В салоне негромко звучит мамин любимый «Одинокий пастух». Я еложу на своем сидении и настойчиво пытаюсь выглянуть из-за подголовников.
«Не вертись! велит мама, Укачает!»
Мы подъезжаем. Останавливаемся.
Лето. Жарко. начинаю пересказывать Кириллу Андреевичу всё, что вижу. Мы с мамой выходим из машины и подходим к забору. Он настолько высок, что мне приходиться запрокинуть голову, чтобы увидеть на самом его верху Что это там? Пики Да Острые Мне нравится, как они блестят на солнце. Переливаются золотом В заборе есть вход. Массивный С широкими воротами. Темно-красными Нет Ближе к бардовым Примерно на три тона темнее забора из красного кирпича. Кирпичики теплые Почти горячие. Я провожу по ним ладошкой и слышу мамино:
«Не трогай! Руки испачкаешь!»
Она нервничает. Я чувствую это Чувствую по тому, как крепко она сжимает мою ладонь в своей Почему нервничает? Не знаю А хотя Хотя знаю Из-за папы
«Папа, ты же знаешь, что случилось! Точно знаешь! Расскажи мне! Или я пойду к нему!»
Вдруг «кадр» на секунду завис, а потом бесследно исчез. Словно телевизор сломался. Я попыталась его «починить». Не получилось
Дальше! настойчиво ворвалось в уши.
Кадр оборвался Не вижу, сообщила я единственному зрителю своего «спектакля».
Кто сказал то, что ты сейчас передала?
Я взглянула на Кирилла Андреевича и заметила, что он снова сидит в своем кресле, и задумалась:
«Когда он отошел от меня? Почему я не заметила? Ах да, он отошел раньше. Еще предложил мне присесть в кресло напротив. Как же я устала от этих воспоминаний!»
Екатерина, ты здесь?
Где ж еще с досадой пробурчала я.
Ответь на вопрос! Прозвучало настойчиво.
Повторите его Пожалуйста.
Кто сказал фразу: «Ты же знаешь, что случилось»?
Мама.
Кому?
Дедушке
Его не было в тот день с вами.
Она это сказала раньше
Меня не интересует то, что было раньше. Необходимо, чтобы ты вспомнила то, что произошло в моем саду.
Вашем?
Так Похоже, ничего не выйдет Не справляешься.
Сейчас Я попробую еще раз
Пробуй. Вы с мамой стоите перед воротами. Сосредоточься. Вспомни о шмеле и о том, что было после.
Хорошо
Снова закрываю глаза. Напрягаю память и вижу маму у дедушки в кабинете. Он рядом с ней. Слышу его голос.
«Пустая трата времени», говорит он.
«Почему?» отвечает мама.
«Стоп! Не то Сад, Катя, сад Это было раньше сада»
Сейчас Я справлюсь шепчу то ли себе, то ли моему зрителю, безмолвно восседающему на своем троне и терпеливо ожидающему «продолжения банкета». Сквозь ресницы приспущенных век вижу его глаза, пристально следящие за каждым моим движением.
Делаю глубокий вдохвыдох и снова сосредотачиваюсь на том дне.
Озвучивай все, что видишь, велит мне голос «за кадром».
Я помню задание, шепчу я, чтобы не спугнуть картинку. Полупрозрачной голограммой она начинает проявляться перед глазами.
Я в саду. Он такой большой Красивый С кустами роз Как у нас дома Но сад этот не наш. Чужой Мы с мамой кого-то ждём. Она нервничает. Или волнуется К нам кто-то подходит. Я его знаю Мы уже встречались
«Это друг нашей семьи, Котёнок. представляет мне его мама. Вы уже встречались у меня в офисе. И велит: Иди погуляй, нам надо поговорить!»
«Хорошо, мамочка! отвечаю я, вглядываясь в лицо её спутника. Вернее, в его волосы С ними что-то не так, но что именно?..
Почему? удивлённо спрашиваю я у него.
Что почему?
Цвет твоих волос Он другой
«Иди поиграй, дочь! Там!» нервно отсылает меня мама.
Указывает рукой, куда мне идти. Я иду. В сторону розовых кустов. Кружусь. Вокруг летают бабочки. Хочу поймать самую красивую. Подставляю палец. Она садится на него. Большая. Пёстрая.
