Она не могла предсказать Катастрофу, потому что была изобретена после нее.
Но ведь можно было смоделировать такую ситуацию.
Допустим, но в этом не было необходимости.
И сейчас вы хотите сказать, что у меня в подвале накрытый тентом «Perpetuum Mobile»?
Согласно нашим статистическим данным, нам известен факт его изобретения. Местонахождение же подобных объектов вычислять наша техника еще не научилась.
Немыслимо.
Это Будущее, лем Айслэй.
Я не об этом, а о том, чтобы допускать такую вероятность, как изобретение источника вечной энергии в принципе.
Разъясните, пожалуйста.
Охотно.
Лем Айслэй расставляет ноги и кладет локти рук на колени с готовностью произнести очень сосредоточенный монолог:
Даже при таком высокотехнологичном уровне, какой нам предоставляет природа постапокалиптического мира, источник бесконечной энергии создать не получится. Физиками было экспериментально доказано, что в условиях нашей реальности ничто не может работать вечно, и любая энергия конечна. Изобретение любого производителя неисчерпаемых ресурсов, по крайней мере, такой примитивной цивилизацией как нашей, с вселенской точки зрения, сродни изобретению «машины времени». Такой проект осуществим, если только сами боги рок-н-ролла спустятся и вручат нам чертежи. И я был бы безмерно счастлив: отдать Источник Аппаратному Дому и вписать свое имя в историю потому, что с таким бесконечным поставщиком энергоресурсов любая гонка вооружений с государствами-соперниками будет выиграна раз и навсегда и положит конец всем катастрофам.
Весьма вкусный чай, этот факт отмечает про себя второй, менее разговорчивый представитель интересов власти, и наливает четвертую порцию.
Мы, конечно, не физики, лем Айслэй, и не политики, аппаратчик с шевелюрой опять переглядывается со своим ненасытным напарником, но, во-первых, осведомлены, что структура реальности после Катастрофы была слегка изменена, один из примеров: ускорение вращения Земли; а, во-вторых, он опять смотрит на любителя чая, а потом с довольной физиономией и прищуренным взглядом на изобретателя, и внушительным тоном подытоживает, нам известно про Источник наверняка, ведь, мы как никак работаем в Аппаратном Доме.
Может быть, Машина ошиблась совсем на чуточку? продолжал отбиваться седовласый мужчина, я, отнюдь, не единственный изобретатель в мире. Создателем Источника, например, может быть Операционист знаете такого лема из Звериной Клетки? Братья Гайд Или тот, кто создал эту вашу предсказывающую машину
Исключено! хладнокровно отрезает аппаратчик, мы знаем, что это вы. Мы в курсе о ваших контактах с австралийскими агентами, а также о том, что вы собираетесь перевозить источник вечной энергии завтрашним рейсом на «Пуле».
Олд'ж вытягивается в кресле и, не теряя хорошего расположения духа, как ни в чем не бывало, интересуется: не результат ли это очередного пророчества Машины?
Аппаратчик с высоко вознесенным подбородком объявляет о бесполезности отрицать данный факт, подкрепленный физическими доказательствами. На планшете, любезно им предоставленном, появляется половины фигуры странного большеголового существа голубого цвета и с квадратными глазами. Непонятного происхождения форма жизни поглощала какао из белой фарфоровой кружки и издавала звуки, похожие на мелодичное бормотание, по типу: «па-па-па-пам-пам-па».
Пожалуй, сорокавосьмилетнему изобретателю еще было чему удивляться в этой жизни. Он хочет рассмотреть интересное видео более детально, и наклоняет голову поближе к экрану планшета. Существо жестикулирует, макает в варенье вафли и продолжает бормотать в веселой тональности. Олд'ж замечает, что при каждом движении оно мерцает слабым светом, а глаза меняют цвет.
Кто это? голос изобретателя дрожит от восторга.
О чем это вы?
