Все знали, что Верховный патриарх запретил произносить само слово «Ашариас» в его присутствии. Конечно, это не изменило названия города. Для такого нужна армия, а ее у него не было.
Тем временем Эмери, король Фериереса, разрешил ашаритским корсарам и купцам ремонтировать суда, запасать воду и продукты и торговать (заплатив пошлину) в глубоководном порту Марсены. В обмен на это пираты Маджрити оставили в покое его суда, продолжая постоянные смертоносные нападения на корабли Эспераньи, его противника. Они преследовали джадитов охотились за галерами, рабами для домашнего хозяйства, увозили детей, чтобы сделать из них придворных евнухов или солдат, но никогда не трогали прибрежные города Фериереса.
Эсперанья да. Батиара, где никчемный громогласный патриарх пытается развязать против них войну, да, конечно. Земли джадитов дальше к востоку, ближе к Ашариасу обязательно. Галеры, в конце концов, сами собой не плавают. Они нуждаются в рабах, чтобы те сидели на веслах, а потом умирали.
Пираты-джадиты поступали точно так же с поселениями и городами Маджрити. И капитаны боевых судов Эспераньи, которые при любом удобном случае совершали вылазки на юг, стремясь захватить корабли и прибрать к рукам гавани на этом берегу. Или просто убить тех, кто не поклоняется солнечному богу.
Никто не назвал бы это время безопасным для мореплавания или для жизни на побережье Срединного моря или на прилегающих к нему землях.
Вот как вышло, что Надия, рабыня Дияна ибн Анаша из Альмассара, сделалась его собственностью. И оставалась ею, пока не воспользовалась ножом, чтобы покончить с этим. И с ним.
Рафел, живший в пригороде Альмассара, в общине киндатов за городской стеной, знал человека, который когда-то давно купил его партнершу совсем юной девочкой. Он видел его издалека. Ничего удивительного: Диян ибн Анаш был известным судьей, ученым, уважаемым в городе человеком. Никто не знал, кто его убил. Могла ли хоть одна порядочная душа заклеймить девочку, которая стала женщиной, сделавшей это, если бы узнала правду? Что ж, многие бы так и поступили. Почти все, по правде говоря. Риторика имеет свои границы, даже в мыслях.
Он совсем ее не осуждал, с той самой ночи, когда она пробралась в порт, на борт «Серебряной струи», и рискнула попросить разрешения остаться, а он согласился. Она рассказала ему часть своей истории небольшую часть.
Рафел заставил себя вернуться к тому, ради чего сегодня утром поднялся на палубу, и раздать жалованье экипажу. К концу этого дня они пришвартуются в гавани Марсены. Ветер, изменчивый в это время года, оставался попутным, он нес их к противоположному берегу. Пока что им необыкновенно везло. Рафел бен Натан не доверял фортуне. «Если сегодня ты слишком много смеешься, говорила его мать, завтра будешь плакать».
Он также не доверял матросам, отпускающим мрачные шуточки насчет жалованья, выстраиваясь в очередь перед столом, на котором ждали его гроссбух и их деньги. Шутником был здоровенный моряк из Эспераньи с покатыми плечами, Бастио. Опять он.
Я думаю, он нам недоплатит сейчас, потому что нам пришлось покинуть Абенивин до того, как они закончили закупки. Следите! Он сказал это двум стоящим позади матросам, когда они приближались к столу. И сказал громко.
Я так не думаю, возразил один из них.
Следите, уверенно повторил Бастио. Он киндат, не забыли?
Не реагируй, тихо сказал Рафел Надии, стоящей у него за спиной.
Эли был у штурвала, сейчас он как раз отдавал распоряжения матросам, тянущим канаты.
Очередь дошла до Бастио.
Мой господин, произнес он, подобострастно кланяясь. Он был привлекательным мужчиной.
Рафел поднял на него глаза.
Жалованье полностью, как всегда, сказал он. Ни один человек на моем корабле не страдает из-за событий, которые мы не можем контролировать. Ты можешь извиниться.
Бастио бросил взгляд мимо Рафела и явно увидел выражение лица Надии. Оно не было благожелательным.
