Володька улыбнулся, лицо его разгладилось.
Глава 5. Алмазный фонд на дому
А зря все-таки ты ушла из рекламы, иезуитским тоном произнесла Маргоша.
?! я молча воззрилась на Марго.
Ну, ты так разрекламировала нашу детективную мощь, что парень ушел, похоже, весьма обнадеженным.
А ты что, сомневаешься в успехе нашего предприятия? с вызовом бросила я.
Делу-то его уже месяц будет. Убийца давно греется на солнышке где-нибудь на Сейшельских островах.
Никогда нельзя отчаиваться. Давай сначала все, как следует, разузнаем, а потом уж будем делать выводы, парировала я.
Ну и как ты будешь «разузнавать»? с издевкой произнесла Маргоша, может, тебе Соловьев добудет информацию?
Может, и добудет, огрызнулась я, и вообще, Маргоша, не понимаю, ты кто детектив или пустое место? Что-то я не вижу в тебе охотничьего пыла.
Это все оттого, что у нас нет доступа к полицейской информации.
Не беда, как-нибудь и сами все понемногу разузнаем. Давай-ка, начнем вот с чего. С мотива преступления!
Какого мотива? не поняла меня Марго.
Ну, кому выгодно было убить Симакова? Нужно искать мотив убийства. Тот, кто получал какую-либо выгоду от убийства, тот и убил.
А кому могло быть выгодно убить Симакова? Ведь он был обычным пенсионером. Пенсия маленькая, болячки большие
Нельзя мыслить в столь узком направлении. Как думаешь, Володьку будем подозревать? спросила я.
В чем?! изумилась Маргоша.
Ну, если говорить о выгоде, так у пенсионера была, хоть и плохонькая, но квартирка. Может, сам внук и порешил дедушку из-за жилплощади? Вот тебе и мотив Тогда все сходится: дед спокойно открыл дверь и впустил внука
Ну, у тебя прямо Хичкок какой-то, а не версия недовольным тоном произнесла Маргоша. Ты вспомни, какой несчастный вид у твоего Володьки был. К тому же, скажи на милость, зачем ему по частным сыщикам мотаться, если родная полиция преспокойно оформила «висяк»? Это надо быть мазохистом сначала убить, а потом пытаться помочь обнаружить себя.
Да, пожалуй, ты права, нехотя согласилась я. Действительно, глупо получается. Но мы обязаны отработать любую версию. Ладно уж, давай считать, что убийство деда внуком мы временно отмели, как немотивированное
Ты вот лучше скажи мне, если квартиру аккуратно заперли и вроде бы ничего не стащили из нее, то кому выгодно было убить несчастного пенсионера? Может, это месть какая-нибудь?
Чья месть-то? С этого и нужно начать. Хотели убить Симакова, как знакомого Переплетчикова, или как его самого?
Ты сама-то поняла, что сказала? спросила Марго.
Ну, я считаю, что нужно сперва понять, Симакова убили потому, что он кому-то мешал, как свидетель? Или просто хотели ему отомстить за что-то, что он когда-то, скажем, совершил Может быть, его специально и убили в квартире Переплетчикова, чтобы запутать следствие
Все может быть. Значит, нужно отработать круг знакомств Петра Семеновича. Нужно позвонить Володьке и попросить привезти его все, имеющиеся в наличии, документы деда, его записи, фотографии, ну и так далее
Согласна. Ладно уж, сегодня не будем его беспокоить. Но на днях обязательно этим нужно заняться.
Не волнуйся, я напомню тебе, пообещала Марго.
Так, еще есть какие-нибудь версии? Все-таки было бы гораздо проще вести поиски убийцы, если бы коллекцию Переплетчикова свистнули, вздохнула я.
Надо думать, согласилась Маргоша.
Нужно обязательно осмотреть место преступления, сказала я. Как ты считаешь, к этому Переплетчикову мы поедем без звонка или сначала нужно все же позвонить?
А зачем нам к нему вообще ехать?
Маргош, я сейчас тебя стукну чем-нибудь. Включай мозги! Убийство ведь произошло именно у него в квартире. Значит, мы должны узнать, что пропало, нашлись ли ключи, ну и все в том же духе. Осмотреться, в конце концов!
