Соловьев даже не моргнул внимание было полностью приковано к своему пациенту. Егерь не собирался уходить и еще с четверть часа прождал у запечатанного окна. Доку всяко-разно нужно было помочь перенести Даню в койку.
Поднимай его.
Егерь взял парня на руки и тут же поморщился. Спина несколько раз противно хрустнула
Сюда клади.
А то я не вижу.
Только сейчас Егерь подметил черную, как у пирата, повязку на левом глазу бойца. Он неодобрительно посмотрел на доктора.
Глаз, увы, не спасти. Соловьев пожал плечами. Состояние было критическое. Нет у меня таких технологий. Что касается руки, Док указал на правую руку, всю в рваных ранах и без целого куска плоти на предплечье, алеющую свеже обработанными ранами, то здесь точно не скажу. Я обработал увечья несколько раз и остановил кровотечение, но
Что?
Доктор взял деревянную трость и уже вместе с ней заковылял к своему столу, пестрящему бумажными листами. Сев на шаткий стул, который противно заскрипел, Док посмотрел на кавказца.
Я слышал ты вместе с Хриплым и остальными отправился в деревню. Что там случилось?
Егерь вздохнул, глядя на Даню.
Провал, скупо ответил горец. Остального тебе знать не надо.
Врач вздохнул:
А где Хриплого носит? Это ж его боец.
Перевозчик не ответил.
Чего молчишь?
Нет Артема больше. Нет.
Как Нет?
Егерь присел. Молча вынул из скрытого кармашка разгрузочного жилета фляжку с водкой. Доктор снял очки.
Рано бог душу его забрал выдохнул Соловьев и сделал пару глотков из фляжки. Противная горючая жидкость ударила по гландам, протиснувшись дальше по горлу. Он сморщился. Егерь тоже. Так, под скрип стульев, они опустошили фляжку. Сидели молча.
Артем попросил за ним приглядеть, прервал молчание Егерь, глядя на полутрупа в койке.
Док кивнул.
Соловьев, я тебя прошу, вытащи его.
Док, похрустывая пальцами рук, ответил:
Я сделаю всё, что от меня зависит. Но анестетиков, антибиотиков и антисептиков, выделенных на одного, хватит только на пару дней.
Держи меня в курсе.
Перевозчик ушёл.
На улице стояла глубокая ночь.
Нужно было хорошенько выспаться. Алкоголь в связке с дикой усталостью, мог уложить многих прямо на месте, однако Егерь все же добрался до своей берлоги.
«Где этот засранец? подумал Егерь, озираясь по сторонам. Может задрали? Нет, не могли. Не могли»
Противно заскрежетала гаражная дверь. Опять щелкнул выключатель, и теплый свет разлился по комнате. Долгожданная тишина. Егерь быстро разгрузился, аккуратно сложив амуницию в ветхий деревянный шкаф. И завалился на кровать, предварительно выключив свет.
Но не уснул. Всё чего-то ждал, смотря в треснувший потолок. Сердце неприятно щемило грудную клетку. Слишком многое он сегодня потерял. Слишком многое.
Но Морфей утащил его в своё царство снов. Кошмарных снов.
Глава VI. Кошмар
Горы. Бесчисленные горы изувеченных тел застилали округу. Воздух был сухим и едким, несмотря на обильный ливень. Дождь был бордовым, совсем непохожим на обычный. Вязкие капли барабанили по моей голове. Кругом только смерть. Только боль.
Я шел вперед, наступая в лужи густой крови, отражавшие лица моих павших товарищей. В остекленевших глазах отпечатался ужас, поглотивший их перед смертью. Тьма смыкалась за мной, обтягивая своими липкими щупальцами тела убитых. Я оглядел свои руки: кровь, липкая, отвратительная кровь.
Впереди гремели выстрелы, округу пронзали страшные человеческие вопли. Густой туман, что расстелился впереди мешал рассмотреть происходившее за этой белой завесой мрака. Вдруг, впереди проявились темные силуэты людей.
Два человека ядовито спорили друг с другом. Один, что побольше, был в черном капюшоне, скрывающим его лицо, а второй был молодым парнем, лет так двадцати. Они зло ругались, что-то выясняли.
