Под кривую Лёшину усмешку глазастый пацан подставил ладошку, и со звуком работающего банкомата на ней сами собой появились деньги.
И если по какой-то причине вы не услышали голос прервался звуком «дзынь», просто вернитесь к первому пункту и уж постарайтесь, чтобы мамочка вам поверила!
Лёша, больше не в силах выносить эту бредятину, всё-таки вытащил телефон.
Это ваш первый приём, вещала тем временем маска. Идите в поле и отрабатывайте! К завтрашней лекции принесите деньги, которые дадут вам ваши «мамочки»!
На этом голос тренера неожиданно смолк, и Лёша на мгновение испугался не упустить бы, за чем пришёл. Народ сидел в нерешительности.
Бегом отсюда здесь женщин нет! крикнула маска, и в кабинете зажёгся свет. Студенты начали подниматься, поглядывая друг на друга. Редкая смесь робости и азарта светилась в их глазах. Никто не решался пойти первым. Лёшин вопрос «Братцы, а где же всё-таки тренер?» остался без ответа.
В этот момент дверь в кабинет приоткрылась, и в щель просунулась коротко стриженная голова. Затем в класс нерешительно шагнул маленький человечек. Типчик из тех, кого не принимают всерьёз. Такого обхамят в трамвае, и никто не вступится.
Это же здесь тренинг проходит? спросил он под недоумёнными взорами, Я опоздал
Новичок так и стоял в дверях, загораживая проход, а девять студентов молча глядели на него. Очевидно, каждый в классе решил, что чудаку ответит кто-то другой. Вдруг снова ожил экран, и маска Казановы произнесла безжалостным тоном:
Повторов для опоздавших у нас нет, а задание такое же, как для всех. К мамочке!
После этих слов экран погас окончательно. Студенты разбежались.
А чего делать-то надо? жалобно спросил опоздавший у Лёши, который всё ещё что-то высматривал под партами.
Делай, что хочешь. И раздосадованный Лёша вышел из кабинета.
Ромашкин никогда не стал бы тем, кем был, если бы не умел прорабатывать запасные ходы. Это тактика. Не вышло взять мерзавца за горло сразу, и не беда. Мы к нему подберёмся другим путём и схватим за ещё более чувствительное место. С этими мыслями Лёша явился на вахту бизнес-инкубатора.
Кто брал ключ от тринадцатого кабинета?
Вахтёрша не спеша осмотрела лихого посетителя не очень довольным взглядом это она вспоминала, здоровался он с ней сегодня или нет, а затем отыскала запись в журнале:
Ромашкин брал.
Чёрт! А потом кто брал?
А потом никто не брал.
Но туда ведь кто-то заходил, аппаратуру подключал? Тренер был тут? напирал Лёша, уже понимая, что ставит непосильные задачи. Вахтёрша снова принялась водить пальцем по журналу, а Лёша вспомнил, что с беготнёй по бухгалтериям и разборками с милицией не запирал дверей класса и не сдавал ключ тот всё это время лежал в его кармане. Мимо прошёл к выходу опоздавший чудак с растерянным лицом, и Лёша невольно ощутил зависть к этому балбесу. Всего-то бед у человека опоздать на идиотский тренинг.
По журналу никто не заходил, установила вахтёрша. Впрочем, это и так уже было понятно. План «Б» провалился вслед за планом «А».
Чёрт, чёрт, чёрт!!! В отчаянии Лёша схватился за волосы, забыв, что успешному бизнесмену так себя вести не полагается.
Уж насколько равнодушная, безучастная и даже вялая женщина была вахтёрша, но даже её сердце ёкнуло от Лёшиных страданий.
Случилось, что ли, чего? спросила она по-крестьянски грубовато, но искренне.
Как его найти? простонал Лёша скорее в окружающий эфир, чем кому-то конкретно.
Да кого?
Тренера.
Тренера?
Лёша отвернулся, чтобы посторонняя женщина не видела его отчаяния, и сполз на пол по стенке вахтёрской будки. Разумеется, вахтёрша тут же выбежала из своей стеклянной клетки и озабоченно, как над маленьким, склонилась над Лёшей.
А чего случилось-то?
Ничего, буркнул Ромашкин из-под сомкнутых ладоней.
