И впрямь Дворец Вечности. Вечно недостроенный.
Возведение купола оказалось для королевских зодчих столь непосильной задачей, что четверо из них в ходе строительства покончили жизнь самоубийством, а пятый трагически погиб при загадочных обстоятельствах, угодив в водосточную трубу.
Семнадцать лет строят, и никакого просвета. Похоже, пятое крыло так и забросят. Как ты думаешь, Багг? Ты ведь у нас знаток по этой части.
Весь строительный опыт Багга сводился к переустройству кухонного очага. Двадцать два огнеупорных кирпича были сложены почти идеальным кубом. Почти, ибо три кирпича слуга позаимствовал с обрушившегося надгробного памятника, и все они оказались разного размера. Должно быть, кладбищенских каменщиков, постоянно соприкасавшихся с бренностью жизни, такие мелочи просто не волновали.
Услышав вопрос хозяина, Багг поднял голову и прищурился, разглядывая дворец.
Согласно замыслу и чертежам на пергаменте, Дворец Вечности представлял собой величественное здание, пять крыльев которого сходились воедино, увенчанные необыкновенным куполом. Все они, за исключением прибрежного, соединялись между собою четырьмя переходами. У прибрежного крыла успели возвести лишь два перехода, когда обнаружилось, что глина под фундаментом начинает расползаться во все стороны, словно масло в сжатом кулаке. Пятое крыло грозило провалиться вниз.
Щебенка, коротко произнес Багг, вновь берясь за вязание.
Что? не понял Техол Беддикт.
Я говорю, нужна щебенка, повторил старик. Надо через каждые несколько шагов проделать в глине глубокие колодцы и хорошенько утрамбовать. Дальше все просто: ставь на тех местах опорные колонны и строй себе это злосчастное крыло. Давления на глину не будет, вот она и перестанет расползаться.
Техол изумленно уставился на слугу:
Потрясающе! Скажи мне, ради Скитальца, где ты набрался таких знаний? Только не говори, что подобные соображения случайно пришли в голову, когда ты пытался удержать наш разваливающийся очаг.
Багг хмыкнул:
С очагом все куда проще. Он же не настолько тяжелый. Но если бы понадобилось, я бы именно так и сделал.
Ты хочешь сказать, что проделал бы в земле дыру? И на какую глубину?
До самой коренной породы. Иначе держаться не будет.
И насыпал бы туда целую пропасть щебенки?
Конечно. И утрамбовал бы поплотнее.
Техол потянулся за второй фигой. Фрукт был весь в пыли верный признак того, что Багг опять пробавлялся рыночными отбросами, соперничая с бездомными собаками и крысами.
Представляю, какой внушительный получился бы у тебя очаг, заметил Беддикт.
Это уж точно.
Ты мог бы стряпать в свое удовольствие, не опасаясь, что очаг вдруг рассыплется. Конечно, если только не случится землетрясения.
Такой опоре и землетрясения не страшны. Щебенка она же подвижная.
Потрясающе, вновь сказал Техол и выплюнул семечко. Как ты думаешь, стоит мне сегодня вылезать из кровати?
Да вроде бы никакой особой надобности нет. Слуга умолк и задумался. Хотя погодите-ка, хозяин. Возможно, причина все-таки есть.
Да неужели? Тогда не тяни понапрасну время. Говори: какая такая причина?
Утром приходили три женщины.
Три женщины, повторил Техол, разглядывая людей и повозки, движущиеся по мосту Третьего яруса. Не знаю я никаких женщин. А если бы даже и знал, то никогда бы не позвал в гости всех трех сразу. Не хватало мне тут еще стихийных бедствий.
Этих женщин вы точно не знаете. Ни одну из них. Вряд ли вы с ними прежде встречались. Да и мне их лица тоже незнакомы.
Уверен? Ты действительно никогда их не видел? Может, на рынке? Или на набережной?
Нет. Скорее всего, они приехали издалека. Уж больно выговор у них странный.
И что, эти дамы назвали мое имя?
Нет. Они поинтересовались, здесь ли живет человек, который спит на крыше.
