Тот покорно кивнул, хоть и не считал себя виноватым.
Мы с К-кристивалем, начал Элберт, как обычно, с-собирали п-причудливые к-камни возле р-развалин Рильганата. Мне п-попались несколько интересных к-кусочков с к-красными п-прожилками. Я стал хвастаться и г-говорить, что теперь б-безумно богат. Что мы поменяем их в г-городе на мешок с-сахарных с-скорпионов.
И на корзину глемицинды8, не удержавшись, добавил Бернан.
Кристи с-сказал, что к-камешки похожи на об-бломки с-самого Лизира9!
Кристи фантазер похлеще тебя!
Но это был т-точно не он! У Лизира нет к-красного оттенка. Я читал в т-твоих записях, что лежат у нас в с-сундуке. Ведь так, о-отец?
Все верно, продолжал делать пометки торговец. Кристалл земли скорее мохово-зеленоватый. Даже темнее.
Я ему с-сказал об этом.
А он что?
Он попросил п-посмотреть поближе. Нег-г-одяй! Заговорил мне з-зубы!
Это проще простого! С гадкой улыбкой Бернан смочил тряпку и стал протирать старую мебель от пыли.
Я только з-задумался на мгновенье, как он тут же в-выхватил у меня камни и п-принялся убегать. Я рванул з-за ним, на доли секунд Элберт умолк, вдруг все с-стало таким с-странным. В-возле одной из б-башен песок с-сильно осыпался.
Это безумно необычно, когда вокруг сплошные пески, ехидно подначивал брат.
Я г-говорил ему не ходить т-туда! Но К-кристи с-словно не с-слышал меня
Как и ты нас с отцом!
Я п-повторяю, я его в-видел!
Песок?
Нет, Б-бернан! Ты меня с-совсем не с-слушаешь! Это т-точно был он!
Голос Элберта был настолько пугающим, что отец отложил свои записи и посмотрел на взволнованного мальчишку.
Да о ком ты говоришь? спросил Андер Тамин.
П п п-призрак Это был п-призрак!
Ха! Так и думал, что сморозишь очередную чушь, махнул рукой на брата Бернан и продолжил протирать кособокий стол.
Это не чушь! Я его в-виде-е-ел! протяжным и дрожащим голосом заявил Элберт.
Да? И как же он выглядел? Дай угадаю как темное пятно?
Д-дурак! С-скажи ему, о-отец!
Мальчики, прекратите ссориться. Живо! одернул обоих тот.
Это все Элби со своим глупым воображением!
Бернан! Я что тебе говорил про насмешки над братом? грозно посмотрел он на старшего сына.
Да, пап, я помню Не задирать Элби.
То-то же!
Но он сам нарывается, когда несет подобную ерунду!
Это не е-ерунда! Я его в-видел с-своими г-глазами!
Так, Элберт, отец жестом руки указал на табурет, что стоял рядом с его письменным столиком, присядь и расскажи все в деталях.
Элберт прошел мимо брата, попутно показав тому язык и вернув вверенную ранее метлу. Бернан неодобрительно закачал головой.
О-отец, начал Элберт, я п-повторяю, мы играли возле р-развалин
Это я уже слышал. Давай к сути. С чего ты взял, что тот, кого ты увидел там, был призраком? И второе: где сейчас Кристиваль?
Ты допускаешь возможность, что это был призрак? удивился Бернан.
Тише! Сейчас я хочу выслушать твоего брата. Прошу, не перебивай.
Это б-был точно он! С-словно дым от костра, только с ч-человеческими г-глазами Они с-светились так
Будто ночные фонарики Баргадуса, добавил Бернан.
Допустим. Опиши, как он выглядел? задумчиво спросил отец.
Руки его б-были обмотаны к-какими-то п-прутьями или ц-цепями
Ты успел сосчитать до пяти, прежде чем наложить в штаны?
Хватит! снова одернул задиру отец.
Он с-смотрел п-п-прямо на нас Голос Элберта задрожал еще сильнее. От-т-туда из того с-самого места, где п-песок п-провалился сквозь з-землю!
Может, позовем твоего друга и спросим, как все было на самом деле? брат все не унимался.
Крис п-просто шел. Прямо т-туда. К-к нему. З-зачем?