«Мамочка, смотри какая бабочка! Несусь к ней. Сейчас покажу!»
Слышу:
«Я занята!»
Резко останавливаюсь на полпути. Бабочка улетает Что-то жужжит. На цыпочках подхожу к кусту. Кружусь вокруг него. Хочу найти того, кто жужжит. Цепляюсь подолом платья за колючки. С трудом отдираю его. Не получается Получилось! Ура! Я свободна!
Вдруг слышу:
«Не лезь в это дело!»
Это говорит мамин собеседник. Громко. Он сердится. Наверное, ему не нравится, что сказала мама. Сказала, пока я не подошла ближе. Теперь я ее слышу. Она тоже говорит громко. Почти кричит:
«У меня нет выхода! Я должна найти мужа! Или хотя бы узнать, что с ним случилось!»
«Его поисками уже занимаются».
«Кто?»
«Компетентные органы».
«Эти твои органы бесполезны!»
«Они отлично знают свое дело. Оставь это им».
«Да ничего они не знают! В общем так: не поможешь ты, обращусь к другому источнику!»
«К кому?»
«Найдутся, если поискать!»
«Достойных доверия нет».
«Андреев достоин доверия!»
«Не дури! Может он что и знает, но умеет держать язык за зубами».
«У каждого есть цена!»
«Никто не будет свидетельствовать против себя».
Мне не интересно подслушивать. Я ничего не понимаю. Жужжит уже у самого уха Это отвлекает. Что это? Шмель Он садится мне на палец. Такой красивый С желтыми и чёрными полосками на спинке. Он мне нравится Дотрагиваюсь до его шерстки. Мягкая. Пушистая. Пахнет пыльцой. Я чувствую ее терпкий сладковатый аромат Сначала нюхаю палец, которым погладила его Потом облизываю его. В носу свербит Апчхи! Ай! Он меня укусил! И улетел Больно Палец жжёт Машу ладошкой Хочу, чтобы пальцу стало прохладно Ай! Роза. Укололась Вижу на пальце маленькую красную капельку Она растёт Становится горошиной Смахиваю ее с пальца. На смену первой появляется еще одна Она больше Быстро стекаетСмотрю вниз на подол своего красивого светло-розового платья. Капля уже на нём. Из маленькой точки она превращается в кружочек с неровным краями. Я совсем расстраиваюсь Плачу. Громко. То ли от боли То ли от обиды за то, что на меня не обращают внимания.
Бывший блондин вдруг оборачивается. Сквозь слёзы вижу, как он идет ко мне. Быстро. Подходит Склоняется. Достаёт из кармана пакетик. Блестящий Разрывает его В нем что-то белое Это салфетка. Осторожно захватывает мою ладонь. Мотаю головой и пытаюсь вытянуть руку из его ладони. Не получается. Держит крепко
«Не бойся».
Рассматривает ранку на пальце Прикладывает к ней салфетку.
«Она мокрая! Жжёт!» говорю я.
К нам подходит мама.
«Терпи. Она пропитана антисептиком», отвечает он.
«Что это асетиком?»
«Он поможет твоей ранке зажить», объясняет он.
«Спасибо тебе», благодарит его мама.
«Не за что», тихо отвечает он ей. Езжай домой и успокойся. Всё наладится».
Мы с мамой уходим. Подходим к воротам. Оборачиваюсь на блондина Бывшего. Он идет за нами. На расстоянии. Мы выходим за ворота Подходим к машине. Мама открывает для меня дверь. Оборачивается И говорит тому, кто остался у ворот:
«Я Рыболова встряхну! Он не отвертится!»
Рыболова? хлынул мне в уши удивленный голос Кирилла Андреевича.
«Кадр» того далекого дня перед глазами треснул, словно стеклянный экран и рассыпался на осколки. Я даже шагнула назад, чтобы они не полетели на меня. Шагнула и натолкнулась на что-то твёрдое.
Осторожно В порядке? раздалось негромко. Прямо над ухом.
Я нервно тряхнула головой и огляделась. Я стояла в центре своих апартаментов в «Империале». Стояла, как на сцене. Пояс махрового халата больше не стягивал талию. Он вообще валялся на полу. Сам халат был распахнут настолько, что слетел с плеч и болтался где-то на талии. И держался на мне только благодаря рукавам, в которых "плавали" мои руки!
