Сколько человек у вас в команде, мессир?
Зови меня Деметри, поправил он, проходя в кают-компанию с низким потолком, или капитаном, если тебе так больше нравится.
Овальный металлический стол с грубо приваренными к палубе скамьями занимал большую часть помещения. Здесь было совершенно пусто, случайные следы человеческого пребывания тщательно собрали и припрятали.
Всего шестеро, не считая тебя. С моей женой, он указал на Джуно, шедшую за мной по пятам, ты уже знаком. А еще Бассем, близнецы, доктор Саррик и старина Салтус. Деметри внезапно остановился и нахмурился. Думаю, я буду седьмым, извини.
Космический корабль. Это был настоящий космический корабль, а не суборбитальный шаттл, к которым я привык, из тех, что едва касаются края неба. У меня перехватило горло от волнения. Настоящий звездолет. И я на его борту. Я мечтал об этом моменте с самого детства, с тех пор как узнал, что Делос это не весь мир, а только маленький планетарный остров в нем. «Эуринасир» дернулся под нашими ногами, послышался приглушенный звук вспенившейся воды. Меня отбросило к вогнутой стене коридора, и я едва не угодил в открытый люк на нижнюю палубу.
Эй!
Маленькое, пепельного цвета лицо посмотрело на меня из люка. Сначала я подумал, что это ребенок, но у ребенка не могло быть такой сморщенной кожи. Даже Гибсон, чье рождение уходило так далеко в глубь столетий, что терялось в них, показался бы молодым рядом с этим гоблином. Конечно же, он был гомункулом, генетически измененным репликантом, как маленький герольд моего отца или синекожая гурия матери.
Тощее создание снова заговорило невероятно высоким голосом:
Эй, Деметри, мы уже отчаливаем?
Да, Салтус, обернулся к нему джаддианец. Пристегнись хорошенько. Мы идем вверх.
Маленький человечек подтянулся и вылез из люка, сморщившись еще сильней. Он был не больше четырех футов ростом и фигурой напоминал орангутанга, которого я видел в зверинце бабушки. Его руки, покрытые густыми серыми волосами, едва не волочились по земле. Ноги были короткими и кривыми. Салтус улыбнулся, провел уродливой длинной рукой по лысому черепу и ухватился за черно-серую косичку, свисавшую сзади. Он обмотал ею ладонь, как петлей, и спросил:
Это наш пассажир?
Конечно, хакиф, это пассажир, язвительно вставила Джуно.
В ее голосе чувствовалось почти такое же отвращение к этому существу, какое испытывал я, но еще и с оттенком усталости.
Гомункул Салтус покосился на меня, заплетая свою косу, словно жуткая пародия на маленькую девочку:
Ты не говорила, что он такой же, как я.
Я вздрогнул, едва не подпрыгнув от неожиданности.
Что ты хотел этим сказать?
С большим трудом мне удалось разжать кулаки. Между нами было не больше общего, чем если бы маленький монстр оказался сьельсином. Гомункулы не были людьми, настоящими людьми. Они представляли собой лазейку в технологических запретах Капеллы и, как всегда в подобных случаях, людская алчность и жестокость хлынули в это отверстие, как вино. Гомункулов создавали для таких работ, которые обычному человеку, даже припланеченному серву, показались бы унизительными. Но чтобы один из них сравнил себя со мной
Мы оба гомункулы. Оба родились в инкубаторе, с сияющим видом сказал он и протянул мне руку точно так же, как до этого сделала Джуно.
Но я не взял ее, даже не понял смысла этого жеста. Рефлексы аристократа заставили броситься вперед.
Я не гомункул! крикнул я, не сумев сдержать отвращения в голосе.
Уймись, Салт! вмешался Деметри. Не нужно дерзить. Этот парень платит лучше, чем ты.
И пахнет тоже лучше, добавила Джуно, расплывшись в улыбке.
«Эуринасир» вдруг завыл, его двигатели переключились с низкого хриплого рычания на высокий равномерный звук, словно глубокая вода текла по венам этого мира.
Лучше устройся поудобнее, Салт, сказала с усмешкой женщина, скрестив руки на груди.