Успокойся, Элберт. Что с Кристивалем, ответь! Теперь наконец Андер Тамин и вправду насторожился, о чем говорили его поднятые кверху морщины на лбу.
П-призрак шептал, п-повторяя слова
Какие слова?
«С-саури Хаш Рабис» отрывочно произнес Элберт со стеклянным взглядом, словно древнее заклинание сорвалось с его уст. А з-затем он п-пропал в т-темноте и Крис в-вместе с ним.
В комнате повисла тишина.
О-отец! Я ему г-говорил! Г-говорил! отчаянно завопил вдруг Элберт.
Тут Андер Тамин внезапно встал, снял свои очки, отложив их на край стола, посмотрел на сыновей и сказал:
Я схожу к Сарбелларам и узнаю, что все же произошло. А вы оставайтесь здесь.
Но буря усиливается! с беспокойством воскликнул Бернан.
Вот именно! Поэтому я прошу вас не покидать лавку до тех пор, пока я не вернусь. Он тут же взял со спинки своего стула вязаную накидку и направился в сторону двери.
В этом нет моей в-вины, о-отец! расплакался напуганный мальчишка.
Знаю, мой Элби. Нужно разобраться во всем.
Б-бедный К-кристи!
Перестань рыдать. С ним все будет в порядке! Я думаю, он просто над тобой решил подшутить, не более.
Да, сам, небось, давно дома уминает лепешки с горячим чаем! сменил наконец ребяческий тон Бернан и стал подбадривать рыдающего брата.
Угу, всхлипнул Элберт.
Торговец вышел наружу и плотно закрыл за собой скрипучую дверь, оставив братьев совсем одних.
Вот увидишь, отец вернется с хорошими новостями!
Б-берни! П-послушай Что-то з-зловещее тянуло туда
Так надо было бросить камнем в расщелину! Призрак испугался бы и тут же дал деру, засмеялся брат.
Его г-глаза Они с-светились Я не мог не с-смотреть в них. Я с-старался, но К-крис Он уже шел к-к нему.
Ты хочешь сказать, Кристи вот так пошел туда в темноту? Да к самому призраку?
Я к-крикнул ему, а он д-даже не обернулся. П-просто продолжал ш-шагать по п-песку. Элберт сидел, уставившись перед собой, заикаясь так сильно, как никогда прежде. Я б-было хотел с-схватить его за рукав, тут он посмотрел на брата мокрыми жалостливыми глазами, время будто з-застыло. Песок п-поднялся, а К-кристи просто р-растворился в нем. И вновь опустил голову. А з-затем оно с-стало з-звать и меня
Бернан слушал брата внимательно и уже вовсе не пытался шутить над ним.
Я ощутил т-такую с-силу внутри Она б-была во мне Я не м-мог ей противиться. А п-потом снова п-появился этот голос в моей г-голове Жуткий п-противный г-голос. Он з-звал теперь м-меня
Эй, все хорошо! Слышишь? Ты уже дома, попытался Бернан успокоить напуганного брата, но тот не обращал никакого внимания.
Я п-почувствовал в своей руке что-то о-острое. Я п-понял это и были те мелкие об-бломки, к-которые мы с Кристи нашли там. Но ведь К-крис забрал их у меня. К-как они ок-казались в моей р-руке? Я к-крепко-к-крепко зажмурил г-глаза и с-сильно с-сжал кулаки
И что тогда произошло? увлеченно спросил его брат.
К-камни впились в мою ладонь т-так, что б-было невыносимо б-больно. И тот г-голос он вдруг с-сменился на в-вой. Я не м-мог этого в-вытерпеть. Я разжал с-свою ладонь, чтобы з-закрыть уши и его не с-слышать. И только т-тогда все к-кончилось
А ну покажи! с любопытством попросил Бернан. Тот протянул ему свою руку. На ней действительно был глубокий порез и запекшиеся капли крови. Не соврал, все еще сомневался брат, не выдумал ли Элберт историю. Надо как следует перевязать!