Аппаратчик поворачивает планшет к себе, и со словами: «не это», нажимает на пару кнопок, а потом разворачивает воспроизводящее видео устройство обратно на обозрение лему. Теперь героем фильма становится сам Олд'ж. Его реакция как всегда достойна описания, но в этот раз описывать было нечего. Потому что лем Айслэй наблюдает зафиксированное им же самим испытания на видеоклонитор с абсолютно равнодушным выражением. У него не дергается ни один мускул на лице и совершенным образом невозможно определить дышит ли он в принципе. Оба аппаратчика безмолвно наблюдают эту картину, в то время как хозяин дома наблюдает картину другого сюжета. Печенье и чай перестают поглощаться. Казалось, на улице стих сам «29-90» и киберптицы застыли в «36-8-5» и не садились на детонаторные деревья, а на территории герцогства, в виду колоссальных площадей с засаженной всеми возможными видами капусты, их здесь обитало невероятно много.
Наше руководство не придало бы этому значения, не коснись бы это дело национальной безопасности.
Безопасности планеты, вносит поправку его напарник.
Да, именно.
Аппаратчик становится менее обходительным. Он будто бы считает, что теперь может позволить себе легкую наглость в общении, но старина Олд'ж дает понять, что он не из пугливых.
Возможно, я полагаю ошибочно, но не сохраняет ли бизнесмен за собой право не разглашать информацию о своих клиентах, как минимум по этическим соображениям?
Все верно, лем Айслэй, аппаратчик, так ни разу все-таки и не притронувшийся к угощениям, скрещивает пальцы обеих рук если только сделки совершаются между законопослушными лицами.
Искренне прошу не сомневаться в моей преданности законам!
Тогда как же вы объясните все это?!
Аппаратчик забирает, а точнее выхватывает планшет из рук изобретателя и потряхивает им в воздухе словно маракасами. В этот момент его напарник выпрямляется на стуле. Телохранитель, стоявший рядом, тоже подходит ближе, готовый вмешаться. Но он лишь на миг отвлекает всеобщее внимание.
Все хорошо, Чек, произносит Айслэй, подняв руку.
Учитывая ваш социальный статус и вклад в индустрию, Аппаратный дом готов закрыть глаза на этот случай и, даже, в состоянии предложить вам щедрую сумму за такое изобретение.
Искренне благодарю, с умеренным удовлетворением говорит мужчина, и слегка покачивается. Правильно ли я понял: Аппаратный Дом устанавливает контроль над частной сделкой, и, не вдаваясь в суть и подробности, выдвигает обвинение в сокрытии изобретения, предсказанного электронно-вычислительной машиной?
Обладатель шевелюры как у сумасшедшего ученого кивает головой и дает утвердительный ответ. Коллега как всегда с ним солидарен. После чего образуется недолгое молчание, которое сопровождается короткими отрывистыми звуками по лестнице со второго этажа дома. Андромеда в ярко-малиновом пышном платье до щиколоток заостряет на себе любопытные взгляды, как и гостей, так и отца с телохранителем. Чистый звонкий голос разливается по всем ста квадратным метрам гостиной:
Папенька, я готова ехать!
Папенька улыбается и представляет девушку гостям, а потом гостей девушке и просит подождать его в автолоджии, пока он не закончит беседу.
Надеюсь, мы вас не задерживаем, вновь обращается аппаратчик к хорошим манерам, после того как андромеда покидает лемов, поднявшись по лестнице обратно.
У моей дочери сегодня помолвка, ставит в известность Олд'ж.
Ах, вот, что! Примите наши искренние поздравления. У вас чудесная дочь, лем Айслэй,
Благодарю.
Семья это важно. Но это вы и так знаете.
Тут изобретатель впервые за все время диалога настораживается, но представитель интересов Аппаратного Дома вовремя его успокаивает.
У нас тоже семьи, лем Айслэй. У меня восьмилетний сын, у моего напарника Атлетика трехлетний сын и десятилетняя дочь. Вы думаете, к чему вам это знать? Я объясню: во-первых, мы хотим, чтобы вы доверяли нам. Конечно, мы не зовем вас «пивка накатить» и не напрашиваемся на день рождения. Ваше к нам доверие это момент солидарности к таким же семейным людям, как и вы. Мне хочется думать, что вы понимаете, о чем я говорю.
