна мелькнула какая-то эмоция, как будто Натали вдоволь его позабавила. Он переглянулся с Даром.
Вы абсолютно не понимаете природу силы, это был не вопрос, в голосе колдуна слышались насмешка вперемешку со снисхождением. Каждый раз, когда знаткий творит заговор, это не просто набор букв и слов. Так он связывает себя с потусторонним. И в полнолуние, когда навьи твари очень сильны, можно с собой притащить оттуда такое, от чего вовек не отцепишься. Дар, колдун кивнул на юношу за спиной, учится у меня уже восемь лет. Но и ему не позволены сильные заговоры, только бытового уровня.
Хорошо, я голос дрогнул. Натали пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не разреветься прямо перед колдуном. Я поняла. Но, может, вы хотя бы глянете, есть проклятье или нет?
Филипп Егорович снова переглянулся с Даром.
Тот кивнул, приблизился к Натали.
Дайте ручку, барышня.
Натали послушно протянула руку. Тот развернул её ладонью вверх и, чуть склонившись, вгляделся в хитросплетение линий. Смотрел он долго, периодически касаясь ладони кончиками пальцев и хмурясь. Через какое-то время он отпустил руку девушки, кивнул, словно прося прощения за вторжение в личное пространство и, повернувшись к колдуну, кратко сказал:
Интересно. Вмешивались, как будто, но не понятно, как. Смотреть надо.
Некоторое время колдун молчал, постукивая пальцами по столу.
Проводи к Дарьяне, в конце концов приказал он ученику и повернулся к Натали. Дарьяна Митрофановна староста нашей деревни. Поживете у неё, пока луна не спадет. В город всё равно вернуться не выйдет, буран идет, дороги занесёт все, договорив, Филипп Егорович уселся в кресло и вытянул ноги, давая понять, что разговор закончен.
Дар скоро накинул тулуп, натянул валенки и, открыв дверь, приглашающе повёл рукой. Натали оделась, прихватила муфту и хотела было взять саквояж, но Дар ловко выхватил его из её рук. Натали смущенно улыбнулась и последовала за ним.
Шли молча; Натали рассматривала деревеньку. Именно так она её и представляла: низенькие домики со скошенными крышами, узкие тропинки в снегу, одни сани на всю деревню. Во многих окошках сидели коты кто-то спал, кто-то умывался, над печными трубами вился плотный дым, разнося запах дров. Мельком Натали поглядывала и на своего провожатого. На глаз сложно было сказать, сколько ему лет, плюс гладко выбритые щеки всегда молодили. С грустью вспомнилось, как Михаилу пришлось отрастить усы, чтобы выглядеть солидно иначе в гимназии его принимали за студента. Дар был светлоглаз, светловолос, с заурядными чертами лица в целом, ничем не примечателен, но Натали не могла не заметить невероятную ауру спокойствия, исходящую от ученика колдуна.
Улица резко свернула и повела к домику, стоящему особняком. Он был не больше и не меньше остальных, но наличники были особенно яркими, над окнами были приколочены деревянные обережные фигурки, выкрашенные в красный, а в заборе присутствовали все жерди остальные таким похвастаться не могли. Дар негромко постучал, и через пару секунд дверь распахнулась.
На пороге стояла женщина в годах маленькая, сухонькая, с хорошей осанкой и живым взглядом. На женщине назвать её бабушкой или старушкой не поворачивался язык, красовался меховой жилет, а абсолютно белые волосы прятались под цветастым платком.
Бог в помощь, Дар чуть поклонился старосте, приложив ладонь к груди. Натали сделала книксен, не сводя глаз с женщины.
Помогай Господь, таким же сочным, как и её внешний вид, голосом ответствовала Дарьяна Митрофановна и оглядела девушку бегло, но в этот момент Наташе показалось, что её развернули и перетряхнули, как затоптанный ковёр.
Дедко просит приютить, ученик колдуна указал на девушку, а та даже не сразу поняла, что под Дедко подразумевался сам Филипп Егорович.
Никак, учить собрался? Дарьяна прищурилась, на губах её появилась задорная улыбка.
Видно будет, выражение лица Дара не изменилось. С такой же безмятежностью в глазах он попрощался со старостой и с Наташей и отправился восвояси.
Глава 4
Дарьяна приняла Натали так, будто ей каждый день утром и вечером приводили вот таких девиц. Сперва она досконально объяснила, где можно спать, где посуда и где можно разместить одежду, которую Натали привезла с собой; затем накормила девушку, научила раздувать самовар, по ходу дела расспрашивая Натали о семье, увлечениях и родном городе. Натали отвечала с охотой: старосте Дарьяне хотелось доверять.
