Звучит здорово, ответила я. Мне нравится мысль о том, чтобы оказаться подальше от Штатов и поближе к европейским архивам.
Не будет преувеличением сказать: Роза Брюстер спасла мне жизнь. Пусть даже не знала об этом.
Я уже засыпала, когда услышала четыре резких стука в дверь. Затем звякнула связка ключей, и входная дверь отворилась. В гостиной зажегся свет.
Кто-то оставил плиту включенной.
Я вскочила с кровати, приоткрыла дверь спальни и увидела мужчину в бордовом бархатном пиджаке.
Не бойтесь, сказал он, я ваш домовладелец, Чарльз.
Я приоткрыла дверь побольше.
Рад знакомству, улыбнулся он. Не стесняйтесь, снимайте пальто. Или, может, вы собирались на улицу? В таком случае вам стоит причесаться. Я пришел показать, как пользоваться плитой, ванной и еще по мелочи.
Домовладелец устроил мне небольшую экскурсию, во время которой мне стало интересно: понимает и он, что я пропускаю все его слова мимо ушей?
Говорят, в Сент-Стивенсе творится что-то странное, сообщил он. Я окончил университет более двадцати лет назад, и многое изменилось. Вы уже познакомились с городом? Мой долг предупредить студентов-арендаторов, чтобы они не наступали на высеченные возле собора буквы «TP». Это инициалы протестантского мученика, сгоревшего на том самом месте. Любой студент, который наступит на них, провалит экзамены.
Буду иметь в виду, ответила я. Вы сказали, что в Сент-Стивенсе творится что-то странное. О чем вы?
Совсем недавно из библиотеки пропала книга Ньютона. Один из наших самых старых и ценных текстов. Принадлежала коллекции профессора химии, который завещал ее университету в девятнадцатом веке.
Какой кошмар. Кто-нибудь знает, куда она могла подеваться?
Рано или поздно книгу найдут Сент-Стивенс похож на остров; здесь невозможно ничего утаить. Я не хотел вас напугать: город у нас безопасный, одинокой женщине ничего здесь не грозит. Да и потом Уверен, в скором времени вы обзаведетесь друзьями, которые смогут составить вам компанию. В их числе наверняка будут ваши соотечественники. Они не самая заметная часть студенческого населения, но самая слышимая.
Я рассмеялась и постучала ногой по полу.
Что же, я пойду. Купите себе электрический чайник, Изабель. Если, конечно, будет не очень трудно, сказал домовладелец. В прошлом году одна американка чуть не сожгла квартиру. В любом случае надеюсь, вы не устраиваете диких вечеринок?
Вам не о чем беспокоиться. Я здесь, чтобы учиться, а не устраивать вечеринки.
Домовладелец прищурился.
Точно! Вы же специализируетесь на истории? На прошлой неделе в результате несчастного случая погибла профессор с исторического факультета. Как странно
О чем вы?
Я не уверен, что это был несчастный случай. Особенно учитывая слухи, которые ходили по городу. Мы виделись однажды. Красивая женщина Вот только в Сент-Стивенсе ее не жаловали. Ее репутация
В каком смысле «не жаловали»?
Во-первых, она добивалась членства в частном клубе, который с самого своего основания был только мужским. Подняла шум, когда ее не пустили, взбаламутила народ, город, университет.
Я уперла руки в бока.
Не могу сказать, что виню ее.
Проехали. И последнее, пожалуйста: не забудьте запереться. На парковке по ночам ошиваются подозрительные типы. Без колебаний звоните, если вам что-нибудь понадобится. Мой номер у вас есть.
Не успела я что-либо ответить, как домовладелец ушел, плотно закрыв за собой дверь. Я выбросила его слова из головы восприняла их как обычное предупреждение иностранному студенту.
Наполнив чашку водой, я сняла пальто, вернулась в спальню и забралась под одеяло. Поставила чашку на тумбочку, случайно опрокинув бутылочки с психотропными средствами. Крошечные белые таблетки лавиной покатились по столу и запрыгали по ковру. Я не стала их поднимать. Минут через десять, находясь между сном и явью, я вдруг подумала: а не привиделся ли мне Чарльз? У меня столько вопросов к Розе, где бы она ни была.
