Идеи не было, само собой все сложилось. Мы с Гришей в музыкалке вместе занимались, но нам обоим там не нравилось.
Почему?
На уроках играют какую-то древнюю скукоту. Иногда попадаются классные песни, но преподы все равно кайфануть не дают. Только войдешь во вкус, тут сразу начинается: спину ровно, не кривляйся, кто так наотмашь играет В общем, академично там было, нам с Гришей это надоело.
А Коля как к вам попал?
Случайно! Он как-то между делом сказал, что учился играть на басу в детстве, даже инструмент у него сохранился. Понятия не имею, как он бас-гитару уберег дома у них чего только не происходило! Ну, короче, поболтали на перемене, вкусы у нас совпали. Потом, помню, на биологии сидел в телефоне, от скуки создал общий чат из нас троих и предложил разучить что-нибудь вместе. Руновский позвал в отцовский гараж для репетиций. Так мы и сложились. Потом лето началось, мы каждый день репетировали, выступать чаще стали, и пошло-поехало
Вы уже придумали название для группы?
Да. «Пятая колонна».
Как ты сказал? «Пятая колонна»? удивилась Аня. Саша кивнул. И кто ж из вас додумался до такого?
Я предложил, ребята согласились.
Почему выбрал это название?
По телеку услышал фразу, какой-то министр интервью давал. Я загуглил, почитал. История там мутная, про гражданскую войну в Испании пятой колонной тогда называли внутренних врагов. Сейчас эту фразу любят использовать для пропаганды. Ты, наверное, тоже слышала? Обзовут пятой колонной кого-нибудь, кто не нравится, и будут портить ему жизнь всеми способами. Подумал, если так назваться, сразу привлечем к себе внимание. Взрослые посмотрят и скажут, типа: «Что за наглецы? Надо бы послушать, о чем они поют».
Неплохо придумал. Мне нравится.
Хотя, на самом деле, «Пятая колонна» просто звучит прикольно и запоминается легко, с улыбкой добавил Рихтер.
В гараж вернулся Руновский с бутылкой воды.
Хочешь пить? Он протянул бутылку Рихтеру.
Давай. Саша промочил горло. Оценки узнал у мамы?
Ага. Анька, празднуй, у тебя пятерка.
Ого! обрадовалась Некрасова. Спасибо. Отлегло.
А у нас что?
Ой, лучше не спрашивай, Руновский сморщился и отмахнулся, не порть настроение, сказал Гриша, взял гитару и начал перебирать струны.
Понятно. Саша от досады швырнул бутылку на столешницу у стены.
Продолжим? спросила Некрасова. Вы не пробовали писать свои песни?
Нет, ответил Рихтер, опустив голову.
Да пишет он, пишет! ткнул его кулаком Гриша.
Не пишу я! Саша вскинул голову. Его лицо порозовело.
Как же? Я слышал, как ты что-то свое мычал.
Да вот именно что мычал. Пытался что-то наиграть, но не получается. Не мое это.
Но, может, в будущем получится что-нибудь сочинить? Аня слегка нагнулась в его сторону.
Не знаю. Рихтер засмущался и отвернулся. Это сложно.
Понимаю. Аня выключила диктофон. Ребят, а вы не хотели бы выступить в школе? У нас мероприятие намечается, нужны музыканты.
Саша с Гришей быстро переглянулись.
Ну не знаю Не заставят нас какую-то народную муть играть? ответил Рихтер. Не хочу ни под кого подстраиваться.
Сами выбирайте, что играть. Не думаю, что кто-то будет спорить.
Если так, тогда договорились.
В гараж вернулся Макаров. Из-за его худой спины выглядывал приземистый блондин в толстовке с капюшоном.
Ребят, к нам тут пацан пришел, на барабанщика пробоваться хочет.
Коля отступил в сторону. Блондин шагнул вглубь гаража. В руках у него были барабанные палочки.
Привет, сказала Аня и прищурилась, чтобы лучше разглядеть его лицо. Тебя же Степа зовут, верно?
Да. Привет, тихо ответил блондин.
Вы знакомы? спросил Рихтер.
В смысле? Ребят, вы чего? Аня широко раскрытыми глазами оглядела музыкантов. Это же Степа Назарук из параллельного класса.
