Алексей Ряскин
Вечер взаперти
ФОМИН И СМЕРТЬ
Фомину снилась стройка многоэтажного дома: башенный кран поднимал плиты, подсобники носили кирпичи, прораб что-то кричал малярам на третьем этаже. Дом прямо на глазах вползал на небо, пробивая толстобокие облака. А потом к Фомину приблизился какой-то человек в фиолетовом костюме и шепнул на ухо: «Смерти нет».
И Фомин проснулся.
За окном субботнее утро. Август, солнце, стрижи летают между домами.
«А может, и правда, смерти нет?..» задумался Фомин.
И в ту же секунду сомнение превратилось в твердую уверенность: смерти нет.
Фомин прошел в ванную, умылся и внимательно рассмотрел себя в зеркало. Разве возможна смерть? Теперь он был совершенно уверен: нет, невозможна.
На кухне Фомин сказал своей единственной жене Шуре:
Шура, я понял: смерти нет. Нас обманывают.
Ты чего? не поняла Шура.
Сегодня мне приснился сон.
Ох, вздохнула Шура и вышла из кухни.
А Фомин остался.
Он вспоминал все, что знал о смерти. Еще вчера ему казалось, что он знает о ней абсолютно все, что смерть непреодолимый факт человеческого бытия. Но сегодня будто в каждом углу его головы зажглись светильники и сразу стало ясно: все обман, выдумка, гнусный мираж. На самом деле смерти нет.
Пока он сидел так и думал, на кухню вернулась Шура.
Картошка кончилась, сказала она. Сходи купи. И вот еще.
Шура протянула Фомину список других скучных покупок.
Фомин оделся, взял пакет и зашагал, как на праздник.
На улице было тепло, солнечно. Птицы летали, вдребезги разбивая воздух.
Фомин пошел к автобусной остановке.
По дороге он пристально всматривался в лица прохожих, желая понять, думают ли те о смерти.
«Не может быть, чтобы все они вдруг взяли и умерли, рассуждал Фомин, оглядываясь вслед молоденьким девушкам. И эти стрижи, и те старухи у почты. Разве может все это просто взять и исчезнуть насовсем?»
Действительно, когда вот так светит солнце и птицы летают над головой, в смерть верить трудно.
Фомин прыгнул в какой-то автобус.
Протягивая мелочь кондуктору, он спросил:
А правда, что смерти нет?
Кондуктор очумело уставился на Фомина и буркнул:
Проходи, не задерживай.
Фомин сел у окна и стал изучать список покупок.
Простая картошка, масло растительное, три морковки, еженедельный сыр, продолговатые сосиски, пучок укропа, килограмм плачущего лука и прощающий пятна стиральный порошок
Сойдя на рынке, он направился к прилавкам.
Почем? спросил Фомин, рассматривая картошку.
Тридцать пять, ответила стоявшая за прилавком женщина.
Три килограмма взвесьте.
Женщина молча стала накладывать картофелины в пакет.
Скажите, вы знаете, что смерти нет? поинтересовался Фомин.
Женщина нахмурилась, но ничего не ответила.
Ее ведь нет, правда? продолжил Фомин. Просто еще вчера я верил, что она есть, а сегодня проснулся и вдруг осознал: нету ее, все выдумки.
Сто двадцать рублей, сказала женщина, протягивая ему пакет с картошкой.
«Сомневается, решил Фомин, забирая пакет. Думает, псих».
Думаете, я псих? спросил он у женщины, забирая сдачу.
Выпил, что ль?
Семь лет уже не пью.
Ну а чего чушь городишь?!
Фомин пожал плечами и пошел дальше покупать по списку. Мысли Фомина были настолько далеки от рыночных дел, что его дважды обсчитали, один раз обвесили и один обматерили. Но он не обратил на это внимания.
«Да как же так? соображал Фомин. Я ведь не сумасшедший. Откуда у меня такая уверенность, что смерти нет? Ведь еще вчера я твердо знал, что она есть и никуда от нее не денешься. Разве может так быть, что нет смерти?»
И тут же громко сам себе ответил:
Может!
И стукнул кулаком по прилавку с укропом.
Продавщица вскрикнула.
Скучавший мимо полицейский услышал и подошел.
Что случилось?
Ничего, улыбнулся Фомин.
Продавщица укропа осторожно пожала плечами.
Ваши документы, попросил полицейский Фомина.