Ну, тогда все-таки предварительно ему нужно позвонить, а то «пенсионер с коллекцией» нам может и не открыть, особенно после того, как у него в квартире побывали грабители.
Решено. Где там бумажка, которую Володька нам оставил с адресом и телефоном этого Переплетчикова?
Набрав телефонный номер, я приготовилась терпеливо ждать, пока пенсионер возьмет трубку. Все-таки пожилые люди не могут сразу прилететь из кухни, скажем, в комнату, где находится телефон.
Где-то на пятом гудке трубку все же сняли.
Вас слушают, произнес неожиданно красивый мужской баритон.
Добрый день, начала я, извините, я, наверное, не туда попала.
А куда вы звоните? поинтересовался баритон.
Мне нужен Юрий Андреевич.
Я слушаю, произнес тот же странно молодой голос.
Решив, что я, наверное, все-таки ошиблась номером, я тупо спросила:
А вы Юрий Андреевич Переплетчиков?
Да, я Юрий Андреевич Переплетчиков, с легким раздражением ответил мужчина, а вот кто вы и что вам, собственно говоря, от меня нужно?
Юрий Андреевич, с воодушевлением кинулась я в коммуникационные дебри, меня зовут Янина Владимировна Быстрова, я работаю частным детективом, и так уж сложилось, что меня наняли родственники Петра Семеновича Симакова расследовать его убийство.
А я-то чем, собственно говоря, могу вам быть полезным? спросил Переплетчиков.
По его недовольному тону я почувствовала, что пенсионер то ли боялся, что я грабитель и только притворяюсь частным детективом, то ли ему за последний месяц вообще надоели визиты полиции и прочих посетителей.
А может быть, всему виной детский тембр моего голоса? Лично мне всегда казалось, что у меня абсолютно взрослый голос, даже с некой хрипотцой. Но все мои знакомые смеялись в ответ и говорили, что когда я звоню им по телефону, то первая мысль, что приходит им в голову, такова: чей-то ребенок решил побаловаться, открыв записную книжку родителей. Я страшно злилась и не верила до той поры, пока сама не убедилась в этом.
А дело было так. Однажды днем я, спускаясь в лифте и по обыкновению напевая про себя какую-то известную мелодию, вдруг неожиданно застряла между вторым и третьим этажом. Согласитесь, положение не из приятных. Не то, чтобы я сильно испугалась, стала отчаянно биться в кабине и зашлась в крике: «Помогите!». Но остановке лифта сопутствовал какой-то странный скрежет, как будто кто-то железным прутом бил по решетке шахты лифта. «Наверное, мальчишки хулиганили, и теперь какая-нибудь палка застряла между лифтом и лестницей», разозлилась я и с силой надавила на «тревожную кнопку» в кабине лифта под названием «Вызов лифтера». Сначала ничего не было слышно. Немного погодя из «тревожной кнопки», как мне показалось, раздался жуткий треск и плевки. А потом вдруг недовольный женский голос резко спросил:
Что у вас там? Говорите!
Я застряла в лифте! Где-то между вторым и третьим этажом!
Надо ездить нормально, почему-то огрызнулась дежурная.
«Интересно, а что лифт нужно как-то научиться водить, подобно автомобилю?» подумала я с удивлением, а вслух попросила:
Только, пожалуйста, скорее вызывайте мастера, а то я боюсь!
А где сейчас родители?
Чьи? еще больше удивилась я.
Твои, твои родители, зло пояснила тетка.
Мои родители вообще-то на даче, начала я объяснять, а причем тут они? Я что-то не совсем вас понимаю, стала я злиться.
Ой, пискнуло в «тревожной кнопке», а сколько тебе лет?
Вообще-то тридцать пять, если это вам так важно, ответила я, еще больше злясь. А в чем, собственно, дело?
Ой, извините, а я вас за ребенка приняла, думала, шалил, вот и застрял. Извините, сейчас мастер приедет, квакнула еще раз «кнопка» и вырубилась
Приехавший через полчаса лифтер подошел к лифту и почему-то стал ругаться, плеваться и вообще вел себя как-то неадекватно. Наконец, я не выдержала и спросила его:
Ну, скоро вы там? Долго я еще тут торчать буду? Нельзя ли побыстрее?