Оу! Саша постарался лучше рассмотреть блондина. Блин, чувак, прости. Я правда тебя раньше не замечал.
Да ничего. Все нормально, робко ответил Степа.
Меня Саня Рихтер зовут. Это Гриша Руновский и Коля Макаров. Саша поочередно указал на друзей.
Ну а я Блондин потоптался на месте. Я Степа Назарук.
Руновский звонко рассмеялся.
Блин, прости, не сдержался. Гриша надул щеки и пожал плечами. Извини, ты просто забавный.
Так ты на барабанщика пробоваться пришел? спросил Саша.
Да, решительно ответил Степа и шагнул навстречу Рихтеру.
Ладно, ребят. Некрасова закрыла планшет и убрала его обратно в сумку. Я пойду тогда, не буду вас больше отвлекать. Она всем помахала на прощание и перед уходом еще раз обратилась к Рихтеру: Саш, я напишу тебе потом по поводу выступления, когда и куда подойти. Хорошо?
Ты? Мне? Рихтер захлопал глазами. Да Давай. Буду ждать.
Пока!
Аня всем улыбнулась и вышла из гаража.
Ну что? Коля нарочито резко хлопнул Степу по плечу, отчего тот весь вздрогнул. Какие группы слушаешь?
Это главный вопрос, с которого начинается собеседование в группу, пояснил Рихтер.
Разные группы, иностранные в основном. Metallica, Korn и всякое такое
Неплохо, но мы играем русский рок, сказал Саша.
Значит, я выучу песни, которые вы играете. Для меня это не проблема.
Ну молодец. Нам проблемы не нужны. Макаров, сложив руки на груди, глянул на палочки в руках новичка. На чем барабанить будешь?
У вас разве нет инструментов? растерянно огляделся Назарук.
Нет, ответил Руновский. Видишь ли, бюджет у группы ограничен. Мы все со своими инструментами приходим. Так что тебе собственные барабаны надо притащить.
Но у меня нет барабанов.
Как же ты тогда учился играть? спросил Рихтер.
В музыкальной школе.
Это в нашей музыкалке, что ли? спросил Руновский.
Да.
Я там десять лет проучился и тебя ни разу не видел, Гриша с подозрением поглядел на барабанщика.
Ну Я не ходил на платные курсы. Степа весь скукожился. Моя мама там работает, преподает скрипку. Она договорилась с подругой, которая заведует курсами на ударных, чтобы со мной занималась.
Почему барабаны? спросил Руновский.
Потому что Потому что, мямлил Степа. Он опустил голову, отчего светлая челка упала ему на лицо и прикрыла глаза. Ну это того можно фигачить по ним, по барабанам то есть, и никто шикать не будет. Везде ж как? И дома, и в школе не болтай, не гунди. А в музыке наоборот. Мама спросила, на каком инструменте хочу играть, ну я и выбрал самый громкий.
Когда Степа закончил, парни еще несколько секунд молча смотрели на его приземистую, слегка сгорбленную фигуру.
Не ссы! громко сказал Коля. Мы тут все такие. Музыка наша свобода. А все остальное, что не музыка, это ну, любое слово на «х» подбери не промахнешься.
Степа поднял голову и посмотрел на Макарова. Коля, улыбаясь желтыми зубами, прошел к бас-гитаре. Степа посмотрел на остальных: Рихтер и Руновский тоже ему улыбались.
Папа твой кем работает? спросил Руновский.
Он пианист, но постоянной работы у него нет. В музыкальную школу учителем папу не взяли, потому что он заикается и не может нормально преподавать. А какая еще в нашей дыре у него может быть работа? вздохнул Степа. Играет иногда в ресторанах, когда его приглашают. Какую-то копейку этим зарабатывает.
Значит, бочку с хэтом у них не выторгуешь
Папа мне только палочки смог подогнать профессиональные, самые топовые. Он их у ресторанного барабанщика выкупил, мне на день рождения подарил.
А ты когда-нибудь играл хоть в том же ресторане? спросил Рихтер. Степа отрицательно помотал головой. То есть ты играл только в музыкалке, да еще и после уроков, когда перед тобой только учитель и даже других учеников нет?