Фомин поставил пакеты с покупками на асфальт, пошарил в карманах. Ничего, кроме мелочи, там не было. Полицейский смотрел на Фомина, подозревая в нем потенциального рецидивиста.
А ну дыхните-ка, попросил он.
Фомин выдохнул с облегчением.
Полицейский разочаровался в Фомине и удалился.
А Фомин поднял пакеты и решительным шагом направился в сторону ближайшей церкви.
По дороге Фомин размышлял о том, прилично ли входить в храм с пакетами общекрестьянской пищи.
«Возьму-ка я пакеты в левую, а правой буду креститься», придумал он альтернативу, уже подходя к воротам церкви.
Во дворе Фомин увидел фигуру.
Скажите, обратился он к бородатому мужчине в черной рясе, есть ли смерть?
Бородатый мужчина на самом деле это был дьякон пробасил:
Тело тлен. Душа бессмертна.
Но все-таки, люди умирают или не умирают? упорствовал Фомин.
В писании сказано, что на Страшном суде Господь всех призовет: и живых, и усопших.
Вы понимаете, я вдруг уверился, что смерти нет. И не могу себя заставить вновь поверить в ее реальность! Вот откуда во мне эта уверенность?
Неисповедимы пути Господни, перекрестился дьякон и поклонился куполам.
Да вы прямо скажите! Я ведь знаю: нет смерти, пугаете только.
Ступай с Богом, осенил дьякон Фомина крестным знамением и скрылся за дверьми какой-то подсобки.
«И это наша церковь, расстроился Фомин, глядя ему вслед. Бубнит так, что ни слова не поймешь. Туману напускает. Зря только сюда перся».
Чувство убежденности в собственной правоте не покидало Фомина. Ему позарез нужно было заставить кого-то тоже поверить в ошибочность смерти.
«В конце концов, думал Фомин, прозрение во все времена приходило внезапно и не зависело ни от собранных предками знаний, ни от багажа противоречивых фактов, ни от материальных факторов. Ньютон открыл гравитацию, Эйнштейн увидел искривляющуюся вселенную. Сначала прозрение, лишь потом доказательства»
Фомин не сомневался, что у него прозрение.
Справедливо поставив себя в ряд сразу за Ньютоном и Эйнштейном, он чеканным шагом направился в ближайшую больницу.
Была суббота, поэтому больница работала в щадящем режиме: практически без врачей.
Что у вас? подняла глаза дежурная в регистратуре.
Вид заспанный, голос томный, взгляд недоенной коровы. Типичная скучала-зевала, отсиживающая смену в выходной день.
«У нее, что ли, попробовать узнать?.. соображал Фомин. Да нет, тут специалист нужен. Опытный».
Мне к врачу, сообщил он.
Выходной сегодня. Что у вас?
Что «что»?
По острой боли?
Ага.
Вот я и спрашиваю: что у вас?
Фомин задумался.
Понимаете, мне надо поговорить с доктором.
С каким?
Опытным.
Мужчина, вы мне голову не морочьте. Приходите в понедельник, будут все врачи.
Скажите, наклонился Фомин к окошечку регистратуры, смерти ведь нет, правда?
Женщина посмотрела сурово:
А?
Смерти нет? повторил Фомин тише.
Лицо ее чуточку подобрело:
А что с вами?
«Думает, больной», догадался Фомин.
Послушайте, стал объяснять он, меня и всех других тоже обманывают. Пугают смертью. А ее ведь нет.
Что значит нет? О чем это вы?
Ну, нет смерти. Нет и нет.
Женщина пристально глядела на Фомина.
Я не сумасшедший, предупредил Фомин. И не выпивши.
Не пойму я, покачала головой женщина.
Господи, ну чего тут понимать! Нас всех за нос водят, заставляют верить, гадости разные делать
Какие гадости?
Да мало ли! Историю почитайте: из-за страха смерти люди делали много мерзкого, убивали, предавали, даже мочились под себя
Ну и?
А нас обманывают!
Да кто обманывает-то?!
Все, повел рукой вокруг Фомин.
Ерунду какую-то порете, определила женщина.
Да почему ж ерунду-то? Копернику тоже не верили
Кому-у-у?!
Видимо, последняя реплика Фомина доконала женщину. Она схватила газету и зачиталась ею. Разговор был закончен.
«Не верит, помрачнел Фомин. Сомневается Но впрочем, понятно: столько тысячелетий вдалбливают в голову эту чушь про смерть За один день мозги всем не переиначишь»
Выйдя из больницы, Фомин остановил пробегавших мимо детей.