Бернан резко развернулся и нечаянно задел огромный, но в то же время весьма хлипкий и старый шкаф, что хранил много причудливых вещиц. Сервант слегка пошатнулся, но, на радость мальчиков, остался стоять как прежде. Элберт посмотрел на брата и было хотел улыбнуться, как с полки внезапно упала здоровенная книга и раскрылась перед ними на страницах где-то посередине. Мальчики сначала переглянулись, а затем уставились на ее содержимое. Они никогда раньше не видели эту книжку. В ней были всевозможные пометки и изображения, сделанные, по всей видимости, их отцом, так как подчерк был, несомненно, его. Но больше всего их привлек набросок человека с цепями на руках и узорами по всему телу. Рядом с изображением была дрожащая надпись: «Игнеус первый правитель Аранума, защитник Фогоса и предвестник конца небесного воцарения».
Ведь это он? Бернан не смог не заметить сходства между тем, кто был изображен на рисунке отца, и призраком, которого описывал его брат.
Д-д-да напугано ответил Элби.
Мелкие песчинки начали все быстрее постукивать по окнам и крыше, ожидая приглашения внутрь. Все потому, что ветер загнал их в угол и им было некуда больше бежать. Песчаная буря в разы усилилась, отчего в лавке стало несколько темнее прежнего. Бернан достал горсть тонких свечей из выдвижного ящика, и братья уселись на деревянном полу возле старинного фолианта. Книга, что упала с высокой полки, завладела их вниманием настолько, что они потеряли счет времени и совершенно не заметили, как вернулся торговец. Лишь только когда тот закрыл за собой дверь и накинул тонкую защелку, братья оторвались от чтения и с жадностью смотрели, ожидая добрых вестей. Андер Тамин медленно прошагал мимо них к уборному сундуку, что стоял напротив входа, даже не отряхнув от песка свою накидку и ноги. Это было на него совершенно не похоже. Пару секунд ему потребовалось, чтобы вспомнить, в каком из карманов лежит подходящий ключ. Он вставил его в замок и провернул несколько раз. Порывшись внутри, среди старой одежды и мелких предметов быта, он вытащил еще одну изрядно потрепанную временем книгу с черным корешком и надписью «Пророчество судьбы».
Отец? Бернан наконец нарушил столь пугающую их с братом тишину. Все хорошо?
Тот, выдержав суровую паузу, возвратился к своему столику и положил книгу поверх других записей. Наконец он холодным тоном и почти без эмоций произнес: Он мертв. Мальчик мертв.
Глава III. На поиски ответов
Есть только путь путь тишины,
Пугающей, зловещей,
И пусть мы света нынче лишены,
Зато мы больше не трепещем.
Очнувшись, путник осознал, что находится в темнице. Голова его разрывалась от невыносимой боли. Видать, один из всадников изрядно приложился к его затылку чем-то тяжелым. Гнилостный воздух подвала обжигал глаза. Танцующие тени от огня факела, что висел на одной из стен, извиваясь, потешались вовсю. Решетки располагались по обе стороны от прохода и были частично покрыты наростом из сероватого грибка и бледно-салатовой плесени. Здесь находилось порядка дюжины камер. Из каждой второй доносились сумасшедшие возгласы, протяжные стоны да сумасбродные речи.
«Руби, руби скорее!» бился один в агонии.
«Упали ниц и требуем прощенья!» разрывался другой.
Стенания подобны яду. Чем дольше слышишь их, тем больше сомневаешься в сознании ты ли? Путник не понимал, был сейчас день или ночь. Вчера или, быть может, уже завтра? Время тянулось, как липкая слизь, медленно стекавшая по голым и без того безобразным гадким стенам. Погруженный в свои мысли, он отчаянно пытался понять, что же произошло на самом деле. Фрагменты воспоминаний о прошлом всплывали у него перед глазами. Улыбки незнакомых ему людей. Солнечные блики, заставляющие щурить глаза. Детский смех, разносившийся злобными отголосками. Сейчас все это перемешивалось где-то внутри и стремительно уносилось куда-то в небытие.
