Старик, ответь откровенно: это твоя женщина?
Глаза Генки изумлённо округлились:
Да ты что! Я же рядом с ней Карлсон с гитарой вместо пропеллера! Куда мне!
Ты слишком строг к себе, улыбнулся Таманцев этому простодушию. А Карлсон был в меру упитанный мужчина в самом расцвете лет!
Очистив таким образом свою совесть, Сергей в тот же вечер предложил Вите проводить её до дома. Прекрасная это была ночь! Вита делилась мечтой сыграть роль Маргариты. На неё произвели неизгладимое впечатление роман Булгакова и его инсценировка на Таганке.
Хочешь быть ведьмой? пошутил Сергей.
Может быть, серьёзно откликнулась Вита. Я не знаю, чего хочу. Хочу полёта, понимаешь? Чтобы никакого земного притяжения. Чтобы только «свободна! свободна!»
Без притяжения можно навсегда улететь в другие галактики.
И чем же это плохо? Может быть, там интереснее, чем здесь?
Разве здесь уже все интересы исчерпаны?
Нет, ещё не все! рассмеялась Вита. Ведь мир это действительно, большой театр! Огромный! Я бы хотела, чтобы он весь был моим! Одна сцена это мало, это тесно! Мне нужен весь мир и крылья, чтобы лететь
Она стояла, распахнув руки, и Сергею казалось, что она и впрямь сейчас взлетит прямо навстречу луне, блиставшей в ту ночь во всём своём великолепии! Лунная принцесса так он назвал её
Весной 91-го года Таманцев встречался с Витой почти каждый день. Приходилось экономить на сне, дабы не запустить учебу и не отлынивать от «контрреволюционной деятельности», но велика ли эта жертва для молодого организма? Юрка, например, устроился подрабатывать, а Сергей с этим не спешил присылаемых матерью денег и стипендии ему хватало.
Летом он лишь однажды на выходных навестил мать, пропустив мимо ушей её жалобы на невнимание и плохое самочувствие, её просьбы побыть с нею подольше. В Москве оставалась Вита, и это было много важнее! Да и события в стране принимали крутой оборот. Ими и отговорился перед матерью
Жаркий августовский день Воробьёвы горы Гроза началась внезапно и застигла Сергея и Виту врасплох. Бегом, наперегонки помчались к её дому, перепрыгивая лужи и хохоча. Запыхавшись, укрылись в какой-то подворотне. Промокший синий сарафан облегал стройную фигуру Виты, грудь высоко поднималась после пробежки. Сергей не удержался и стал целовать лунную принцессу.
Экий разврат устроили! Тьфу! Совсем уже стыд потеряли! укрывшаяся в той же подворотне старуха не смогла сдержать праведного гнева.
Вита и Сергей расхохотались и побежали прочь.
Скоро они уже входили в квартиру Виты. Едва переступив порог, Сергей понял, что она пуста, родителей девушки не было дома.
Ты совсем замёрзла, прошептал он, обнимая её.
Ты тоже тихо прозвучал ответ, и нежные пальцы коснулись его волос.
Холода Сергей не чувствовал. Напротив, ему казалось, что весь он горит, и не от холода, а от жара бьёт его лихорадочный озноб, мешающий расстегивать мудрёные застёжки её платья
Он не был первым для неё, и это было единственное, что несколько огорчило его, но уж, конечно, не могло разрушить абсолютного счастья тех дней
А потом были три августовских дня, открывшие новую эпоху. Сколько куража было в те дни! Это теперь вспоминать смешно, а тогда ведь всерьёз готовы были под расстрел идти! И под танки. Генка рвался лечь под них, как сделали это трое сумасшедших, насилу удержали романтика Но, в сущности, и сами готовы были! И лечь, и сражаться, и коктейли Молотова бросать! За свободу! За Россию! В общем, за всё хорошее против всего плохого
Ромку Сущевского вытащили тогда из постели какой-то очередной его зазнобы. Ромка, красавец и уже без малого знаменитость, не имел в них недостатка и никому не отказывал. Он и не хотел к Белому Дому идти. Ему и так нехудо было. Но не тут-то было! Вытащили и поволокли с собой! Судьба Отечества решается! Не до баб теперь! Айда!