Всего лишь пошутил, капитан. Вы же знаете! Такая у меня привычка! Он улыбнулся.
Может, ты поменяешь свою привычку по такому случаю?
Рафел отсчитал монеты, отметил выплату в гроссбухе, положил деньги на край стола ближе к матросу.
Конечно поменяю! ответил Бастио. Спасибо, капитан!
Не стоит благодарности. Это оговоренная оплата. Иди к Эли.
Он выдал деньги экипажу, потом, как обычно, на глазах у матросов бросил монету за борт повелителям и повелительницам моря. Языческие боги и духи; веру в них не одобряла ни одна религия. Это было ересью, но все моряки, в любой стране, ценили, если их капитан или владелец судна соблюдал этот ритуал.
Он закончил заполнять гроссбух, произвел последние подсчеты, с удовольствием обнаружил, что все сошлось. Рафел хорошо умел считать мелочь, которой он гордился. Надия ждала, когда он освободится. Наконец бен Натан оглянулся на нее.
Он мне не нравится, тихо сказала она. Они уже остались одни.
Мне тоже. Не возьму его на корабль, когда мы закончим.
Она кивнула:
Можно я его убью?
Он поморщился:
Нет, нельзя. Прекрати.
Ты отнимаешь у меня все удовольствия в жизни.
Он фыркнул:
Не все, я думаю.
Она усмехнулась:
Не рассчитывай, что я соглашусь со всеми твоими словами только потому, что ты такой красивый мужчина.
То, что ты говоришь это сейчас, не в счет. Никто не слышал. Ты пойдешь на встречу с братьями сегодня?
Я не отказалась бы от нее даже ради надежды на свет Джада после смерти, ответила Надия.
Эли с командой закончили швартовку судна. Рафел и Надия назначили матросов, которые останутся охранять корабль, когда остальные сойдут на берег, и тех, кто сменит их позже. Затем они отправились в таверну, где им назначили встречу их наниматели, по дороге приветствуя знакомых в порту. Они немного беспокоились, пока шли туда, да и как иначе? Был ранний вечер, еще не совсем стемнело.
Зарик и Зияр ибн Тихон уже ожидали их. Они выбрали этот порт местом встречи. Бен Натан был не в том положении, чтобы предлагать иное. Но его это устраивало, по многим причинам.
Братья сидели за столом в глубине зала. Там было не очень светло. Они предпочитали тень. Фериерес сейчас считался безопасным для ашаритов, но они были не обычными ашаритами.
Рафел предпочел бы явиться первым, оказать им эту любезность чтобы не заставлять ждать самых грозных корсаров Срединного моря. Людей, которые теперь также правили Тароузом, городом на побережье к востоку от Абенивина. Они правили в качестве халифов, но от имени Гурчу, завоевавшего Ашариас. Он прислал к ним на запад несколько сотен пехотинцев-джанни в знак своей поддержки, но они до сих пор правили достаточно свободно, находясь так далеко от него. И почти всегда кто-нибудь из них обычно младший находился в море.
Они, в конце концов, также были командирами флота Гурчу на западе.
Братья были богатыми, непредсказуемыми, часто внушали ужас. И пользовались этим страхом как оружием. Культивировали его, как фермер культивирует свои поля. Они сжигали деревни только для того, чтобы их сжигать, давая своим людям полную свободу действий перед тем, как начнутся пожары. Они позволяли одним лишь слухам о своем приближении сеять панику среди джадитов на побережье или в прибрежных районах.
Они также до сих пор были ужасно амбициозными. По-видимому, Тароуза им оказалось недостаточно. Именно поэтому они наняли неизвестного купца-киндата и его партнершу, чтобы те организовали для них убийство халифа Абенивина. Неизвестность Рафела, безусловно, была одной из причин.
Другой город они могли бы осадить, напасть на него с суши и с моря, но захватить Абенивин было сложно, еще сложнее окружить его и взять измором, и выглядело бы это нехорошо: слишком открытое нападение на собратьев по вере. Это сказало бы о них слишком многое.
Гурчу такое могло не понравиться.
