Я знаю. Но это был самый простой способ проверить, говорит он и замолкает.
Проверить что?
Последствия того, что ты натворила. Тоже не гарантия, впрочем. Но, вроде, обошлось.
Дедуля, ты о чем? Что в книге?
В книге? Рецепты. Просто рецепты.
Просто рецепты? Из морского песка и яда тарантула? Кстати, не заметила в твоих запасах совиных перьев, стараюсь, чтобы голос звучал язвительно.
Они в глубине на нижней полке, в жестяных банках. И не только совиные. Не так часто нужны.
Дедуля удивительно спокоен, не понять, что чувствует, лишь глаза поблескивают в полумраке. В слова мне его не обыграть.
Дедуля, я верю, что ты супер-кулинар, но чтобы вот так
Он встает. На ходу отталкивает несколько фарфоровых черепков, расчищая дорогу. Сперва возвращает на место книгу. Потом подходит к плите, включает огонь под чайником, проверяет, осталась ли заварка, ставит на стол две чашки.
Рецепты бывают разные, лягушонок
Я молча жду, скрестив руки на груди. Мы так и сидим в полумраке, не знаю, почему никто из нас не включает свет. Ветер за окном усиливается, и кусты тихо скребутся ветками по стеклу. Чайник нагревается и шумит. Звук привычный и обыденный, но сейчас отчего-то кажется тревожным. А дедулины движения полны таинственности. Наблюдаю за ним, как завороженная: вот дедуля трогает чайник, проверяя, достаточно ли горячгасит под ним огонь аккуратно достает из запретного шкафчика одну из корзинок с пузырьками, долго ищет нужный, поднося каждый к свету, наконец, удовлетворенно хмыкает, выцарапывает пробку, капает в заварник пару капель чего-то густого и темного Я втягиваю носом воздух, пытаясь уловить запах, но ничего не чувствую.
Что это?
Просто капельки к чаю, откликается дедуля, не глядя на меня. Травки. Помогают уснуть.
Наконец, корзинка с пузырьками возвращается на место, дедуля закрывает дверцу, проверяет, что на этот раз замок сработал, неспешно разливает по чашкам чай. Снова принюхиваюсь пахнет обычным чаем с мятой.
Рецепты бывают разные, повторяет он, усевшись, наконец, напротив. Прости, это я ошибся. Что-то устал за день, сранья на ногах, вот и облажался.
Что это за книга? Зачем она тебе?
Дедуля хочет отпить чаю, но мой вопрос останавливает его. Он задумчиво разглядывает меня, будто заново изучает. Глаза подслеповато щурятся в потемках. Может, встать и включить уже свет? Мне не по себе от его взгляда, и я отхлебываю чай, будто пытаюсь спрятаться за чашкой.
Старинная это книга, лягушонок, наша семейная реликвия, говорит он, наблюдая за мной. Много-много поколений у нас хранится, даже не знаю, сколько. Такая старая, что можно было бы продать антикварам и новый дом отстроить.
А лекарство? Может, расскажешь, чем ты болен?
Как погуляла? дедуля внезапно меняет тему. Понравился город?
Я пожимаю плечами:
Я пока мало видела. В центре красиво. Так что с лекарством?
Дедуля кивает.
Ты погуляй еще, осмотрись, он снова игнорирует мой вопрос. Мест много красивых. На ЮБК можно съездить, в Симеиз или в Ялту, автобусом недорого.
Теперь понятно в кого я такая упрямая.
Деда
Я расскажу, Яночка. Я все расскажу. Но не сегодня. Ты только не спеши. Дай себе немного времени.
Мне? А у нас вообще есть время? Я все слышала, дедуль, что ты говорил Гектору про зиму!
До зимы еще долго.
Что если ты умрешь раньше?
Впервые произношу это вслух, еще и при дедуле. Да вообще впервые это признаю, вот так четко и осознанно. Я вроде бы все понимала и раньше, но гнала эту мысль, пряталась от нее. А теперь слова вырываются сами собой, и я вдруг понимаю, что до чертиков боюсь: потерять дедулю, неизвестности, всего, что мне придется делать, когда это произойдет. Не просто боюсь я в паническом ужасе, и у меня почти не осталось ресурсов, чтобы от него защищаться! Кажется, стены вокруг меня начинают рушиться, и я слышу, как часы отстукивают оставшееся время, и от этого хочется кричать.