Я выдернула у Орлова одну из них ту, за которую он меня поддерживал, и оттолкнулась от его торса, на который зачем-то облокотилась спиной. Нервно запахнула халат, понеслась в постель и «окопалась» в одеяле.
Чего приуныла?
Как мой халат оказался без пояса?
Розовый куст его стянул, объяснил Кирилл Андреевич, задорно улыбнувшись. Впечатляюще смотрелось! Очень правдоподобно. Со спецэффектами.
Что смотрелось?
То, как зажигательно ты сражалась с кустом. Я будто воочию его увидел. А вспомни-ка еще о чем-нибудь зажигательном!
Вам не кажется, что представлений на сегодня достаточно?
Я только вошёл во вкус, с лукавой усмешкой признался мой внимательный зритель.
Достаточно! Я хочу есть!
Ну что ж, пополнить силы отличная идея. Тем более, что все рекомендации Чернова выполнены.
Глава 13 Говяжьи медальоны
Я сидела на постели в своем импровизированном «окопе» из одеяла и с опаской наблюдала за Кириллом Андреевичем.
«Что он теперь обо мне подумает? Наверняка сочтет дурочкой Или обольстительницей неудачницей Или кем-то еще похуже» терялась в догадках я.
А он Он будто снова растерял ко мне всякий интерес и вел себя так, словно несколькими минутами назад не случилось ничего экстраординарного. Будто никакого «спектакля» со мной в главной роли и не было вовсе И как ни странно, выбранная им манера вести себя меня успокоила.
Погрузившись в экран своего ноута, Кирилл Андреевич снова принялся что-то тщательно вычитывать. А прочитав, взялся беззвучно барабанить по клавиатуре, да так, что пальцы летали по ней, как воробьи, каждое утро резво сновавшие по веткам дерева за окном моей комнаты.
«Пальцы, которые совсем недавно распутывали мне волосы»
Эта внезапная мысль возродила где-то в самой глубине уже знакомое ощущение чего-то тёплого Волнительной такой неги Я погружалась в нее, словно в постепенно разогревающийся тягучий сироп, растекающийся по венам.
«Что со мной? Извращение какое-то» то ли про себя, то ли вслух прошептала я. И расслышав негромкое: «Что?», поняла, что произнесла это вслух.
Да так, мысли вслух, пробормотала я. Смутившись в конец, постаралась взять себя в руки: по привычке втянув носом воздух, задержала его в лёгких и выдохнула.
Мысли это хорошо, хмыкнув, негромко ответили мне, всё так же барабаня по клавишам. Они мне еще понадобятся.
Зачем?
Чтобы окончательно прояснить ситуацию.
Какую?
Но ответить мне не успели. Дверь бесшумно отворилась и в номер въехала тележка с нашим полдником. Да, именно полдником, потому что время обеда мы, кажется, уже пропустили, а ужинать было рановато. Наверное Я стянула с тумбочки свой смарт и взглянула на экран: «16.35» высветилось на нем.
«Ну точно полдник. Внушительный такой полдник. Объемный!» заметила я про себя, наблюдая за тем, как Лилия молча выгружает из тележки на стол всё, что привезла.
На сверкающей чистотой столешнице появилось два внушительных блюда. Каждое из которых было покрыто куполообразной крышкой, уже знакомой по нашему вчерашнему ужину. Словно две летающие тарелки из мультфильма о приключениях Алисы, блюда расположились строго друг напротив друга.
«Интересно, как она распознала кому какое?» задумалась я, По аромату, что ли? Они же абсолютно одинаковые и по размеру и по форме».
Следом за блюдами на столе появились четыре высоких стакана. Они парами расположились возле каждой из этих плоских тарелок молочного оттенка. Два из четырех стаканов были полными: один предстал с жидкостью пурпурного цвета, другой с ярко желтой. Рядом с пустыми стаканами «материализовалось» по бутылке минералки. Композицию на столе завершил салатник, кажется, с «Оливье», и два плоских блюда поменьше, расположившиеся рядом с внушительными «летающими тарелками». А в самом центре «припарковалась» плетенная хлебница с нарезанным в ней хлебом. Ломтики белого располагались на ней с левой от меня стороны, черного справа.
Закончив с сервировкой, Лилия повернулась к Кириллу Андреевичу, продолжавшему работать за ноутом.
Ваш обед, Господин, негромко произнесла она. Как обычно с почтением.
