Мы подошли к дверям кабинета. Пора отложить наш разговор. Мне нужно объяснить Брайану, что, возможно, в моем доме появится наш сверстник, и я не знаю, как мой парень воспримет эту новость. Он всегда был ревнивым, а нынешняя ситуация действительно выглядит очень странной, так что впервые в жизни я могла бы понять его ревность.
Я хочу сказать ему, что тоже испытываю беспокойство. Я не знаю, кем будет этот парнишка и какой у него характер. В любом случае его предыдущая жизнь вряд ли была легкой. Да и быть семнадцатилетним подростком скверная штука. По крайней мере, у меня так. Я даже не могу себе представить, каково это расти без какой-либо опоры в жизни. Хотя если под опорой понимать таких родителей, как мои, может, оно и к лучшему, когда у тебя совсем ее нет.
Поговорим об этом за обедом, я целую Брайана. Мне не хочется, чтобы он сейчас устраивал сцены ревности, однако решаю намекнуть ему о реальной ситуации, чтобы у него было время переварить услышанное к большой перемене.
Да Брайан, это будет не маленький ребенок. Мой бойфренд тут же меняется в лице. Я открываю дверь в класс. Он будет примерно нашего возраста.
Какого хрена? Сколько ему лет? Брайан едва не кричит в ярости, когда мы отправляемся на обед.
Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что столовая полна людей.
Прошу, не повышай голоса.
Как я и боялась, Брайан решил устроить сцену.
Это полный идиотизм. Этот тип может оказаться кем угодно: умственно отсталым, маньяком Я не оставлю тебя жить под одной крышей с ним.
Слушай, «этот тип» просто парень, который находится под присмотром государства, и если бы он был маньяком, то уже сидел бы в тюрьме. Умственно отсталый? Может быть, но тогда я должна помочь ему, и ты тоже внесешь свою лепту.
Ну нет, Анаис. Забудь об этом! На этот раз не надо корчить из себя мать Терезу, предупреждает меня Брайан.
Чего ты от меня хочешь? Не могу же я уйти из дома!
Брайан отодвигает свой поднос.
Дерьмо! Он ругается. К еде даже не притрагивается.
Ты перегибаешь палку, резко отвечаю я, но Брайан даже не смотрит в мою сторону.
Это не один из твоих бомжей, огрызается он.
Брайан думает, что время от времени я делаю пожертвования для бездомных, но если бы он знал, что каждую неделю я хожу в Баррио Логан, неблагополучный район города, то тут же побежал бы рассказывать моему отцу о том, какая я безрассудная.
Для меня вопрос закрыт, категорично заявляю я и скрещиваю руки на груди.
Брайан фыркает, затем встает, взъерошивает свои светлые кудри и смахивает челку со лба. Он не на шутку разозлен и расстроен, но я просто не знаю, как его подбодрить.
Поступай как знаешь, мне плевать.
Мы ловим на себе несколько взглядов. Даже первоклашки, которые обычно боятся в открытую смотреть на нас, сейчас не могут удержаться.
Я не могу повлиять на эту ситуацию. Да мы еще и не знаем, кто это будет, и стоит ли об этом переживать.
На самом деле я понимаю, что паранойя моего бойфренда а это именно паранойя связана с тем, что мой будущий братишка, или кем он мне там будет, уже не маленький мальчик, от которого я смогу легко отделаться. В моей жизни скоро появится новый парень, и родители заставят меня быть с ним любезной и помогать ему освоиться в школе. А это значит, что по крайней мере в первые дни я должна прилипнуть к нему и не отходить ни на шаг. Я тяну Брайана за руку, и он, раздраженный, снова садится на стул.
Правда, ты не должен на меня так злиться, я приближаюсь к его лицу и целую в уголок рта.
Я хорошо знаю, что чуть-чуть ласки с моей стороны, и Брайан не сможет долго на меня дуться. Этим я и пользуюсь.
Я немного отодвигаю столик и сажусь Брайану на колени.
Не беспокойся, хотя бы до тех пор, пока на это не будет причины, ок?
На его губах проскальзывает улыбка, и я понимаю, что дело сделано.
Рано или поздно эти уловки тебе не помогут, Анаис
Я улыбаюсь ему, а он похлопывает меня по ягодице и притягивает к себе для быстрого поцелуя.
Тебе везет, что я тебя люблю, произносит Брайан.