Гомункул что-то проворчал, а Джуно повела меня за своим ярко разодетым супругом до конца коридора, затем вниз по короткой лестнице в стеклянный купол, который я видел снаружи. Капитанский мостик а это, конечно же, был именно он был построен в виде вытянутого вперед стального пальца, и выступающий над ним стеклянный пузырь позволял одинаково хорошо видеть и серебристое небо, и море. Салтус снова спрятался в люке, а перед панелью управления в слишком маленьком для него кресле сидел крупный, широкоплечий мужчина с кожей и волосами такого же черного цвета, как на знаменах моей семьи. В тот момент, когда я вошел, корабль преодолевал одну из редких морских волн, и меня сначала отбросило к овальной входной двери, а затем к панели с тихо мигающими приборами.
Вы задержались. Глубокий рокочущий голос мужчины перекрыл грохот музыки, что рвалась из его управляющей консоли. Мы почти набрали скорость.
Деметри занял кресло рядом с ним и пристегнулся ремнями, а его крупный напарник тем временем повернул ряд красных переключателей у себя над головой, двигаясь слева направо.
Никаких трудностей с транспортным контролем?
В этом жалком захолустье? фыркнул штурман. Не слыхал о таком.
Он с усмешкой обернулся к Деметри:
Но я все же отрубил связь. Тошнит от их болтовни.
На мгновение он замолчал и включил серию голубовато-белых голограмм, повисших в воздухе. С легкостью, дающейся долгой практикой, он покрутил пальцами под светящейся масштабной сеткой и заговорил, обращаясь к пустому месту прямо перед собой, а корабельная система связи унесла его голос к гомункулу и тем, другим, мимо которых мы прошли.
Если вы еще не пристегнулись, болваны, то сейчас самое время.
Корабль качнуло опять, и он прыгал на волнах добрых две секунды. Я повалился боком в низкое аварийное кресло. Джуно попыталась удержать меня каким-то образом сама она умудрилась остаться на ногах. Кресло оказалось достаточно ровным и длинным, чтобы я мог развернуться в нем и пристегнуть ремни.
Закрываю купол! сказал Деметри и потянулся мимо второго пилота к небольшому рычагу.
Его пальцы заплясали по выгнутой консоли, словно по клавишам пианино, и музыка по-прежнему вопила и грохотала, когда лепестки обшивки сомкнулись над куполом и оставили нас в темноте. Я был очарован этой механической точностью на такой огромной скорости и совершенно забыл, что вижу пейзаж моего родного мира в последний раз. Он исчез, как исчезает свет в диафрагме камеры: сначала разделился на клинья, затем превратился в щелки и сменился тьмой. Делос пропал из вида, и внутренность купола заполнили голографические графики нашей траектории, корабельная телеметрия и пульсирующий скрежет музыки Бассема.
А потом началось: слабое ощущение, будто мои внутренности проваливаются в беспросветную бездну, ярость расположенных на корме сдвоенных термоядерных двигателей. Мы взлетели. Поднялись по невидимой кривой в темноте к еще большей темноте впереди. Чего бы я не отдал за возможность посмотреть в иллюминатор в этот момент!
Мальчик, ты ощутишь это через пару мгновений! крикнул Деметри, заглушая грохот музыки и рев термоядерного пламени.
Он не ошибся. Ускорение навалилось внезапно, как будто ужасный сапог придавил меня к креслу. Я сидел лицом к оси корабля, под прямым углом к вектору тяги, и голову мою прижало виском к подголовнику. Я чувствовал, как мышцы цепляются за кости, ощущал всю тяжесть этих крюков из плоти; Делос не хотел отпускать меня. Картина перед глазами размылась, оплывая, как горящая свеча. Я застонал, но мой стон потерялся в реве фальшивящей гитары и мерзкого голоса, ревущего из корабельной консоли.
А затем все кончилось, растворилось в пустоте. Даже музыка прекратилась.
Эй! рявкнул штурман, толкнув капитана в плечо. Я, вообще-то, это слушаю!
А нам нужно убедиться, что никто не рассердился на то, что мы стартовали без разрешения, но я не могу сосредоточиться под этот skubus, который ты называешь музыкой, огрызнулся в ответ Деметри, используя джаддианское слово, означающее «дерьмо».
Он пробежался пальцами по кнопкам пульта и скорчился, пытаясь рассмотреть информацию на экране.
Не вижу никаких запросов. А ты?
Пока ничего, покачал головой Бассем, но нам еще лететь несколько часов, прежде чем мы сможем уйти в варп. Он с любопытством оглянулся на меня. Я слышал, ты сказал Салту, что этот парень королевской крови?