Я не умру раньше.
Откуда ты знаешь? голос начинает срываться, потому что горло сводит.
Дедуля только вздыхает:
Ты все узнаешь, очень скоро, и тогда тебе придется принять решение. Очень важное решение. Я не хочу, чтобы ты принимала его, не узнав этот город, не почувствовав этот дом. Это будет неправильно. Сейчас ты не готова.
Да о чем ты говоришь? чудом сдерживаюсь, чтобы не закричать на него.
Пей чай, лягушонок. Пей чай.
Это выше моих сил. Мне никак его не переспорить, не переубедить. Я просто не могу сопротивляться, еще немного и зареву, или заору на него. А потом буду жалеть, потому что это совсем неправильно.
Я демонстративно опустошаю чашку в два глотка, звякаю ею о блюдце и покидаю кухню, не говоря ни слова. Не замечая, что дедулин чай так и остался нетронутым.
Глава 4. Сюрпризы. Опять сюрпризы
Просыпаюсь от солнца, которое светит прямо в лицо зря вечером не закрыла шторы. Высокие кусты наполовину закрывают окна, но это не спасает, лучи все равно проникают в комнату. Лежу, силясь вспомнить, как вообще ушла спать. Последнее, что помню как ужинала гречей в тишине и потемках. А потом? Будто там за столом и отрубилась.
Встаю. У кровати валяется книга я читала допоздна?.. Ничего не помню и не понимаю. Голова чумная, и очень хочется пить. По ощущениям похоже на жестокое похмелье. Сама я не пробовала напиваться до такой степени, но в кино это показывают именно так.
Плетусь в ванную. По дороге реагирую на звук и заглядываю на кухню. Дедуля возится у плиты. Вкусно пахнет кофе и чем-то творожным.
Доброе утро, мямлю я, потирая глаза.
Доброе, доброе, лягушонок, ласково улыбается дедуля.
Сырники? пытаюсь угадать с надеждой.
С медом и ягодным пюре, кивает дедуля.
Живот откликается урчанием.
Ммм Звучит как идеальный завтрак.
Умываясь, слышу, как дедуля мелет что-то блендером видимо, обещанное ягодное пюре.
Холодная вода разгоняет остатки сонливости, а большая кружка крепкого капучино окончательно приводит меня в чувства. Под умильным взглядом дедули тщательно вымакиваю кусочком румяного сырника остатки безумно вкусного ягодного соуса.
Хорошо вчера погуляла?
Вспоминаю, что вечером его сморило от усталости, и мы так и не поболтали.
С энтузиазмом киваю говорить не могу, жую сырник.
Осторожнее, еще подавишься, улыбается дедуля. Где была?
По центру погуляла, в кафе Снежинка зашла.
Вы с мамой часто ходили туда есть мороженное. Тебе там нравилось. Слышал, его переделали.
Вот как. Не случайно название откликнулось и поманило, значит.
Потом погуляла возле СевГУ, продолжаю я.
Дедуля приподнимает брови:
На Гоголя, что ли?
В Студгородке. А есть еще и на Гоголя?
Теперь еще и в Голландии. По всему городу корпуса.
Где?
Вид у меня, наверное, совсем глупый. Но я, и правда, растеряна. Не думала, что у СевГу есть филиалы в Европе.
В Голландии! дедуля смеется. Это район на Северной. Вот у вас в Петербурге есть Новая Голландия, а у нас в Севастополе просто Голландия. В каком-то смысле они побратимы. Нашу Голландию назвали в честь вашей те же матросики строили. Можешь как-нибудь прогуляться туда, заодно на катере прокатишься. Не в каждом городе есть морской общественный транспорт.
Чувствую себя немного глупо. Но отчего-то эта внезапная связь городов меня трогает. Есть в этом что-то милое.
Ну и как тебе СевГУ?
Неплохо. Ветрено, зато отовсюду видно море.
Есть такое дело. Он же над Стрелецкой бухтой стоит. Но как тебя туда занесло?
Проехала Херсонес
Мы неспешно болтаем о городе. Дедуля будто знает каждый уголок и рассказывает о Севастополе с такой любовью, что я невольно заражаюсь его эмоциями, хочется дозавтракать и идти гулять: полюбоваться морем, послушать шум волн, побродить по старым улочкам Центрального холма (дедуля особенно вкусно о них рассказывает), добраться, наконец, до Херсонеса, а потом, может, и до Муссона оказалось, раньше это был огромный радиозавод, а теперь модный торговый центр, а рядом с ним еще один Лаванда. В Севастополе умеют придумывать колоритные названия.