Я не смог подойти ближе, как ни старался, несмотря на то, что едкий туман расступился передо мной.
Плевать! кричал черный человек. Плевать, чего это будет мне стоить!
Хватит крови! Остановись уже! умолял второй.
Тут я приметил окровавленный нож, что держал здоровяк. С него стекала кровь, крупными каплями падая на рядом лежащий труп. Странно, что я заметил его только сейчас, он словно только появился. Это был совсем молодой паренек, которого буквально порезали на куски. Нож впился и в шею, и в брюхо, и в грудь. Мертвец распластался у ног человека в капюшоне.
Ты не понимаешь, что творишь, идиот! Зачем ты его убил? Он ведь сдался! Сдался! в отчаянии кричал рядом стоящий солдат.
Тут же его схватила за горло черная рука, подняв над землей. Он в ужасе пытался вырваться, но не мог. Рука давила шею, которая казалось ничтожно маленькой по сравнению с лапой незнакомца. На глазах парень угасал: движения слабели, но солдат все же пытался что-то сказать, страшно кряхтя и изнемогая.
Е Е но его прервала связка ожесточенных ударов ножом. Удар.
Ещё удар. Ещё.
Убийца явно озверел, вспарывая своему товарищу живот, а затем уродуя лицо ножом. Через несколько секунд жертва умерла, захлебнувшись собственной кровью, что забрызгала пугающе черное одеяние незнакомца. Наконец, человек разжал руку и еще теплое тело плюхнулось в новую лужу.
Я ничего не мог сделать, как бы не пытался вырваться: сила удерживала меня на месте, заставляя смотреть на это кровавое зрелище. Я даже глаза закрыть не мог.
Понял, сучье отродье? Убийца пнул труп. Понял?! Жалкий ублюдок.
Он вдруг обернулся в мою сторону. Не отводил от меня бледно-голубых глаз.
Я всего лишь отражение, рассмеялся убийца. Твоё отражение.
Раздались раскаты грома. Сверкнули молнии.
Глава VII. Последствия
1
Егерь проснулся.
Сердце бешено колотилось, намереваясь выскочить из груди. За дверьми послышался чей-то скулёж. Перевозчик не спеша поднялся. Нащупав тяжелую конструкцию приоткрыл её это был Зевс. Зверь протиснулся сквозь небольшой проем и, оказавшись позади своего хозяина, начал отряхиваться от воды и крови. Зажёгся свет. Когда теплые лучи вновь осветили гараж, горец заприметил на матово чёрной шерсти своего питомца несколько кровавых отметин, из которых ещё немного сочилась бурая кровь.
Так значит не ты один там выл, перевозчик присел на колени, гладя своего непослушного друга. С волками поцапался небось?
Зевс в ответ только развесил уши, высунув багряно-красный язык. Он жадно глотал воздух.
А я тут снова сам с собой борюсь, криво улыбнулся перевозчик. Кошмары, чтоб его.
Зевс тут же заскулил, закинув тяжелые лапы на плечи хозяина и облизнув его своим горячим языком.
Да ладно, не привыкать мне, кавказец нехотя сбросил с себя пса.
Было раннее утро. По крайней мере, треснутые, но работающие часы на солнечной батарее били полшестого.
Уснуть Егерь уже не смог, а потому решил накормить питомца. Выскреб консервы, на которые полуволк тут же набросился. Потом всё-таки завалился на кровать.
«Это я виноват, душу грызли чёрные мысли, что не спас его. Упустил момент. Потерял друга, угробил отряд. И старых и малых, всех Как и тогда. Сколько мне, ублюдку, осталось шагать по этой земле?»
2
К Рубахину он прибыл ровно к десяти. Пройдя мимо двух сонных охранников, что постоянно сторожили вход и, преодолев пару иссеченных временем этажей, кавказец оказался у Майора. Дверь была открыта.
Здравствуй, Егерь. Рубахин стоял спиной к перевозчику и задумчиво глядел в то же разбитое окно, как операция?
Поморщившись, перевозчик начал свой рассказ:
Волки уничтожены, как и весь наш отряд, включая почти всех молодых и Хриплого, сквозь ком в горле проговорил Егерь. Выжил только племяш Артёма.
Майор обернулся, окинув перевозчика оценочным взглядом.
