Все с большим любопытством следили за его движениями.
Слушайте, господа! торжественио начал Рыхликов. Во вчерашнем номере «Обще, доступной квашни»
Но тут всё общество воскликнуло, как один человек:
Знаем, знаем!
Что вы знаете?
Вот те на!
Эка новость!
Критическая беседа Скорпионова
Читали, читали!
Ну. а если читали, то нечего и рассказывать! спокойно заключил Рыхликов, снова обращая свои любопытные глазки на стол с закусками.
Господа начал. Бог весть в который уже раз хозяин, позвольте мне выразить
Но и на этот раз речь его была прервана в самом начале. Дверь рядом с диваном, ведущая в спальню и остававшаяся раньше всё время затворённой, стремительно распахнулась, треснув прямо в плечо сидевшего ближе всех. к ней поэта, тотчас же мелькнула и скрылась, мгновенно, как молния, толкнувшая его нога в башмаке и затем открылось торжественное шествие Матрёны, облечённой в шумящее при каждом движении новое ситцевое платье и несущей большой поднос с налитыми чаем стаканами, а за ней по пятам шла сама хозяйка с лоточком, в котором возвышались привлекательной горкой сухари, крендельки и сдобные булочки.
А-а-а, чаек! не проговорил, а как-то сладостно прорычал драматург, первый протягивая руку к стаканам и погружая другую в вазочку с сахаром, причём два куска упали и покатились по полу. В ту же минуту вынырнувший из-под дивана Нарцис поспешил затушевать неловкость, своего господина, похитив оба куска, между тем как Рыхликов галантно расшаркивался и держа стакан в левой, руке, правую протягивал хозяйке.
Все занялись чаепитием. Воцарилось молчание. Вновь появилась Матрёна, отобрала пустые стаканы, и снова опять появилась с наполненными горячею влагой, Рыхликов отверз уста и рассказал анекдот. К сожалению, он оказался, по заявлению всех, где-то уже давно напечатанным. Опять воцарилось молчание. Рыхликов отверз снова уста и рассказал ещё анекдот. Этот нигде не мог быть напечатан, потому что, по свойству своему, отнюдь не должен был касаться женских ушей, вследствие чего Рыхликов рассказал его, затворив предварительно дверь и значительно пониженным голосом. К сожалению, и этот анекдот тоже оказался давно всем известным. Снова воцарилось молчание. На лицах гостей выражалось томление. Взоры всех неподвижно покоились на заманчивой плоскости, покрытой белоснежною скатертью и уставленной яствами Опять, в третий раз, отверз уста свои Рыхликов, и тихим, мечтательным голосом à part, произнёс:
Водчонки теперь хорошо бы?..
Пухляков кашлянул. Ногтиков высморкался. Остальные хранили спокойствие.
Но хозяин в ту же минуту воспрянул со стула и заверещал. радостно сверкая зубами:
A. в самом деле, ведь хорошо? Да, хорошо? Вы согласны?
Мм оно, пожалуй, ничего хорошо закусить Что ж, ничего! замогильным голосом отозвался со своей стороны Пухляков.
И выпить! подтвердил драматург, энергично потирая ладони.
В таком случае покорно прошу Господа! Покорно прошу! пропел хозяин..
Гости дружно снялись с мест и двинулись гурьбою к столу, влача за собою седалища. Чрез минуту стол яств представлял приятное для глаз сочетание носов, бород и усов с тарелками, стаканами, рюмками Послышалось бульканье льющейся живительной влаги, чоканье, кряканье, и опять и опять, бульканье, чоканье
Господа. начал хозяин, позвольте мне сказать, что мне необыкновенно приятно
Но и на этот раз судьба помешала окончанию столь упорно начинаемой речи, так как в ту же минуту разыгралось событие самого неожиданного, фантастического свойства.
В кухне послышались вопль, грохот, возня, и, вслед затем, в комнату стрелою ворвался провиденциальный Нарцис, волоча по полу в пасти какую-то тёмную массу, а вдогонку за ним в открытое пространство дверей, влетело и грохнулось о пол полено
Среди наступившего тотчас смятения раздался голос хозяйки, которая выбежала из кухни и всплеснула руками.
Боже мой ростбиф!.. Ах. какое несчастье!.. Нюничка! Нюня!.. Ростбиф!.. Ведь он ростбиф стащил!
Господа!.. Пожалуйста!.. Ради Бога! завизжал и заметался хозяин. Помогите! Держите! Ловите!
