Молодец, я бы тоже того съел бы чего-нибудь, поддержал его Гридигат.
Разговор перешел на гастрономическую тему, и все разом, перебивая друг друга, стали вспоминать, кто что больше любит и кому чего особенного довелось отведать.
Иоганн, помнишь жареного фазана, которого мы свистнули прямо со стола у Грифо?! воскликнул Корыто.
Иоганн продолжал молча лежать на топчане, заложив руки за голову и глядя в потолок. Стражники разом умолкли, недоуменно переглянулись между собой и вдруг громко расхохотались.
Видать, Тритон лихо его отделал, все зубы повыбивал, вот он и не хочет про еду разговаривать, предположил Гридигат.
Да нет, он влюбился в Хильду и теперь сохнет по ней, закричал Корыто, захлебываясь от смеха.
Дуралеи, вы не знаете Иоганна. Он думает, как ему занять место Лейзера при Королеве, многозначительно произнес Грисуар.
А что, он может сойти. Правда у Лейзера нос на два пальца короче, чем у нашего Иоганна, и на голове уши, а не оттопыренные капустные листья, ну а в остальном вполне, съязвил Гридигат.
Каждое слово сопровождалось шквалом смеха не потому, что было смешно, а просто все были возбуждены и могли смеяться по любому поводу. Иоганн не обращал на них внимания и продолжал лежать, но в душе у него уже в который раз уже за последние месяцы возникло какое-то глубокое раздражение. А раздражало Иоганна не поведение стражников, а то, что он сам почему-то не мог также бездумно веселиться и быть таким же самодовольным.
Тогда Бран подошел к нему и, пнув ногой топчан, шутливо воскликнул:
Что? Лежать?! Когда я, начальник караула, стою!
Иоганн беззвучно взглянул на него, оставаясь в прежней позе, и опять перевел взгляд на потолок. Бран, озадаченный непонятным поведением Иоганна, хлопнул его рукой по животу и, отскочив, опасаясь ответного удара, крикнул:
Вставай, лежебока!
Иоганн лениво поднялся с топчана и направился к выходу. Бран из любопытства последовал за ним. Они вышли наружу. Кругом властвовала тьма, различались только зубчатые стены замка и башни они выглядели более черными на фоне темного, безлунного неба, лишь кое-где проколотого первыми вечерними звездами. Иоганн долго подбирал подходящее начало предстоящего разговора с Браном. Тут можно все испортить одним словом, но Бран опередил его:
Мрачный ты сегодня.
Надоела мне такая собачья жизнь, а тебе вроде ничего, нравится?
Нравится, как кабану на вертеле.
Что-то я от тебя раньше такого не слыхивал, усмехнулся Иоганн.
Мне эта служба как колючка под хвост, да что толку об этом языком трепать? Ничего не изменишь. На роду нам с тобой так написано.
Я тоже так считал, только теперь у меня другие мысли.
Да все твои мысли бочка пива и баранья нога, усомнился Бран.
И это тоже, согласился Иоганн, но мои мысли и тебя касаются.
Ну? заинтересовался Бран.
Хочешь вместо Тритона командовать караулом? у Брана приподнялись брови. Или бросить службу и купить небольшую ферму? У Брана округлились глаза. Если тебе и этого мало, можешь занять место сэра Рейнхольда и получить замковую стражу в придачу.
Бран было разинул рот, но опомнился и, не скрывая разочарования, упрекнул Иоганна:
Я думал, ты дело какое скажешь.
Но ты не отказался бы
Да ну тебя, отмахнулся Бран. Чтоб Королева сделала меня рыцарем да ты ополоумел.
Эта королева нет, а другая да.
Какая другая? изумился Бран.
Брингильда!
Слушай, Иоганн, я всегда считал тебя самым умным из нас, но, видать, Тритон и вправду сегодня тебе все мозги вышиб.
Мои мозги пока что на месте, и я вот что хотел у тебя спросить. Ты ведь раньше меня попал в замок, ты когда-нибудь слышал про Повелителя?
Нашел, про кого на ночь спрашивать, Бран укоризненно покачал головой.