Если они задают подобные вопросы, значит наверняка из какой-нибудь занюханной деревни, где жабы квакают в лужах. А что еще эти незнакомки спрашивали? Ладно, можешь не отвечать. Наверняка какую-нибудь глупость. Слушай, а может, они сестры? Внешне похожи?
Что-то не заметил. Но с виду все три хорошенькие, это я помню. Молоденькие и пухленькие. Да вот только, сдается мне, вас это не интересует.
Слуги не должны строить предположения Хорошенькие, стало быть. Молоденькие и пухленькие. А ты уверен, что это были женщины?
Вполне уверен. У евнухов не бывает таких больших и красивых грудей, да еще настолько высоких, что девчонкам впору подбородками в них упираться.
Техол вдруг обнаружил, что стоит возле кровати. Молодой человек и сам не помнил, как выбрался оттуда. И тем не менее он стоял, перебирая босыми ногами.
Багг, ты уже доделал рубаху?
Слуга вновь оглядел свою работу:
Вроде готова. Только этот рукав надо чуток довязать.
Наконец-то я могу снова появиться на людях Закрепи нитки, чтобы не болтались, и давай сюда рубашку.
Но, хозяин, я еще не принимался за штаны
Забудь пока о них, перебил его Техол.
Схватив одеяло, он трижды обернул его вокруг талии и подоткнул край у бедра. После чего, оглядев себя, страдальчески поморщился:
Багг, ради Скитальца, не надо пока больше никаких фиг! Кстати, где сейчас эти красотки?
В Красном переулке. В заведение к Хальдо отправились.
В которую часть? В «ямы» или во двор?
Во двор.
Хоть это отрадно. Как ты думаешь, Хальдо уже забыл ну, тот случай?
Нет, не забыл. Но он днями напролет торчит в Утопляках.
Техол улыбнулся и поковырял пальцем в зубах.
И как успехи? Выигрывает или наоборот?
Наоборот.
Ха-ха-ха! Молодой человек запустил пальцы в волосы, после чего принял небрежную позу. Ну, как я выгляжу?
Багг подал хозяину рубаху, заметив:
Одного понять не могу: как вы умудряетесь сохранять мускулы тугими, целыми днями валяясь в постели?
Наследие рода Беддиктов, мой дорогой печальный слуга. Ты бы видел Бриса в полном боевом облачении. Но по сравнению с Халлом даже он кажется заморышем. Я же, будучи средним братом, сохраняю безупречное равновесие, ибо обладаю остротой ума, телесным проворством в сочетании с крепостью мускулов, а в придачу множеством разнообразных способностей, не уступающих моему врожденному обаянию. Но мой главный талант бездумно проматывать все эти богатства.
Весьма красноречивое выступление. Я впечатлен, одобрительно кивнул Багг.
Так и должно быть Ну что ж, мне пора. Техол направился к лестнице. И вот что приберись в доме. Возможно, вечером у нас будут гости.
Приберусь, если у меня хватит времени.
Беддикт задержался возле обвалившегося куска крыши:
Да, кстати, насчет брюк. У тебя хватит на них шерсти?
На одну штанину вполне. Либо могу сделать две, но покороче.
Насколько?
Весьма короткие. Вам не понравится.
Хорошо, тогда пусть лучше будет одна, но длинная.
Слушаюсь, хозяин. А потом мне нужно будет еще раздобыть нам что-нибудь поесть. И выпить.
Техол повернулся к нему, уперев руки в бока:
Неужели мы распродали все, кроме кровати и табуретки? Ну ничего, зато теперь тебе будет проще прибираться.
Багг согласно кивнул. И поинтересовался:
Кстати, что вы хотите на ужин, хозяин?
Ну состряпай что-нибудь на свое усмотрение. Так и быть, можешь заранее не согласовывать со мной меню.
Может, с вашей стороны будут какие-то пожелания?
Меня устроит любое горячее блюдо.
А как насчет дров?
Дрова я не ем.
Зато ими питается очаг.
Да, ты прав, Багг. Раздобудь дров. Кстати, подумай: а нужны ли этой табуретке три ножки? Когда попросить не у кого, а украсть негде, волей-неволей приходится как-то выкручиваться. Я отправляюсь на встречу со своей трехликой судьбой. Моли Скитальца, чтобы он глядел куда-нибудь в другую сторону.
