Дивится старуха, зовёт Одноглазку:
Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Доглядись, кто сироте помогает: и ткёт, и прядёт, и в трубы катает?
Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею в поле; забыла матушкино приказанье, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке; а Хаврошечка приговаривает:
Спи, глазок, спи, глазок!
Глазок заснул; пока Одноглазка спала, коровушка и наткала и побелила. Ничего мачеха не дозналась, послала Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матернино приказанье забыла и глазки смежила; а Хаврошечка баюкает:
Спи, глазок, спи, другой!
Коровушка наткала, побелила, в трубы покатала; а Двуглазка всё ещё спала.
Старуха рассердилась, на третий день послала Триглазку, а сироте ещё больше работы дала. И Триглазка, как её старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на травушку пала. Хаврошечка поёт:
Спи, глазок, спи, другой! а об третьем забыла.
Два глаза заснули, а третий глядит и всё видит, всё как красная де́вица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Всё, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу:
Режь рябую корову!
Старик так-сяк:
Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая!
Режь, да и только! Наточил ножик
Побежала Хаврошечка к коровушке:
Коровушка-матушка! Тебя хотят резать.
А ты, красная де́вица, не ешь моего мяса; косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай, каждое утро водою их поливай.
Хаврошечка всё сделала, что коровушка завещала; голодом голодала, мяса её в рот не брала, косточки каждый день в саду поливала, и выросла из них яблонька, да какая боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся серебряные; кто ни едет мимо останавливается, кто проходит близко тот заглядывается.
Случилось раз девушки гуляли по́ саду; на ту пору ехал по́ полю барин богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, затрогал девушек:
Де́вицы-красавицы! говорит он. Которая из вас мне яблочко поднесёт, та за меня замуж пойдёт.
И бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоко-высоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить листья глаза засыпают, хотели сорвать сучья косы расплетают; как ни бились, ни метались ручки изодрали, а достать не могли. Подошла Хаврошечка, и веточки приклонились, и яблочки опустились. Барин на ней женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать.
Баба яга
1
Жили-были муж с женой и прижили дочку; жена-то и помри. Мужик женился на другой, и от этой прижил дочь. Вот жена и невзлюбила падчерицу; нет житья сироте. Думал, думал наш мужик и повёз свою дочь в лес. Едет лесом глядит: стоит избушка на курьих ножках. Вот и говорит мужик:
Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка и поворотилась.
Виктор Васнецов. Баба-яга
Идёт мужик в избушку, а в ней баба-яга: впереди голова, в одном углу нога, в другом другая.
Русским духом пахнет! говорит яга.
Мужик кланяется:
Баба-яга костяная нога! Я тебе дочку привёз в услуженье.
Ну, хорошо! Служи, служи мне, говорит яга девушке, я тебя за это награжу.
Отец простился и поехал домой. А баба-яга задала девушке пряжи с короб, печку истопить, всего припасти, а сама ушла. Вот девушка хлопочет у печи, а сама горько плачет. Выбежали мышки и говорят ей:
Девица, девица, что ты плачешь? Дай кашки; мы тебе добренько скажем.
Она дала им кашки.
А вот, говорят, ты на всякое веретёнце по ниточке напряди.
Пришла баба-яга:
Ну что, говорит, всё ли ты припасла?
А у девушки всё готово.
Ну, теперь поди вымой меня в бане.
Похвалила яга девушку и надавала ей разной сряды. Опять яга ушла и ещё труднее задала задачу. Девушка опять плачет. Выбегают мышки:
Что ты, говорят, девица красная, плачешь? Дай кашки; мы тебе добренько скажем.
Она дала им кашки, а они опять научили её, что и как сделать. Баба-яга опять, пришедши, её похвалила и ещё больше дала сряды А мачеха посылает мужа проведать, жива ли его дочь?
Поехал мужик; приезжает и видит, что дочь богатая-пребогатая стала. Яги не было дома, он и взял её с собой. Подъезжают они к своей деревне, а дома собачка так и рвётся:
Хам, хам, хам! Барыню везут, барыню везут!
Мачеха выбежала да скалкой собачку.
Врёшь, говорит, скажи: в коробе косточки гремят!
А собачка всё своё. Приехали. Мачеха так и гонит мужа и её дочь туда же отвезти. Отвёз мужик.
Вот баба-яга задала ей работы, а сама ушла. Девка так и рвётся с досады и плачет. Выбегают мыши.
Девица, девица! О чём ты, говорят, плачешь?
А она не дала им выговорить, то тоё скалкой, то другую; с ними и провозилась, а дела-то не приделала. Яга пришла, рассердилась. В другой раз опять то же; яга изломала её, да косточки в короб и склала. Вот мать посылает мужа за дочерью. Приехал отец и повёз одни косточки. Подъезжает к деревне, а собачка опять лает на крылечке:
Хам, хам, хам! В коробе косточки везут!
Мачеха бежит со скалкой:
Врёшь, говорит, скажи: барыню везут!