Из-за своей доброты женщина попала в глупую ситуацию. Как в автобусе, когда вы уступаете старушке место, а та отказывается, и вам уже неловко садиться обратно. Приходится сделать вид, что вам скоро выходить, и вы нелепо стоите, как сейчас эта вахтёрша над Лёшей. Сам Ромашкин сочувствия к себе не искал, и потому непрошеная мадам вызывала в нём одно лишь раздражение.
Тут в Лёшином кармане что-то пиликнуло. Очень кстати: ведь телефон спасает от назойливых людей не хуже, чем чеснок от вампиров. Даже промоутеры на улице отвязываются, если приложить к уху мобильник.
«Попроси у неё денег, балда!» прочёл Лёша на экране.
Сообщение взбодрило, как глоток нашатыря. Лёша вскочил, озираясь, и заметался, словно кот у ветеринара. Вахтёрша же, глядя на его скачки, прониклась к нему ещё большей заботой.
Парень, может, тебе помочь чего? И она почти нежно коснулась его локтя.
«Экая настырная баба», разозлился Лёша и уже готов был рявкнуть что-нибудь грубое в её деревенскую рожу, как вдруг испытал дежавю. В бесхитростном лице вахтёрши Лёша узнал коровьи глаза. Вот она наклонила голову набок, и, как это всегда бывает в дежавю, Лёша угадал, что будет дальше. Нет, он не услышал «дзынь» он его почувствовал, а в ушах явственно и гулко отдалось голосом тренера: «Остаётся только протянуть руку».
Лёша разинул рот и завис, как луна над лесом. Словно дразня или подсказывая, что делать дальше, вахтёрша наклонила голову теперь уже на другую сторону. Ромашкин понял этот сигнал и смирился с судьбой. Он опустил глаза, перечитал сообщение, а дальше всё произошло как бы само собой.
Вы можете дать мне тысячу рублей? пролепетал отец троих детей и подставил ладошку.
Мамочки
Лёша вышел из бизнес-инкубатора, неся в вытянутой руке тысячерублёвку. Мозг отказывался осознавать случившееся. Ноги ещё немного поносили своего хозяина и опустили на бордюр перевести дух. Прошло какое-то время. В кармане пиликнуло. Ромашкин наконец сумел согнуть руку, чтобы достать телефон.
«Получше твоего нано-бизнеса?» высветилось на экране.
Лёша снова завертел головой, но в этот раз он искал не обидчика, а кого же? Пожалуй, того, за кем Ромашкин готов был пойти по воде, и тысячу тому доказательств он всё ещё держал в руках. Лёша верил в свой нюх на успех и всяческие прибыльные темы, и только что он почуял золотую жилу, но жить за счёт женщин
Новое сообщение:
«В следующий раз проси больше!»
Лёша рассмеялся. В следующий раз? И ведь правда. Успех требует повторения, иначе это не успех. Он окинул взглядом вечернюю людную улицу и прошептал сам себе:
Мамочки
Если бы случайный зритель сейчас следил за Лёшей, он увидел бы вот что.
Парень подошёл к женщине, они с минуту поговорили, и она дала ему что-то из своего кошелька. Зритель вряд ли уловил бы такие детали, как верный выбор целевой аудитории, качественную эмоцию и тот самый наклон головы, предшествующий выдаче наличности. Между тем Лёша всё сделал абсолютно правильно: не зря же он так внимательно слушал лекцию. А покуда зритель гадал бы, деньги вынимались из кошелька или что-то ещё, оборотистый Ромашкин уже направлялся к новой цели.
У меня жена родила тройню девочек. В мэрии нам обещали выделить квартиру, но обманули. Сейчас мы ютимся у сумасшедшей родственницы в доме, которому больше ста лет. Вы не можете помочь немножечко деньгами?
Оказалось, схема работала не каждый раз. Очередная кандидатка в жертвы поспешила уйти от подозрительного типа. Лёша слегка озадачился, но не отчаялся. Подумал о том, что сила, скорее всего, не в правде, и направился к новой мамочке.
Я стоял в очереди на новый протез. Время подошло, и мне готовы помочь, но за импортные комплектующие нужно доплатить, а то очередь уйдёт
Женщина опустила недоверчивый взгляд на Лёшины с виду нормальные ноги в штанах, но он был к этому готов. Готов жить за счёт женщин.
Я мечтаю снова бегать и прыгать выпалил он на трагической гримасе, закрыл лицо и задрожал плечами.
Эта мамочка не только выдала Лёше денег, сколько он просил, но ещё и догнала его, и добавила сверху. «Хорошо удалась эмоция», отметил Ромашкин и обещал попозже сам себя похвалить, а сейчас к станку!
