Вор Белого аурума до сих пор не пойман, приступил к делу Харш. И я полагаю, вы, Ирвелин, догадываетесь, для чего мы пришли сюда.
Обыскать мою квартиру, сказала Ирвелин ровным тоном.
Детектив смерил ее хмурым взглядом.
Вчера, услышав вашу фамилию, я был озадачен. Я был уверен, что знал ее. Баулин. Она не выходила у меня из головы, пока во время шоу иллюзионистов мне не сообщили о краже Белого аурума. Ночью, когда мы обыскивали все залы дворца, я вновь вспомнил о вашей фамилии. В то время как он говорил, его черные глаза сверлили лицо Ирвелин; они ждали реакции. К его разочарованию, никакой реакции он не наблюдал. Ирвелин слушала его с учтивым вниманием, которое граничило с равнодушием, будто детектив говорил не о ней, а о ком-то им обоим знакомом. Госпожа Баулин, Ид Харш усилил голос, вашего отца зовут Емельян Баулин?
Ирвелин кивнула.
Тринадцать лет назад ваш отец был депортирован из Граффеории за попытку хищения Белого аурума, ставшую первой попыткой кражи артефакта в истории. Верно?
Не дрогнув, Ирвелин снова кивнула, стараясь не думать о том, что у прихожей стоит Филипп и слышит каждое слово. Сверившись с документами, Ид Харш продолжал с холодной беспристрастностью:
Тогда, тринадцать лет назад, из Граффеории вы уехали всей семьей: вы, ваш отец и ваша мать. Верно?
Кивок.
Четыре дня назад, в эту среду, прямо перед Днем Ола вы вернулись в Граффеорию. Одна. Верно?
Кивок.
А в сам День Ола вы присутствовали на ковровом приеме в Мартовском дворце. И здесь я вынужден уточнить каким образом вы прошли на прием?
Здесь виноват я, вмешался Филипп. В моем распоряжении было несколько билетов, и один из них я отдал Ирвелин.
Ид Харш обернулся, выказывая недовольство вмешательству постороннего лица.
Это так, госпожа Баулин? спросил он.
Так, подтвердила Ирвелин.
Детектив вернул свое внимание к бумагам и откашлялся в кулак.
Хорошо, допустим. Он сделал запись. Далее. Какую цель вы, Ирвелин, преследуете, вернувшись в Граффеорию спустя столько лет?
Самую безобидную. Я графф по рождению и желаю жить на своей родине.
Вы утверждаете, что вчера Белый аурум был украден не вами?
Не мной.
Было видно, что невозмутимый тон, с которым Ирвелин отвечала на вопросы, накалил утомленный рассудок детектива добела. Он учащенно дышал и бросал молнии всюду, куда попадал его взгляд.
С пианино прошу быть аккуратней, сказала Ирвелин, заметив, как желтый плащ поднял его крышку рассеянным взмахом. Инструмент довольно старый, струны у него хрупкие.
Замерев, офицер с немым вопросом посмотрел на своего начальника.
Не беспокойтесь, Ирвелин. Ваше имущество сохранится в целостности, произнес Ид Харш чопорно и знаком дал офицеру разрешение продолжать.
Далее последовал ряд скучных вопросов. Где эти тринадцать лет семья Ирвелин проживала, где Ирвелин училась и кем работали ее родители за границей. Когда напротив каждого вопроса была проставлена галочка, детектив захлопнул папку.
И последний вопрос. Как вы, госпожа Баулин, относитесь к поступку вашего отца тринадцатилетней давности?
Разве мое отношение может каким-то образом помочь следствию?
Все зависит от вашего ответа.
Значит, от ее ответа зависело, поставят ли ее имя в один ряд с именами других подозреваемых. Долго размышлять Ирвелин не пришлось.
Я не осуждаю отца. Свой поступок он совершил без злого умысла.
Ид Харш отреагировал на ее ответ с чем-то наподобие хитрой усмешки.
Получается, и в действиях вчерашнего вора не было злого умысла?
Этого я знать не могу, утвердила Ирвелин.
Они долго переглядывались, прежде чем Ид Харш обратился к желтым плащам.
Ребята, нашли что-нибудь?
Ничего, детектив, откликнулся из спальни первый, а второй вышел с балкона и замотал головой в знак солидарности.