А кто это? настаивал Иоганн.
Да откуда я знаю? Слышал только, что его сама Королева боится Больше, чем ты Тритона. А тебе-то что?
Скоро он нам явится во всей красе и силе, Повелитель мух.
Да чтоб тебе провалиться! воскликнул Бран. Или, может, ты шутишь?
Пошутил мой отец с моей матерью, огрызнулся Иоганн.
Тогда тут скоро начнется такая кутерьма, что забудешь, где у тебя голова, а где ноги.
А закончится она коронацией Брингильды.
С чего ты взял? Бран уже устал удивляться.
Да с твоих же слов, спокойно ответил Иоганн.
Брана еще никто не называл глупым, но сегодня Иоганн задал ему непосильную загадку, и он сдался:
Хорошо, только скажи, нам-то какой прок, если Брингильда станет Королевой?
Прок будет, если мы ей послужим.
Послужим? насторожился Бран, Знай, Иоганн, я души христианские губить не буду и вечное спасение мне дороже любого королевства.
А ты думаешь, я буду резать младенцев и душить старух? И вообще, запомни мои слова: тут судьба решит, служить нам Брингильде или нет.
Накаркаешь, поежился Бран.
Испугался? Я тоже боюсь получить вместо золотой цепи железную, а вместо фермы подвал с крысами, но я решил. Черед за тобой.
Что решил-то? не понял Бран.
Не пропустить свой шанс, если небеса мне его пошлют. Вдруг дела пойдут так, что я понадоблюсь Брингильде. Тогда подставлю ей свою спину, когда она полезет на трон.
Иоганн с нескрываемым превосходством посмотрел на обомлевшего от его слов Брана и решил, что для первого раза довольно. Он клюнул это главное, а про детали пока думать рано.
Друзья вернулись в комнату. Бран снова уселся за стол, а Иоганн сразу же лег спать. Он боялся не справиться с волнением и невольно произнести вслух хотя бы одну из многих безумных мыслей, бурлящих у него в голове. Возбуждение отгоняло сон, и мысли его невольно раз за разом возвращались к старухе, Брингильде и разговору с Браном. При этом его возбуждение мало-помалу меняло окраску с радостно-приподнятого на стыдливо-испуганное. «Что за чушь я нес Брану? Чем я могу помочь Брингильде? Ну баран! ругал себя Иоганн. И старуха или полоумная, или подосланная Рейнхольдом, бедного стражника аж в жар бросило. А Брингильда?! Служить ей собрался! Да как я мог такую дурь выговорить? Все, для Брана я теперь свихнутый малый. Только бы он не проболтался остальным, иначе конец. Со света сживут».
Глава 1.2
Охотничий зал, или зал «свиных рыл», как его в шутку звали из-за украшавших стены кабаньих голов, весь переполнился косыми потоками жаркого полуденного солнечного света. Душный воздух постепенно пропитывался запахами нагревшихся охотничьих трофеев и потревоженной пыли.
За длинным дубовым столом в креслах с высокими резными спинками собрались Королева и ее ближайшее окружение высшие должностные лица, осведомленные о ее отношениях с Повелителем: маршал Вильям главнокомандующий королевской армией, коннетабль Рейнхольд начальник замковой стражи, шамбеллан Фидлер охраняющий королевские покои, сенешаль Грифо управляющий замковой челядью, сэр Генрит глава рыцарского ордена и законник Лейзер, готовивший королевские капитулярии и решения по судебным делам.
Очевидным для всех поводом совещания явилось известие о скором посещении замка Повелителем. Однако по решению Королевы началось оно с оглашения Лейзером нового королевского капитулярия, касающегося сервов. Королеве хотелось понаблюдать за настроением своих приближенных и попытаться заранее прощупать их отношение к предстоящему событию. Действиями Королевы руководила скорее привычка, чем реальная потребность. Привычка эта осталась с первых трудных лет царствования после внезапной смерти мужа, короля Конрада, когда только ценой соглашения с Повелителем ей, совсем молодой женщине, удалось сохранить за собой трон и корону. За эти годы она научилась и привыкла управлять своими придворными, проникать в их замыслы, использовать их слабости и силу, убирать неугодных чужими руками, незаметно, не вызывая зависти других, награждать верных и постоянно ожидать опасность даже при отсутствии малейшего намека на нее.