Эй! Погодите-ка!
Дети остановились.
Скажите, есть смерть или нет?
Но те не ответили. Рассмеялись и побежали дальше. До Фомина донеслись лишь чистосердечные слова «пьяный» и «дурак».
Фомин пошел назад к автобусной остановке.
Его непоколебимость в собственной правоте не ослабела. Просто стало обидно, что никто не воспринимал его всерьез.
«Привыкли, утешал себя Фомин. Ведь и дня не бывает, чтоб людям не напоминали о смерти. А я хочу за час им все объяснить».
Скажите, спросил он у встречного старика, вы верите смерть?
Что?
Верите в смерть?
Что?!
Старик повернулся к Фомину и приложил ладонь к уху.
Вы верите в смерть?! публично крикнул Фомин.
Прохожие обернулись, кто-то хихикнул.
Что?! снова проскрипел вредный старик.
«Глухой, понял Фомин. Бывает».
И пошел дальше, а старик недоуменно смотрел ему вслед.
Фомин сел в автобус.
«Но ведь должен же быть в этом городе хоть один человек, который меня услышит!.. уныло рассматривал он пассажиров. Просто надо его найти».
В руках сидящей напротив девушки Фомин увидел пеструю книгу. На обложке золотились буквы «Пражское кладбище».
«И здесь тоже, подумал он. Всюду».
Внезапно он встал и шагнул к дверям. Ему стало вдруг ясно, где можно разрешить свои сомнения.
Фомин пересел в другой автобус и через двадцать минут вышел у городского кладбища.
«Ну и что? И что? хмурился он, разглядывая памятники и выцветшие венки. Понавешали тут всякой всячины, понастроили оград. Для достоверности. Чтобы все верили».
«Но стоп, кого-то ведь хоронят! неожиданно вспомнил он. Кладут в гроб, закапывают А если смерти нет, то кого в гроб-то кладут?..»
Осененный этой мыслью, Фомин замер у одной из могилок. И в тот же миг в голове его родился простой ответ: людей не хоронят. Все это грандиозный обман, подделка, фарс с единственной целью: заставить верить в существование смерти. Это все поистине вселенский заговор, цель которого была Фомину не вполне ясна.
«И спросить не у кого, повертел Фомин головой по сторонам. В церкви так говорят, что ничего не поймешь, в больнице сразу в психи записывают, здесь тишина. Но в сущности-то, везде одно и то же»
Фомин побродил еще некоторое время по кладбищу, а затем поплелся к автобусу.
Где был так долго? проворчала Шура, когда Фомин вернулся домой.
Он откровенно ей все рассказал.
Давно догадывалась, что ты с придурью, вздохнула Шура, но это уж совсем ни в какие ворота не лезет.
Да я уверен!..
Картошку купил?
Вот, протянул Фомин пакеты. Понимаешь, и у попа спрашивал, и в больнице, и на кладбище ездил
Ну и чем закончились твои похождения?
Ничем, признал Фомин. Но я знаю, что прав.
КЛЕЙ
Однажды Алеша Курбатов пришел домой, лег в кровать и не смог уснуть.
Крутился, вертелся, а все никакого толку: в организме царило непонятное перевозбуждение. Тогда он решил принять чего-нибудь для сна. Заглянул на кухню, включил свет и обомлел: на столе громадный рыжий таракан доедает муху. Алеша размахнулся и навсегда прихлопнул таракана. Вытерев руку о край клеенчатой скатерти, открыл дверцу шкафа, достал пузырек валерианы и начал отсчитывать падающие в стакан капли. Насчитав сто тридцать четыре капли, Алеша сказал самому себе «стоп», разбавил их водой, выпил и присел на стул.
Но просто сидеть было скучно и нецелесообразно. Тогда он снова открыл дверцу шкафа, достал оттуда маленькую баночку канцелярского клея и стал его нюхать. Запах клея ему нравился с детства, а так как Алеша был все еще почти в конце детства, то запах нравился ему по-прежнему. Клей напоминал Алеше о свежевыкрашенных досках, которые он где-то когда-то у кого-то видел, и доски те ему страшно понравились. Алеша открутил крышку и кончиком языка попробовал клей на вкус. Вкус оказался неожиданным, исключительным и оригинальным. Тогда он сделал осторожный и бдительный глоток. А затем залпом выпил все, что было в банке.
