«Госпожа министр пытается переспать с собственным бывшим мужем, насмешливо подумала о себе. А почему с бывшим? Он же считает меня женой, так почему же Господи, другая бы уж давно»
Опять, как всегда в момент провала и упадка, явились эти «другие» успешные, умелые, компетентные, знающие, далеко опередившие её, убогую. Они окружили её насмешливой толпой, показывали пальцем и обидно смеялись. В последние лет десять, вместе с её служебным и социальным возвышением, «другие» как будто покинули её, а вот теперь опять они тут как тут и опять отравляют жизнь.
Сядь, Парасенька, наконец проговорил он и подтолкнул её к маленькому диванчику. Сам сел в кресло, стоявшее возле письменного стола. Расскажи мне про нашу Машу. Как она? Где она?
Прасковья немного отвлеклась и успокоилась.
Да, собственно, ничего выдающегося. Заканчивает филфак МГУ; вероятно, пойдёт преподавать русский с литературой в школу; уже теперь немного преподаёт. Правда, ей по нынешним правилам надо отслужить два года на гражданской службе ты, вероятно, об этом читал: каждый должен посвятить два года службе Родине. Кому можно доверить оружие идёт в армию, а кому нет выполняет какие-то трудные, может быть, неприятные работы, в малоосвоенной местности. Многие, кстати, там и остаются. Это хороший старт карьеры. В Москве карьеры не сделаешь: слишком большая толкотня. Машка, наверное, поедет в какую-нибудь Тьмутаракань преподавать или уж не знаю, что делать. Специальность её русский язык. Ей это нравится. Так что наша учительская династия не прервётся. Сейчас у нас очень поощряются наследственные профессии; наши критики говорят, что мы пытаемся возродить древние сословия или даже создать индийские касты, что, разумеется, вздор. Хорошо бы, но не получится. А вообще-то было бы полезно, если б человек, вступая в жизнь, уже более-менее знал своё место в ней. (Богдан согласно кивнул). Талантливый, особенный пробьёт свою особую дорогу, а для среднего человека знать, чем ему заниматься большое облегчение. Словом, наследование родительской профессии у нас поощряется. Вот Машка и унаследовала. Знает и твой любимый церковнославянский и древнерусский и несколько славянских языков, учила древнегреческий, уж не знаю, много ли выучила. Ну там английский, испанский само собой. Языки ей легко даются, в этом смысле, видно, в тебя пошла. Прасковья соображала, что бы ещё сказать. «А вот, про спорт».
Занималась довольно успешно художественной гимнастикой, но потом оказалась такой дылдой, что серьёзно больше заниматься не могла. Увлеклась фехтованием, ей это идёт. Будет работать в школе возможно, станет вести кружок или что-то в этом роде по фехтованию. Но главное, будем с нею апробировать наши методики идеологического воспитания школьников. Вообще, она неглупая девчонка, хотя никакими особыми талантами не одарена. Амбициозности немножко недостаёт. Я, помнится, всегда старалась быть первой, а ей как-то всё равно. Но, слава Богу, ничего нет в ней от золотой молодёжи. Она очень дружит с бабушкой, часто ездит к ней, а с бабушкой не забалуешь.
Богдан молча очень внимательно слушал. При упоминании о бабушке чуть улыбнулся.
А почему ты не интересуешься Мишкой, удивилась Прасковья. Ей, в самом деле, показалось странным, что он спросил прицельно о Машке.
Мы встретились с Мишкой, буквально четыре дня назад, Богдан чуть сморщил лоб. Я ведь свободен без году неделя, Парасенька. Да, в полном смысле ровно неделя. А с Мишкой, оказывается, мы несколько лет были почти что соседями, он опять болезненно скривил губы, вспомнив что-то тягостное для себя. В завершение моей эпопеи мне поручили прочитать им лекцию о по узкопрофильной теме. Как там полагается, выступал я под псевдонимом. Так вот, среди моих слушателей был Мишка. Мы мгновенно узнали друг друга. Не знаю, как это случилось, но случилось мгновенно. После моего выступления он подошёл ко мне и с соблюдением всех военных ужимок, как это у них принято, испросив permission to speak, сказал: «Сэр, мне показалось, что». И замолчал. Так мы стояли и смотрели друг на друга. Вроде как мы с тобой сегодня, он грустно улыбнулся. Внешне похожи мы с Мишкой до комизма. Ты не представляешь, какое дикое ощущение, когда родной сын называет тебя «сэр». Чувствуешь себя распоследним дерьмом.