Олд'ж меняет положение своего тела в знак распознавания сути монолога и отпивает немного чая. Словно, приняв это действие за сигнал, второй аппаратчик, он же Атлетик, отец двоих детей, принимается вновь уплетать угощения. В этот раз с удвоенной силой, как будто другого шанса так плотно пообедать уже в этой жизни не представится.
Во-вторых, лем Айслэй, если брать во внимание «во-первых», мы дорожим своей работой с удвоенной степенью, чем лет десять или аппаратчик прерывается и, переводя свой взгляд с изобретателя на Атлетика, обращается к нему с вопросом, Атлетик, сколько лет ты уже состоишь на должности агента Аппаратного Дома?
Четырнадцать, Жмит.
чем десять или четырнадцать лет назад. Нам нужно кормить своих детей. Эта работа часть жизни каждого из нас. И если какая-то электронно-вычислительная машина Будущего говорит нам, что кое-кем был создан источник вечной энергии, а наш босс говорит, что мы обязаны этот исторический момент не упустить из виду, мы идем и выполняем свою работу. Вот так-то, лем Айслэй. Даже, если у вас ничего нет, мы не можем позволить, чтобы правдивость сведений Машины, разработанной учеными Аппаратного Дома, была подвергнута сомнению. Поэтому, поймите нас правильно, мы не можем уйти отсюда с пустыми руками, как бы и нам самим, возможно, это хотелось.
Салон «Лонгфелло».
Рассказывает Лейрон.
11:34. Если они через пять минут не выйдут, я предлагаю заняться кое-чем. Мне это сегодня очень надо.
Меня зовут Лейрон, и эта двинутая дура, которая сейчас высказалась, опять начинает меня раздражать. С того самого момента, как мы приехали на Острова Большой Надежды у меня возникает дикое желание отстрелить ее болтливый язык. Вероятно, подобным страстям, забушевавшим в моем организме, поспособствовал ее, не закрывающийся вот уже полчаса, рот. Иногда, кстати, под причину попадал и образ, который она создала себе. Я очень консервативен в плане имиджа, и считаю, что андромедам все-таки не мешало бы носить длинные, желательно до пояса, волосы, и короткие юбки, а не это «пуховое одеяло» вокруг ее нижней части тела, когда не представляется возможным как следует рассмотреть ее ноги и все такое. Зачем андромеде, в принципе, прятать ноги, они ведь такие красивые у женщин, а я-то просто в экстазе, когда лицезрею их. А еще вместо сережек в ушах она носила пули, говоря якобы, что когда в нее стреляли, эти пули застряли в мочках, и она решила их больше никогда не снимать. Что за чушь! Я бы поразился, если бы узнал, что кто-то в состоянии в это поверить она снимала их каждый раз, когда занималась со мной сексом. Маленькая врунья!
Я тяжело вздохнул и посмотрел на горизонт, где начинался город, до которого тянулись бесконечные грядки с капустой. Карбонатный «72-33» завис в районе «шестиэтажек», не проливаясь на землю уже почти час. Это могло объясняться тремя причинами: либо «36-8-5» стал слишком плотным, а это значит, без шлема на улицу надолго не выйдешь; либо «72-33» вовсе не собирался спускаться одинокими каплями, а это уже говорит о том, что химичат операторы в службе Погоды; ну или он просто застрял в текстурах.
Сейчас неплохо было бы отведать алкалоидно-тригонелинового коктейля с домашними булочками. И когда я говорю о домашних булочках, то, конечно же, подразумеваю булочки из моей любимой пекарни в Звериной Клетке. Их еще делают с вареной сгущенкой, а от вареной сгущенки я просто выпадаю в экстаз.
Мне непонятно, опять говорит она мне, к чему нужен был этот маскарад? Что изменится от того, что они вырядились как идиоты-аппаратчики?
А мне нравится творческий подход Кенга, наконец, и мне выпадает шанс выразить свое мнение, я бы даже был не прочь, чтобы он возглавлял нашу команду. А то Кед чересчур любит выделываться.
Скажи это ему, и он порвет тебя! огрызается Милли.
Это курву, кстати, зовут Милли. Полное имя Миллениум.