Ясно, сухо бросил он после недолгого молчания. В чём причина краха операции?
Особей было больше сотни, они застали нас врасплох.
Снова молчание.
Memento Mori, проговорил Рубахин, выпуская дымовое кольцо. я чувствую, как смерть, болезни и голод медленно тянут к нам свои руки. Сначала волки, а теперь гибель как моих опытных бойцов, так и молодых. Был бы я на десять лет старше, то принялся бы орать на тебя за непредусмотрительность.
Он затянул сигарету.
Но когда самый сильный и опытный спец по тварям не справляется с задачей, то становится ясно, что проблема в другом.
И в чём же, Майор? спросил перевозчик, хотя и знал ответ.
Смерть, Егерь. Старость. Болезни. Мы с тобой теряем хватку. Знаешь, я давно потерял всех и остался один. У меня нет ни друзей, ни семьи, ничего. Только этот захудалый пункт.
Рубахин вздохнул:
И я вынужден смотреть, как все вокруг гибнут. А сам живу. Живу и незнаю зачем. Последние силы я бросил на пункт. Он ведь без меня загнётся: твари пробьют последние укрепления и разворотят тут всё к чертям. А мне, Егерь, осталось недолго. Совсем недолго
Боишься умереть?
Майор горько улыбнулся, пригладил седые волосы на голове.
Нет, не боюсь. Боюсь, что без меня тут всё прахом пойдет. И люди, совсем наивные и беспомощные, из-за меня сгинут. И остаётся мне только, что хоть что-то пытаться, прежде чем сам сгину.
Егерь кивнул:
Да, Майор. Мы пережили слишком много. Слишком
Егерь затушил очередную сигарету о старенькую пепельницу.
Ладно, вернёмся к насущным делам. Рубахин хрустнул пальцами. Погибло двадцать четыре бойца. Из молодняка это: Алексей Чесноков, Владимир Коцкий, Иван Теш. Верно? спросил Майор, вглядываясь в какой-то список.
Да, верно.
Ясно. Хоть тварей убили, буркнул Рубахин. Тем не менее, отряд фактически уничтожен.
Почти. Единственного выжившего Соловьев спасает.
Рубахин понимающе кивнул.
Несмотря на жуткие потери, тебя всё же ждет оговоренная награда на складе. Кузя в курсе.
Тут такое дело, Егерь поднялся на ноги, взглянув в глаза старого командира. Паренька могут не спасти, Соловью не хватает лекарств выделенных на одного бойца. А выделяешь ты их немного. Я хочу вместо заказа взять лекарства, чтобы юнец встал на ноги.
Бледно-голубые глаза кавказца сияли сталью.
Рубахин долго не отвечал, поглядывая то в окно, то на карту бывшей России. Наконец, выкурив уже третью сигарету подряд он ответил:
Хорошо. Я выделю Соловьеву лекарств на сумму всего твоего заказа.
Кавказец благодарно кивнул.
И вот еще, Рубахин поднялся и взял в руки СВД, что стояла в углу кабинета. Это тебе, в память о Хриплом.
Что это?
Это он тебе в честь двадцатилетия вашего знакомства хотел подарить.
Не успел, значится
Винтовка оказалась у Егеря в руках: несмотря на то, что оружие было изрядно потрепано внешне, а обойма была не раз перемотана старой-доброй синей изолентой, выглядела она прилично. Вдобавок ее снабдили относительно новеньким ПСО-1M2, позволяющим сносить противников с расстояния до 1300 м при умелом использовании. Не хватало только запаса патронов, но это лишь временная проблема. В остальном винтовка была в отличном состоянии, разве что по всему ее прикладу были разбросаны разного рода надписи и штрихи. Егерь разобрал их: знак «Пики» и надпись «Как карта ляжет».
«Хриплый явно выцарапывал ее очень долго» подумалось Егерю и он грустно улыбнулся.
Больше мне тебе сказать нечего, сказал перевозчик. Бывай, Рубахин.
Бывай, Егерь, еле смог выговорить Майор, перед тем, как зашёлся сильным приступом кашля.
3
Он снова шел по давно треснутой дороге, осматривая блеклые угловатые здания, изнурённые и скошенные местным климатом.