Да, вы очень похожи, Прасковье захотелось погладить его кудри, она протянула руку, но не дотянулась. И что же ты ответил?
Я сказал по-русски: «Ты прав». Мишка выдохнул с облегчением. Чуть позже, когда у него случилось личное время или как это там у них называется, мы проговорили около двух часов. Он хорошо говорит по-русски, правда, иногда что-то затрудняется формулировать, но в целом хорошо. Я и сам-то, по правде сказать, не был уверен, смогу ли прилично говорить по-русски, но оказалось: могу. Вообще, хороший парень, интересный. Ты наверняка знаешь его любопытную специальность investigative history. Он очень этим делом увлечён, хочет приехать в Россию исследовать, вернее, расследовать, историю Перестройки и роль нашего чертовского воинства в этой тёмной истории. Правда, они должны ему утвердить эту тему, в этом отношении ясности ещё нет. Но в любом случае это страшно интересно. Ты видишь его иногда, Парасенька?
Да, примерно раз в год мы видимся, ответила Прасковья. Он приезжает на каникулы ненадолго. Но, по правде сказать, мы не близки. Я даже не знаю, что такое эта самая как её history. Он никогда не рассказывал.
Почему не близки? спросил Богдан с настороженным удивлением.
3
Трудно сказать. Он Прасковья замялась, но не стала скрывать, он не очень любил своего отчима. Не понимаю, почему. Отчим всегда хорошо к нему относился. (Хотела сказать: «мой муж», но ей показалось абсурдным, что у неё есть какой-то муж, и сказала «отчим»). Машка с ним очень дружна, с отчимом. А Мишка вечно что-то таил. И с удовольствием уехал из дома, хотя было ему всего двенадцать лет.
Бедняга. Двенадцать лет Богдан болезненно поморщился. Я остался без родителей в пятнадцать, но и то было несладко. А в двенадцать Жертва русской революции он горько усмехнулся.
Его увезла твоя бабушка Светлана Сергеевна. Сказала, что ему в любом случае придётся служить в вашем чертовском воинстве, значит, лучше заранее подготовиться.
Ты была знакома с ней, Парасенька? он опять тёр середину лба. У Прасковьи было впечатление, что делает он это, когда ему хочется закрыть лицо.
Да, она приезжала ко мне, мы говорили о тебе, пояснила Прасковья.
Воображаю, что она говорила, произнёс Богдан с тоской. Она умерла. В возрасте гораздо больше ста лет. Похоже, её хоронили с максимальными чертовскими почестями. Как ни мало мы знали об окружающем мире, но и до нас дошло: был объявлен траур по всему Аду и его земным подразделениям. Знатная чертесса почила. У нас говорят, что там, по ту сторону, она будет с золотыми вилами. Не буквально, просто выражение такое. Он немного помолчал, а потом продолжил:
Перед смертью выходит дело решила пристроить правнука, раз уж внук оказался столь неудачным. Теперь я понимаю, почему и как Мишка оказался в самой престижной чертовской школе. Считается, что учиться там огромная честь для всякого чертёнка. Эта школа считается кузницей кадров для высших чертей.
Если Мишка приедет в Россию, и ты будешь здесь, вы сможете лучше узнать друг друга, постаралась успокоить его Прасковья. Мишка, кстати, неплохо играет на рояле и, кажется, поёт, вспомнила она, словно для Богдана это может быть особенно интересно.
Да, разумеется, на рояле, проговорил Богдан, думая явно о другом.
Вообще, у них очень странное образование, припомнила Прасковья то немногое, что удержалось в голове из Мишкиных рассказов. Каждый выбирает для себя что хочет учить и ему дают чуть не персональных учителей. А общие для всех предметы это языки, физподготовка и военное дело. Что-то ещё я забыла Чертология, наверное, или как это демонология, она слегка рассмеялась.