На месте действия уже вовсю шустрил популярный телеведущий Глебов. Ромка сразу присоединился к нему и так случился звёздный час Сущевского. Уже скоро его красивая, холёная физиономия мелькала в экране вместе с нервным лицом Глебова, и мэтр дал ему путевку в жизнь.
Отмечать победу компания направилась, конечно, к Генке. Победа! Именно так ощущался тогда итог августовский событий! Шутка ли, русский флаг подняли! Повержено серпасто-молоткастое идолище!
«Сатана гулять устал, гаснут свечи, кончен бал» спел Тальков.
Не знал Игорь Владимирович, что бал ещё только начинается, точнее, очередной акт его, а Сатане ещё долго-долго отплясывать кадриль по русской земле. Уже через год споёт Тальков другое: «Так что же изменилось, Геша? Как что?! Идея, что ли, изменилась? Иде-я! ХВАТИТ!» Ответом на это «хватит» станет пуля, которая традиционно обрывает в России жизни поэтов
В тот день на огромной Генкиной кухне яблоку негде было упасть. Собравшиеся, без различий убеждений, пьяно гремели «Боже Царя храни» и провозглашали тосты за демократию. Лишь один человек выглядел медведем на балу. Юра Филаретов. Он сидел в углу, подперев голову ладонью, и постукивал пальцами по поручню кресла. К Белому Дому он не ходил, сославшись на дежурство
Старик, ты чего такой хмурый? подкатил к нему Сущевский. Победа наша сегодня! Радоваться надо!
А наша ли это победа? вдруг спросил Юрка.
В смысле?!
Что, мы разве пришли к власти? Или может быть к ней пришёл, скажем, Солженицын?
Мог бы прийти да не приехал, хмыкнул кто-то.
Я не о персоналии, а о сути. Одни члены КПСС сменили других Неужели вы думаете, что они серьёзно будут отрекаться от преступлений своих предшественников и своих собственных? Нет, не будут. Перестраиваться они могут, но меняться нет. Им важна власть, а не Россия. А тех, кому важна Россия, во власти нет. Тогда кто победил, и что отмечать?
Да ты что плетёшь! возмутился Рома. Демократия победила! Меня Глебов в свою программу пригласил! Я вас по телевизору всех показывать стану!
Наши морды в телевизоре это ещё не Россия, отозвался Филаретов. Вы хоть понимаете, что за пределами МКАДа лежит громадная, дезориентированная, ни черта не понимающая страна, которую уже ринулись рвать на части всевозможные тати? И разорвут, можете не сомневаться. Все эти грузины, молдаване, балтийцы, азербайджанцы, азиаты Они все уже вспомнили, что они самостоятельные. И виновников тоже нашли. Русских! И собственных соседей в некоторых случаях Как вы думаете, что будет с русскими там?
Да хорош нагнетать! Сейчас всё пойдёт иначе! Выберем нормальную власть, она найдёт решение! Ну, кто захочет отделиться, скатертью дорога, меньше дармоедов кормить И вообще, Юрчик, что ты за человек? Ну, порадуйся ты, как все люди! Флаг российский подняли впервые с 17-го года! Это же, это мы же за это боролись! Давай, выпей и оставь свою упадническую галиматью, пока нам тут всем тошно от тебя не стало!
Да, Юрчик, ты, пожалуй, перегнул, согласился Генка. У нас теперь Ельцин есть. А Ельцин это Ельцин! И голос интеллигенции теперь будет слышен!
Генка искренне верил в Ельцина. И ещё больше в интеллигенцию.
А во что верила интеллигенция? В своё право. На власть, на реванш, на блага, на свободу. Ей по крупному счёту не было дела ни до России, ни до народа. До него было дело интеллигенции русской, пусть и заблуждавшейся во многом, но искренней, но чувствующей ответственность свою. К 91-му году в России была интеллигенция советская. Образованщина. И эта образованщина мечтала занять кабинеты, прямо так и пели-грезили, как зайдут в кабинет к Булату, к Белле Советская интеллигенция могла сколько угодно отрекаться от «тёмного прошлого», но она была большевистской по сути своей. Большевик либеральный ничем не отличается от большевика коммунистического. К чему же свелась для интеллигенции её победа? К тому же, к чему и для номенклатуры. К банальному переделу. Кабинетов, мест в очереди на машины, квартиры, дачи, самих дач и т.д. Ну и, конечно, к травле тех, кто оказался не в унисон новым поветриям. Не в унисон оказались не только пресловутые «совки», но и как всегда «русисты». Но и прогрессивные, но совестливые деятели, которые не могли приветствовать разграбление своей страны. Сколько помоев вылилось на писателя-эмигранта Максимова, редактора культового для диссидентского движения издания «Континент»! Либеральный большевизм не простил ему честной и независимой позиции
Русская интеллигенция это что-то не от мира сего, что-то прекраснодушное и не приспособленное к звериным законам жизни. Советская образованщина явление противоположное. Она куда как наторела в этих законах! Предавать, приспосабливаться, вертеться флюгерами, заискивать перед сильными, топтать опальных, доносить, клеймить, отбивать место под солнцем в этом нет равных советскому образованцу!