На удивление, погода была прекрасной: яркое и теплое солнце раскинулось золотыми лучами, небо блестело лазурно-голубыми оттенками, а тёплый ветер неуклюже играл с пушистыми, белоснежными облаками.
Нужно было зайти в медпункт.
Миновав закрытый лагерь для больных, Егерь оказался подле мед блока Соловьева.
Внутри всё было, как всегда: узковатый коридор, еще до войны покрашенный в убогие серые тона, из которого можно было попасть ровно в две комнаты: операционную и личную комнату Дока.
Перевозчик зашёл в первую.
На удивление, внутри Соловьева не было. Только Даня громоздился на ветхой жестяной кровати. Воздух буквально смердел спиртом. Такое чувство, что неряха-врач разлил пару бутылок на пол. Тем не менее, Егерь прошел дальше, минуя разбросанные на столике окровавленные медицинские инструменты, приближаясь к пациенту.
Даня напоминал мумию: лицо обнесли очередным слоем бинта, как и руку. Несмотря на то, что боец лежал лицом к отсыревшей стене виднелся кляп, что торчал у него изо рта. Это озадачило Егеря. Слишком много странностей произошло, с того момента как он покинул медпункт. Нужно было проведать Соловьева.
Скрипуче приоткрылась дверь, ведущая в кабинет врача. Тут же Егеря встретил обветшалый, почти осыпавшийся портрет Гиппократа. Этот прародитель медицины уже давно утратил зрачки, на месте которых остались черные дыры. Лицо иссекли кривые морщины, подаренные временем.
Комната Дока была раза в два меньше операционной и выглядела ещё более убого и старо. Углы потемнели от сырости, куски извёстки крупными кусками валились что с потолка, что со стен, а единственное окно так сгорбилось, что казалось вот-вот лопнет. В остальном комната ничем не отличалась от прочих: стул, стол, на котором одновременно помещалась кипа бумаг и утренней похлебки, та же нищая кровать, у которой ютилась знакомая тросточка да несколько обветшалых тумбочек. Соловьев как раз спал и нервно ворочался с одного бока на другой.
Егерь так и не мог сложить паззл в голове: зачем Дане кляп во рту? Почему вместо работы, заведующий всем мед блоком мирно отлеживается на кровати?
Чтобы решить этот ребус, предстояло разбудить Соловьева. К счастью, пара крепких кавказских пинков быстро приводят в чувство.
Док в ужасе вскочил с кровати, что-то невнятно бормоча себе под нос. Но быстро пришел себя.
Чего тебе, Егерь?
Кавказец даже немного наклонился, чтобы получше рассмотреть физиономию доктора. Непривычно было смотреть на него без знакомой белой шапочки, хотя становилось понятно, почему он ее постоянно носит: взъерошенные седые волосы то и дело сыпались с головы, будто песок.
Как выяснилось, Даня всю ночь неистово кричал, корчась в ужасных гримасах боли. Доктор пытался несколько раз его успокоить, но анестетик толком не помогал. Парень успокоился только к утру и Соловьёву удалось дремануть всего несколько часов. Это ввело в заблуждение как Егеря, так и самого Соловьева раньше такого в практике он не встречал.
Понятно заключил Егерь. Будем надеяться, что больше не повторится.
Соловьев только неутешительно кивнул.
В общем я договорился с Майором. Вечером будут тебе ещё медикаменты.
Врач опять заклевал носом.
Ладно, дрыхни.
Тех лекарств, что принесет Егерь, должно с лихвой хватить на содержание Данила, но перевозчика смутили недавние припадки бойца. Обычно, максимум, что можно дождаться от полумертвого солдата слабого бреда и не более, а тут крики и вопли Странно.
Когда солнца сползло за горизонт, лекарства уже были у Соловьева. Тот отчитался, что у Дани опять приступы, ещё более страшные. Описания больше напоминали изгнания дьявола из тела, чем процесс реабилитации. Хорошо, что Егерь лично этого не застал. Не хватало еще демонов изгонять. Соловьеву он сказал, что придет только через пару-тройку дней КРАЗ нуждается в ремонте от недавних повреждений.
По моим расчетам, отвечал Соловьев, Данил восстановится только через недели три месяц, не раньше. И далеко не факт, что полностью. Поэтому, будь готов.