И он, с опасностью размозжить свой открытый и поэтический лоб, ринулся на четвереньках к дивану, где, во мраке, рыча, урча и давясь, хищный Нарцис самым эиергичным образом расправлялся с добычей.
Конечно, было бы постыдно отнестись с равнодушием к такому наглому нарушению всяких прав собственности, проявленному хотя бы со стороны неразумного пса, почему кое-кто из гостей схватили со стола по свече и, в одно мгновение ока, в углу перед диваном образовалась весьма живописная группа на четвереньках всех участников пиршества, между тем, как сам счастливый обладатель Нарциса, успев во время смятения налить и отправить в рот рюмку водки, воскликнул, торопливо глотая закуску и тоже бросаясь к дивану:
Ах, какая каналья! Вот я сейчас его вздую!
Оставалась на ногах одна только Куничка, которая, стоя поодаль и ломая руки, с мучительным ожиданием следила за результатом происходившей у дивана борьбы с наглым хищником. Вместо самого хозяина виднелись только подошвы его сапогов, между тем, как всё туловище исчезало под диваном, в опасном соседстве Нарциса, и оттуда слышался глухой задыхающийся голос поэта:
Нарцис! Тубо! Каналья! Тубо!
Нарцис! Тубо! Нарцис! вторила группа гостей на четвереньках.
Р-р-р-р Гам, гам! отвечал из под дивана раздражительным басом Нарцис.
Господа, я дегжу за хвост его! прокартавил торжествующим голосом Ногтиков. Тащите из зубов его гостбиф!
Тащите ростбиф! слышался отчаянный голос Махреева.
Ах, шельма! Кусается! воскликнул обладатель замогильного голоса.
Р-р-р-р Гам, гам!
В одно мгновение ока группа перед диваном шарахнулась в разные стороны. Кое-кто вскочил на ноги. Дело в том, что осаждённый Нарцис рискнул на диверсию. Ухватив крепко в зубы оставшийся кусок ростбифа, он ринулся грудью на осаждавших, перепрыгнул через тело хозяина, повалил навзничь Мехлюдьева, выронившего при этом из рук свечку, и вихрем устремился в дверь спальни, не выпуская из пасти добычи.
Сражение было, очевидно, проиграно.
Эх, свинство какое! заявил Пухляков, кряхтя и подымаясь с коленей.
Я дегжал за хвост его, что же вы не тащили? укорил его, тоже подымаясь на ноги, Ногтиков.
Что ж не тащили! Кусается! оправдывался обладатель замогильного голоса.
Сам хозяин уныло молчал и даже не улыбался. На нем ярче всех отражались следы геройской борьбы. Поэтический лоб его лоснился от пота, и на нем виднелась даже в одном месте ссадина Кончик носа был обвит паутиной. На самой середине груди крахмальной сорочки, зияло, как рана, тёмно-красное пятно от подливки Руки были покрыты пылью и грязью, словно на них надели перчатки Он тотчас же скрылся, чтобы привести свою внешность в порядок.
Общество снова столпилось у стола, отряхиваясь, чистясь, и собираясь с мыслями и чувствами. Промелькнула стремительно в спальню Матрёна. Через несколько минут она промчалась обратно в кухню, влача за шиворот упиравшегося и огрызавшегося виновника всей кутерьмы Рыхликов обвёл взором общество и заявил:
Что ж, господа? Надо выпить!
Ответом послужило молчание. Тем не менее все заняли свои прежние места, налили, чокнулись, выпили и закусили.
Повесить её надо, проклятую! вырвался из кухни довольно явственно голос Матрёны. В ту же минуту мужественный баритон обладателя Нарциса звучно воскликнул:
Повторим ещё, господа?! По водчонке!
Шляется с эдаким
Господа, кто читал последнюю брошюру, прогремел настойчиво Рыхликов, брошюру, которая как её?.. э э
Какую брошюру? откликнулось застольное общество.
Да вот, как её заглавие чёрт
И как это её угораздило, подлую в виде intermezzo раздавался голос Матрёны.
Как бы то ни было, беседа мало-помалу вступила в своё надлежащее русло. Разговор оживился.
Послышался спор. Раздались восклицания.
Егунда! кричал Ногтиков.
Господа, нужно же быть европейцами! покрывал всё и вся баритон Рыхликова
Ну, да, европейцами? бубнил Пухляков: Россия сердцевина Я говорю сердцевина
К чёрту Европу, крикнул Шалов, вставая. Пора нам быть самобытными.
Ну, да, самобытными! бубнил Пухляков.
Выпьем за самобытность!
