Так или иначе, что бы ты там ни натворил, я хочу, чтобы ты все исправил.
Почему это?
Райен сердито посмотрел на него.
Потому что твой долг, как и мой, защищать перо и Школу, а твой дешевый трюк это не просто вопиющая попытка нарушить работу пера, но еще и умышленное посягательство на благополучие наших учеников. И учитывая, что раньше ты еще ни разу не лез напрямую в дела Школы Добра, я не могу не задуматься, действительно ли ты по-прежнему достаточно рассудителен, чтобы оставаться Директором школы. Неожиданный поворот в истории, которую рассказывают о нас. Может быть, ты как раз и встал на тот путь, который обозначен в сказке, в точности так, как запланировало перо.
Ухмылка исчезла с лица Рафала. Ему стало так больно, что он даже не мог этого описать. Брат еще никогда раньше не ставил под сомнение его честность и преданность школе. То, что началось как шутка, как безобидный спор по поводу того, в какую сторону склонится душа мальчишки, превратилось в нечто куда более пугающее и важное. Словно глубокая невидимая гниль наконец проявила себя.
Он отвел глаза к окну.
Сейчас уже слишком поздно. Я ничего не могу исправить. От плохой магии есть только одно противоядие сделать ее хорошей. Это значит, что мальчишка должен исполнить свое исходное желание самостоятельно.
Райен вспыхнул.
Так, давай-ка разберемся. Чтобы Гефест перестал пускать слюни по фальшивке, Аладдин должен завоевать любовь Кимы, причем сделать это честно?
Не просто любовь, а поцелуй настоящей любви.
Поцелуй. От девочки, которая им не интересуется, которая подозревает, что он попытался наложить на нее любовные чары, и которая очень хочет, чтобы его за это наказали?
Рафал снова ухмыльнулся.
Именно. Ты утверждал, что можешь сделать душу доброй. Вот, теперь твоя очередь доказывать, что ты достаточно рассудителен, чтобы оставаться Директором школы.
Райена передернуло. Он взглянул брату в глаза.
Сториан позади них записал слова Рафала под изображением двух близнецов, стоящих лицом к лицу.
Но он не записал мысль, которая крутилась в голове у доброго Директора.
Какая же заваруха началась и все из-за глупого спора.
Нельзя заставлять учеников разгребать все самим.
Если уж его брат полез в эту сказку на стороне Зла, значит, он вмешается на стороне Добра.
Это ведь всегда было лучшим способом разрешения проблем, правильно?
Равновесие.
Глава 10
После первой учебной недели Аладдину очень хотелось попросить какого-нибудь стимфа его сожрать.
Он надеялся, что, приняв приглашение Гефеста на бал, сможет выиграть время, чтобы как-то снять проклятие джинна, но его планы снова были порушены. Во-первых, он так и не смог больше заставить джинна появиться из лампы, как бы сильно ее ни тер. Медный сосуд, избавившись от порчи, которую на него наложили, оставался холодным и темным. Во-вторых, Гефест повсюду за ним таскался, словно восторженный щеночек, заваливая его самодельными подарками и стихами настолько ужасными, что Аладдин даже не мог предположить, действует ли это проклятие джинна, или Гефест просто сам по себе настолько слабоумен.
А мне кажется, они милые, возразил его сосед по комнате, бледный, изящный мальчик по имени Руфиус, который буквально каждую свободную минутку выпекал оладушки и козинаки пастельных цветов.
Аладдина чуть удар не хватил.
Волшебные часы, которые каждые пятнадцать минут повторяют «Гефест думает о тебе!»? Бесформенная глиняная чашка, на которой вырезаны наши инициалы? Коробка шоколадок, на которых намалеваны наши лица?
Шоколадки это моя идея, тихо признался Руфиус. Я помог Гефесту их готовить.
Аладдин вытаращил глаза. Ему очень хотелось спросить, почему. Это всего-навсего заклинание, и оно портит ему жизнь.
Проблема, конечно, состояла в том, что он не мог признаться в своем преступлении уж точно не после того, как Кима при всех назвала его мошенником и вором. Если он признается, что наложил проклятие на любимца всей школы, его начнут еще больше презирать. К тому же в этой школе прославляли любовь любую любовь, и чем больше Аладдин выказывал недовольство, тем больше портил себе репутацию. (Руфиус тоже не помог делу, растрезвонив всем о шоколадках.)