Глава третья
Когда я проснулась, за окном уже успело стемнеть. Я быстро привела себя в порядок, переживая, что опоздаю на приветственную встречу, и выбежала под дождь, на этот раз захватив зонтик. Найти обратную дорогу к зданию исторического факультета оказалось трудновато. Улицы опустели, в витринах магазинов погас свет. К тому времени, как я нашла главный вход, скрывающийся за решетчатыми воротами, я промокла насквозь несмотря на зонтик. Несколько минут я ждала, пока кто-нибудь пройдет мимо, а потом отыскала охранника, который сказал, что проведет меня к боковому входу.
Вы американка?
Охранник говорил с сильным шотландским акцентом, но мне удавалось понимать большую часть из того, что он говорил.
Вы кажетесь славной девушкой. Я работаю здесь сторожем уже тридцать лет. С лихвой насмотрелся на всяких грубиянов. Таких здесь много. Берегите себя. Не позволяйте сбить себя с толку, ладно?
Я кивнула, прошептала «спасибо» и вошла в душную комнату. Я пыталась ступать как можно тише, но половицы все равно заскрипели. При виде меня профессор Найджел Эндикотт замолчал. Я неуверенно подняла руку в приветствии, на которое профессор не ответил, вновь обратив свое внимание к группе из человек сорока, над которыми жужжали флуоресцентные лампы. Не отходя от двери, я стянула с себя промокшее пальто. Затхлый запах книг и мокрого ковра подействовал на меня на удивление успокаивающе.
В заключение, сказал профессор Эндикотт, я хотел бы подчеркнуть, что когда вы окончите учебу если вы ее окончите, то должностей в университете будет очень мало. Учебный процесс похож на воронку: пропускает только тех, кто настроен серьезно. Я говорю это, чтобы подтолкнуть вас в нужную сторону, и желаю вам удачи.
Собравшиеся нехотя захлопали в ладоши, и наступила недолгая тишина. Потом вперед вышел Уильям Андерсон:
Что ж, спасибо за воодушевляющую речь. По помещению прокатилась волна смеха. Добро пожаловать! Берите напитки, знакомьтесь с нашими новенькими.
Те, кто сидел, встали с мест. Начались вежливые разговоры. Улыбаясь всем и никому конкретно, я взяла со стоящего рядом столика бокал белого вина. Потом внимательно оглядела присутствующих. Розы нигде не было.
Представители исторического факультета по крайней мере, большинство из них, собрались в передней части зала. Уильям представил меня второкурснице, с которой мне предстояло делить кабинет.
Мейрид. Красивое имя, заметила я. Откуда ты?
Последние двадцать лет живу в Великобритании, но вообще моя мама родом из графства Мейо, а папа итальянец.
Пока мы разговаривали, глаза Мейрид бегали по комнате:
Сожалею о смерти твоего научного руководителя. Мы с ней только-только начали вместе работать.
Я до сих пор не могу поверить в случившееся
Я тоже. Все не слава богу. Мейрид втянула щеки и приоткрыла рот, становясь похожей на рыбу. А ведь ты приехала издали, чтобы работать с ней, добавила она. Меня вот перевели к Уильяму Андерсону. А тебя?
К Эндикотту.
О. Сочувствую насчет кабинета.
А что с ним?
Роза. Ты знаешь Розу? Не волнуйся, ей сказали освободить стол к ноябрю.
К ноябрю? Когда она вообще возвращается? Я искала ее.
Она вернется со дня на день, ответила Мейрид, переминаясь с ноги на ногу. Было бы здорово, если бы она не уезжала так часто. Ее поездки влекут за собой еще большее загрязнение атмосферы.
Эй, новенькая! Мы собираемся в «Куэйк». Присоединяйся, предложил Джефф, третьекурсник из Инвернесса, специализирующийся на франко-шотландских торговых отношениях. Он жестом указал на стоящего рядом здоровяка Берти, второкурсника. К нам подошла Катрина.
Мы должны позаботиться о нашей новой зверюшке.
Зверюшке? Сочту за комплимент, улыбнулась я, и все рассмеялись.
Катрина познакомила меня с Шоном из Северной Англии и Люком из Северной Ирландии.
Мне понравилось, как он произносит свое имя: «Лю-ук».