Выпьем за самобытность!
Господа, господа, однако, Европа вопил, покрывая все голоса, драматург.
О хозяине словно забыли. Зияли отверстые рты, сверкали глаза, гремели тарелки и звучали стаканы Словом, когда поэт вернулся в среду своих гостей, он застал все общество в большом одушевлении, а путешествовавший по всем направлениям стола графин с живительной влагой нуждающимся, не смотря на почтенные размеры свои, в радикальном дополнении содержимого.
Господа! запел тенорком поэт. Мне весьма приятно видеть, что некоторый неприятный и даже, можно сказать, прискорбный да, неправда ли, прискорбный случай, нисколько не расстроил
А разве жаркого не будет? осведомился пониженным голосом Рыхликов.
Не расстроил вашего расположения духа, и я вас вижу весёлыми да, не правда ли, весёлыми и оживлёнными! II я очень рад. что мы, вот, все пишущие, вместе! За ваше здоровье, господа!
Эта заветная речь, которую, наконец, удалось докончить хозяину, была приветствована дружными восклицаниями.
Ура! крикнул Шалов, Господа! Я предлагаю выпить за здоровье нашего почтенного хозяина, поэта Нюняка! Ур-ра!
Ур-ра! подхватило все общество.
Господа! крикнул Махреев, предлагаю выпить за процветание литературы!
Родной литературы Русской подхватил Пухляков.
Русской! Русской!
Родной!!
Родной! Родной!
Ур-ра!
За процветание нашего кружка!
За единение нашей дружбы!
За единение, господа, за единение!
Ур-ра-а!!
За единение молодых писателей, ур-ра!
Ур-р-р-ра-а-а!!
Господа, прошу выслушать меня! Выслушайте меня, пожалуйста! визжал и метался от одного к другому, сверкая зубами, поэт.
Слушайте, слушайте!
Слушайте!
Господа! Сейчас здесь был предложен тост за процветание нашего кружка Действительно, господа, мы составляем кружок Неправда ли? Да? Вы согласны?
Согласны, согласны!
Но наш кружок мал, неофициален, нелегален, не так ли, господа, вы согласны?
Да, да! Верно!
На этом основaнии я хотел бы предложить т. е. не я, а вот Пухляков Он собрал т. е. не он собрал, а я хотел т. е. хотел сказать Пухляков Говорите, г-н Пухляков! Пусть скажет г-н Пухляков! Пусть он скажет, господа, неправда ли? да? Вы согласны?
Пусть он скажет!
Пусть говорит Пухляков!
Пухляков!
Говори, Пухляков!
Обладатель замогилыиаго голоса крякнул, поднялся и, держа в руке рюмку водки, обвёл глазами общество.
Все молчали и ждали
IX. Где читателю предлагается, для восприятия содержащегося в этой главе, изощрить и напрячь своё воображение, чтобы представить себе нижеследующее в драматической форме.
КРАСНЫЙ ФЛАГ или БРАТСТВО ПИСАТЕЛЕЙ.
(Блистательное представление с чтением, пением, декламацией, прострацией, живым дрессированным псом, котами, бурей, кораблекрушением. и лунным освещением).
Сцена та же, достаточно уже известная читателю.
Действующие лица: Нюняк, Мехлюдьев, Махреев, Шалов, Ногтиков, Рыхликов, Пухляков и Нарцис то же, кажется, уже достаточно известные читателю.
Пухляков (стоит за столом среди развалин закуски, с рюмкой в руке). Милостивые государи и (оглядывается) милостивые государи!.. (Пауза). Милостивые государи Тово Гм (Пауза). Времена, который т. е. просто времена, нынешние времена гм времена, которые мы переживаем совсем другие времена!.. Если мы тово (Вдруг воодушевляясь и продолжая скороговоркой свою речь). Если мы оглянемся вокруг и спросим самих себя: что мы видим? Мы ничего не видим! (Опять угасая). Мы тово гм мы мы прожили хорошие времена и гм вступили в эру
Ногтиков (недослышав). Вегу?.. Какую Вегу?..
Пухляков (смутившись и смотря на Ногтикова, как бы, в остолбенении). Как «Веру?».. Я сказал «в эру», а не «Веру» (Пауза, в течении которой оратор успевает овладеть своим красноречием). И так гм мы живём теперь в плохие времена совсем скверные времена Сердец нет, дружбы нет гм да тово ничего нет, единения нет (Внезапно воодушевляясь). И вот, мы то же все врознь Гм Не хорошо Зачем же мы все так вот смотрим в разные стороны?.. Тово Нужно бы нам (Умолкает).