Вот бы мне дарили шоколадки, сказала Кима, проходя мимо Аладдина по пути на урок истории. Может быть, мне пожелать, чтобы кто-нибудь в меня влюбился?
Она окинула его долгим взглядом, затем исчезла за углом.
Сердце Аладдина чуть не лопнуло.
Она знала!
Конечно, знала.
Ум Кимы не уступал ее красоте.
А это значит, она знает, что Аладдин попытался завоевать ее сердце обманом.
Как ему теперь влюбить ее в себя на самом деле?
Но мало этого Аладдину еще нужно было и учиться.
А учеба ему не давалась.
На большинство уроков вместе ходили и всегдашники, и никогдашники так Директора школы старались добиться взаимоуважения между двумя сторонами. Кроме того, это помогало Добру и Злу устраивать оживленные дебаты и здоровую конкуренцию в испытаниях, за которые ставили оценки. Но вне зависимости от того, кто именно никогдашники или всегдашники лучше выполнял задание, Аладдин неизменно получал одну из худших оценок.
На уроке физкультуры он бросил свою команду, чтобы захватить флаг, нарушив тем самым одно из основополагающих правил. На контрольной по благородству Гефест подсадил его на дерево, и Аладдин полез наверх, чтобы поскорее от него избавиться, вместо того чтобы помочь залезть и Гефесту.
Это что, и было испытание? недоверчиво спросил он. Зачем мне помогать ему залезть, если он достаточно силен, чтобы залезть самостоятельно?
Учитель с каменным лицом ответил ему:
Благородство.
На уроке выживания в сказках, где всегдашники и никогдашники вместе ходили в лес, чтобы изучить местную флору и фауну, он перепутал осиное гнездо с гнездом фей, и всю его группу пережалили.
А еще он начал бояться слова «могриф». Оказалось, что учеников, получающих худшие оценки в классе, не просто исключают из школы. Их еще и превращают в животных или даже растения. На всю жизнь.
Так вот что такое могриф, удивился Аладдин.
А ты думал, откуда у принцесс их звери-помощники, а у великанов бобовые ростки? спросил Руфиус. Их тоже учат в этой школе.
Зачем вообще учиться в школе, где тебя могут превратить в лемура или в сосну?
Или в слизня, или в траву-вонючку если учишься особенно плохо, добавил Руфиус. Такой уж в этой школе риск: либо ты добиваешься славы, либо вечно живешь в позоре. И лучше бы тебе получить хорошую оценку в испытании золотых рыбок. Оно только для всегдашников. И оценка за него очень важна.
К счастью, испытание золотых рыбок казалось довольно простым.
Оно проходило на берегу пруда за школой, вел его учитель по общению с животными, золотистый, мускулистый кентавр с темно-рыжими волосами по имени Максим. Кентавр объяснил, что все ученики по очереди должны опустить в пруд палец и представить себе самое заветное свое желание и тогда тысячи крохотных золотых рыбок, белых как снег, всплывут на поверхность и изобразят его собою. Если ученику удастся загадать желание с добрым намерением, то он пройдет испытание.
Интересно, что покажет твое желание, сказала Кима, стоявшая возле Аладдина. Новые поддельные лампы?
Наверное, вздохнул Аладдин.
Кима хмуро глянула на него.
Это не шутка. Если ты провалишь и это испытание, у тебя будет третий подряд незачет. Тебя тогда точно сделают могрифом.
Посмотри на Максима, возразил Аладдин, указывая кивком на статного, могучего кентавра, освещенного солнцем. Он могриф, и с ним все в порядке.
Кима закатила глаза.
Он не могриф. Максим урожденный кентавр, и, скорее всего, был лучшим учеником в классе, раз уж сейчас преподает. А вот муха, которая летает возле его крупа, как раз могриф.
Горло Аладдина сжалось.
Первым пошел Руфиус. Он сунул кончик указательного пальца в пруд, и рыбки тут же закружились в воде, изобразив мальчика возле лавки под названием «Пекарня Руфиуса», в витринах которой красовались багеты, булочки и шоколадки.