Уильям подошел, когда я надевала все еще мокрое пальто.
Ты с нами? поинтересовался он.
Я надеялась незаметно улизнуть, но неожиданно для себя ответила:
Конечно!
Разбившись на небольшие группы, мы отправились в паб. Уильям присоединился к нам с Клэр Миллер, разговорчивой преподавательницей из Шотландии, и мы шли втроем, пока Клэр не пожелала нам хорошего вечера и не ушла домой.
На самом деле заведение называлось не «Куэйк», а «Куэйч», и, уже оказавшись внутри, я узнала, что «куэйч» это кружка для питья. В помещении царил удушливый запах сигаретного дыма и несвежего пива.
Я заказала стакан воды.
Газированную, безо льда. Спасибо.
В этой стране, Изабель, вода предназначена для чая или купания, повернулся ко мне Уильям.
Хорошо, тогда мне порцию виски, сдалась я. Чистого виски.
Какого именно?
Я посмотрела на выстроенные в ряд бутылки и прочитала первую этикетку, которую смогла разобрать.
«Боумор», сказала я, уверенная, что произнесла название правильно.
Односолодовое? А ты знаешь толк в виски, отозвался Уильям.
Я усмехнулась.
Две порции пятнадцатилетнего «Боумора». За мой счет, пожалуйста, заказал Уильям, и бармен поставил перед нами два массивных стакана, в которые щедро плеснул виски.
«Боумор», задумчиво протянул Уильям. Гармоничный вкус с идеально сбалансированными дымом и торфом. Он с Айлей, родины восьми винокурен, самого нетронутого из островов. Закрой глаза, прежде чем сделать глоток. Поверь мне.
Это казалось глупым, но я послушно закрыла глаза. А когда открыла увидела перед собой серебристо-голубые глаза Уильяма. Он пристально смотрел на меня.
Ты почувствовала привкус моря?
Честно говоря, нет. А ты что, знаток виски?
Видимо, не очень. Я улыбнулась. Может, присоединимся к остальным?
Мейрид, стоявшая спиной к огню, участвовала сразу в нескольких разговорах. Я находилась рядом с Берти, когда Катрина подошла и шлепнула его по заднице.
Принесешь мне виски «Сауэр»? попросил он, и Катрина плавной походкой направилась к бару.
Я наклонилась к Берти:
Вы с Катриной встречаетесь? Я думала, она с Джеффом.
Его ноздри раздулись.
Смазливый шотландец встречается с Дэнни. Время от времени. Он предпочитает женщин постарше. Таких, как мадам О-ля-ля, произнес он с деланым французским акцентом. Дэнни ревновала к твоей покойной научной руководительнице. Мадам О-ля-ля была в хорошей форме.
Ты имеешь в виду Мадлен Гранжье?
Кого же еще?
Неуважительно говорить так о профессоре. Не говоря уж о том, что она умерла.
Это был комплимент! Madame la professeur обладала, как говорится, je ne sais quoi. Но мне жаль, что она не с нами и ничего не может сказать в свою защиту. Профессор Гранжье была из тех женщин, кто напрашивается на такие разговорчики. Будь вы знакомы, ты бы и сама все это поняла. Узкие юбки, шпильки Она знала, на что идет.
Я нахмурилась.
Не думаю, что есть люди, которые «напрашиваются» на такие разговорчики. Дэнни сейчас здесь?
Она в Хайленде, исследует «католицизм в кланах». На последних словах Берти загнул пальцы, изображая кавычки, после чего ушел к Катрине пить свой виски.
Шон и Люк стояли в углу. Взяв меня под руку, Люк сообщил, что Шона бросила девушка чтобы стать монахиней в монастыре.
Мне очень жаль. Я повернулась к Шону.
Почему? Потому что после свидания со мной девушка решила уйти в монастырь?
Уверена, дело не в тебе, возразила я.
Просто ты меня не знаешь. Шон подмигнул мне.
Я повернулась к Люку:
Что это с Берти? У него зуб на Мадлен Гранжье?
Шон вздохнул.
Не обращай внимания. Берти придурок, сынок богатея, который подтирается пятифунтовыми банкнотами. Гранжье была в комиссии, которая завалила его на втором курсе. С тех пор он бесится.