А собачка всё своё:
Хам, хам, хам! В коробе косточки гремят!
Приехал муж; тут-то жена взвыла! Вот тебе сказка, а мне кринка масла.
2
Жили себе дед да баба; дед овдовел и женился на другой жене, а от первой жены осталась у него девочка. Злая мачеха её не полюбила, била её и думала, как бы вовсе извести. Раз отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке:
Поди к своей тётке, моей сестре, попроси у неё иголочку и ниточку тебе рубашку сшить.
А тетка эта была баба-яга костяная нога.
Вот девочка не была глупа, да зашла прежде к своей родной тётке.
Здравствуй, тётушка!
Здравствуй, родимая! Зачем пришла?
Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку мне рубашку сшить.
Та её и научает:
Там тебя, племянушка, будет берёзка в глаза стегать ты её ленточкой перевяжи; там тебе ворота будут скрипеть и хлопать ты подлей им под пяточки маслица; там тебя собаки будут рвать ты им хлебца брось; там тебе кот будет глаза драть ты ему ветчины дай.
Пошла девочка; вот идёт, идёт и пришла.
Стоит хатка, а в ней сидит баба-яга костяная нога и ткёт.
Здравствуй, тётушка!
Здравствуй, родимая!
Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку мне рубашку сшить.
Хорошо; садись покуда ткать.
Вот девочка села за кросна, а баба-яга вышла и говорит своей работнице:
Ступай, истопи баню да вымой племянницу, да смотри, хорошенько; я хочу ею позавтракать.
Девочка сидит ни жива, ни мертва, вся перепуганная, и просит она работницу:
Родимая моя! Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай, решетом воду носи, и дала ей платочек.
Баба-яга дожидается; подошла она к окну и спрашивает:
Ткёшь ли, племянушка, ткёшь ли, милая?
Тку, тётушка, тку, милая!
Баба-яга и отошла, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает:
Нельзя ли как-нибудь уйти отсюдова?
Вот тебе гребешок и полотенце, говорит кот, возьми их и убежи; за тобою будет гнаться баба-яга, ты приклони ухо к земле и как заслышишь, что она близко, брось сперва полотенце сделается широкая-широкая река; если ж баба-яга перейдёт через реку и станет догонять тебя, ты опять приклони ухо к земле и как услышишь, что она близко, брось гребешок сделается дремучий-дремучий лес; сквозь него она уже не проберётся!
Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала; собаки хотели её рвать она бросила им хлебца, и они её пропустили; ворота хотели захлопнуться она подлила им под пяточки маслица, и они её пропустили; берёзка хотела ей глаза выстегать она её ленточкой перевязала, и та её пропустила. А кот сел за кросна и ткёт: не столько наткал, сколько напутал. Баба-яга подошла к окну и спрашивает:
Ткёшь ли, племянушка, ткёшь ли, милая?
Тку, тётка, тку, милая! отвечает грубо кот.
Баба-яга бросилась в хатку, увидела, что девочка ушла, и давай бить кота и ругать, зачем не выцарапал девочке глаза.
Я тебе сколько служу, говорит кот, ты мне косточки не дала, а она мне ветчинки дала.
Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на берёзку и на работницу, давай всех ругать и колотить. Собаки говорят ей:
Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала.
Ворота говорят:
Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица подлила.
Берёзка говорит:
Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не перевязала, она меня ленточкой перевязала.
Работница говорит:
Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не подарила, а она мне платочек подарила.
Баба-яга костяная нога поскорей села на ступу, толкачом погоняет, помелом след заметает и пустилась в погоню за девочкой. Вот девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга гонится, и уж близко, взяла да и бросила полотенце: сделалась река такая широкая-широкая! Баба-яга приехала к реке и от злости зубами заскрипела; воротилась домой, взяла своих быков и пригнала к реке; быки выпили всю реку дочиста. Баба-яга пустилась опять в погоню. Девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга близко, бросила гребешок: сделался лес такой дремучий да страшный! Баба-яга стала его грызть, но сколь ни старалась не могла прогрызть и воротилась назад.
А дед уже приехал домой и спрашивает:
Где же моя дочка?
Она пошла к тётушке, говорит мачеха.
Немного погодя и девочка прибежала домой.
Где ты была? спрашивает отец.
Ах, батюшка! говорит она. Так и так меня матушка посылала к тётке попросить иголочку с ниточкой мне рубашку сшить, а тётка, баба-яга, меня съесть хотела.
Как же ты ушла, дочка?
Так и так рассказывает девочка. Дед как узнал всё это, рассердился на жену и расстрелил её; а сам с дочкою стал жить да поживать да добра наживать, и я там был, мёд-пиво пил: по усам текло, в рот не попало.
Баба яга и Заморышек
Жил-был старик да старуха; детей у них не было. Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха всё не рожала. Раз пошёл старик в лес за грибами; попадается ему дорогою старый дед.
Я знаю, говорит, что у тебя на мыслях; ты всё об детях думаешь. Поди-ка по деревне, собери с каждого двора по яичку и посади на те яйца клушку-наседку; что будет, сам увидишь!