И это все добро, на которое способна твоя душа? резко спросил Максим у Руфиуса, нахмурив бровь. Пожелал собственную пекарню?
Я буду в ней каждое утро раздавать бесплатные круассаны бедным детям, живущим в деревне, начал оправдываться Руфиус.
Не вижу никаких детей, возразил Максим.
Они спят, сказал Руфиус.
Незачет, ответил Максим. Следующий.
Аладдин напрягся еще сильнее. Если уж добрый, услужливый Руфиус, который сварил для Гефеста шоколадки, не сумел сдать зачет, как он тогда его сдаст?
Когда настала очередь Кимы, золотые рыбки изобразили ее отца, танцующего с ней у нее на свадьбе после многих лет страданий из-за больной ноги.
Чистая доброта, похвалил ее Максим.
Ну конечно, подумал Аладдин. Не только красивая и умная, но еще и добродетельная.
Следующим пошел Гефест. Он пожелал, чтобы в школу вместо него пошел его брат-близнец.
Он заслуживал этого больше, чем я, признался Гефест.
Кима взглянула на него влюбленными глазами.
Если честно, я думал, что его желанием будет очередной дурацкий подарок, пошутил Аладдин. Принцесса свирепо повернулась к нему.
Золотые рыбки находят самые сокровенные желания, спрятанные в глубине души. А не фальшивые, подброшенные второсортной порчей.
Аладдин вздрогнул.
Почему ты тогда на меня не донесла? спросил он.
Потому что ты вполне способен и сам выкопать себе могилу, ответила Кима.
Аладдин, ты следующий, вызвал Максим.
Мальчик сглотнул.
Он медленно подошел к воде. Рыбки поблескивали под поверхностью пруда, словно алмазы, которые предстоит добыть. Аладдин почувствовал, как взгляды всех всегдашников устремились на него. Им не терпелось увидеть, как он провалится.
«Пожелай что-нибудь доброе, уговаривал он себя. Что-нибудь, что могла бы пожелать Кима. Или Гефест. Или кто угодно, но не я»
Он сунул палец в воду.
Рыбки тут же пришли в движение и изобразили рубиновый трон, водруженный на гору золота султанский трон Шазабы. Аладдин сидел в короне, завернутый в шелковую мантию, на всех пальцах были кольца с драгоценными камнями, а у его ног пали ниц тысячи подданных. И мало этого: он что-то сжимал в руках волшебную лампу настоящую волшебную лампу
Максим нахмурился.
Кима сложила руки на груди.
Аладдин съежился и зашептал: «Нет, нет, нет, нет»
А потом рыбки вдруг превратились в бесформенную массу. Их чешуя снова стала белой, а потом они пришли в движение, изобразив совершенно новую сцену
Аладдин, облысевший и морщинистый старик, прибирается в уютном доме, потому что ждет в гости старого друга. И на пороге седовласый, слегка сгорбленный, очень похожий на
Гефеста.
Аладдин поспешно отдернул руку. Развернувшись, он увидел, что на него таращится весь класс, включая и самого Гефеста у того глаза были на мокром месте.
Истинная душа всегдашника, задумчиво проговорил Максим, глядя на рыбок, которые все еще изображали встречу старых друзей. Как говорится, старый друг лучше новых двух.
Аладдин замахал руками.
Подождите минутку. Это желание какое-то бессмысленное оно не может быть
А потом он увидел Киму.
Та больше не смотрела на него с ненавистью или презрением.
Она впервые посмотрела на него так, словно он настоящий человек. Заново оценивала его внутри и снаружи.
Какое замечательное желание, послышался знакомый голос.
Всегдашники повернулись и увидели Доброго Директора, который проходил мимо пруда, одетый в свою длинную синюю мантию.
Рыбы обычно расплываются в стороны, как только вы убираете палец из воды, но даже им захотелось подольше задержаться на душе Аладдина, сказал Райен на ходу. Лучшие желания удивляют всех даже самого желающего. Продолжай, Максим.
К воде позвали следующего всегдашника, но никто не обратил на него внимания. Все смотрели то на Аладдина, то на Гефеста, словно увидели их впервые.