И, вот, эта-то прослойка победила в августе 1991 года. И беззастенчиво праздновала победу, даже не находя нужным соблюдать видимые приличия, умирять или хотя бы скрывать от народа свои аппетиты. Хищные свиньи и шакалы непременно подлее и опаснее матёрых волков. Уже два года спустя победители в традициях своих предшественников 20-х, 30-х и прочих годов, тех, что требовали расстрелов для «изменников Родины» с высоких трибун, потребовали «раздавить гадину»
В августе 1991 над Россией был поднят национальный флаг. Но большевизм остался не побеждён, а лишь мутировал, продолжая разрушать страну и губить народ.
Юра Филаретов понял это ещё в том самом августе, и от того так болезненно подёргивалось его сумрачное лицо от пьяных тостов «За Великую Россию и демократию!» Он уже знал, что не будет ни того, ни другого, но не умел донести своих отчаянных мыслей до желавших чувствовать себя победителями и творцами истории друзей.
Сергею, правда, слова друга запали в душу. И уже ближайшие события заставили вспомнить о них. Правда, фронт личный в эту пору оттеснил для него фронт общественный.
С осени Таманцев стал подрабатывать. Потребности холостяка и полуженатого (с прицелом на женатость полную) человека весьма отличны. Чтобы сделать предложение такой женщине, как Вита, мало было быть просто толковым студентом, нужно было иметь хоть что-то за душой. Или как? Предложить руку и сердце, проживание на квартире её родителей или в общаге и содержание за счёт матери и стипендии? Стыдоба!
Времени категорически не хватало. Учёба, работа, Вита, которая требовала к себе постоянного внимания и в плане участия в светской жизни (презентации, премьеры столько событий, которых никак нельзя пропустить!), и в плане личном. Сергей старался соответствовать. Тем более, что и сам он не мог обходиться без лунной принцессы Конечно, презентациями и прочими культурными мероприятиями можно было бы пренебречь, но Сергею не хотелось, чтобы Вита бывала на них одна, заранее ревнуя её к возможным кавалерам.
Заездит тебя твоя ведьма, качал головой Филаретов, глядя на осунувшееся с запавшими глазами лицо друга. Ты попроси у неё увольнительную хоть раз, выспись как человек.
Да пошёл ты.
Уже пошёл, усмехался Юра и уходил.
Иногда Сергей завидовал ему. Вот, ведь живёт человек всё у него по полочкам А с другой стороны? Он же жизни не знает! Счастья не знает! Не знает Виты!
Всё же на период сессии пришлось сосредоточиться на учёбе, в которой впервые в жизни Таманцев начал плыть.
В это время Вите как раз дали первую роль в кино, и она уехала на съёмки. Об этих съёмках Рома Сущевский снял сюжет для телевидения, и так Вита впервые появилась на экране Рома в ту пору уже почти не появлялся на собраниях у Генки: он активно работал у Глебова, а параллельно поступил на режиссёрские курсы ВГИКа.
Первая роль как будто вскружила Вите голову. Она возвратилась в Москву немного иной, чуть отстранённой, и эту отстранённость Сергей тотчас почувствовал и встревожился. Слишком разными становились жизни их! Круг общения! Интересы! Нужно было что-то срочно предпринять он не мог потерять эту женщину!
Выходи за меня замуж!
Она сидела перед ним на постели, обнажённая, ничуть не смущавшаяся своей наготы, как не смущались ею древние нимфы, грации, богини, по-кошачьи щурила свои странные глаза и таинственно улыбалась, размякшая после жаркой ночи Любуясь ею, он решил взять быка за рога.