Все это требовало постоянной жестокости ежедневно и ежечасно даже с самыми верными и преданными. Боязнь обнаружить свое слабое место заставляла Королеву казаться твердой и неприступной, как скала. При этом она упускала из вида, что проявление жестокости без причины или там, где она неуместна, порой воспринимается как слабость, не говоря уже о том, что подданные могут устать от нее.
Наши бароны давно жалуются, что им не повинуются их собственные сервы, начал выступление Лейзер. Одни считают себя свободными, потому что их господа не могут доказать их сервильного состояния, из которого эти люди пытаются выйти неправедным образом и при помощи лживых уверений. Другие же стараются подняться до свободного состояния за счет того, что их господа, обремененные различными заботами, в течение длительного времени не обращали на них внимания и эти люди не принуждались к несению обычных повинностей или хотя бы к уплате чинша в качестве памятного свидетельства о сервильных повинностях. По этой причине эти люди называют себя свободными и заявляют, что живут как свободные лица на основе закона и обычая, поскольку на них очень недолго лежали сервильные обязанности. Я обратился к самым древним записям наших законов и обнаружил документ времени короля Редульда, в нем как раз говорится о таких сервах. Королева ознакомилась с ним и после небольших изменений постановила следующее, голос Лейзера зазвучал громче и тверже. Если серв, стремясь к свободе, назовет себя свободным, пусть будет дозволено его господину, коль скоро покажется ему это лучшим, если затруднится он доказать сервильное состояние того человека, разрешить спор поединком либо лично, либо через выставленного им бойца. И пусть серву будет дозволено выставить человека взамен себя, если возраст или болезнь помешают ему сражаться.
Что ж, древности следует держаться, одобрил сэр Вильям.
Да, закон не закон, если он не от века, поддержал его рыцарь Генрит.
Пусть выходят на поединок с косами, верхом на коровах и свиньях, оскалился Рейнхольд. Будет на что посмотреть.
Я рада, что мои поданные поддерживают мои действия во благо королевства, Королева отметила про себя немногословность выступавших, явно говорящую об их стремлении поскорее перейти к главному. А теперь я желаю узнать ваше мнение о предстоящем визите Повелителя и выслушать советы.
По-моему, нам не о чем тревожиться, снова первым и так же кратко выступил маршал.
Тревожиться не надо никогда, надо быть готовым, неожиданно выступил Фидлер.
Кто может усомниться в нашей готовности умереть за Королеву? запетушился рыцарь Генрит.
Многие, достигнув определенного возраста, готовы умереть в любой момент, съехидничал Рейнхольд.
Сэр Генрит, которому уже перевалило за пятьдесят, побагровел и, едва сдерживаясь от крика, прорычал:
Ты еще не умел держать меч, сосунок, когда я уже не раз доказал свою верность Королеве.
Может, я, по-вашему, и теперь не умею держать меч? в Рейнхольде проснулось его обычное высокомерие.
По-моему, нам следует поинтересоваться мнением Грифо, вмешался Лейзер.
Грифо беспокойно заерзал под обратившимися к нему взорами. После некоторого молчания наконец выдавил:
А что?
Что?! усмехнулся Лейзер. Мы скоро удостоимся чести принимать Повелителя, так что все должно быть изумительно. Даже погода.
Но погода от меня не зависит, ответил Грифо.
Обратись к заклинателям и договорись. Но это не главное. Как ты понимаешь, после Повелителя нам придется оказать гостеприимство одному, а быть может, и двум или даже трем принцам или знатным рыцарям. Мне интересно, в каком состоянии помещения для гостей?
Всем известно мое усердие, я все свое время и здоровье отдаю службе залебезил Грифо. Его жирное лицо покрылось пятнами.
Тебя спрашивают не про это, успокаивающе произнес Лейзер. В каком состоянии помещения для гостей?
В обыкновенном, ответил совсем растерявшийся сенешаль.
Раздавшийся смех больно задел беднягу Грифо.
Приди в себя, олух, никто не собирается тебя вешать. По крайней мере, теперь, вмешался Рейнхольд. Постарайся понять, о чем тебя спрашивают.
Лейзер кивком головы поблагодарил Рейнхольда и хотел снова задать вопрос Грифо, но, посмотрев на него, передумал. Его лицо покрылось капельками пота, на шее вздулись темно-синие вены, глаза бегали, как у загнанного зверя.
Оставьте его, сказала Королева, а то с ним случится удар. Я сама поговорю. Послушай, Грифо, ты же не хочешь вызвать на всех нас гнев Повелителя, а это случится, если мы не выполним его волю.
Спокойный голос Королевы благотворно подействовал на Грифо. Шум в голове стих, и к нему вернулась возможность думать. Он огляделся, будто соображая, где он, задержал взгляд на Королеве и, вздохнув с облегчением, сказал:
Моя прекрасная Королева, я все понял, речь идет о восточной части замка.
Дошло, усмехнулся Рейнхольд.
Но я там давно не был и не знаю
Вот ты и побывай там завтра же и наведи порядок, прервал его Лейзер, чтобы те, кто там потом поселится, были довольны.
Я сделаю все что нужно. Королева будет довольна, ответил Грифо.
Мы надеемся на тебя. Нам совсем не хотелось бы видеть твое крепкое тело без столь же крепкой головы, не удержался Рейнхольд.
Рейнхольд, я хочу, чтобы ты помог Грифо, обратилась к коннетаблю Королева.
Я заставлю его навести там порядок, самодовольно усмехнулся Рейнхольд. Имея за спиной дюжину поколений знатных баронов и графов и дарованные природой физические достоинства, на остальных людей он смотрел как на нечто мелкое и незначительное, в особенности на женщин. Это в некоторой степени касалось и Королевы.
Я думаю, начал маршал Вильям, нам не надо менять тактику
Кавалерию оставим в засаде, со смехом прервал его Рейнхольд.
Лицо маршала не посуровело, ибо суроветь дальше было некуда. Но недовольство издевательским замечанием он все-таки выказал, подвигав квадратной челюстью. Он плотно сомкнул губы. Казалось, что их вообще нет. Из-за этого он имел прозвище Безгубый. Затем маршал продолжил:
Раз противник у нас все время разный, мы можем без опаски повторить удачный ход, который уже приносил победу.
То есть опять объявим, что замок захвачен и нужна помощь отважного рыцаря, подхватил сэр Генрит. А в награду полкоролевства.
И красавицу Принцессу, многозначительно добавил Рейнхольд.
Королева приподняла бровь. Эта мысль не приходила ей в голову:
Если возникнет необходимость.
Рейнхольд невольно сбил ход мыслей Королевы, и она оказалась в легком замешательстве. Принцесса никогда не принимала участия в подобных делах. Но теперь она выросла и правда превратилась в красавицу. Но стоит ли ее привлекать?..
А где наш звездочет? спросила Королева. Пусть явится.
Обсуждение прервалось до появления звездочета.
Скажи, Риберт, обратился Лейзер к звездочету, не угрожают ли нам в ближайшем будущем какие-либо неприятности?
Звездочет уже было собрался ответить твердое «да», ибо, во-первых, неприятности бывают всегда, а, во-вторых, понятие «неприятности» у каждого свое и тут можно поспорить, но вмешалась Королева:
Слушай, Лейзер, твоя хитрость иногда граничит с глупостью. Риберт, нас беспокоит, сможем ли мы благополучно заплатить дань Повелителю и что нам может помешать.
Тон Королевы поведал звездочету о многом, так же как и настороженные физиономии придворных.
Все сложится прекрасно, моя Королева, потому что никакой опасности извне я не вижу, а с любой внутренней опасностью Королева справится без труда.
Какая внутренняя опасность? напряглась Королева.
Тебе пора менять колпак звездочета на шутовской, рявкнул Рейнхольд.