Кима придвинулась ближе к Аладдину и тихо пошутила, что ему удалось избежать вечной жизни в качестве тритона.
Но Аладдин смотрел вслед Райену. Райену, который появился именно в тот момент, когда изменилось желание Аладдина. И едва Аладдин об этом подумал, Добрый Директор обернулся к нему и улыбнулся точно так же, как его злой брат улыбнулся ему на церемонии Приветствия, еще до того, как все пошло наперекосяк.
Глава 11
Рафал наблюдал за братом, посетившим урок всегдашников, из директорского кабинета. Губы Злого Директора подергивались.
Райен просто жалкий любитель. Думает, что может просто вот так одним ловким движением изменить душу мальчишки? Неужели он не может просто признать, что перо ошиблось? Что мальчишка злодей, каких поискать? Да, Райену удалось заставить эту мелкую самодовольную девчонку снова задуматься об Аладдине, но как долго это продлится? Мальчишка все равно продолжит вести себя как вор и эгоист, и на этот раз Райен его уже не спасет. Аладдин докажет, что он злой, это лишь вопрос времени.
И тогда Райену придется подавиться своими словами, всеми этими несправедливыми эпитетами, которыми он наградил Рафала ненадежный, безрассудный, не подходящий на роль Директора школы. На самом деле это Райен непригоден для должности, потому что верит, что может превратить никогдашников во всегдашников, а священное перо на его стороне, хотя на самом деле это просто говорит его болезненное самолюбие. Как можно быть Директором школы, если считаешь, что равновесие на твоей стороне? Сториан явно ошибся с Аладдином, поместив его не в ту школу. И он, и Райен это знали. Но Райен доверял перу, а не собственному брату и даже не себе, и теперь они воюют за душу мальчишки, а еще оба вмешались в ход сказки, хотя их работа как Директоров школы не лезть в истории, которые они вроде как должны защищать.
Рафал стиснул зубы.
Во всем, что произойдет дальше, будет виноват Райен. Это с него началась вся эта история. Это он злодей.
И, раз уж перо в последних сказках унижает злодеев, Райена тоже унизят. Аладдин доказал, что он злой и что Рафал разбирается в душах лучше, чем перо.
Это будет справедливой концовкой их сказки.
Злой Директор вздохнул с облегчением.
Мальчишка с лампой наверняка прямо сейчас в очередной раз выставляет себя на посмешище.
Глава 12
Сначала Аладдин был совершенно уверен, что Директор школы вмешался, когда он загадывал желание золотым рыбкам. Что это добрый волшебник превратил самое заветное желание его души из богатств султана в странную тихую сценку. Что это просто еще один сглаз, управлявший Аладдином как марионеткой, точно так же, как злобный джинн управлял Гефестом. Конечно же, чтобы преподать ему урок. Чародей напомнил, что нужно хорошенько подумать, прежде чем пытаться накладывать любовные заклинания.
Но потом настал урок добрых дел, еще один, куда ходили только всегдашники и где преподавала декан Мэйберри. Она устроила им испытание «Поцелуй лягушку». Всем всегдашникам завязали глаза, затем Мэйберри превратила половину из них в лягушек. Затем этих проклятых лягушек посадили в чан с настоящими лягушками, после чего ученики, оставшиеся людьми, снимали повязки, и им предлагали отличить обычных лягушек от заколдованных. Каждый мог поцеловать только одну лягушку: поцелуешь одноклассника и вернешь его обратно к двуногой жизни вы оба получаете зачет. Поцелуешь обычную прудовую лягушку незачет.
Аладдин и Руфиус попали в человеческую группу, Кима и Гефест в лягушачью.
Задание было почти невыполнимым, учитывая, что все лягушки выглядели одинаково и умели только скакать и квакать, но одна за другой они выполняли добрые дела, чтобы произвести впечатление: одна лягушка вычистила однокласснику обувь, чтобы заработать поцелуй, другая схватила муху, пролетевшую мимо чьего-то носа, третья исполнила небольшой танец, как Кима для Руфиуса, и вскоре уже все оставшиеся людьми всегдашники смогли вернуть человеческий облик кому-то из заколдованных кроме Аладдина, который слишком боялся целовать лягушку вдруг это окажется Гефест?