Принято, бросил он то ли ей, то ли через наушники кому-то, маячившему теперь на экране И снова принялся что-то печатать.
«Значит, господин еще не отобедавши Так увлекся, что пропустил регулярный прием пищи?»
Я ничуть не сомневалась, что у этого человека существует определенный распорядок дня. По мнению дедушки, люди с математическим складом ума обычно всё расписывают по часам и редко делают исключения из установленных правил.
«Потому что любое исключение способно сломать алгоритм их действий. А когда этот алгоритм дает сбой, если верить мнению деда, на его устранение требуется время. И это непорядок. Потому что это время было ранее запланировано на выполнение других действий», объяснял он мне.
О таком типе личности дед частенько мне растолковывал в своих любимых аналитических «выкладках». Он просто обожает в этом упражняться, неизменно приговаривая: «Это тебе на будущее». Будто готовит меня к чему-то. А вот к чему именно не объясняет.
Пожалуй, да склад ума моего собеседника был именно математическим. В беседе со мной он настойчиво придерживался некой выверенной формулы. И вопросы, заданные под разным «соусом, крутились строго вокруг нее. Меня явно в чем-то подозревали и бесконечным множеством этих вопросов, похоже, пытались найти подтверждение своим подозрениям. И так увлеклись процессом, что позволили себе пожертвовать приемом пищи.
«Хотя почему пожертвовать? Сейчас он наверстает упущенное»
Кирилл Андреевич Орлов, определенно, был из тех, кто своего никогда не упускает. Ни при каких обстоятельствах.
Прошу к столу, Госпожа, негромко обратилась ко мне Лилия. Я отвлеклась от своих раздумий и заметила, что девушка чуть склонила голову, видимо, ожидая моей реакции.
Спасибо большое, поблагодарила я ее. И с улыбкой добавила: Сервировка на высоте! И всё так вкусно пахнет! Вы просто находка для гурмана, Лилия!
Благодарю вас, Госпожа. Мне очень важно ваше мнение.
Я было хотела поинтересоваться: «Почему?», но меня лишили этой возможности.
Лилия, можешь быть свободна, распорядился Орлов по-хозяйски. Прошу к столу, Миледи, обратился он уже ко мне.
Повторять приглашение не пришлось. С постели меня словно ветром сдуло! Одно мгновение и я стояла у стола перед «своим» креслом. Стояла и наблюдала, как, опустив крышку ноута, мой сотрапезник оставил его на еще одной тумбочке, неизвестно, откуда взявшейся в номере. Прикатив свое кресло к обеденному столу, он подошел к моему и галантно помог в него усесться. Только после этого Кирилл Андреевич занял свое место и убрал крышку с блюда, на котором красовался огромный стейк из говядины средней прожарки с ломтиками запеченного картофеля и овощами, разложенными вокруг него.
Я с наслаждением вдохнула аромат вкусностей, скрытых на моем блюде под металлическим кавером. Густой, чуть терпкий запах специй показался мне смутно знакомым. Но где и когда я ощущала его раньше, моя натруженная память оживлять отказывалась. Я осторожно оторвала от блюда переливающийся сталью конус и впала в ступор
Ярко-красными глазкамибусинками с блюда на меня «смотрели» медальоны из говядины под брусничным соусом. С овощным гарниром. Их так же, как когда-то было ровно пять штук И были они один в один похожи на те, которые я много лет назад с удовольствием помогала «натыкивать чесночком». И с превеликим аппетитом поедала их с пылу с жару, нагулявшись на свежем морозном воздухе у берегов Енисея.
«Это твоя норма, малышка!» в голове раздался добрый, тихий голос из моего далекого детства. Голос этот никогда не звучал по-русски. Всегда на одном странном диалекте. На наречии, которое когда-то я вынуждена была научиться понимать
Те медальоны были пальчики оближешь! И я всегда съедала их все до последнего кусочка, сидя за широким столом в кругу людей, на полгода заменивших мне семью. Перед глазами, как по команде, поплыли их далекие образы. Лица эти настолько плохо сохранились в памяти, что казались очень слабо «прорисованными», едва различимыми. Я попыталась «прорисовать» их четче, постаравшись «переместиться» в то время, и даже увидела, как мы с одной девчонкой рассекаем на коньках по крепкому Енисейскому льду.