М-м-м мурлычу я в ответ, и я тебя люблю, Майлс.
3
Анаис
Я жива, пусть это, возможно, никого и не волнует.
Сегодня я должна остаться в школе на тренировку, а поскольку по вечерам уже становится холодно, я беру с собой куртку. Не хочу подхватить простуду и торчать из-за нее дома. Все время кажется, что там стены обступают меня все плотнее.
Я едва вышла из ванной, но тут же возвращаюсь обратно, чтобы проверить, все ли в порядке.
Я нервничаю. Сегодня тот самый день. День, когда я познакомлюсь с парнем, которого хотят усыновить мои родители.
Пока завязываю волосы в высокий пучок, думаю о происходящем и прихожу к выводу, что более идиотской ситуации нельзя себе и представить. Я понимаю, что выгляжу лицемерно, однако даже таким образом невозможно потрясти устои отдельно взятой семьи. Особенно, когда эти самые устои уже вовсю ходят ходуном.
К черту! В кого я превращаюсь? Я опустилась до того, что считаю парня, которому не повезло в жизни, неприятностью. Я не узнаю себя.
Хочу поговорить с Евой, но она сейчас занята экзаменами, и мы не созванивались с того самого дня, когда отец сообщил ей по скайпу эту новость. Мне показалось, что она тоже была растеряна, как и я, однако сестра сделала то, к чему привыкла за свою жизнь: улыбнулась и изобразила восторг.
Тот, кто придет теперь в наш дом, не испытает моих трудностей с пониманием себя. Он даже не столкнется с теми проблемами, которые моя семья так старательно скрывает, но это уже другая история, и ход событий зависит не только от меня.
Самым правильным будет принять этого парня и расположить его к себе. Однако сама мысль, что мои мать с отцом, неспособные любить своих родных детей, вдруг решили поиграть в заботливых родителей с чужим ребенком, вызывает у меня взрыв смеха.
Я делаю два глубоких вдоха.
«Анаис Керпер, прекрати!» приказываю я своему отражению в зеркале.
Я не стала заморачиваться с макияжем, и это заметно. У меня огромные круги под глазами.
Когда ты одна из самых популярных девушек в школе, ты обязана серьезнее относиться к косметике и прочим штукам, но сегодня мне нужно быть самой собой. Так что никаких масок, в том числе макияжа, а также дорогущих платьев или мелирования всего того, что «советует» мне мать, чтобы я произвела впечатление на моего обретшего плоть и кровь незнакомца.
Я проверяю отметины на руке. Они почти незаметны, так что нет нужды замазывать их тональным кремом. С трепетом я дотрагиваюсь до них, будто прошу остаться хотя бы еще ненадолго на коже. Это мои воспоминания о тех моментах, когда я падала и заново поднималась. Я не горжусь ими, но каждый раз, когда смотрю на них, понимаю, что значит быть тем, кто сумел выжить.
Я жива, пусть это, возможно, никого и не волнует.
Я жива, и этим я обязана только себе.
Я спускаюсь на первый этаж и вижу Линду, которая готовит завтрак. Оглядываюсь по сторонам. Дом пуст. Как обычно, мои родители даже не подумали, чтобы предупредить меня о своем отъезде.
Доброе утро! здороваюсь я с Линдой, стараясь выглядеть радостной.
Привет, золотко! Она оборачивается и награждает меня широкой улыбкой.
Заметив мой поникший вид, она тут же выключает плиту и упирает руки в бока.
Так-так, где полагающиеся мне обнимашки? говорит она мне.
Я улыбаюсь в ответ и бросаюсь в ее теплые объятия.
Линда для меня как мама. Она практически вырастила нас с Евой, и мы ее просто обожаем.
Король с королевой умотали? С Линдой я могу быть открытой, поэтому не скрываю своей досады на родителей. Я сажусь за стол и ловлю на себе ее сочувствующий взгляд.
Да, малышка. Они уехали, как только я пришла. Грядут перемены? Они сказали мне привести в порядок дальнюю комнату.
Я киваю. Она ставит передо мной полную тарелку запеченного в яйце бекона и терпеливо ждет, пока я ковыряюсь вилкой в еде. Линда упрекает меня, что я слишком худа. Если бы моя мать услышала это, она посмотрела бы на нее как на сумасшедшую. Так что я отрезаю огромный кусок и запихиваю себе в рот.
Ну, довольна? произношу с набитым ртом.
На этот раз Линда смотрит на меня с укором и снова указывает на тарелку.
Наконец, когда она понимает, что я ничего не расскажу сама, присаживается рядом со мной и спрашивает прямым текстом:
Итак ты не объяснишь мне, что происходит?
Я только этого и ждала. Мне нужно с кем-нибудь об этом поговорить. В такие моменты отсутствие Евы убивает меня. К счастью, у меня есть Линда, так что я начинаю рассказывать ей обо всем и выкладываю все свои сомнения и страхи. Я делюсь обидой на парня, которого даже не знаю, а ведь его вина лишь в том, что он притянет к себе те крохи внимания, которыми мои родители могли бы одарить меня.
Такова я, безо всяких масок и уверток.
Да пошло оно все, я просто боюсь.
Линда дает мне закончить, затем вздыхает и обнимает меня, будто я снова стала той маленькой девочкой, которой когда-то была.
Ты помнишь свою детскую мечту? спрашивает она меня, когда выпускает из объятий.
Да, помню, но это уже неважно. Мой отец никогда не позволит мне стать детским психологом.
Да, отвечаю я ей, но это было сто лет назад. Сейчас я выросла.
Пусть твои планы изменились, но кем бы ты ни стала, твое настоящее «я» навсегда останется с тобой.
Всем сердцем я надеюсь, что ее слова сбудутся, но чувствую, что жизнь уже меня меняет.
Анаис, это не навсегда. Дай себе время. В твоей жизни многое происходит, а в твоем возрасте и я чувствовала себя брошенной из-за различных событий, однако совсем скоро ты снова возьмешь все под контроль. Тебе не хватает Евы. Может быть, этот брат поможет тебе. Линда подмигивает мне, и впервые за столько дней мне не хочется закрыться в ванной и резать себя или вызывать рвоту. Пусть еда остается внутри меня, как боль, тревога, разочарование и ожидание.
Они что-нибудь тебе сказали? спрашиваю я, подразумевая родителей.
Сказали, что вернутся к вечеру и дадут мне знать, когда подавать ужин, и больше ничего.
Я целую ее в щеку и стараюсь не поддаваться волнению из-за предстоящей встречи. Но мои руки дрожат, а на грудь будто навалился камень. Хватаю пару книжек, мобильник и ключи от машины.
Черт возьми, у меня есть еще время! Целый день, чтобы подготовиться. И я могу это сделать.
Я поехала в школу. Увидимся вечером!
Анаис, сумка! кричит Линда мне вслед и сама несет ее мне. Сейчас я запросто могла бы забыть и голову. Линда сдерживается, чтобы не сделать мне замечание, однако ее обеспокоенный взгляд отчетливо говорит сам за себя.
Мама Линда, не беспокойся: у меня есть время, чтобы хорошенько все обдумать!
При этих словах Линда улыбается. В детстве я называла ее мамулей, и мне кажется, услышав это обращение, она вдруг увидела во мне призрак той счастливой девчонки, которой я была.
Когда я была маленькой, моих родителей тоже никогда не было рядом, зато у меня была Линда, Ева и мои игрушки. И этого мне было достаточно. Но теперь нет.
Прямо у порога меня внезапно настигает звонок сестры, которая будто через расстояние услышала мои мысли.
Привет, Ева, недовольно говорю я в трубку.
Я не вовремя?
Ох, да-да-да, по тысяче причин.
Однако вместо этого я сообщаю лишь часть правды.
Вообще-то мне пора в школу, отвечаю ей.
Мне только что звонил отец. Когда они рассказали мне об усыновлении, я подумала, что это всего лишь одна из их безумных идей, которая скоро рассеется как туман, но теперь я понимаю, что ошибалась. Папа сказал, что парень приезжает сегодня, но какого черта
Я думала, что ты оценила их решение.
Да, потому что считала, что они быстро потеряют к ней интерес!
Хм Кажется, что нет.
Наступает молчание. Единственное, что я слышу в трубке, это приглушенные звуки ударов, которые повторяются раз за разом.
Ева, что ты там делаешь? спрашиваю я.
Навожу порядок. Эта комната похожа на помойку.
О, наводит порядок Другими словами, это означает, что Ева не на шутку разозлена.
Ну, перестань, я пытаюсь ее успокоить, это ведь ты из нас двоих более спокойная, или я ошибаюсь?
Порой я их просто ненавижу, в ее голосе слышится усталость.
Я хотела бы сказать то же самое, но она и так об этом знает.
Насколько для него ценна человеческая жизнь? продолжает Ева. А наши? Насколько они ценны для него?
Ева, он делает это лишь из-за своей репутации. Ты же знаешь, что это единственное, что его волнует.
А мама? Боже! Ева не успокаивается. Разве она хоть раз возражала?
Я глубоко впиваюсь ногтями в предплечье.
Да, она могла бы. Но разве это что-нибудь изменило бы? спрашиваю я.
Конечно, изменило бы! По крайней мере, она сделала бы вид, что интересуется нашей жизнью. Интересуется тобой! решительно заявляет Ева.
Мной? В моем смехе сквозит обида. За время твоего отсутствия, сестренка, ровным счетом ничего не изменилось.
Я невидимка.
Мои ногти еще глубже вонзаются в кожу.
Представляю тихо произносит Ева.
Ладно, перебиваю ее, чтобы она не принялась меня жалеть. А сейчас мне действительно нужно идти
Да, хорошо. Прости, если я задержала тебя, и за то, что думала только об экзаменах. Если это имеет хоть какое-то значение, то знай: совсем скоро я приеду домой.
Это очень много значит, заверяю я. Я тебя люблю.
И я тебя, Ана. Ты ведь знаешь об этом, правда?
Слезы начинают застилать мне глаза, и боль от впившихся в кожу ногтей кажется лаской.
Я знаю об этом, успокаиваю я Еву и тем самым успокаиваю немного и саму себя.
4
Дезмонд
Я стал злейшим врагом самому себе.
На часах девять утра. Я смотрю на пожелтевшие стены комнаты. Мне знакома на них каждая трещина. Когда-то они выглядели совсем иначе. Когда я впервые вошел сюда, комната показалась мне безупречно чистой она разительно отличалась от моего дома с его грязным ковром и вонючим диваном, от которого несло мочой и сигаретами. В тот момент, глядя на свои коротенькие штанишки и изношенные ботинки, я чувствовал себя предметом мебели, не вписывающимся в интерьер. Однако стоило мне увидеть ослепительные улыбки девушек, которые пришли в сопровождении такой же приветливой докторши, чтобы проводить меня в больницу, как впервые в жизни я вздохнул с облегчением.
Все будет хорошо, Дезмонд.
И я поверил этому: кошмар закончился и, быть может, кто-то наконец-то по-настоящему позаботится обо мне. Они сказали, что так и будет, и я до сих пор жду, когда они сдержат свое чертово обещание.
Не бойся. Доверься нам. Малыш, кто-то обязательно полюбит тебя. И у тебя появится новая семья.
Проклятие!
Я наблюдал, как эти стены блекнут все больше, как и моя надежда, что найдется тот, кто будет любить меня, как собственного сына.
Я окидываю себя взглядом. На мне снова рваные джинсы, но теперь они модные и мне впору. Мои спортивные кроссовки уже потрепаны, но еще вполне сносные. Я одет в простую черную майку с V-образным вырезом и короткими рукавами, а мое тело сильно отличается от тела семилетнего ребенка.
Прошло уже десять лет с того дня, когда я впервые вошел в эту комнату. Она дала мне надежду, но я так и не стал таким светлым, какой тогда была она.
Я темный. Грязный. Испорченный.
Я столько раз входил сюда, надеясь, что обрету семью, и каждый раз буквально через пару месяцев меня возвращали обратно.
С каждым возвращением росла моя ярость, и я начал ненавидеть семьи, которые ради ничтожного пособия корчили из себя поначалу любящих родителей, а затем обнажали свое настоящее лицо.
Они сломали меня, и поэтому никто не хотел меня усыновлять. Теперь я мечтаю лишь свалить отсюда. Дело за малым, и я не дам остановить себя этой женщине, которая сидит напротив.
С яростью я гляжу на доктора Линн. У нее длинные светлые кудри, которые она никогда не стрижет, ясные глаза, очки с черной толстой оправой и по-матерински нежное лицо, которому когда-то я понапрасну доверился.
Что еще ей от меня нужно?
Один год, еще один проклятый год, и я вырвусь отсюда. У меня больше нет желания выслушивать ее бредни.