Через два часа добросовестной смены Лёша столкнулся с серьёзной проблемой. Наличность не умещалась в карманы летних штанов. Ромашкина распирало от куража, и танцевать хотелось больше, чем кушать. Навар позволял закругляться, да и поздно уже: прохожие мамочки закончились.
Вдруг Лёша заметил женщину, которая показалась ему знакомой. Ну конечно! Это ведь та самая жаба из мэрии, что говорила ему гадости из-за монитора. Ноги Ромашкина опередили его мысли. Не успел он подумать: «А чего я теряю?», как уже стоял перед жабой с новой легендой. Он наплёл ей, что ему очень неловко, но все его деньги уехали вместе с курткой и телефоном в Архангельск. Он всё посчитал, не хватает всего пяти тысяч рублей.
Женщина не узнала в незадачливом пассажире многодетного отца, но и озвученной проблемой не заинтересовалась. Она попыталась уйти от назойливого Лёши. Не тут-то было. Ромашкин с наслаждением «чувствовал» жертву. Он не стал падать ей в ноги это пошло, лишь чуть спружинил в коленках ровно настолько, чтоб это не было перебором (переигрывать тоже плохо) и прибавил голосу капельку надрыва подсмотрел когда-то в опере.
Вы моя последняя надежда! Если я не успею на сегодняшний поезд, мне придётся ночевать на вокзале! Тут случилось то, чего Лёша сам не ожидал: ему по-настоящему захотелось плакать. И он не стал себя останавливать. Через минуту он узнал, что за слёзы платят больше.
Ромашкин возвращался домой, думая о том, что же с ним сегодня произошло. Он с удовольствием подсчитывал в уме выручку и немного размышлял об этической стороне своего успешного начинания. Вспоминались цитаты женщин великих и не очень: «Никто не просил вас рожать», «Ещё заплачьте тут», «Хотите сесть нам на шею и прокатиться?» и, конечно, «Катерина, зачем ты полюбила идиота?»
Он вошёл в квартиру с пышным букетом в руках и с загадочной уверенностью в глазах. Всё ещё пританцовывая, закрыл дверь, включил свет и вздрогнул. В коридоре стояла Евдоксия Ардалионовна, мрачная, как Аид.
Как поживает наш мамкин олигарх? спросила она.
Даже такое откровенное хамство не могло испортить Лёшиного настроения.
А как поживает наша комнатная прима? И Ромашкин галантно протянул цветы.
Оставьте, ответила пратёща сурово. Я знаю, этот букет не для меня. Да я и не приняла бы цветов от мужчины, который к годам Христа сумел лишь зачать тройню.
Пратёщины уколы порядком надоели Лёше, а кураж от успехов ещё не прошёл, так почему бы слегка любя не подействовать старушке на нервы?
Однако от меня не укрылось, что вы покраснели! объявил Лёша с гусарским задором. У вас такой приятный румянец как у гимназисточки!
Ярость Евдоксии Ардалионовны сдерживали только глубокая ночь и спящий дом.
Когда ты от меня съедешь? просипела она.
И вдруг Лёшин голос задрожал.
Вам бы только за горло взять, бабушка. «Сумел лишь зачать», «Неудачник», «Вынь да положь». Я люблю свою семью, вы не знаете, на что я готов ради моих девочек! Я Я только что убил человека, чтобы прокормить И тут его задушили рыдания. Он принялся вытаскивать из карманов комья денег и швырять ими в пратёщу.
Несчастный, что ты натворил?! в ужасе воскликнула хозяйка.
Лёша грохнулся на колени и сквозь слёзы и слюни заикал:
Простите меня, бабушка Евдоксия Ардалионовна! Я хотел сделать вашу внучку счастливой, а сделал навеки несчастной!
Собранности пратёщи можно было позавидовать. Она живо принялась предлагать варианты:
Тебе же надо бежать! Прячься! Можешь на меня положиться. Я десять лет скрывала роман с Брежневым, и тебя не выдам! Казалось, она вот-вот покажет тайный подземный ход в Польшу, но этого не потребовалось. Лёша вдруг поднялся, улыбнулся и спросил, как официант в ресторане:
Вам понравилось?
Ужас пратёщи снова сменился яростью, но ненадолго. Из всей палитры чувств, что испытала сейчас престарелая актриса, на первый план выступило восхищение.