Едва уловимое среди прочего шума шептание стражи, охранявшей снаружи вход тюремного коридора, внезапно затихло. Характерный звук мешочка с медяками, что сжал в своих руках один из них, разнесся слабым эхом по подвальным ходам. Свет на мгновенье замерцал ярче и осветил потрескавшуюся от старости кладку арочных сводов. Грязные и унылые, они давили со всех сторон, напоминая могильный склеп. Спокойствием здесь и не пахло. Однако совсем скоро тюремные сторожилы удалились, забрав с собой единственный горящий факел. Столь мрачное место погружалось в тягостную темноту. По робким, медленно убегающим теням и надвигающейся неизвестности путник отчетливо понял, что вместе с мглой придет и некто, заставивший стражу покорно закрыть глаза на свой столь внезапный визит. И вправду, кто-то медленно приближался. Его подол скользил по холодной плитке, словно чешуя опасной рептилии. Ноги шаркали, отбивая неровный ритм. Бряцание связки ключей, что висела на поясе незнакомца, заставляло содрогаться беспомощных насекомых, попавших в паутину муховора. С каждым его шагом другие пленники внутри камер начинали кричать все громче и все более неразборчиво. Что мог сделать закованный и безнадежный узник этих мест?
Секунды томительного ожидания казались бесконечностью. Чужак подошел к камере совсем вплотную. С противным скрипом стальных струн, с каким могут распахиваться только самые потаенные уголки души, массивная решетка отворилась. Вместе с зловонием и смрадом подкралась и безысходность. Даже капельки нечистот, что просачивались сквозь трещины в бурых кирпичах, замерли в ожидании. Здесь было холодно и невероятно сыро. Пред всяким, кто спустился вместе с темнотой, в подвалах этих стен становишься ты беззащитным.
В дальнем конце тюремного коридора была деревянная дверь с накладным металлическим засовом. Ее петли были настолько ржавыми, что, казалось, она и вовсе не открывалась с давних времен. Над ней днем сквозь небольшое окошко могли пробиваться крохотные лучи, казалось, теплого света, неизменно съедаемого мраком подвального помещения, но продолжающего каждый раз так отчаянно ему сопротивляться. Однако именно сейчас стало понятно, что вне этих стен стояла глубокая ночь и свету было попросту неоткуда взяться. Старая обшарпанная дверь выходила прямиком на площадь суда. Через нее узников выводили исключительно для приведения приговора да на потеху публике. Когда толпа зевак заполняла площадь целиком, заключенных выводили по одному, зачитывали их злодеяния, а после чего неминуемо вешали иль отрубали им головы. Во имя Короля. Во славу Кордаронии. За немилость, жадность и предательство. За проступки против Короны. Но были и те, кто, не дождавшись суда, исчезали бесследно в пучине витиеватых подвалов Даринролда. Могучий каменный город. Настолько древний, что никто не помнил, сколько тысяч зим он пережил на этой земле. Сколько тысяч войн он выдержал в осаде. Сколько тысяч жизней он сгубил в своих темных подземельях. Подобно благородному великану, что познал многих и многим дал приют в объятиях своих стен, сейчас этот город сладко спал, набираясь сил к предстоящему дню очередному в жизни своих маленьких и беспечных горожан. Милидар. Такое имя он носил прежде. Тысячи зимних лун тому назад. Еще при правлении милосердного Ильдора. Крепость и защита для одних, келья узников и погибель для других. Было в нем нечто особенное. Величественное. Манящее и притягивающее ходебщиков со всего света. Блуждающих странников, вечно ищущих приключений на свои бестолковые головы. Да и просто любопытных проходимцев. Спустя несколько часов люди выйдут на улицы этой некогда великой столицы, и город оживет. Птицы защебечут вовсю, восхваляя предстоящий день. То заливаясь прелестными трелями, то, напротив, замолкая, они все же прислушаются к шепоту прохладного ветра. Прилавки завлекут прохожих изобилием яств и всевозможных безделушек. Красивые дамы станут щеголять в разукрашенных драгоценными камнями туниках, вышитых под заказ искусными мастерами своего дела. Украдкой надеясь на восхищение и зависть прохожих, они взмахнут нежными ручками своими разноцветными платками завидным кавалерам. Ростовщики предадут счету те лишние медяки, что завалялись в глубоких карманах и так сладостно согревают их сердца по ночам. А дети со всей своей безмятежностью приступят к очередным играм и шалостям, и жизнь пойдет своим чередом. Но все это случится чуть позже. А пока город только протяжно зевает в своих теплых и уютных постелях. Лишь только не до сна тем немногим, чья жизнь на волоске.