Тогда уходим. Здесь мы закончили.
Вернув бумаги за пазуху, Харш грузно поднялся.
А как самочувствие у дворцового отражателя, на которого вчера напали? спросила Ирвелин. Сыщик посмотрел на нее не то с изумлением, не то с досадой.
В госпитале пришел в сознание. Но допрашивать его еще рано. До свидания, госпожа Баулин.
Не сказав больше ни слова, Ид Харш обошел Филиппа и направился к выходу. Желтые плащи ушли следом. Продолжая избегать взгляда Филиппа, Ирвелин занялась неотложным делом начала раскладывать уличную обувь согласно сезонности. Иллюзионист подошел к окну и осторожно посмотрел вниз, на Робеспьеровскую. Вскоре он громко объявил «уехали» и вернулся в прихожую.
Полагаю, нам стоит вернуться к Августу и Мире, кратко сказал он.
Возражать Ирвелин не стала.
* * *
В квартире номер два левитант и штурвал накинулись на них с расспросами.
Ирвелин, что желтые плащи хотели от тебя?
Они ушли? Что вы им сказали?
Они нашли вора?
Вы не рассказали им про странное поведение моего сувенира?
Время, которое им пришлось провести в мучительном ожидании, не пошло на пользу обоим: Мира побледнела так, что почти слилась с цветом своих волос, а с Августа сошла его самоуверенная ухмылка. Все вместе они прошли в мастерскую, и Филипп первым взял слово.
Желтые плащи ушли. Белый аурум до сих пор не найден. Про сувенир мы ничего не сказали. Август и Мира выдохнули, а Филипп прибавил: Однако, как выяснилось, у некоторых из нас есть секреты, которые неплохо было бы обнародовать.
Ирвелин ждала этих слов и уже приоткрыла рот, чтобы начать говорить, но Филипп вдруг опередил ее:
Мира? Он посмотрел на соседку многозначительно. Скажи нам, что вчера ты делала во время шоу иллюзионистов?
На мгновение впав в ступор, Мира ответила:
Смотрела шоу.
Неправда, заявил Филипп, сощурив глаза и приподняв подбородок выше, что сделало его выражение грозным. На балконах тебя не было. Где ты была?
Август и Ирвелин тоже повернулись к Мире. Филипп оказался прав, что отразилось на ее виноватом лице. Опустив взгляд, она отошла к рабочему столу.
Я не могу вам сказать.
Образовавшаяся тишина прерывалась лишь дребезжанием холодильника. Неужели Мира была как-то связана с кражей Белого аурума? Ирвелин не хотелось верить в это, но факты говорили сейчас против нее.
Хочу прояснить ситуацию, спокойным, но настойчивым голосом заговорил Филипп. Мира. Возможно, сейчас в твоей спальне лежит то, что в настоящий момент разыскивают все оперативные силы Граффеории. И мы сможем тебе помочь только в том случае, если узнаем, где именно ты была во время его кражи.
Мира вздрогнула и закрыла лицо руками.
Уверяю вас, промолвила она, с кражей Белого аурума я никак не связана. Здесь другое.
И что же? не отступал Филипп.
Какое-то время Мира стояла неподвижно. Август занял высокий стул напротив нее, Филипп обошел стол и остановился у стеллажа. Собравшись с духом, Мира опустила руки и коротко произнесла:
Во дворце я столкнулась с Нильсом.
Для Ирвелин озвученная новость не возымела эффекта. Нильс? Кто это? Однако она не могла не заметить вмиг изменившиеся выражения Филиппа и Августа. Оба граффа с ошеломлением уставились на Миру. С лица Филиппа сошла вся краска, а его острые черты стали еще острее. Кажется, признание Миры в краже Белого аурума он воспринял бы куда лучше.
Когда все гости пошли на балконы, я случайно увидела его в зале. Он был одним из официантов, затараторила Мира, глядя на шершавую поверхность рабочего стола. Я удивилась и подошла к нему, у нас даже разговор получился. Мне хотелось узнать, как у него дела. Он огрызался, конечно, постоянно норовил отойти. А потом случился тот оглушительный визг с улицы, и скоро все потемнело. Я растерялась, Нильс тоже. Пока было темно, мы не отходили друг от друга, а когда вернули свет, в дальнем конце галереи закричала какая-то женщина наверное, увидела лежащего без сознания дворцового отражателя. Нильс сразу побежал на крик. Потом началась суматоха, забегали желтые плащи. С того момента Нильса я больше не видела. Что было дальше, вы знаете.