Некоторые кампании лучше проводить тихо и так же тихо удовлетворять некоторые из своих амбиций. Пускай один из этих жалких скитальцев-киндатов подготовит почву. Он организует убийство, а потом они явятся в качестве благословленных звездами спасителей в охваченный хаосом город. Купец-киндат? Его могут разорвать на части или выпотрошить, если заговор раскроют, вместе с теми, кто ему помогал. Невелика потеря. Совсем не потеря, откровенно говоря.
Рафел все это понимал. И Надия тоже, он не сомневался, хотя они об этом не говорили. Она слишком умна, чтобы не понимать. И еще она умеет молчать.
Как сейчас. Они встречались с братьями всего один раз, в доме в Альмассаре, в отсутствие его владельца, под охраной корсаров. Двое очень крупных мужчин сидели во внутреннем дворе в сумерках, светлячки только зажглись. Старший, Зарик, со знаменитой рыжей бородой и голубыми глазами, и младший, Зияр, тоже с бородой, но более темной. Он был опаснее брата в такие моменты, как этот. Возможно.
Опасность можно измерять различными способами, думал Рафел. Братья родились джадитами на востоке, на одном из рыбацких островов к северу от Кандарии. Их пленили во время пиратского налета вместе с другими мальчиками. Чтобы сделать из них рабов или, может быть, джанни. Но ночью они захватили судно. Убили людей, которые их похитили. Выбросили трупы в море. Вот как это началось. Так рассказывали.
Они могли и правда стать джанни, если бы оказались достаточно сильными и их продали бы правильному человеку. Джанни почти всегда были джадитами, всем обязанными двору и армии, верными, потому что больше им некому было хранить верность, ведь их лишили дома.
Братья не стали джанни. Они стали пиратами: сначала владели одним кораблем, потом двумя, потом целой флотилией, другие корсары присоединялись к ним; один из братьев был очень умным, другой жестоким. В конце концов братья ибн Тихон подчинили себе город Тароуз у древних руин Аксарта.
Мелкие события могут иметь большие последствия. Это всем известно.
Рафел бен Натан поклонился им в полутемном зале таверны в Марсене. Ему хватало здравого смысла, чтобы бояться. Он надеялся, что Надии тоже. Эти люди правители, и они покинули свой город, оба, чтобы явиться на эту встречу. Это имело большое значение. Он надеялся, что Надия тоже поклонилась им, держась у него за спиной, как и подобает. Он не оглянулся, чтобы посмотреть. Пусть женщине позволили в этом участвовать, но она должна была показать, что знает свое место.
Мой господин Зарик, мой господин Зияр. Нижайшее почтение вам обоим.
Рафел говорил на ашаритском. Он заметил, что столы вокруг них пусты. Никто не хотел приближаться к братьям. По меньшей мере шесть телохранителей-ашаритов стояли неподалеку, заслоняя их от посторонних взглядов. Ближе к дверям и к улице в зале таверны чувствовалось напряжение, неловкость. Позволив себе бросить взгляд через плечо, Рафел увидел, что люди устремляются к выходу. Неудивительно. В Марсене знали этих двоих. На всем побережье Срединного моря их знали.
Он снова повернулся к столу и пристально всмотрелся в них, стараясь делать это не слишком явно. Ему не показалось, что они пьяны. Ашаритам пить не полагалось, но
Отчет, киндат, произнес Зарик ибн Тихон отрывистым, но не угрожающим тоном. Он с ними не поздоровался. И это был не вопрос. Это был приказ.
И пусть он будет хорошим, шутливо сказал его младший брат. Или я трахну эту женщину на столе, а потом мой брат тебя убьет. Ему достаточно лишь оцарапать человека своим клинком.
Прекрати, Зияр, сказал его брат. Нет причины. Мы предложили сделку, и они приняли условия. Это нужная встреча.
Зияр ухмыльнулся. Рафел увидел, как сверкнули в сумраке белые зубы. «Нужная встреча!» Может быть, он все же пьян.
Из-за черной всклокоченной бороды, из-за ламп и теней младший брат походил на демона, духа из потустороннего мира. Рафел удивился, обнаружив, что он сейчас больше сердится, чем боится. Его охватил настоящий гнев. Ему это не нравилось, но он его чувствовал.