Старик воротился в деревню; в ихней деревне был сорок один двор; вот он обошёл все дворы, собрал с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно яйцо. Прошло две недели, смотрит старик, смотрит и старуха, а из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один не удался хил да слаб! Стал старик давать мальчикам имена; всем дал, а последнему не достало имени.
Ну, говорит, будь же ты Заморышек!
Растут у старика со старухой детки, растут не по дням, а по часам; выросли и стали работать, отцу с матерью помогать; сорок мо́лодцев в поле возятся, а Заморышек дома управляется. Пришло время сенокосное; братья траву косили, стога ставили, поработали с неделю и вернулись на деревню; поели, что бог послал, и легли спать. Старик смотрит и говорит:
Молодо-зелено! Едят много, спят крепко, а дела, поди, ничего не сделали!
А ты прежде посмотри, батюшка! отзывается Заморышек.
Старик снарядился и поехал в луга; глянул сорок стогов смётано:
Ай да молодцы ребята! Сколько за одну неделю накосили и в стога сметали.
Иван Билибин. Баба Яга
На другой день старик опять собрался в луга, захотелось на своё добро полюбоваться; приехал а одного стога как не бывало! Воротился домой и говорит:
Ах, детки! Ведь один стог-то пропал.
Ничего, батюшка! отвечает Заморышек. Мы этого вора поймаем; дай-ка мне сто рублёв, а уж я дело сделаю.
Взял у отца сто рублёв и пошёл к кузнецу:
Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило с ног до головы обвить человека?
Отчего не сковать!
Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдержит сто рублёв плачу, а коли лопнет пропал твой труд!
Кузнец сковал железную цепь; Заморышек обвил её вокруг себя, потянул она и лопнула. Кузнец вдвое крепче сделал; ну, та годилась. Заморышек взял эту цепь, заплатил сто рублёв и пошёл сено караулить; сел под стог и дожидается.
Вот в самую полуночь поднялась погода, всколыхалось море, и выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать сено. Заморышек подскочил, обротал её железной цепью и сел верхом. Стала его кобылица мыкать, по долам, по горам носить; нет, не в силах седока сбить! Остановилась она и говорит ему:
Ну, добрый мо́лодец, когда сумел ты усидеть на мне, то возьми-владей моими жеребятами.
Подбежала кобылица к синю морю и громко заржала; тут сине море всколыхалося, и вышли на́ берег сорок один жеребец; конь коня лучше! Весь свет изойди, нигде таких не найдёшь! Утром слышит старик на дворе ржанье, топот; что такое? а это его сынок Заморышек целый табун пригнал.
Здорово, говорит, братцы! Теперь у всех у нас по коню есть; поедемте невест себе искать.
Поедем!
Отец с матерью благословили их, и поехали братья в путь-дорогу далёкую.
Долго они ездили по белому свету, да где столько невест найти? Порознь жениться не хочется, чтоб никому обидно не было; а какая мать похвалится, что у ней как раз сорок одна дочь народилась? Заехали мо́лодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их баба-яга:
Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?
Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напой-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай.
Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать:
Что, добрые мо́лодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?
Дела пытаем, бабушка!
Чего ж вам надобно?
Да невест ищем.
У меня есть дочери, говорит баба-яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну де́вицу.
Тут они сосватались, начали пить, гулять, свадьбы справлять. Вечером пошёл Заморышек на своего коня посмотреть. Увидел его добрый конь и промолвил человеческим голосом:
Смотри, хозяин! Как ляжете вы спать с молодыми женами, нарядите их в свои платья, а на себя наденьте женины; не то все пропадём!
Заморышек сказал это братьям; нарядили они молодых жён в свои платья, а сами оделись в жёнины и легли спать. Все заснули, только Заморышек глаз не смыкает. В самую полночь закричала баба-яга зычным голосом:
Эй вы, слуги мои верные! Рубите незваным гостям буйны головы.
Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям бабы-яги. Заморышек разбудил своих братьев и рассказал всё, что было; взяли они отрубленные головы, воткнули на железные спицы кругом стены́, потом оседлали коней и поехали наскоро.
Поутру встала баба-яга, глянула в окошечко кругом стены́ торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны. Куда мо́лодцам спрятаться? Впереди сине море, позади баба-яга и жжёт и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у бабы-яги платочек, махнул тем платочком перед собою и вдруг перекинулся мост через всё сине море; переехали добрые мо́лодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону мост исчез, баба-яга воротилась назад, а братья домой поехали.
Баба яга и Жихарь
1
Жил кот, воробей да жихарько третей. Кот да воробей пошли дрова рубить и говорят жихарьку:
Домовничай да смотри: ежели придёт яга-баба да станет считать ложки, ты ничего не говори, молчи!
Ладно, ответил жихарь.
Кот да воробей ушли, а жихарь сел на печь за трубу. Вдруг является яга-баба, берёт ложки и считат:
Это котова ложка, это воробьёва ложка, третья жихарькова.