Зачем? пожала плечами Вита.
Что «зачем»?
Замуж зачем? Нам с тобой бывает так хорошо, зачем всё портить?
Мы ведь любим друг друга, как же может брак всё испортить?
Хорошую вещь браком не назовут, Вита провела пальцем по носу, губам и подбородку Сергея.
Не шути, пожалуйста. Почему ты не хочешь выйти за меня? Таманцев приподнялся и сел также напротив Виты.
Потому что не хочу, чтобы наша каравелла, сейчас так легко и чудно мчащаяся по волнам, разбилась о риф под названием «быт».
Намекаешь на то, что нам негде жить?
И на это тоже. Ты в общаге, я у родителей. Спасибо Геночке, который иногда так тактично уходит, давая нам возможность побыть вдвоём. А что же в браке? Будем жить у Геночки?
Ну Москва не сразу строилась. Постепенно наживём всё, что нужно. Все через это проходили!
Вита рассмеялась:
Какой ты бываешь смешной, Сережечка. Все проходили да не все прошли. Мои отец с матерью тоже «проходили». И всю жизнь я слушаю, как они орут друг на друга. Я никогда не могла понять, зачем они поженились? Говорят, любили друг друга! В студенческие годы Да ненадолго, знать, любви хватило. И у скольких знакомых я такое же видела и вижу! И это называется «семь-я»! Нет уж, уволь. Не хочу я такой семьи.
Но если бы твои родители не поженились, то и тебя бы не было.
Для того, чтобы родить ребёнка, семья не требуется. Я, например, предпочла бы иметь мать-одиночку, нежели этот вечно воюющий тандем Было время, я надеялась, что они разведутся Может, и развелись бы, но! Квартирный вопрос всё испортил, нашу двушку-хрущобу на две однушки не разменять. Нет, Серёжа, я в капкан лезть не хочу. К тому же семья это уже обязанность А я не готова к обязанностям. Мне так легко, так хорошо с тобой сейчас Будто бы лечу А ты меня к земле привязать хочешь. Не надо! Птица в клетке жить не может
Горячие губы Виты прильнули к губам Таманцева, и он уже не мог возражать ей, растворяясь в её ласках
Однако, мысль свою Сергей не оставил. Шанс поправить квартирный вопрос был только один. Отец. Таманцев ничего не знал об этом человеке, но поскольку тот всё же исправно выплачивал матери алименты, выяснил и имя его, и адрес. И то, что отец немного-немало целый академик. Чем чёрт не шутит, может, заговорит в нём кровь и совесть, решит помочь брошенному сыну, загладить вину?
Сама эта мысль казалась Сергею чрезвычайно низкой и пошлой, тошно становилось от самого себя строить из себя казанскую сироту! Клянчить помощь у человека, которого не хотел знать, которого презирал с подачи матери! Истинная подлость! Но на что не пойдёшь, чтобы удержать свою женщину?
Субботним утром Таманцев, мысленно обругав себя самыми последними словами, вдавил кнопку звонка отцовской квартиры.
Вам кого? раздался за дверью юный женский голос.
Мне нужно поговорить с академиком Стаховичем.
По какому вопросу?
Скажите ему, что его спрашивает Сергей Петрович Таманцев. Он поймёт.
Таманцевым Сергей был по матери, не оставившей ему отцовской фамилии.
Папа сказал, чтобы вы подождали его в парке за домом, вновь послышался голос минут через десять. Он к вам спустится.
На порог, значит, не пустил Постеснялся перед семьёй Интересно, знает ли эта семья о его, Сергея, существовании? Вряд ли. Таманцев отчетливо почувствовал, что пришёл зря, но сбежать было бы теперь малодушием.
Он спустился в парк. Стоял погожий осенний день, тихий, прозрачный Сергей остановился у воды, нервно закурил. Минут через пятнадцать он увидел приближавшегося к нему высокого, статного, седовласого человека, в котором безошибочно угадал академика Стаховича.
Стало быть Таманцев? констатировал тот, приблизившись.
А вы ожидали иного после того, как бросили нас с матерью?
Можно на «ты», как-никак нечужие. Да, пожалуй, иного я не ждал. А ты, прости, пришёл поворошить детские обиды или есть более содержательная повестка дня?