После завтрака помогаю прибраться на кухне, порываюсь помыть посуду, но дедуля сгружает все в посудомойку. В отличие от остального дома, кухня у него лишь выглядит старой. Оборудована она по последнему слову техники. О такой кофемашине мы с мамой только мечтали, обходились простой рожковой. Планетарный миксер знаком по видео кулинарных блогеров на Ютубе. Холодильник тоже внушает уважение большой, двухдверный. Я уже молчу о куче другой техники и ворохе всяких приспособлений для готовки. Наверное, это не удивительно, если ты профессиональный кондитер.
Пылесошу кухню и коридор. Не то, чтобы мы намусорили, но нужно же хоть что-то полезное сделать. Потом звоню маме: ее голос звучит настороженно, она будто опасается чего-то, но на вопрос, что случилось, лишь отмахивается и ссылается на работу, мол из детского дома, который она курирует, пропал какой-то подросток, и все на ушах стоят1. Дедуля в это время возится в саду. Я порываюсь ему помочь, но он заявляет, что делать уже ничего не нужно, так, мелочи, и отправляет меня гулять по Севастополю. Спорить с ним нет ни сил, ни слов.
Я снова не добираюсь до Херсонеса, вместо этого, вдохновленная рассказом дедули, пару часов брожу по Центральному холму, то и дело читая памятные таблички на домах и сверяясь с картой. Гулять по этим улочкам уютно и интересно: много зелени, невысокие дома, редко выше двух-трех этажей, дороги вымощены брусчаткой, будто дореволюционной: настоящие булыжнички, почти черные, блестящие. Такими в Петербурге вымощены дорожки вокруг Зимнего дворца и перед оградой Летнего сада. А еще на Центральном холме свет какой-то другой, наверное, потому что кроны деревьев часто закрывают небо.
Покупаю мороженное и съедаю его в скверике перед белокаменной церковью Петра и Павла она необычная, совсем не похожа на православные храмы, скорее на миниатюрный Парфенон, и в первый момент я даже думаю, что ее построили херсонеситы. У церкви нет ни куполов, ни тем более колокольни, зато стены окружает массивная двухрядная колоннада
На одной из лестниц нахожу компанию разномастных котиков, невероятно дружелюбных. Котики мурчат и лезут на руки. Недолго вожусь с ними, потом покупаю пару пакетиков корма, обещаю еще вернуться и отправляюсь искать легендарную Башню ветров
Та не производит на меня сильного впечатления, чего не сказать об улице и сквере. И дело не в шикарном Владимирском соборе. Здесь я нахожу настоящую осень. Сквер усажен каштанами, которые почти облетели, с голых веток свисают крупные плоды, будто яблоки. Желто-коричневые листья покрывают газоны и дорожки. Сижу на скамейке, читаю про Владимирский собор, где похоронены четыре великих адмирала: Истомин, Корнилов, Лазарев и Нахимов.
Хочется кофе.
В поисках кофейни я делаю еще круг по Центральному холму, и в завершение прогулки выхожу к Матросскому бульвару, который очаровывает меня необычным памятником с ладьей, павильоном в восточном стиле и потрясающими видами на море и площадь Нахимова. Долго сижу на скамейке, читая про Бриг Меркурий: этот малыш сумел одолеть два турецких боевых фрегата!
В этом все дело мне интересно узнавать обо всем, что вижу. Севастополь увлекает меня, цепляет неожиданными деталями, заставляет то и дело заглядывать в интернет или на карту. Я не ожидала, что простой приморский городок окажется таким интересным, красивым и героическим! И эта особая энергетика отгоняет страхи и придает мне сил.
Наконец, спускаюсь к набережной, дохожу до самой воды и долго стою там, любуясь морем и вдыхая свежий соленый воздух. Здесь прохладно, и я радуюсь, что захватила куртку. Настроение сегодня такое, что думать и разгадывать дедулины загадки совершенно не хочется, идти домой тоже. Я поднимаюсь на верхний уровень, сажусь на скамейку и просто смотрю на море, как легкие волны накатывают одна за другой, как пассажирские катера курсируют туда-сюда. Моя волна подкидывает One day Гарри Мура, и я вдруг понимаю, что он идеально подходит моему настроению и вообще Севастополю, поэтому ставлю подборку его песен. Мне хорошо. Немного зябко, но хорошо и спокойно, как не было с того дня, как узнала о болезни дедули.