Рыхликов (тоскливо обводя глазами присутствующих). Закусить бы всем А? господа?..
Пухляков (моментально рассвирепев) Ах, молчи, ты, ради Бога! Ну, чего ты Вечно с глупостями!.. Совсем с толку сбил!
Голоса. Тсс Молчите, Рыхликов.
Рыхликов. Да я ведь знаю, что он хочет
Голоса. Да замолчите жe!.. Тсс!.. Что это, право (Шум. Иные хватают Рыхликова за плечи. Махреев грозится кулаком). Го верите, говорите, Пухляков!
Пухляков. Да я, что-ж Я не могу Если он будет
Рыхликов. Да будет, Господи, Твоя воля! Я только хотел
Голоса. Тсс!.. Молчать! Ни слова! Молчать!
(Рыхликова опять хватают за плечи. Махреев зажимает ему рот. Возбуждение всеобщее).
Махреев. Говорите. Пухляков! Рыхликов молчит! Говорите!
Шалов. Говорите, что вы хотели
Пухляков. Да уж, право Я не знаю Совсем с толку сбил
Махреев. Я помню. Вы сказали: «Нам нужно»
Ногтиков. И я помню! «Нам нужно»!..
Пухляков (внезапно выпаливая). Красный флаг!
Голоса. Как? Что такое?
Пухляков (твёрдо). Красный флаг! Нам нужно выкинуть красный флаг! Мы должны показать гм мы должны составить оплот братьев-писателей Мы все молодые писатели Тово Наши силы разрознены да!.. И мы должны соединиться все вместе Подать друг другу руки Составить кружок
Все. Кружок!
Рыхликов (вырываясь из рук Махреева). Моя мысль! Кружок!
Голоса. Брзаво! Кружок!
Ногтиков. Браво! Я присоединяюсь!
Шалов. И я!
Нюняк. Господа! И я! Тоже и я!
Все. Ура! Мы составим кружок! Мы должны составить кружок!
Махреев. Протянуть друг другу руки!..
Пухляков. Братски протянуть!
Ногтиков. Подать руку помощи
Нюняк. Господа, позвольте сказать
Пухляков. Соединимся в братство
Нюняк. Дайте сказать!
Шалов. Учредить братство
Нюняк. Господа!..
Нарцис (из-под дивана). Гам, гам!
Нюняк (отчаянно). Господа, дайте сказать, дайте сказать! Господа!
Нарцис. Гам, гам!
Голоса. Господа! Тсс Дайте сказать!
Нюняк. Господа! Некоторые мои знакомые, и в числе их одно весьма почтенное, очень почтенное лицо
Ногтиков. К чёгту почтенных лиц!
Нюняк (визжа). Но это тоже литератор! Он очень милый, хороший и, кроме того, у него связи, знакомства Насчёт устава
Мехлюдьев (в первый раз отверзая уста). А, насчёт устава То-то, насчёт устава! А как его фамилия?
Нюняк. Фамилия Его фамилия: Голопятов, очень почтенная, старинная фамилия! Да вот что, господа, соберёмся все у него, он так рад будет познакомиться с вами, он так давно желал познакомиться, напр., с вами, г. Мехлюдьев, с вами, Ногтиков, и, словом, со всеми! Это будет так мило, так хорошо! Да. неправда ли, вы согласны, что это будет хорошо?
Все. Согласны!
Махреев. А когда соберёмся?
Нюняк. Да вот на будущей неделе во вторник. Вы согласны, господа?
Все. Согласны!
Нюняк. Мы соберёмся ну, хоть, у меня, и все, гурьбой, отправимся Да, не правда ли? Вы согласны?
Все. Согласны!
Рыхликов. Господа! Я предлагаю выпить за кружок! Ура!
Все. Ура!
Рыхликов. Господа! Мы все собратья и друзья! Правда? Друзм?
Все. Друзья!
Рыхликов. Я предлагаю выпить на ты! Всем вы пить на ты!
Все. Выпьем! На ты!
(Сцена представляет движущуюся живую картину всех действующих лиц, переходящих друг другу в объятия).
Махреев. Господа, не хотите ли, я прочту одно маленькое лирическое стихотворение?
Голоса. Хотим! Читай! Читай лирическое стихотворение!
Махреев (вынимая из бокового кармана измятый и довольно неопрятный лоскуток бумаги, выходит на середину и, плавно помахивая им в воздухе, скандирует нараспев):