Обязательно.
Техол подошел к лестнице и невольно поежился: там оставалась лишь каждая третья ступенька.
Помещение внизу было совершенно пустым, если не считать свернутой ветхой подстилки, на которой спал Багг. На приступке очага скучал опрокинутый котелок, единственный из оставшихся. Невдалеке примостились на полу пара глиняных мисок и две деревянные ложки.
«Даже в этой неприкрытой бедности есть свое изящество», подумал молодой человек.
Дверной проем был занавешен драной портьерой. Стало быть, дверь Багг уже спалил в очаге. Надо будет напомнить ему, чтобы порылся в золе и достал дверную защелку. Если почистить ее мелким песочком, можно сбагрить Каспу-жестянщику за докарий, а то и за два. С этой мыслью Техол вышел за порог.
Он оказался в узком проходе настолько узком, что ему пришлось пробираться едва ли не боком, на каждом шагу поддевая ногами мусор.
«Пухленькие женщины хотел бы я посмотреть, как они тут протискиваются».
Главное не давать им повод. Внимательно следить за лицом и словами. А то мало ли что эти дамочки вообразят? Ну как позвать прелестниц на обед, когда на четверых только две миски?
Улица была пуста, если не считать трех нереков матери и двух детей-полукровок. Они облюбовали себе нишу в стене напротив нового дома и только и делали, что спали. Техол прошел мимо, едва не наступив на прошмыгнувшую крысу. Дальше он был вынужден лавировать между нагромождениями деревянных ящиков. Они стояли поперек улицы, загораживая обзор. Склады торговца Бири были вечно переполнены, и потому он давно сделал этот конец Мешочной улицы и часть набережной канала Квилласа естественным продолжением складских помещений.
Там, где Мешочная улица выходила на Рогожную площадь, стояла скамейка. На ней восседал Шалас, сторож, служивший у Бири. На коленях у него дремала дубинка, рукоятка которой была обтянута потертой кожей. Заслышав шаги, сторож поднял голову.
Милая у тебя юбчонка, сказал он, щуря вечно воспаленные глаза.
Спасибо за комплимент, Шалас. Теперь я знаю, что не прогадал с нарядом.
Техол остановился возле скамейки, разглядывая оживленную площадь.
Город, как всегда, бурлит и процветает, пробормотал он. Что-нибудь интересное происходило?
Ничего если не считать того случая.
Беддикт слегка поморщился:
Стоит ли вспоминать такую мелочь?
А вот Бири думает по-другому. Он до сих пор мечтает засолить твою голову в бочку и бросить ее в море.
У Бири вечно какие-то странные фантазии.
Шалас хмыкнул:
Ты, почитай, несколько недель с крыши не слезал. Что за нужда вдруг согнала?
Свидание у меня. С тремя женщинами сразу.
Одолжить тебе дубинку?
Молодой человек бросил взгляд на верную спутницу сторожа. Вид у дубинки был внушительный, но ее лучшие дни явно давно уже миновали.
Пожалуй, не стоит, вежливо отказался Техол. Не хочу оставлять тебя безоружным.
Моей физиономии боятся больше, чем дубинки. Правда, тем нерекам все нипочем. Вот опять прошмыгнули мимо.
Доставили тебе хлопот?
Мне-то чего? Но ты же знаешь Бири.
Даже лучше, чем он сам себя. Напомни ему об этом, Шалас, если Бири вдруг вздумает обижать эту троицу.
Ладно, скажу.
Техол двинулся дальше. Он пересек людную площадь. За ней начинался Нижний рынок. Попадая сюда, Беддикт всякий раз поражался не только обилию совершенно ненужных, даже никчемных товаров, но и неистребимому стремлению горожан покупать их. И ведь так продолжается изо дня в день.
«Наше королевство процветает на людской глупости, думал он, прокладывая себе путь среди пестрой толпы. Достаточно крупицы ума, чтобы припасть к этой жиле и черпать оттуда все, что пожелаешь». Мысль эта, как и большинство истин, была циничной и удручающей.