«Ничего страшного, подумал Алеша. Это лишь капельку вредно, а в сущности полезно для иммунитета и кишок».
Звучно отрыгнув, Алеша пошел назад в спальню. Ложась в кровать, мельком взглянул на часы. Было уже половина четвертого утра. Алеша не беспокоился о том, что, возможно, не успеет выспаться
Проснулся Курбатов от того, что прямо над ухом громко кукарекал петух.
Он с трудом открыл глаза и обнаружил себя лежащим на сеновале, причем абсолютно голым. Разбудивший его петух моментально спрыгнул вниз и побежал за курицей. Повернувшись, Алеша увидел, что справа от него спит какая-то незнакомая баба рыжей породы и тоже, как он, совсем голая.
Где это я? вслух спросил Курбатов и почесал живот.
Естественно, никто не ответил. Тогда он аккуратно, стараясь не разбудить соседку, спустился с сена и принялся искать свою одежду. Но одежды нигде не было. Курбатов попытался вспомнить, во что он был вчера одет, но память была странным образом деформирована, и вспомнить ничего не получалось. Послышался кашель. Алеша поднял глаза: со стога сена слезала голая рыжеволосая барышня.
Ты еще кто такой? спросила она, увидев прячущегося за лопухами Курбатова.
Я Алеша, просто ответил Алеша.
Несуразно как-то, хмыкнула рыжая и стала снимать висящую на ветках вишни то тут, то там одежду.
«И почему это я сразу не догадался, что одежда должна быть именно на ветках?» досадливо поморщился Курбатов, наблюдая за тем, как барышня вихляет и колышется, пытаясь дотянуться до лифчика.
Вас, наверное, Тамарой зовут? смело предположил Алеша, обзирая белые бедра барышни.
Это только если сентябрь. А в високосный год я вообще сама себя не узнаю, загадочно ответила та, достав-таки предмет своего туалета.
Какая вы странная, сказал Алеша и добавил: И красивая.
Бросив взгляд в сторону Курбатова, барышня нахмурилась:
Ты б прикрылся, что ли. Устала я на голых мужиков любоваться.
Да-да, поспешно согласился Алеша и потянулся за висящей рядом майкой.
Вдруг что-то сильно зачесалось у него под мышкой. Курбатов начал яростно скрести зудящее место. Раздался сильный треск, и Алеша увидел, что держит в ладони небольшой кусок кожи.
Чё это ты так неаккуратно? поинтересовалась рыжая, надевая трусы. Этак можно всего себя на куски изорвать.
Да ерунда! бодро пискнул Алеша, желая показаться храбрым. У меня еще одна подмышка есть! Вот! Смотри!
И он гордо продемонстрировал свою вторую подмышку. Но барышня никак не отреагировала. Она продолжала одеваться, что-то напевая себе под нос.
«Надо ее остановить, иначе в полном объеме сейчас оденется и куда-нибудь уйдет. И у нас с ней уже никогда ничего не получится!..» лихорадочно соображал Алеша.
Постойте, Тамара! закричал вдруг он. Я хочу вам сказать!..
Рыжая барышня удивленно, даже сердито уставилась на Курбатова:
Как я тебе Тамара?! Меня зовут Жерар. Я актер!
И тут Алеша заметил, что это и на самом деле мужчина. Ну конечно же, мужчина! С разветвленным на кончике носом и монашеским животом
«И как же я сразу не догадался, что лифчик не его?!» обрадовался Курбатов, глядя, как Жерар рвет вишни. И трусы не его! Актер ведь. Да и волосы наверняка не настоящие».
И, дабы окончательно в этом убедиться, Алеша, весело гогоча, подбежал к жующему вишни Жерару и сильно дернул его за волосы. Жерар взвизгнул, поперхнулся вишневой косточкой и чуть было не задохнулся. Откашлявшись, он без лишних слов ударил Курбатова локтем в промежность. Алеша сразу прекратил гоготать и присмирел. Голова его закружилась, что-то подкатило к горлу, а весь мир позеленел и начал бешено вращаться. Жерар же схватил Алешу, перекинул через плечо и побежал. Бежал он быстро и ровно, как скаковой жеребец. Алеша прищурился и увидел прямо перед собой небольшое ветхое строение.
«Это наверняка погреб, грустно подумал Алеша. Сейчас Жерар бросит меня туда, плотно закроет крышку и уйдет спаивать школьниц».