Так он и так меня слышит. Да, Кед?
На заднем сиденье нашей крутой «тачки» восседает главный в нашей банде чувак по имени Кед. Он игнорирует мои слова потому, что занят чтением какой-то книги. Поэтому ему наплевать. На обложке написано, «ы», больше ничего не разобрать, книга изрядно потрепанная
Я спрашиваю, на всякий случай, еще раз, слышит ли он меня, но Кед находится не в этой вселенной. А раз не в этой, то и черт с ним. Хотя, может, он притворяется, чтобы потом при подходящем случае припомнить мне. Хитрый су**н сын. Тоже тот еще **ндон.
Слушай, мне нужно забеременеть в течение двух часов.
Эта нимфоманка опять завелась. Но я понимаю ее. После той самой Великой Катастрофы, ну вы знаете, цикл у женщин изменился, и зачать детей они могли теперь только раз в год, а эта недоделанная мать, хочет продать своего ребенка и купить ракетную установку, пока на них действуют скидки. На это я уже два раза отвечал ей, что целесообразнее было бы планировать такие вещи хотя бы месяцев за девять, ведь, это не лишено смысла, как минимум, а, если брать за максимум, то и вовсе логично. Милли же имела свойство не прислушиваться к советам, и вследствие такой жизненной позиции оба раза отвечала мне, что еще успевает; а если не успевает, то, мол, разберется «без сопливых». Я же, в свою очередь, имел все основания задаваться вопросом, почему она не может выдвинуть свое предложение на рассмотрение Кеду. На кой х**н, ругался я про себя (чтоб было понятно, насколько эта «герла» доводила меня до белого каления), в принципе, я должен был ввязываться в это дерьмо? Будучи человеком относительно не жестоким, и в какой-то мере с натяжкой, конечно, где-нибудь в доле, равной одному-пяти процентам, даже и сентиментальным, я, быть может, вовсе и не хотел бы, чтобы моего родного ребенка кому-то продали. Не исключено, что и завязал бы работать на мафию, на Операциониста и, в конечном итоге, позаботился бы о хорошем воспитании нового гражданина общества, как и полагается настоящему отцу. А эта с**а пусть нянчит свою ракетную установку.
Не уверен в уместности данной процедуры.
Она опять кривит лицо с таким видом, будто ей кончили в рот.
Черт! Что ты сказал?
Ну, вот видите, как она общается. Сейчас, не дай боги, она еще и заведется!
Почему ты не можешь говорить нормально? Обязательно вот это вот «не уверен в уместности», «соизволю выразить свое мнение» такое ощущение, что ты диктор из телепередачи. Тебе надо было идти заливать в уши Айслэю вместе с Кенгом или вместо него. Тот тоже любитель предложения усложнять. Как же вы меня все достали!
И она говорит об этом на полной серьезности. Я просто поверить не могу. Сидит и на лицо вываливает все дерьмо о тебе.
Этот тоже молодец! теперь она накинулась на Кеда, уткнулся в книгу и делает вид, что он е**ный профессор
Слушай, прострели-ка ты себе голову, Милли! не выдерживаю я.
Ах, вот как ты со мной теперь разговариваешь?!
Может, хватит?..
Но эту с**у в восьмом поколении было уже не остановить. И как только у Восемнадцатидюймовика получалось с ней ладить. Ну и влип же я!
11:37. Лучший способ заставить замолчать женщину, это замолчать самому и не усугублять. Но я просто усыпляю ее, нажав на сонную артерию на плече.
У меня появляется идея послать за коктейлем курьера. Все-таки никому из нас нельзя отлучаться. Но Кед, наконец, отвлекшийся от своей книги отговаривает меня, «типа»: эти парни ненавидят ребят из Звериной Клетки (по номерам-то видно), и повадились плевать им в еду и напитки. Такой аргумент действует на меня болезненно, ибо я совсем не испытываю симпатии к сомнительной затее пить напитки со слюнями курьеров, и, даже начинаю думать о своих предыдущих здесь заказах, переживая теперь, все ли в порядке было с теми бутербродами с кукурузным паштетом.