Бог ты мой, Алёша! И она сложила руки на груди. Это была игра? Ну надо же! Браво! И слёзы!
Розовый от гордости Ромашкин сделал первый в своей жизни реверанс.
Какая муза тебя укусила? Ну-ка, покажи ещё раз!
Лёша тут же как подкошенный упал к её ногам и зарыдал:
Жизнь моя не стоит больше ломаного гроша!
Ай, молодец! Евдоксия Ардалионовна не могла нарадоваться на новорожденный талант. Про грош, конечно, штамп, но какая эмоция!
Она подняла празятя и обняла его так тепло, как Фидель Кастро Брежнева.
У тебя настоящий дар, Алёша, ты далеко пойдёшь, и, не успел он её поблагодарить, спросила, а когда ты выступаешь в мэрии?
Я работаю над этим вопросом, ответил Лёша уклончиво, но на этот раз пратёща удовлетворилась. Она, держа кулачки, то и дело восхищённо оборачиваясь, удалилась к себе, а Лёша на цыпочках прокрался в комнату Ромашкиных.
Ты пришёл? прошептала спросонок пробудившаяся от поцелуя Катя.
Пришёл. И Лёша ещё раз поцеловал жену.
Мне снился сон Катя мурлыкала, будто бы и не проснулась. Такой дурацкий Там у тебя была другая женщина Много женщин И ты со всеми был очень мил, и они тебе за это платили.
Лёша замер со снятым носком в руке.
Но я не расстроилась, потому что сразу поняла, что это сон, потому что ты у меня не такой, иначе бы я тебя не любила. Спокойной ночи.
От неожиданности Лёша забыл пожелать спокойной ночи в ответ и, озадаченный, тихонько лёг супруге под бочок.
Мисс Голливуд
С фигурой у меня всегда всё было в порядке. Я до шестидесяти лет играла Джульетту. Но в советском кино советской актрисе не полагалось всяких там нехороших излишеств. Поэтому меня снимали в монтаже. Совместная картина. Куба, солнце, море и песок. Моё лицо. Камера скользит ниже. Шея. Потом р-раз! Чайка в небе. И снова р-раз! Грудь, талия, и всё остальное, но уже не моё, а какой-то дублёрши из Голливуда.
Из Голливуда?
Ну да. Это ведь недалеко, поэтому массовку всегда там набирали. На Фабрике грёз. Потом, кстати, она (дублёрша, а не фабрика), тоже прославилась. Играла девушку этого агента, как бишь его?
Джеймса Бонда? Но как её звали?
Ах, Алёша, неужели ты думаешь, что я запоминала имена голливудских старлеток?
За окном брезжил рассвет. Прошло пять часов с тех пор, как Евдоксия Ардалионовна бесцеремонно вытащила Лёшу из постели и привела в свою комнату. Там она усадила любимого празятя в глубокое кресло, придавила сверху для верности пятью старинными фотоальбомами и принялась рассказывать.
За всеми нами следили тогда товарищи в штатском. А за мной, как за главной ролью, аж двое. И всё же чуть не потеряли.
Вы хотели сбежать за границу?
Я влюбилась, мой мальчик! Мне ведь тогда было чуть больше двадцати. Бедная еврейская девочка, мечтавшая о славе. Первая роль в кино и сразу главная! Я даже стоя перед камерой не верила, что это со мной происходит. Меня можно было пальчиком поманить, я бы пошла за кем угодно. И тут он. В Гаване тогда не очень было с гостиницами, поэтому самая лучшая досталась нашей группе да американцам. И вот одним утром на завтраке я просто-таки налетела на него. Он уже тогда был суперзвездой. Случайно заехал на Кубу порыбачить с аквалангом.
Я называла его Джимми, а он меня Докси. Мы были счастливы семь дней, которые пролетели, как одно мгновение. Но какой он был бунтарь! И думать не желал, что нам не суждено быть вместе. И вот тридцатого сентября тысяча девятьсот пятьдесят пятого года Прóклятая дата. Вся наша группа уже сидела в автобусе до аэропорта. Ждали только меня, а я, прорыдавшая всю ночь, просто не могла стоять на ногах. Меня вели под руки двое сильных мужчин. И вдруг на площадку перед отелем влетел спортивный серебристый кабриолет. Конечно, это был он! Мой Джимми! Он крикнул мне: «Бросай всё, едем вместе со мной! Выходи за меня, ты станешь гражданкой США, и я увезу тебя отсюда!»