Благодарю, спокойно сказал он старшему брату. Повернулся к младшему, показывая, что обращается и к нему. Все знали, как легко оскорбить этого человека. Мы взялись сделать то, чего вам хотелось. Мы все согласились, что это будет трудная и деликатная задача.
Деликатная, снова передразнил его Зияр. Теперь Рафел был уверен, что он пьян.
Да, сказал старший брат. Мы с этим согласились. Я помню тот внутренний двор. Помню, как рассказал вам о Газзали аль-Сиябе. Каковы результаты, бен Натан?
На этот раз он хотя бы назвал его по имени. И оформил свои слова в вопрос.
Халиф Абенивина, Керам аль-Фаради, занял свое место среди звезд, как это ни печально, раньше срока, сказал Рафел.
Это точно? Это опять произнес старший, но теперь более оживленным голосом. Взволнованно. Этого брата люди не считали безумным.
Они оба такие крупные мужчины, подумал Рафел.
Все суда покинули гавань Абенивина в тот же вечер, с отливом. По сообщениям, командующий гарнизоном города и главный советник по налогам также были убиты в тот день.
Не вами? быстро спросил Зарик.
Нет. Нет. Вероятнее всего, стражниками визиря.
Зияр громко расхохотался:
Ха! Ты говорил, что так и случится, брат!
Зарик позволил себе слегка улыбнуться. Отпил вина из бокала.
Что ж, хорошая работа, сказал он Рафелу и бросил быстрый взгляд туда, где стояла Надия. А Газзали аль-Сияб?
Он мертв, господин, ответила она. Рафел снова занервничал, ей не полагалось здесь говорить.
Выражение лица Зарика изменилось.
Откуда ты это знаешь?
Это я убила его, ответила Надия.
Рафел знал, что она это скажет. Он сохранил серьезное, даже мрачное выражение лица. Он ждал, его тревога вернулась и постепенно превращалась в страх.
Потому что?.. Голос Зарика ибн Тихона звучал тихо.
Потому что он вел себя неосторожно, и было известно, что он ходил во дворец в то утро; если бы его поймали в тот день, он бы заговорил. Он бы назвал вас обоих. Я не могла так рисковать, ради вашего блага.
Молчание. Потом снова смех младшего брата, громкий, тяжелый. Он ударил по столу раскрытой ладонью. Вот так он смеется, убивая человека, подумал Рафел. Зияр хлопнул старшего брата по спине.
Ашар в пустыне никогда не пророчествовал так удачно, как ты! воскликнул он. Ты предвидел и то, что они так сделают!
Ересь, ответил его брат, качая головой. Ты должен раскаяться в этом и прочесть молитву. Но да, я и правда предполагал, что эти двое, скорее всего, его прикончат. Из жадности или из осторожности. Однако я думал, что это произойдет на корабле.
Это произошло не там и не из жадности, возразил Рафел. Его долю можете удержать и отдать бедным, или благочестивым, или тем, кого сочтете достойными, господа. Он был опасен для вас, не только для нас. Он знал, кто его нанял.
И вы тоже знаете, заметил младший брат.
Конечно, мы тоже. Вы убьете нас теперь или честно расплатитесь? Я никогда не слышал, чтобы братья ибн Тихон бесчестно поступали с теми, кто оказал им добрую услугу.
Это правда. Хотя я еще никого из вас не трахнул, ответил Зияр, но теперь он улыбался.
Рафел не позволил себе улыбнуться в ответ. В конце концов, он был киндатом. Их едва терпят в этом мире.
Вы можете подождать известий с других судов, чтобы проверить наши слова, предложил он. Не сомневаюсь, некоторые направляются сюда. Мы плыли быстро, ведь нас ждала встреча с вами.
И ваша плата.
И наша плата.
Зарик спросил, как показалось, с искренним любопытством:
Яд из эсперанского флакона. Он сработал?
Сработал, господин. Газзали сказал мне об этом, ответила Надия. Рафел все еще нервничал из-за того, что она говорит с ними.
А потом ты его убила. Как?