Иногда в зал приходил охранник и тоже слушал.
Рихтер переглянулся с друзьями, после чего разочарованно посмотрел Степе в глаза:
Я вижу, ты хороший парень. Может, даже хороший барабанщик. Но выступать перед публикой это совсем другое, чем перед учителем.
К тому же у тебя нет барабанов, добавил Руновский.
Назарук крепче сжал палочки в руках. От волнения раздулись ноздри. Он в панике оглянулся по сторонам и увидел несколько пустых ведер из-под краски:
Дайте мне шанс, ребята! Пожалуйста!
Степа бросился к ведрам, выбрал три побольше, перевернул их вверх дном, два поставил в середине гаража, а на третье сел сам.
Серьезно?! хрипло усмехнулся Макаров. Будешь на этих бочках игр
Не успел Коля договорить, как его перебил страшной силы и громкости вой пустых ведер Степа забарабанил палочками по двум тарам. Причем он не бездумно колотил их, а умудрялся из ведер, скачущих от силы ударов, вытаскивать четкий ритмический рисунок, вытаскивать музыку. Несколько минут Степа с бешеной амплитудой дубасил палочками несчастные ведра, не сбавляя темпа, пока они в конце концов не треснули и не проломились.
Рихтер, приоткрыв рот, смотрел на часы, на то, как медленно минутная стрелка двигается от одной цифре к другой. Одна минута, две, три Да он сам на гитаре с трудом сможет столько играть без перерыва, а тут парень с улицы пришел и уже пятую минуту играет на ударных, которые гораздо сильнее изматывают, чем гитара.
Когда Назарук перестал барабанить, казалось, что звуки ударов еще витают в воздухе, ударяются о стены гаража, колышут одинокую лампу под потолком, поднимают пыль с пола и стеллажей.
Степа продолжал сидеть на перевернутом ведре из-под краски. Свитер на его груди попеременно то натягивался, то опускался от резкого глубокого дыхания, словно сдерживал зверя, который пытался вырваться наружу. Взмокшие светлые волосы прилипли к коже на висках и на лбу. Руки, сжимавшие палочки, дрожали от усталости и волнения. Глаза выделялись на покрасневшем лице пульсирующим сиянием, будто в них взрывались фейерверки.
Ладно, сказал наконец Рихтер. Найдем тебе где-нибудь барабаны. Ты в команде.
Глава 4
Лагерь этот замечательный. И главное, бесплатный: путевку дает наше министерство, рассказывал Палкин-старший сыну за чаем после ужина. Я в школьные годы каждую осень по два месяца там проводил. Карелия какая там природа великолепная: вековые леса, воздух чистейший, Ладога, Онега Мы же и с мамой твоей там познакомились. Он посмотрел на супругу, которая загружала посуду в посудомоечную машину.
Ты тем еще проказником был, добавила она и прикрыла посудомойку. Как чай допьете, сложите чашки сюда и запустите. А я в магазин пока сбегаю. Яйца кончились, молоко, макароны.
Иди, дорогая. Мы тут еще потолкуем.
Володя сидел по левую руку от отца и смотрел на свое отражение в черной глади остывающего чая.
Не горбись, это дурная привычка. Сколько можно тебя поправлять? Отец хлопнул сына по спине. Не хватало, чтоб ты сутулый ходил.
Да, папа, ответил Володя и выпрямился. Его взгляд поднялся от чашки к сахарнице. Вова потянулся взять еще пару кубиков.
Куда? Ты уже положил себе два куска сахара. Достаточно. Вредно много сладкого есть. Отец переставил сахарницу ближе к себе. Так, о чем мы Да, в лагерь тебе непременно надо поехать. В прошлом году ты хорошую шутку проделал, но в этот раз давай без фокусов.
Может, все-таки не надо? Я хочу дома остаться.
Глупости! Тебе обязательно надо поехать. Впечатления на всю жизнь! Со сверстниками из других городов познакомишься, связи полезные заведешь. У нас-то городишко маленький, в федеральных новостях не чаще чем раз в десять лет мелькает. Тихое место без больших перспектив. Мы б тут, наверное, и не осели, если б не климат. Не так уже много в России городов южнее пятидесятой параллели, где зима просыпается только к середине декабря, а весна приходит с первыми днями марта. Но иногда можно и настоящих холодов попробовать. Вот в Карелии какая зима красивая, снежная
Отец по новой принялся перебирать давние воспоминания. Володя тупо глядел на недосягаемую сахарницу и с еле заметной нервной судорогой, пробегавшей по верхней губе, думал о лагере.