Наконец рынок остался позади. Техол пошел по Красному переулку и через несколько десятков шагов остановился перед арочным входом в таверну «У Хальдо». Тенистый коридорчик выводил в залитый солнцем внутренний дворик. Там стояло около десятка столиков, и все сейчас были заняты. Обычно за ними сидели либо приезжие, находившиеся в блаженном неведении относительно существования внутренних помещений, либо те, у кого не хватало денег, чтобы там устроиться. Залы в просторечии их называли «ямами» никогда не закрывались. Там удовлетворялись вкусы всех, кто был в состоянии раскошелиться. Утонченный порок, наряженный в удивительные одежды, порою требующие большой выдумки. Еще один пример глупости и абсурда, за которые люди готовы платить.
Трех женщин Техол увидел сразу же. Они сидели в дальнем углу дворика. Кроме них, других представительниц слабого пола здесь не было. Но даже если бы и были, эту троицу ни с кем не перепутаешь. Багг выбрал правильное слово: хорошенькие, и весьма. Но до чего же разные. Если они и были сестрами, то об этом свидетельствовало лишь пристрастие к оружию и амуниции, которая громоздилась рядом со столиком.
Та, что сидела слева, была огненно-рыжей. Пряди волос разметались по покатым плечам. Женщина пила прямо из обмазанной глиной бутылки, либо сознательно игнорируя стоящий рядом бокал, либо не понимая его предназначения. Ее лицо напоминало лик какой-нибудь героической статуи: гладкая, без единой морщинки, кожа, правильные черты и синие глаза, с каменным равнодушием взирающие на окружающий мир. Рядом с нею, упираясь локтями в поверхность столика, устроилась вторая женщина. В этой, судя по золотистому цвету кожи и легкой раскосости темных глаз, чувствовалась примесь фарэдской крови. Темные, почти черные волосы были стянуты в плотный пучок, и потому круглое лицо «сердечком» оставалось открытым. Их третья спутница, сидевшая справа, привалилась к спинке стула, отставив левую ногу в сторону, а правой елозила взад-вперед. Техол сразу отметил, что ножки у нее крепенькие и стройные, а штаны из беленой кожи плотно и соблазнительно облегают крутые бедра. Голова третьей дамы была наголо обрита и тускло блестела на солнце. Широко посаженные светло-серые глаза оглядывали посетителей и наконец наткнулись на молодого человека, остановившегося у входа во дворик.
Он улыбнулся ей. Бритая женщина поморщилась.
Из-под навеса показался Уруль, главный распорядитель заведения, и поманил рукой Техола. Тот подошел, но не вплотную, а остановился на некотором расстоянии, что имело вполне объяснимую причину.
А ты хорошо выглядишь, Уруль. Скажи, Хальдо здесь?
Об отвращении Уруля к мытью ходили легенды. Делая заказы, посетители дворика не тратили лишних слов и по завершении трапезы никогда не просили подать им еще вина. Лоб Уруля, как всегда, лоснился от липкого пота. Распорядитель стоял, запустив пальцы за свой когда-то белый пояс.
Хальдо? переспросил он. Хвала Скитальцу, его здесь нет. Хозяин сейчас в Утопляках, на Нижней галерее. Техол, ты, случаем, не знаешь этих женщин? Торчат здесь с самого утра. Стоит мне подойти ближе, как они начинают хмуриться. Мне, если честно, даже страшно.
Предоставь их моим заботам, Уруль, ответил Беддикт, рискнув потрепать распорядителя по влажному от пота плечу. Я сам разберусь с этими дамами.
Ты?
Ну да. А что тут удивительного?
Не дожидаясь ответа, Техол поправил свою импровизированную юбку, подтянул рукава новой рубахи и направился к столику, где сидели женщины. По пути он позаимствовал свободный стул, на который и плюхнулся, когда подошел к ним.
Чего надо? хмуро спросила лысая.
Как раз этот вопрос я собирался задать вам, милые дамы. Слуга доложил мне, что нынче утром вы посетили мое скромное жилище. Я Техол Беддикт тот самый, который спит на крыше.
Три пары глаз уставились на него.
«Пожалуй, под таким напором дрогнул бы даже закаленный воин но только не я. Разве что совсем чуть-чуть».
Это и правда ты?
Техол удостоил лысую хмурым взглядом: