В голосе директора послышались лирические нотки.
Эх ты, русский народ! Кто тебя выдумал, как говорит незабвенный Гоголь До того ты темен и дик, что от простого урожая отвертеться не можешь.
Трудно отвертеться, ваше пр-во. Лезет.
Кто лезет?
Все, что в земле есть. Поверите в некоторых местах опасаются, что и фрукты могут дать урожай!!
Что вы говорите! Эх, хорошо говорил покойный Гоголь: урожай, кто тебя выдумал?
* * *
Газета «Голос мудрости» писала в передовой статье:
Мы давно призывали общество к более тесному единению и борьбе со страшным бичом русского крестьянина урожаем! Что мы видим: в нормальное, спокойное время, когда ряд недородов усыпляет общественное внимание, все забывают, что коварный враг не спит и в это же самое время, может быть, продирает ростками землю, чтобы выбиться наружу зловещими длинными колосьями, словно рядом бичей, угрожающих нашему сельскому хозяйству. А потом ахают и охают, беспомощно мечась перед призраком бедствия:
Ах, урожай! Ох, урожай!..
И нищает сельское хозяйство, и забиваются железные дороги пробками, тормозя нормальное развитие отечественной промышленности. Сельские хозяева! Помните:
Враг не дремлет!
Морской сбор
В один город приехала ревизия Главный ревизор был суровый, прямолинейный, справедливый человек с громким, властным голосом и решительными поступками, приводившими в трепет всех окружающих.
Главный ревизор начал ревизию так: подошел к столу, заваленному документами и книгами, нагнулся каменным, бесстрастным, как сама судьба, лицом к какой-то бумажке, лежавшей сверху, и лязгнул отрывистым, как стук гильотинного ножа, голосом:
Приступим-с.
Содержание первой бумажки заключалось в том, что обыватели города жаловались на городового Дымбу, взыскавшего с них незаконно и неправильно триста рублей «портового сбора на предмет морского улучшения».
Во-первых, заявляли обыватели, никакого моря у нас нет Ближайшее море за шестьсот верст через две губернии, и никакого нам улучшения не нужно; во-вторых, никакой бумаги на это взыскание упомянутый Дымба не предъявил, а когда у него потребовали документы показал кулак, что, как известно по городовому положению, не может служить документом на право взыскания городских повинностей; и, в-третьих, вместо расписки в получении означенной суммы он, Дымба, оставил окурок папиросы, который при сем прилагается.
Главный ревизор потер руки и сладострастно засмеялся. Говорят, при каждом человеке состоит ангел, который его охраняет. Когда ревизор так засмеялся, ангел городового Дымбы заплакал.
Позвать Дымбу! распорядился ревизор.
Позвали Дымбу.
Здравия желаю, ваше превосходительство!
Ты не кричи, брат, так, зловеще остановил его ревизор. Кричать после будешь. Взятки брал?
Никак нет.
А морской сбор?
Который морской, то взыскивал по приказанию начальства. Сполнял, ваше-ство, службу. Их высокородие приказывали.
Ревизор потер руки профессиональным жестом ревизующего сенатора и залился тихим смешком.
Превосходно Попросите-ка сюда его высокородие. Никаноров, напишите бумагу об аресте городового Дымбы как соучастника.