Нильс в белой ливрее? Не представляю, отозвался Август.
Филипп молчал. Его лоб покрылся складками, а в потемневшие глаза страшно было смотреть. В нем словно вскипали старые как мир воспоминания, которые он тщательно старался забыть.
А кто такой этот Нильс? спросила Ирвелин осторожно.
Эфемер, сообщил Август, пододвигая к себе миску с анисовыми пряниками. Он раньше жил в этом доме. Мы общались.
Поэтому я и не хотела вам говорить, обращаясь в первую очередь к Филиппу, сказала Мира. Я знала, как ты отреагируешь.
Ей никто не ответил. Филипп отвернулся к окну, занавешенному хлопковым тюлем, и долгое время всеобщее молчание прерывалось только чавканьем Августа.
Мне тоже нужно кое в чем признаться.
Все внимание перешло на говорившую Ирвелин. Даже Филипп проявил признаки жизни, отвернувшись от окна.
У нас сегодня что, день откровений? с насмешкой бросил Август. Имейте в виду, я не приготовился. Я чист, как утренний дождь. Он смахнул с щек пряничные крошки. Образно выражаясь.
Пропустив комментарий Августа мимо ушей, Ирвелин заговорила:
Тринадцать лет назад я и мои родители уехали из Граффеории не по своей воле. Мы с мамой уехали вслед за отцом, которого депортировали из королевства за совершенную им кражу. Она сглотнула. Тринадцать лет назад мой отец уже пытался украсть Белый аурум.
Говорить об этом оказалось сложнее, чем она ожидала. Ирвелин не нравилось выставлять семейные истории на общий суд, и, если бы не обстоятельства, которые загадочным образом перекликались с ее прошлым, она бы не откровенничала.
Как я уже говорила, мой папа ученый, продолжала она, стараясь ни на кого не смотреть. Некоторое время он работал наемным материализатором в одной производственной компании, которая выполняла заказы для Мартовского дворца. Потом он открыл свою лабораторию и стал совмещать науку и производство. Все свободное время он посвящал изучению редких артефактов. Папа часто говорил мне, что Белый аурум, вопреки убеждениям, до сих пор таит в себе много загадок. И у него была мечта. Своими руками, руками материализатора ощутить силу Белого аурума и провести с ним ряд экспериментов. Научных, разумеется.
Зачем же он так рисковал? Ему можно было просто оформить специальное разрешение, начал Филипп, но Ирвелин, кивнув, перебила его:
Разрешение на пользование ценным объектом в научно-исследовательских целях, да. Он подавал заявку. Семнадцать раз. Август присвистнул. Папа получал отказ за отказом, однажды встал в очередь на аудиенцию к самому королю, где также получил отказ. Было время, когда он совсем потерял надежду, но потом выдумал план
Выходит, это ты вчера украла Белый аурум? Для своего отца? вклинилась в ее рассказ Мира. Не оставляя Ирвелин возможности ответить, она, пребывая во внезапно охватившей ее горячке, продолжила: Поэтому телепат и сканировал тебя так долго! Поэтому и желтые плащи пришли за тобой! Все сходится! Мира вскочила и заметалась по мастерской, кидая в Ирвелин взгляды, полные осуждения. Но как ты умудрилась стащить камень, находясь в момент кражи на балконе? У тебя был сообщник? Ну конечно! И именно он пробрался ко мне в квартиру, пока ты вместе с нами возвращалась из дворца, и заменил сувенир на подлинник. Само собой разумеется, прятать краденый аурум в своей квартире нельзя, ведь туда обязательно нагрянут с обыском плащи
Мира, угомонись! резко оборвал ее Филипп.
Продолжая тяжело дышать, Мира замотала кудрявой головой от одного к другому:
Вы что, не понимаете? Все сходится!
Поведение Миры ввело Ирвелин в оцепенение. Второй раз за это утро ее обвиняли в деянии, которого она не совершала.