Вдруг Прасковья сделала открытие: Мишка ей безразличен. Сначала была слишком погружена в их с Чёртушкой любовь и свою карьеру, на детей её не хватало. Потом оплакивала Чёртушку и искала забвения опять-таки в работе. Ну что ж, так получилось, ничего уж не изменишь. Как знать, возможно, Богдан сумеет с ним подружиться
Мне бы очень, очень хотелось стать ему полезным, вздохнул Богдан. Ну пусть не полезным, но хоть малой поддержкой. И Маше, конечно, тоже, но у неё всё-таки есть ты, потом она в своей стране, ей легче. А наш с тобой чертёнок вырос в чужих людях. Впрочем, для нас, чертей, это обычно, но Мишка-то до двенадцати лет воспитывался как человек
«Наш с тобой чертёнок», повторила она. Чёртушка мой Сядь ко мне.
Она хотела, чтоб он сел к ней на диванчик, но он опустился на пол возле её ног, положил голову ей на колени. Она гладила его волосы, трогала его рожки. Он целовал её руки, прижимался к ним лицом. Господи, какая дивная реминисценция: он так же сидел у её ног, когда она впервые пришла в его квартиру.
Помнишь, когда ты впервые вот так сидел? Прасковья накрутила его полуседую кудряшку на палец.
Конечно, помню, моя девочка, он погрузил лицо в её ладони. В тот день, когда ты согласилась выйти за меня замуж. Мы сидели вот так и смотрели новости. Хочешь сейчас включить телевизор?
Нет, Чёртушка, она наклонилась и поцеловала его чертовский рожок. Знаешь, чего я на самом деле хочу? Он напряжённо смотрел на неё снизу вверх. Хочу, чтоб мы разделись, легли под одеяло и прижались друг к другу. Очень хочу к тебе прижаться. Вот чего я хочу! выговорила она то ли с вызовом, то ли с отчаянием.
Он сжал её руки, торопливо встал и проворно отошёл в угол возле стола. Кажется, будь такая возможность забаррикадировался бы столом.
Я понимаю тебя, Парасенька, он потёр середину лба. Но, видишь ли он замолчал. Видишь ли мне нечем тебя порадовать, моя девочка.
Меня и не надо радовать, Богдан. Давай сделаем то, что я тебя прошу.
Парасенька, прости меня. Я помню, как тебе это нравилось. И мне нравилось Но сейчас нет он судорожно помотал головой.
Она напряжённо слушала его, но он молчал. Он смотрел вниз, и она не могла видеть выражения его лица. Наконец он снова заговорил:
Когда мы расстались я тогда твёрдо сказал себе: этого нет в моей жизни. Нет вообще. И никогда не будет. Мне это не нужно, даже противно. Так я себе сказал. И этого не стало. Вообще, напрочь не стало. Я не знаю, понимаешь ли ты меня.
Она, кажется, понимала. Она знала по опыту, что значит сила мысли и как она формирует действительность. Он меж тем продолжал, всё так же глядя в пол.
В общем, Парасенька продолжил он с усилием. Эта сторона жизни для меня закрылась. Давно, очень давно. Я люблю тебя, моя бесценная девочка. Ты безмерно дорога мне, ты солнце, свет моей жизни, моя прекрасная дама, моё сказочное воспоминание, но это невозможно. Словом, не надо мучить себя и меня. Прошу тебя, не надо. Я далеко не то, что ты обо мне помнишь. Ни молодости, ни здоровья ничего не осталось. Ровно ничего. Я рад, что сказал тебе это. Чтоб не было иллюзий. И вообще тебе, вероятно, надо быть дома. Уже поздно, закончил он едва слышно.
Он стоял, не шевелясь. Он как-то мгновенно постарел. Высохший, седой, морщинистый старик. Худоба его не стильная, а какая-то измочаленная как она сразу не заметила? Она гораздо моложавее, хотя всего двумя годами младше. И всё же никогда ни к кому не тянуло её сильнее, чем к нему. Да, по правде сказать, ни к кому её никогда и не тянуло, кроме него.
Я тоже не та, которую ты помнишь, проговорила она. Но всё же я хочу, очень хочу прижаться к тебе.
И совсем жалобно:
Чёртушка, родной, я столько лет тосковала о тебе. Давай проведём эту ночь вместе. Не надо мне никакого секса, всех этих глупостей, честное слово, не надо. Мне нужен ты. Неужели не понимаешь?
Он напряжённо смотрел на неё. Что-то в нём происходило. Наконец заговорил с усилием.