От всех распрекрасных вещей, которые описывал отец, мало что осталось. Вернее, осталось-то многое: здания общаг, столовая, Дом культуры с допотопным кинотеатром и башенкой с часами. За последние тридцать лет они практически не обновлялись. Но даже не это важно: тараканов можно не замечать, обшарпанный туалет можно стерпеть, даже в кинотеатре иной раз хороший фильм покажут. О чем Володя не мог думать без нервного тика, так это о погоде и о сверстниках.
С погодой мириться непросто лагерь находился в диком лесу, на берегу озера с ледяной водой, и насквозь продувался злющими ветрами. Взращенный под южным солнцем, Володя не был готов к северным холодам. Когда он приехал в лагерь в первый и пока единственный раз два года назад, во время второй четверти, то сразу же свалился с тяжелой ангиной. Когда она прошла, легче организму не стало: до самого отъезда трескалась до крови кожа на руках, не переставая текли сопли, продувало то почки, то шею. Местный фельдшер, вчерашний выпускник медколледжа, на любую жалобу растерянно пожимал плечами и выдавал таблетку парацетамола.
Но главные проблемы приносили сверстники.
Начиналось все хорошо. Когда Володя вернулся из лагерной больницы, ему сразу предложили стать старостой смены. Отчего-то все остальные открещивались от этой работы, как могли. У Вовы же загорелись глаза неужели он сможет занять важную должность? Потом, наверное, даже грамоту дадут можно будет похвастаться перед родителями. Отец такое точно одобрит.
Вова проштудировал устав лагеря, который писали еще полвека назад, и сразу же обнаружил, что его никто не соблюдает. Палкин нацепил значок старосты, выданный администрацией лагеря, и принялся превращать уставные нормы в жизнь.
Не прошло и недели, как Володя достал всех сверстников этими правилами, и они принялись мстить настырному старосте: его запирали в неотапливаемом сарае, лупили по ляжкам скакалкой на физкультуре, прятали белье, когда он мылся в душе, измазывали после отбоя лицо, иногда и одежду, зубной пастой или чем похуже. Потом у Палкина начали пропадать вещи и деньги. Последней каплей стала кража умных часов, которые родители подарили ему на день рождения.
Володя нажаловался администрации и пообещал, что, если не примут меры, он донесет на самый верх, в министерство. Это сработало. Наказали сразу весь лагерь: утром выгоняли бегать кроссы на улицу, днем заставляли чинить ветхие беседки на территории, вечером запрещали все игры и позволяли только новости по телевизору смотреть. Володя теперь примерял на себя роль уже не старосты, а надзирателя.
Спустя пару дней такого режима каждому обитателю лагеря хотелось угомонить Палкина любым способом. Однажды вечером, когда часы на башенке Дома культуры били шесть, Володю подкараулили в туалете. Его схватили за руки и за ноги и устроили близкое знакомство с унитазом на местной фене эту экзекуцию называли «головомойкой». Весь процесс сняли на телефон. Володе, с мокрой головой, трясущемуся от страха и стыда, объяснили, что, если он еще хоть раз кому-нибудь на что-нибудь пожалуется, это видео выложат в интернет. И уж непременно позаботятся, чтобы оно дошло до пабликов родного города Палкина.
Володя урок уяснил, перестал жаловаться в администрацию и до самого конца смены прикидывался больным. Вскоре и наказания для ребят сошли на нет. Жизнь лагеря вернулась в привычное русло.
Дома отец часто спрашивал Вову о лагере, но сын ему ничего не рассказывал. Если бы Володя хоть словом обмолвился о пережитых пытках, то тут же сгорел бы со стыда. Разочаровать родителя, который ждал от сына только успехов и достойного поведения, было немыслимо. Поэтому об исчезнувших часах он сказал, что потерял во время похода в лес, об испорченной одежде что сам замарал, а о «головомойке» решено было забыть навсегда.