На Ревякина возвращаюсь под вечер. Ужинаю вчерашней гречей, потом сижу в саду в плетеном кресле-качалке, кутаюсь в плед и наслаждаюсь тишиной и атмосферой заката: сегодня небо залило нежно-розовым, только облака отливают золотистым. Жаль, деревья закрывают все самое красивое, мне хочется подняться повыше, чтобы видеть больше неба, но в доме нет ни балкона, ни чердака, и я с завистью поглядываю на лавандовый дом за забором. Дедуля меня не трогает, только приносит чашку вкусного травяного чая с ягодами. Возвращаюсь в дом уже в потемках, размышляя, чем бы заняться время детское, еще восьми нет.
В гостиной торшер светится уютным пятном. Дедуля устроился на диване и читает. Смотрю на него, пытаясь разглядеть хоть какой-то признак болезни, сравниваю его с тем, что привыкла видеть по видеосвязи.
Дедуля
Да, лягушонок? он откладывает книгу.
Ты точно болен?
Вопрос внезапный, еще и звучит по-дурацки. Не знаю, что меня дернуло, но весь покой сегодняшнего дня вмиг испаряется. Я хочу узнать правду и боюсь ее одновременно, хочется позорно сбежать в свою комнату, но поздно, слова сказаны. Дедуля глядит на меня из-под очков. Странно глядит, будто изучает. Не понимаю, что это может значить. Потом грустно улыбается, кивает:
Увы, моя хорошая.
Сажусь рядом с ним:
Тебя можно вылечить?
Он долго смотрит мимо меня в сторону кухни, задумчиво водит губами, будто прикидывает что-то. Потом поднимает взгляд.
Боюсь, что нет. Но это не повод грустить. Не нужно раньше времени.
Не хочу, чтобы ты умирал, нелепо всхлипываю я.
Ну вот еще, дедуля приподнимается, привлекает меня к себе. Мы же договорились не сегодня. Никто из нас будущего не знает.
Но ты сказал до зимы! Прости, я случайно услышала твой разговор с Гектором. Совсем немного. Я не подслушивала.
Вот и не придумывай, раз не знаешь, что услышала. Я совсем не про то говорил.
Я не вижу его лица, но в голосе слышу улыбку. Меня колет виной. Неправильно это все. Не дедуля должен меня утешать и успокаивать, а я его. Но ничего не могу с собой поделать. Сижу, уткнувшись в его плечо, позволяя гладить себя по волосам.
Яночка, Яночка, маленький ты наш лягушонок, бормочет дедуля. В его голосе столько тоски, что я еще сильнее утыкаюсь в его плечо. Есть вещи, которые невозможно изменить. Их можно только принять. Хоть порой это очень трудно.
Но при чем тут тогда зима? не отстаю я. И снова страшно услышать ответ, заранее холодок по спине бежит. Но надо.
А до зимы мне нужно, чтобы ты влюбилась в Севастополь.
***
Первая мысль, которая приходит в голову следующим утром мне нужна работа. Независимо от того, сколько времени я проведу в Севастополе. Два дня прошли в уютном ничегонеделании, было здорово гулять по городу, часами просиживать у моря, как заправский пенсионер, но не каждый же день. В универ я вернусь не раньше чем через год. Не тратить же это время впустую? Да и кто будет содержать меня все это время? Точно не дедуля. Ладно, пока он работает, наверное, какие-то сбережения у него есть, но надолго ли их хватит? Да и мама не потянет обеспечивать две семьи. Мне пора вставать на ноги, я уже не ребенок, пора становиться независимой и самой себя обеспечивать. Но что я могу? Программист из меня пока не ахти, заказы брать страшно. Но вот репетиторство другое дело. Информатику и математику я легко могу школьникам преподавать, может, даже к ЕГЭ готовить, даром что ли стобалльница.
Встаю с решимостью сразу же после завтрака заняться делом и разобраться, где искать учеников. В доме пахнет омлетом, базиликом и кофе. По дороге на кухню слышу тихое шкрябанье и замираю. Звук идет будто из угла у входной двери. Мыши? Только не это!