Он перебросил рычаг, который до этого трогал Деметри, отстегнул ремни и повернулся вполоборота, чтобы лучше разглядеть меня.
А ты не боишься, что ООС сядут нам на хвост?
Орбитальные силы? Нет, не сядут, если те коды, которые передала нам леди, окажутся верными, парировал Деметри. Держи их про запас, если кто-то нас вызовет. Не хочу привлекать к себе внимание раньше времени.
Я почти ничего из этого не слышал, отвлеченный не тем, что происходит, а тем, что исчезло. Гравитация. Я висел в невесомости, удерживаемый ремнями, и, расслабив руки, наблюдал, как они плывут, словно щепки, в воздухе передо мной.
Невольно рассмеявшись, я спрятал лицо в ладонях. В соседнем кресле отстегнулась Джуно и выглянула из-за подголовника, чтобы посмотреть на меня.
Почему ты смеешься? спросила она, сдвинув брови, и обернулась за поддержкой к Деметри.
Капитан не смотрел на нее, набирая на пульте команду открыть купол. Только теперь я заметил, что рев двигателей стих, а далекий металлический звон подчеркивал тишину, установившуюся после того, как отключили термоядерный реактор и сняли радиационный поглотитель. Я не слышал его раньше, но, когда исчезли все прочие шумы, он звучал в моих ушах так же отчетливо, как колокола Капеллы. А там, где несколько минут назад диафрагма закрыла от меня свет моего мира, теперь разверзлась темнота, полная и абсолютная.
Я отнял руки от лица, надеясь, что справился с эмоциями. В ушах у меня зашуршал голос Гибсона, так близко, что я почти почувствовал дыхание наставника над моим плечом: «Радость это ветер, Адриан. Она может подхватить тебя и в ту же секунду бросить на скалы».
Я зацепился за первую часть этого высказывания и прошептал:
Радость это ветер.
Извини, что?
Невесомость внезапно пропала, когда включилось поле подавления. Я никогда прежде не ощущал его вне влияния гравитации Делоса и пользовался им только для того, чтобы нейтрализовать инерцию при полетах с большим ускорением, а потому оказался неподготовленным к этому болезненному состоянию. Мои руки опустились, а тело вжалось в кресло. Меня словно бы завернули в тугую влажную простыню. Те немногие незакрепленные предметы, что плавали в воздухе световое перо, пустая банка из-под какого-то напитка, колода игральных крат, все упало на пол, но я еще чувствовал невесомость. Компенсирующее поле не было настоящей гравитацией, и даже искусственной не было. Оно только придавливало тебя к палубе, как бабочку под стеклом.
Внезапно почувствовав слабость, я пробормотал:
Кажется, меня сейчас стошнит.
Джуно мгновенно достала бумажный пакетик, я поднес его ко рту и осторожно вздохнул.
Что там за чушь насчет ветра? спросил штурман, оборачиваясь и отстегивая ремни.
Я смотрел мимо него, на невыразимую красоту космоса: вечного, недоступного и чистого.
Так говорил мой наставник, ответил я.
Трое маркитантов по-прежнему глядели на меня, и я добавил:
Он был схоластом.
Бассем почему-то насторожился, а Деметри и Джуно дружно кивнули:
Это объясняет цель твоего путешествия.
То есть? спросил штурман.
Мальчик, указал на меня пальцем Деметри, отправится под лед до тех пор, пока мы не сядем на Тевкре.
1
См. Глоссарий.
2
В боевую стойку! (фр.).
3
Кинжал для левой руки в фехтовании.
4
Из «Тамерлана» Кристофера Марло.
5
Любимое присловье герцога Лето из «Дюны» Фрэнка Герберта.
6
Монтанте иберийский полутораручный меч с широким лезвием.
7
РНК рибонуклеиновые кислоты.
8
Из «Оды греческой вазе» Джона Китса.
9
Гортатор начальник гребцов на боевых судах в Древней Греции.
10
Катамит мальчик, находящийся на содержании у мужчины-педераста.
11
См. Глоссарий.
12
Норманцы обитатели рукава Наугольника, от латинского названия этого созвездия Norma.
13
Серлинг, Род американский сценарист и драматург.
14
Гвах! (Kwatz!) излюбленное восклицание искина Уммона из «Падения Гипериона» Дэна Симмонса.