Ни я, ни мой папа ко вчерашнему преступлению отношения не имеем, стараясь сохранить достоинство, произнесла Ирвелин спокойно.
Мира взглянула на нее с откровенным недоверием.
Не слишком ли много совпадений, Ирвелин? Ты вернулась сюда, в Граффеорию, а спустя три дня из Мартовского дворца исчезает Белый аурум!
Ты рассуждаешь прямо как тот детектив, отметил Филипп.
Неудивительно, Филипп, ведь по-другому здесь рассуждать сложно, парировала Мира. И зачем только было актерствовать, Ирвелин? Сегодня утром, когда мы показали тебе камень?!
Мне кажется, Ирвелин не похожа на человека, который способен на подобное, заявил Филипп, но в его голосе сквозило едва уловимым сомнением.
Филипп! Она дочь преступника!
Восклицание Миры отскочило от стен и больно ударило прямо Ирвелин в уши. Никак не унимаясь, Мира кинулась к левитанту:
А ты что думаешь, Август?
Август продолжал сидеть за столом, держа в руке надкусанный пряник. Услышав вопрос Миры, он, замешкавшись, посмотрел на Ирвелин.
Я не знаю, сказал он и отвернулся. Совпадений и правда много.
Все наконец затихли, включая вспыльчивость Миры. Сам воздух в мастерской переменился. Близился полдень, хотя казалось, что дело шло к вечеру.
Думаю, мне лучше уйти.
Игнорируя взгляды граффов, Ирвелин направилась к выходу.
А что нам прикажешь делать с Белым аурумом? крикнула ей вслед Мира.
Ирвелин притормозила и, не оборачиваясь, холодно произнесла:
Быть может, это всего лишь сувенир. А если нет, то пора бы его вернуть в распоряжение королевства.
И она ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Глава 7
Неожиданная услуга
Прошло три недели, и теплый сентябрь уступил промозглому октябрю. Полицейские Граффеории больше не беспокоили Ирвелин, равно как и вести о дальнейшей судьбе Белого аурума. Ни по новостям, которые девушка слушала каждый день по радиоприемнику, ни по подслушанным разговорам в кофейнях, куда она частенько заглядывала, нигде она не встретила о Белом ауруме и малейшего упоминания. Газеты тоже оставляли в неведении, даже самый популярный еженедельный журнал королевства «Упрямый карандаш», в котором, по уверениям представителей издания, публиковалась исключительно правда, и то сохранял молчание. Дар отражателя, который Ирвелин исправно проверяла каждое утро, был при ней, и Ирвелин сделала вывод, что Белый аурум был найден и благополучно возвращен в Мартовский дворец.
Филиппа и Миру Ирвелин не встречала все три недели. Лишь однажды, в последних числах сентября, выходя в парадную, она узнала голос Миры та с кем-то попрощалась и хлопнула дверью. А вот Август однажды к ней стучался, но Ирвелин, увидев его виноватую физиономию через глазок, дверь не открыла.
В эти осенние одинокие дни Ирвелин удалось сделать кое-что полезное. Во-первых, она внесла плату за телефонную связь, и отныне Ирвелин, как современный человек (по меркам Граффеории, разумеется), могла созваниваться с родителями прямо из дома. Во-вторых, она наконец исполнила волю своей матери.
На второй неделе в Граффеории любимый рюкзак Ирвелин начал испускать последний дух: ткань его износилась, карманы выворачивались наизнанку, пуговиц не хватало, а внутренности пропахли однажды пролитым кефиром. Без рюкзака Ирвелин не представляла жизни, и зрелище, представшее перед глазами, чрезвычайно ее расстраивало. Спустя неделю тщетных попыток заштопать старый рюкзак Ирвелин со скорбью на сердце приняла решение покупать новый. Кошелек ее изо дня в день становился все легче, а горизонт на предмет привлекательных вакансий оставался чистым. Не сказать что Ирвелин обременяла себя активным поиском работы, скорее, она надеялась, что подходящий вариант сам со дня на день появится перед ней. Однако дни шли, звон монет становился скуднее, а рюкзак после очередного выхода запросил каши.
«Выбора у меня нет», подумала Ирвелин в оправдание своему поступку и закрутила диск на телефоне.