А что вам там не нравится? нагло ответил лифтер, свет есть, тепло я бы с удовольствием поменялся с вами местами, чем ковыряться в этакой пакости
Как я узнала потом, когда лифт открылся, причиной моего застревания в нем оказалась крыса, попавшая между лифтом и решеткой, а совсем не мальчишеские шалости
Может, и у господина Переплетчикова возникли некоторые сомнения, уж не ребенок ли над ним решил подшутить?
Юрий Андреевич, я не займу у Вас много времени. Мне просто нужно увидеть место преступления и задать Вам всего парочку вопросов. Могу я подъехать прямо сейчас?
Задавая свой последний вопрос, я даже зажмурилась. Если бы вместо меня с Переплетчиковым говорил сотрудник правоохранительных органов, то все было бы нормально. Но как отнесется пенсионер к какой-то частной сыщице с детским голоском, неизвестно откуда на него свалившейся спустя почти месяц после случившегося у него дома убийства?
Я уже даже стала продумывать пути отступления скажем, задействовать Маргошу в качестве сотрудника Росохранкультуры или сержанта Пучковой из отдела МВД РФ по борьбе с посягательствами на культурные ценности
Пенсионер долго не отвечал. Решив, что он, возможно, уснул на самом интересном месте, я еще раз окликнула его:
Юрий Андреевич, так как? Я могу подъехать?
Хорошо. Подъезжайте. Только не надолго. Мне к восемнадцати тридцати в поликлинику нужно.
Уже лечу. Спасибо! крикнула я и положила трубку.
Мне нужно с тобой ехать? спросила Марго.
Ты знаешь, пожалуй, что и нет.
Почему?! подруга явно обиделась.
Ты знаешь, дедок какой-то не контактный, черт его знает, может, выставит меня сразу за дверь, а мы еще ведь ничего не узнали. Ты у меня будешь «троянским конем», так, на всякий случай.
Это, простите, как? обиделась Маргоша.
Ну, не хочу я, чтобы он тебя сейчас видел. Ты еще можешь пригодиться мне в качестве сотрудника МВД или Росохранкультуры. Не известно, как поведет себя Переплетчиков. Может, разворчится да и выгонит меня вон. Тогда у нас будет запасной вариант с твоим визитом.
Эх, всегда меня задвигают, не дают проявить себя, скучающе зевнула Маргоша, стекла с дивана и направилась на кухню зализывать (а точнее зажевывать) душевные раны.
Я же быстренько стала собираться. Нацепив специально для пенсионера длинную юбку, а не любимые джинсы пожилых людей часто раздражает вид женщин в обтягивающих ноги брюках и попросив Маргошу на всякий случай дежурить у телефона, я вышла на улицу.
Дом, в котором обитал Юрий Андреевич Переплетчиков, знала вся страна, да и многие за ее пределами.
Знаменитый «Дом на набережной», дом-город, дом-легенда, возведенный в тридцатых годах на Берсеневской набережной для работников ЦИК и СНК, символизировал ранее размах сталинских планов построения коммунизма, а теперь, словно заблудившийся серый доисторический мамонт, мрачно возлежал между Храмом Христа Спасителя, фабрикой «Красный Октябрь», церетелиевским «Петром I» и огромным знаком «Мерседеса».
В этом доме находятся Театр эстрады, кинотеатр «Ударник», супермаркет и множество самых разнообразных структур и подразделений.
Первоначально было задумано так, чтобы «творческие люди», жившие в этом доме, не отвлекались на длительные поездки по Москве и стояние в очередях за продуктами, медицинской помощью и т.п.
Поэтому еще в самом начале строительства в доме были предусмотрены и ясли, и детский сад, и прачечная, и универсам, и сберегательная касса, и даже столовая, из которой, по желанию обитателей дома, обеды приносили прямо в квартиры.
Квартиры были просторные, с высокими потолками и длиннющими коридорами. В подъездах восседали строгие консьержи и лифтеры.
Но к нашему времени в знаменитом доме неизменными остались только легендарные тараканы да крысы. Консьержами в подъездах стали подрабатывать недоедающие пенсионеры. Плюс вечные пробки, смог, отсутствие нормального паркинга все это привело к тому, что в бывшем «лакомом кусочке» для «новых русских» квартиры теперь раскупались под офисы.