После плотного завтрака Дарьяна проводила Натали к бане. Поблагодарив женщину, Наташа шмыгнула в предбанник маленькое полупустое помещение, где предполагалось оставить одежду. Извертевшись в попытках дотянуться до лент, Натали наконец избавилась от верхнего платья. Раздеваться догола застеснялась: дверь не запиралась. Аккуратно сложив одежду на лавке, Натали сняла серьги, выпутала шпильки из растрепавшейся прически, подумав, сунула в рукав блузки и свернула его в несколько раз. У крохотного окошка обнаружились отрезы ткани ("Полотенца", догадалась Наташа) и горшочек с густым мылом, по виду напоминавшим жидкое тесто и ядрено пахнувшим травами.
За тяжелой, грубо сколоченной, дверью была сама мыльня: большая каменная печь с трубой, выходящей сквозь крышу на улицу, полки буквой "Г, возле них большая кадка с водой и замоченные веники. Пахло влажностью и берёзовым листом, и этот аромат расслаблял и вытягивал мысли из головы, наполняя её лёгким туманцем.
Натали интуитивно набрала в ковш немного воды и вылила её на раскалённые камни. С тихим шипением поднялось облако пара.
Ну вот, она здесь Наташа присела на нижний полок. Но надолго ли? Пренебрежение, с которым встретил её Филипп Егорович, отрезвило. Это было похоже на погружение в холодную воду. С чего она взяла, что сможет разобраться в проклятии? Если оно действительно есть, вероятнее всего, наложено кем-то знающим знатким, как говорил Дар. Он сам учился столько лет, а сколько времени понадобится ей? Да и успеет ли она научиться хоть чему-то?
В тишине раздался негромкий стук, настолько неожиданно, что Наташа вздрогнула. Подкравшись к двери, выглянула в предбанник. За дверью никого не было. Показалось, решила девушка и вернулась было к полку, но тут снова послышался посторонний звук, но, на этот раз, не стук, а как будто кто-то хлопал по стенам мыльни мокрыми ладонями. Да это дети шутят, сообразила Натали. Девушка видела, с каким интересом они наблюдали за ней, а теперь, вот, решили подшутить над новенькой. От этой мысли Натали рассердилась. Встав, она обмоталась грубо тканым полотенцем и направилась к двери с твёрдым намерением натолкать шутникам полный ворот снега, как позади что-то зашипело. Натали обернулась ровно в тот миг, когда в дальнем углу, который показался ей особенно тёмным, мелькнула тень и зажглись два огонька, словно угольки вспыхнули. По мыльне пронесся жуткий хохот и в Натали полетела вода. Взвизгнув, та инстинктивно увернулась, но несколько капель всё же попали на кожу. Натали будто ошпарило, но не водой, а ужасом. Не разбирая дороги, она вылетела из бани, наткнулась на кого-то, забарахталась, заорала.
Тихо-тихо-тихо, послышался над головой знакомый голос. Натали подняла голову и вспыхнула: на неё с удивлением сверху вниз смотрел Дар.
Там! не справляясь с дрожью, девушка ткнула пальцем в сторону бани. Смеется! И глаза! Горят страшные жуть!
Дар приподнял брови, затем опустил взгляд. Натали сделала то же самое. Она стояла босиком на снегу и надо же даже не сразу это поняла. Но теперь холод стремительно поднялся от ног вверх, Натали задрожала ещё сильнее. К счастью, Дар не стал просить её вернуться в баню, а сам быстро принес её вещи, помог обуться, накинул на плечи свой тулуп и проводил обратно к Дарьяне.
Увидев Натали, староста удивилась не меньше.
Ты кого у себя в бане завела? поинтересовался Дар, и Натали могла поклясться, что в голосе у него прозвучала смешинка. Кто у тебя там городских девиц пужает?
Дарьяна вытерла руки о полотенце и махнула им в сторону Дара. Натали поплотнее запахнулась в тулуп, скрестила голые ноги. Дар усмехнулся, взглянул на неё словно кипятком окатил и вышел из избы. Староста обернулась к Натали, которая жалась поближе к красному углу.
Банник тебя напугал, беззлобно пояснила она, кивком отправляя Натали за занавеску, которая отделяла спальное место от общего помещения. Девушка беспрекословно спряталась за шторкой, стянула тулуп и начала переодеваться.
И хорошо, что банник, а не обдериха, Дарьяна что-то искала: периодически то что-то звенело, то падало. А то осталась бы от тебя одна кожа, растянутая на полку.
Натали передёрнуло. А то, с каким равнодушием говорила об этом Дарьяна, и вовсе пугало.
Банник не злой дух, продолжала, тем временем, староста. До смерти не замучает, не упырь какой. Пошутит, попугает, самое большее ошпарит. Но чтобы в следующий раз так не попасться, разрешения попроси, вежливо.