Парасенька, но ведь это невозможно. У тебя семья, моя девочка, тебе надо домой.
Хочешь, я сию минуту позвоню мужу и скажу всё как есть? произнесла она отчаянно.
Богдан вышел из своего угла и присел рядом с ней. Обнял её за плечи, поцеловал в голову.
Бедная моя девочка Хорошо, мы всё сделаем, как ты хочешь. Но, сколь я понимаю, нужен двухместный номер. Сейчас я этим займусь. А ты позвони домой и соври что-нибудь что ли Господи, как всё это он болезненно поморщился. Я сейчас вернусь.
Она позвонила Машке и радостно прощебетала, что встретила однокурсницу, они заболтались и Прасковья заночует у неё.
Гасан в отъезде, на родине. Слава Богу, у них не принято перезваниваться без практической надобности.
Вдруг ей показалось, что Богдан не придёт никогда. Он сбежал от неё. А может, померещился ей. Зачем она сидит поздним вечером в гостиничном номере? Надо немедленно уйти отсюда. Да, нужно уйти. Она сунулась в прихожую, чтобы надеть шубу.
4
В этот самый момент появился Богдан со служителем. Служитель понадобился, чтобы перенести его чемодан в другой номер: господа постояльцы тут не перемещают свой багаж самостоятельно. Служитель поставил маленький полосатый чемодан Богдана на элегантную тележку и покатил её по коридору. Богдан снова обнял её за плечи и, принуждённо засмеявшись, проговорил:
На рецепции, вероятно, приняли меня за умелого ловеласа: едва приехал и уже подцепил даму.
Притом явно не профессионалку: профессионалок такого преклонного возраста не бывает, отозвалась Прасковья.
Я думаю, своих профессионалок они знают. А тебя наверняка уже зафиксировали. Федеральный министр ночует в гостиничном номере с заезжим австралийцем. Такое не каждый день случается.
Почему австралийцем? удивилась Прасковья.
Паспорт у меня австралийский. Country-side Commonwealth[1], как дразнился мой давний одноклассник. В этой гостинице я австралиец. Говорю с ними исключительно по-английски: это дисциплинирует персонал. В его интонации прозвучало что-то неожиданно колониальное.
В новом номере стояла громадная кровать king-size. Прасковье стало страшно. Он тоже смотрел на это нагло раскинувшееся посреди комнаты ложе с опаской.
Она подошла к Богдану вплотную и обняла за шею, потёрлась щекой о щёку.
Чёртушка
Ей было непонятно, что дальше.
Наконец взяла себя в руки: она сама хотела провести с ним ночь значит, надо провести. Вот кровать, вот ночь. Ты этого хотела? Не этого? Думать надо было раньше.
Кто первый идёт в ванную? спросила бодро, каким-то пионервожатским тоном.
Давай я, ответил он бесцветно.
Она тем временем сняла жакет, уличные сапожки, надела гостиничные тапочки, сразу потеряв сантиметра четыре роста. Посмотрела на телефоне своё расписание на завтра. Конференция с китайцами «Уроки площади Тяньаньмэнь и Новой площади». Именно там, на Новой площади в тот жутко-памятный день собралась густая угрожающая толпа, а потом нежданно-негаданно организованно разошлась восвояси.
Совершенно выветрилась из сознания эта конференция, а ведь она один из главных спикеров, пардон, докладчиков. Сейчас слово «спикер» отменили: если есть соответствующее русское слово запрещено использовать иностранное; по крайней мере, в СМИ и в официальном обиходе. Так вот она один из важнейших докладчиков как автор книжки про те события, ну и, вообще, как заметная фигура. Ладно, конференция в час, утром успеет подготовиться. Говорят, Луначарский умел выступать на любую тему, в том числе такую, о которой узнал в машине по дороге в то место, где был назначен его доклад. И всегда выступал блестяще, и имел бурный успех. Прасковья человек не блестящий: ей надо готовиться, хотя бы немного. Единственное её сходство с Луначарским и одновременно отличие от современных политиков и начальников в том, что она никогда не пользуется текстами, написанными референтами. «Если мне есть, что сказать говорю, нет молчу. А шпаргалками я не пользовалась даже в школе». Эта мысль, высказанная в давнем интервью, помнится, вызвала раздражение многих её коллег.