Иногда, правда, селились доверчивые иностранцы, в погоне за «экзотикой». Ну и, конечно, остались еще и прежние жильцы, получившие квартиры в этом доме еще в советские времена.
Таким вот жильцом «советского периода» и был Юрий Андреевич Переплетчиков, в квартиру которого я сейчас звонила, топчась на лестничной площадке с огромными окнами и широкими подоконниками, на которых стояли комнатные цветы.
Кто там? послышался глухой голос.
Юрий Андреевич, это Янина Владимировна. Я Вам звонила, что есть мочи заверещала я.
Послышалось какое-то шуршание, звяканье замков. Наконец лакированная дверь из цельного дуба приоткрылась, и я увидела хозяина этой роскошной квартиры. Надо сказать, что пенсионер был весьма бравого вида, я бы никак не дала ему семьдесят пять лет.
Передо мной стоял слегка состарившийся «Дон Жуан». Моложавость придавала ему вполне стройная фигура, и если бы не круглое брюшко, немного переваливающееся через брючный ремень, то я бы подумала, что Юрий Андреевич бегает по утрам трусцой. На нем был велюровый халат темно-синего цвета, одетый на брюки. Тончайшая батистовая рубашка слабого лимонного оттенка придавала Переплетчикову весьма элегантный вид.
Зачесанные назад волосы с проседью, хищные брови и под ними недоверчивые глаза Не человек, а волк, подумалось почему-то мне.
Тем временем «Дон Жуан», окинув меня суровым взглядом, смилостивился:
Проходите.
Миновав двойные двери, я вошла в просторную прихожую с окном. Прихожая через пару метров сворачивала направо и превращалась в длиннющий коридор, по которому можно было кататься на велосипеде такой широкий и длинный он был.
По одной стороне коридора располагались комнаты, а по другой вспомогательные помещения ванная комната, размером с нашу с Димкой гостиную, кухня, кладовка, туалет.
И везде, везде были широкие окна с подоконниками, что просто «добило» меня, любительницу украшать подоконники домашними цветами. «Вот где разгуляться-то можно», завистливо подумала я.
В комнатах стояла антикварная мебель, хрустальные люстры с висюльками и загогулинками, скорее всего, изготовленные задолго до революции.
Картины (уверена, что подлинники), шикарный дубовый паркет, нигде ни пылинки, на окнах, с видом на Кремль, красивые бардовые и зеленые гардины.
«Наверное, у него домработница имеется, разве под силу убирать такую территорию самому?», подумала я, а вслух спросила:
Юрий Андреевич, скажите, пожалуйста, насколько Вы были дружны с покойным Петром Семеновичем Симаковым?
Переплетчиков, казалось, никак не ожидал подобного вопроса. Видно было, что он растерялся.
Кофе, чай? ответил он вопросом на вопрос.
Если можно, то чай, без сахара.
Пойдемте на кухню, я начну рассказывать, пока завариваю Вам чай, сказал престарелый «Дон Жуан» и, жестом указав мне направление, первым вышел из комнаты, где я уже хотела было расположиться в кресле времен Петра Первого.
Мы с Петром Семеновичем дружим с очень давних пор, начал Юрий Андреевич, щелкая кнопкой чайника «Tefal» и вынимая из резного орехового буфета красивые пузатые чашки с позолотой. То есть дружили, поправился он и закашлялся.
Вы одного возраста с Петром Семеновичем? не удержалась я от давно мучившего меня вопроса.
Что, так плохо выгляжу? кокетливо спросил Переплетчиков.
Я только было открыла рот, чтобы выпалить множество комплиментов по поводу его внешности, как хозяин квартиры засмеялся:
Нет, моя дорогая, я намного моложе Петра. Мне всего-то еще шестьдесят пять лет стукнуло. Хотя, он замялся, для дамочек вашего возраста я, наверное, уже глубокий старик.
Поразительная смесь наивного кокетства и какой-то почти звериной хищности во взгляде внесла в мою душу некоторое смущение. И я, задумавшись, не сразу прореагировала на его слова. Придя в себя через пару секунд, я все-таки ввернула парочку велеречивых фраз, главным образом, сетуя на то, что сейчас в моде, увы, совсем молоденькие, а мы, сорокалетние дамы никого не интересуем, разве только если альфонсов, да и то, если мы богаты. Переплетчиков довольно хмыкнул: