Родственной душой, сказала я.
Какое-то время он смотрел на меня, а потом поднял руку перед собой.
Давайте не будем излишне романтизировать мои слова.
Вы не верите в родственные души? спросила я.
Он замялся и несколько раз моргнул, вид у него был встревоженный. Затем он взглянул на часы на своем запястье.
Боюсь, наше время уже вышло.
Я посмотрела на напольные часы.
Надеюсь, другой пациент не слишком заждался.
Все в порядке. На сегодня вы у меня последняя. Но нам действительно пора закончить.
Глубоко разочарованная, потому что мне отчаянно хотелось услышать его ответ на мой вопрос, я наклонилась вперед, натянула туфли, подняла сумку с пола и встала.
Это был по-настоящему хороший сеанс, сказала я. Иногда мне не верится в то, о чем мы говорим. Вы будто зажигаете лампочки в моей голове.
Он тепло улыбнулся.
Увидимся на следующей неделе?
Конечно, ответила я.
Меня ничто не остановит.
Он прошел за мной к двери и попрощался, прежде чем мягко закрыть ее за мной.
Спускаясь по скрипучей лестнице в пустую приемную и выходя в солнечный полдень, я чувствовала, как трепещет мое сердце. Я поймала себя на мысли о маме, о том, как счастлива она всегда была в первые дни новых отношений. Именно тогда мы вместе ходили на бейсбол и в походы и она была лучшей матерью в мире, улыбалась, смеялась и пекла печенье, которым так приятно пахло дома, когда я возвращалась из школы.
Тогда же я осмеливалась поверить, что мой мир может быть другим. Все, чего я хотела, чтобы мы были счастливы и в безопасности, но счастье моей матери, казалось, было связано лишь с успехом или неудачей ее нынешних отношений. Все было так изменчиво и непредсказуемо. Все зависело от мужчины, от того, насколько он был добр к нам, и от того, с какими надеждами мама смотрела в будущее.
Вот почему я никогда не хотела полагаться на кого-то еще, чтобы осуществить свои мечты. Я хотела быть самостоятельной.
Но значило ли это, что я должна быть одна? Разве нельзя было полюбить кого-то, кто не стал бы для меня катастрофой? Встретить хорошего, порядочного мужчину, такого, как мой дед? Человека, на которого я могла бы положиться и которому могла бы доверять?
Я не знала ответа на этот вопрос, но хотела обсудить его на следующей неделе с доктором Робинсоном. Мне не терпелось продолжить с того места, где мы остановились. Может быть, в следующий раз я решусь и расскажу ему, что именно чувствую.
Глава 8. Оливия. Майами, 1990
Я сердито бросила трубку после очередного неприятного разговора с какой-то женщиной из Национального совета по безопасности на транспорте. Я была уже на шестом месяце беременности, а они до сих пор не закончили отчет о так называемой аварии Дина, и эта женщина ясно дала мне понять, что устала отвечать на мои звонки.
Это меня расстроило, потому что сперва она мне сочувствовала. Сопереживала моей потере. Говорила со мной ласково и мягко. Но недавно ее тон изменился, и я подумала, что, может быть, в самом деле стоит рассмотреть предложение, которое сделала мне врач миллион лет назад, и поговорить с психотерапевтом. Потому что, возможно, проблема была не в женщине из Национального совета. Возможно, проблема была во мне.
Я тупо смотрела на стопку отчетов о крушениях, которые читала последние полгода. Копии отчетов я получила в библиотеке Федерального авиационного управления во время своей исследовательской поездки в Вашингтон. Больше всего меня интересовали самолеты, исчезнувшие над Бермудским треугольником, и я узнала много невероятного, что было не так уж далеко от диких историй Брайса Робертса.
Было несколько расследований, в которых упоминались необъяснимые радиопомехи и отключения электроэнергии, исчезновения без каких-либо сигналов бедствия и проблем с двигателем и в идеальную погоду. Не было сообщений ни о пожарах, ни о взрывах. И никаких обломков или тел так и не было найдено.
В одном отчете был сделан тревожный вывод о том, что самолет, по всей видимости, столкнулся с «внезапной мощной силой, из-за которой он стал непригоден к полету, и, таким образом, задача по управлению им вышла за пределы человеческих усилий». Природа силы, сделавшей самолет неуправляемым, была неизвестна.
В другом отчете о похожем исчезновении говорилось, что «расследованию никогда не представлялось более загадочной проблемы».
Для меня было очевидно, что мое исследование темы пропавших самолетов стало навязчивой идеей, что всех беспокоило, потому что ажиотаж СМИ сошел на нет и увлечение публики Бермудским треугольником прошло. Одна я все еще была на этом зациклена. Одна моя подруга предположила, что виной всему беременность и гормоны. Сара думала, что я потеряла связь с реальностью. Неделю назад она вновь умоляла меня обратиться к психотерапевту.
Сидя за кухонным столом, я прислушивалась к приятному ощущению того, как в животе шевелится малыш. Это было похоже на взмах крыльев бабочки. Он брыкался или ворочался? Он это или она?
Я откинулась на спинку кресла, вновь взглянула на отчеты о катастрофах и поняла, до чего в квартире тихо. Ни музыки, ни телевизора, ни смеха, ни разговоров. Только я наедине с шелестом страниц. Днем было еще терпимо, но ночью, в темноте, когда горела лишь лампа на журнальном столе или холодная люминесцентная лампочка на кухне и тишина становилась невыносимой, я осознавала, как отчаянно скучаю по Дину. В моей жизни не осталось радости, только ужасное горе, порожденное непостижимой утратой. Иногда все мое тело ломило от боли в сердце и я не могла уснуть. Ночь за ночью я вставала и до рассвета читала отчеты о расследованиях авиакатастроф в поисках зацепки. Чего-то, что могло произойти в прошлом. Чего угодно, что дало бы мне представление о том, что стало с Дином, есть ли вероятность того, что он все еще жив. Но ночь проходила за ночью, и результат был тот же. Я ничего не нашла.
Малыш вновь брыкнулся, я стала рисовать пальцем маленькие круги чуть выше пупка.
Привет, мягко сказала я. Здесь слишком тихо, тебе не кажется? Может, ты хочешь послушать музыку?
Он или она не ответил, и мне еще больше захотелось разбавить тишину. Я поднялась и взяла с полки над стереосистемой альбом Ван Моррисона «Moondance», один из любимых альбомов Дина. Мы слушали его, когда только поженились и жили в крошечной однокомнатной квартирке рядом с летной школой. Отец тогда еще был жив, но мы с Дином были полностью отрезаны от семьи, что и сблизило нас. Только после смерти отца мама наконец связалась с нами и предложила переехать в ее квартиру.
Опустив иглу на виниловую пластинку и услышав знакомые гитарные аккорды и джазовые ритмы, я задумалась: не рассмотреть ли мне переезд домой, в Нью-Йорк? Мама предлагала это с тех пор, как узнала, что я беременна, но я всегда отказывалась. Наверное, я хотела, чтобы этот пресловутый свет в окне горел для Дина. И Нью-Йорк сейчас не особо меня привлекал, потому что именно там у нас с отцом произошла последняя ужасная ссора. Но папы уже не было, а мама с нетерпением ждала, когда станет бабушкой.
Я встала и подошла к окну, посмотрела на парусники у пристани внизу. Каждый раз, глядя на них, я думала о Дине и чувствовала, что в моем сердце и в моей жизни огромная зияющая дыра. Эта квартира начинала напоминать склеп. Хотела ли я, чтобы мой ребенок рос в таком месте?
Зазвонил телефон, и, как всегда, со вспышкой надежды я поспешила ответить:
Да?
Алло, это жена пропавшего пилота?
Да, ответила я. Кто, позвольте спросить, звонит?
Наступила долгая пауза, затем послышался визжащий звук, похожий на помехи от старой рации.
Это твой муж звонит из космоса. Я не вернусь домой, потому что встретил горячую инопланетянку!
Последовал смех, и я поняла, что это был розыгрыш, наверное звонили какие-то соседи-подростки.
Повзрослей, а? резко ответила я и бросила трубку.
Мое сердце бешено колотилось, желудок бурлил от гнева. Сжав руки в кулаки, я опустилась на стул и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Я положила руки на живот, на миг закрыла глаза и прислушалась к тишине.
Открыв глаза, я обнаружила, что смотрю на шаткую стопку отчетов о катастрофах, и задалась вопросом: что я, черт возьми, вообще ищу? Я снова услышала голос того, кто звонил. Это твой муж из космоса
Я провела руками по животу и вдруг почувствовала важное изменение в моем душевном состоянии. Что я здесь делала? Одна в квартире в Майами, в то время как ждала ребенка. Ребенка Дина. И я наконец задумалась о том, что мне пора позвонить матери и поговорить о своем возвращении в Нью-Йорк.
Глава 9. Оливия. Нью-Йорк, 1990
За шесть дней до Рождества у меня подскочило давление и я впала в ужасную панику. Мои икры и лодыжки страшно опухли, врач сказал, что это отек. Тест показал белок в моче. В совокупности все это было симптомами преэклампсии, которая представляла серьезную опасность для здоровья моего и моего малыша. Врачи хотели понаблюдать за мной, пока мое давление не придет в норму, поэтому меня на несколько дней положили в больницу, где мне не удавалось избавиться от страха, что может произойти что-то ужасное и я потеряю и ребенка. Ребенка, которого мы с Дином создали вместе. До того, как я потеряла его.
Был канун Рождества, когда меня наконец выписали и назначили полный постельный режим до самых родов. Мария, наша домработница, принесла мне в постель ужин, мама была очень заботлива. После ужина мы смотрели «Рождественскую историю» с Джорджем К. Скоттом.
Я старалась быть веселой, когда утром мама вкатила в комнату тележку, доверху нагруженную подарками для меня и малыша. Я поблагодарила ее, открыла все коробки, но легче на душе не стало. Я находилась в постоянной тревоге, а за окном даже не было красивого снега, который мог бы поднять мне настроение. Только пелена холодного дождя. Моя спальня была мрачно-серой, будто я жила внутри грозовой тучи, где могло произойти только плохое.
Я от всего сердца молилась, чтобы все было хорошо, потому что плохого в этом году мне уже хватило.
На следующий день мама разбудила меня, войдя в спальню. Она раздвинула шторы и воскликнула:
Смотри-ка! Снег!
Я села и, прищурившись, посмотрела на белизну за окном. Крупные снежинки превращались в слякоть, медленно скользившую по оконному стеклу.
Как мило, ответила я, чувствуя, как пинается ребенок. Это немного меня приободрило. Мама села на край кровати.
Скоро Мария принесет тебе овсянку и чернику, а потом тебе придется принять душ и одеться, потому что сегодня у тебя гости.
Гости? Я нахмурилась. Какие?
Кэсси, Рэйчел, Аманда, Кевин и Гэбриел. Тодду я тоже звонила, но он отдыхает на Барбадосе.
Все это были мои старые близкие друзья по колледжу и среди них мой бывший.
Мам, зачем ты позвала Гэбриела? Всем будет неловко.
Нет, не будет. Прошло уже пять лет, у каждого из вас своя жизнь. К тому же он уже больше года с кем-то встречается. Мне говорили, она медсестра.
Но мы не виделись с самого
У меня не было сил объяснять, что в последний раз я видела Гэбриела в кофейне в Сохо, куда он пригласил меня посмотреть, как он играет на саксофоне. Мы тогда уже расстались, но он хотел, чтобы мы сошлись, так что я пришла туда с Дином. Мне казалось, это хороший способ показать Гэбриелу, что между нами все кончено, но, вспоминая об этом, я чувствовала себя виноватой. С моей стороны было жестоко и трусливо вот так демонстрировать ему своего нового парня.
Мне нужно отдыхать, сказала я маме, отчаянно цепляясь за любую причину ни с кем не встречаться. Зря ты это сделала.
Не волнуйся. Они не ждут, что ты будешь плясать перед ними джигу. Я рассказала им про рекомендации врача. Они просто хотят прийти и немного тебя поддержать.
Я посмотрела на снег, скопившийся на подоконнике снаружи, и решила, что немного поддержки мне не повредит.
Ладно, давай, сказала я. Но мне надо будет принять душ и надеть что-то получше этой старой ночнушки.
Мама радостно спрыгнула с кровати и умчалась выяснять, как там мой завтрак.
Я сидела в кровати и перечитывала «Чего ждать, когда ждешь ребенка», когда услышала шум в прихожей и поняла, что пришли друзья. Я оставила закладку на нужной странице, отложила книгу и прислушалась к маминому смеху. Когда мы все учились в колледже, мои друзья стали для нее как ее собственные дети. После выпуска наши пути разошлись, так что нам было что обсудить.
Я ждала в постели, но они не торопились, и я уже подумала, что мама устроила им в гостиной собственный светский вечер, когда в дверях появилась Рэйчел с букетом гелиевых шариков, а за ней Кэсси и Аманда с цветами и подарками. Увидев меня, они не смогли сдержать слез, но это были слезы радости.
Бог ты мой! воскликнула Рэйчел, подошла к кровати и обняла меня. Девочки наперебой говорили, как хорошо я выгляжу и как давно мы не виделись.
Следом вошел Кевин и поприветствовал меня менее эмоционально, поцеловав в щеку и дав пять.
Поздравляю с булочкой в духовке, сказал он.
Спасибо, ответила я и обвела их взглядом. Так приятно вас видеть, ребята. Поверить не могу, что вы здесь. Садитесь. Расскажите мне, как вы.
Девчонки положили на пол цветы, подарки и воздушные шары и забрались на кровать, а Кевин сел на стул у окна.
Я восхищенно осмотрела их всех, а потом поняла, что кое-кого не хватает.
Гэбриел не пришел? спросила я.
Кевин указал большим пальцем на дверь, будто собирался поймать попутку.
Он на кухне с твоей мамой, обсуждает вечеринку в честь пятидесятой годовщины свадьбы его родителей.
Рэйчел взглянула на меня, потому что помнила все перипетии наших отношений и то, как мои родители обожали Гэбриела отчасти поэтому мы с ним и расстались. Я просто не могла вынести давления по поводу того, что мне нужно поскорее выйти за него замуж.
Ты прекрасно пахнешь, сказала я Кэсси. Что это за духи?
Она закатала рукав и протянула мне свое запястье.
Это «Опиум». Ив Сен-Лоран.
Мне нравится.
Вот и хорошо, потому что я и тебе купила флакон.
Ой! воскликнула я.
Ты никогда не умела хранить секреты, заметила Рэйчел. Только не рассказывай, что я ей принесла.
Ни за что, ответила Кэсси с застенчивой улыбкой.
Раздался легкий стук в дверь, и вошел Гэбриел. На нем был темно-синий свитер крупной вязки поверх накрахмаленной белой рубашки с воротником и свободные джинсы. Его волосы были длиннее, чем я когда-либо видела. Он ласково и тепло улыбнулся мне.
Привет, сказал он. Давно не виделись.
Слишком долго, ответила я, когда он подошел, наклонился над кроватью и поцеловал меня в щеку.
Я очень сочувствую по поводу Дина, тихо сказал он.
Спасибо. Я ценю твою поддержку.
Он чуть отступил назад, посмотрел на мой живот.
Ты хорошо выглядишь.
Большая, как слон, сказала я, пытаясь выглядеть беззаботной, и обхватила живот обеими руками. Как вы поживаете?
Мне не хотелось быть в центре внимания.
Рэйчел начала драматический рассказ о праздничном ужине в кругу ее гигантской семьи, после чего мы целый час обсуждали карьеру и личную жизнь друг друга. Только потом они коснулись темы Дина и его громкого исчезновения у берегов Пуэрто-Рико. Я рассказала им, что случилось той ночью, и Рэйчел крепко сжала мою руку.
Мы планировали детей, сказала я. Мы говорили об этом ровно в тот день, но я понятия не имела, что уже беременна. Жаль, что он так и не узнал.
Кэсси гладила меня по колену.
Это ужасно, сказал Кевин. Надеюсь, ты знаешь, что, если тебе что-нибудь нужно, мы всегда рядом.