Как мерзко, сказала я.
Люк кивнул.
Да. Берти, можно сказать, радует, что Гранжье погибла. Хотя та не виновата, что в прошлом году он только и делал, что прогуливал.
Уильям подошел и спросил, не хотим ли мы добавки. Мы заказали по порции виски.
Моя очередь. Я протянула кредитную карту.
Катрина присоединилась к нам тогда, когда Люк спросил тему моей диссертации.
Я пишу о женщинах двора Екатерины Медичи, анализирую с феминистской точки зрения ее так называемый «летучий эскадрон» и то, что за политическими кулисами эти заклейменными позором фрейлины играли важную роль.
Изабель, дорогая моя, перебила Катрина. Несколько месяцев назад, работая в Британской библиотеке, я прослушала лекцию именно на эту тему. В Кембридже. Она потрепала меня по плечу. Мы, женщины, должны поддерживать друг друга. Будет обидно тратить время на тему, которая уже освещена со всех сторон.
Интересно, почему профессор Гранжье никогда не говорила мне об этом, удивилась я, чувствуя, как горит лицо.
Или Эндикотт, добавила Катрина. С другой стороны, подопечные Эндикотта и Гранжье соперничали совсем как они
Берти подошел к Катрине и обнял со спины.
Узнаю этот взгляд! Снова мутишь воду, да, Кэт? Он хлопнул меня по плечу, и я отшатнулась. Эй, Изабель! Дай знать, если она будет тебе докучать.
Все хорошо, мы просто беседуем, улыбнулась я. Прошу прощения, я отойду покурить.
Направляясь к выходу, краем глаза я заметила, как Берти схватил Катрину за запястье, а Уильям вполголоса что-то им говорил.
Стоило выйти на улицу, как пронизывающий ветер забрался мне под кардиган, и мне стало холодно. Дверь открылась, и в мою сторону дунул теплый воздух. На пороге появился Уильям.
Уже докурила?
Я не курю с университета.
Ты не пьешь, не куришь. Современные американцы ведут поразительно здоровый образ жизни.
Просто нужен был перерыв.
Забудь все, что наговорила тебе Катрина сказал Уильям, правильно угадав мои мысли, и провел рукой по волосам. Знаешь, что тебе следует сделать? Угостить меня выпивкой.
Я последовала за ним обратно в паб. Спустя несколько порций виски, когда бармен притушил свет и включил погромче музыку, мы начали распевать песни восьмидесятых смелость, сдобренная изрядной порцией алкоголя, заставила нас поверить в то, что мы знаем все слова.
Выйдя из паба двумя часами позднее, я пребывала в уверенности, что у меня есть что-то общее с этой компанией незнакомцев, далеко не все из которых специализируются на истории. Впрочем, в к тому времени, как я добралась до дома, я уже начала в этом сомневаться. Все еще напевая песню I Just Died in Your Arms Tonight, навевающую воспоминания о прошлогодних событиях, я, дрожа, брела в темноте, стараясь не спотыкаться о пустые бутылки.
Отперев входную дверь, я поднялась наверх, в свою квартиру, где царила мертвая тишина. В спальне, на столе и на полу, валялись таблетки. Тяжко вздохнув, я принялась подбирать их одну за другой и класть обратно в пузырьки.
Потом сунула в рот свою ночную дозу. Нельзя было пить алкоголь, лекарства с ним не сочетаются. У меня на глазах выступили слезы.
Сделав из бутылки с водой маленький глоток, я попыталась сглотнуть и сразу же закашлялась. Через несколько секунд таблетки превратились горький порошок. Никто бы не узнал, если бы я подавилась и умерла. Я стала бы одной из тех несчастных одиночек, которые лежат в квартире несколько недель, прежде чем их находят. Выплюнув порошок в раковину, я прополоскала рот, взяла пузырьки с таблетками и высыпала их содержимое в унитаз.
Затем позволила себе расплакаться.
Глава четвертая
Следующим утром я стояла перед зданием исторического факультета с пульсирующей болью в голове. Поднялась на второй этаж и остановилась перевести дух. Все, кто был вчера в пабе, уже находились на своих рабочих местах, стуча по клавиатуре с такой бодростью, как будто не пьянствовали допоздна.