Вот только по глазам ее было видно, что ничего не хорошо, что она взволнована и зла. Она злилась на Стешу за то, что та самовольно вышла из дома? В двадцать лет нужно спрашивать разрешение на прогулку?!
Все ведь закончилось хорошо. Стеша почувствовала острое желание если не оправдаться, то хотя бы защититься от этого полного немого укора взгляда. Со мной ничего плохого не случилось.
Случилось. Костяшки пальцев, сжимающих столешницу, побелели, кожа на них натянулась до такой степени, что, кажется, была готова лопнуть в любой момент.
Что случилось?
Я думала, что ты умнее своей сестры, сказала баба Марфа, а Стеше показалось, что старуха наотмашь хлестнула ее по щеке. Я думала, ты взрослая, а ты безответственная идиотка!
Как вы смеете?! Теперь уже сама Стеша вцепилась в столешницу. Теперь ее костяшки побелели от ярости. Почему вы
Смею! оборвала ее баба Марфа. Это ты пришла в мой дом! Это по твоему следу явились угарники! Это ты не желаешь слушать и слышать!
Я не сделала ничего плохого! Стеша скосила взгляд на полуприкрытую дверь и перешла на злой шепот. Я вообще не понимаю, что тут творится!
Вот именно! с яростью в голосе прошипела баба Марфа. Ты вообще ничего не понимаешь!
Так объясните мне!
Собственная Стешина ярость была так велика, что сдерживать ее с каждым мгновением становилось все сложнее и сложнее. Она шла от Стеши невидимыми концентрическими кругами, как радиоволны. Она тяжелым камнем упала в стоящее на табурете ведро, брызгами разлетелась по комнате, ледяным туманом осела на Стешиных щеках и исчезла.
Ой, сказала Стеша, утирая лицо рукавом. Что это было? Откуда?
Баба Марфа молча встала из-за стола, подошла к ведру, посмотрела на растекающуюся по полу лужу. Стеша тоже встала. В голове мелькнула одновременно глупая и шальная мысль, что вместе с водой баба Марфа зачерпнула из колодца рыбу, и теперь эта рыба бьется в ведре, рвется на волю. Вот только в ведре не было никакой рыбы. Ни рыбы, ни камня. А вода все равно волновалась, нервно билась о цинковые стенки ведра, как во время шторма бьются об утес морские волны.
Я не понимаю. Стеша протянула к ведру руку, и от этого растерянного жеста вода вдруг успокоилась и замерла.
Баба Марфа горестно вздохнула, уголком своего черного вдовьего платка стерла каплю с морщинистой щеки.
Я тебя предупреждала, сказала она равнодушным, разом утратившим все эмоции голосом. Я предупреждала, что нельзя ничего брать у болота.
Я не брала. Стеша рассеянно разглядывала свою раскрытую ладонь. Я ничего не брала у болота, бабушка.
Но ты отдала.
Что? Что я отдала?
Платок. Ты отдала болоту свой платок.
Я не отдавала. Оно само
Оно само Баба Марфа горестно усмехнулась. Оно всегда находит способ.
Болото?
Весна в этом году будет ранней. Баба Марфа говорила своим привычным ворчливым тоном, словно и не случилось между ними вот этого одновременно странного и страшного разговора. Блин твой остыл. Доедай. И чаю я тебе налью. Не бойся. Теперь ты мои чаи можешь пить смело. Она снова усмехнулась, а потом пробормотала себе под нос: Не пойму, им-то ты теперь зачем?
Кому? спросила Стеша. Я тоже ничего не понимаю. Не должно так быть, бабушка.
Как должно, так и будет. Я смотрю, от меня тут вообще ничего не зависит.
Баба Марфа вдруг шагнула к Стеше и погладила ее по голове. Это был сухой, неласковый жест, но на сердце вдруг стало легче. Наверное, так чувствует себя бродячий пес, когда тянется к незнакомцу, еще не зная, что получит: кусок хлеба или удар палкой.
Обещай мне, Стэфа. Баба Марфа всматривалась в нее своими черными глазами, словно пыталась разглядеть в ней что-то новое, доселе неведанное. А может, и разглядела.
Что обещать? спросила Стеша. Все ее силы уходили на то, чтобы выдержать этот колючий взгляд.
Свое ты болоту уже дала. Вольно ли, невольно ли, но дала. С этим уже ничего не поделать. Не бери у него ничего.
У болота?
Заманивать будет. Подарки дарить такие, что еще попробуй отказаться. Но ты держись, ничего у него не бери.
Какие еще подарки на болоте? Грибы с ягодами? Стеша невольно улыбнулась. Так я в них не разбираюсь. Я вообще леса не знаю. Я в городе росла.
Оно хитрое. Баба Марфа, наконец, от нее отвернулась, принялась разливать по чашкам свой чай, который теперь Стеше можно пить. Иногда так сразу и не поймешь, что это подарок. Мне ли не знать. А как поймешь, так уже и поздно.
А Катюша? Стеша обернулась, посмотрела на склонившуюся над птичкой сестру. А ей как? Я понимаю, что ей к болоту нельзя, она маленькая еще, но
Пока ты живая, ей можно. Обеих сразу оно никогда не забирает.
Глава 6
Баба Марфа была права, когда сказала, что эта весна будет ранней. Весна оказалась не просто ранней, а стремительной. Снег истаял буквально за неделю. То белое и бесконечное, которое воспринималось Стешей как припорошенное снегом поле, внезапно оказалось озером. Или все-таки болотом?
Она никак не могла понять, где заканчивается озеро, а где начинается топь. Оказалось, что их дом окружен водой с трех сторон. Он стоял на клочке суши, врезающейся в озерно-болотную гладь небольшим полуостровом. Да и озеро на поверку оказалось старым речным руслом. Об этом Стеше рассказал заглянувший к ним в гости Серафим.
Она всегда здесь была. Серафим стоял на топком берегу рядом со Стешей и вглядывался в ползущий над темной водой туман.
Речка? спросила Стеша и поежилась. От воды шел холод. Туман оседал на волосах мелкими каплями.
Заводь. Тут заводь! сказал Серафим и махнул левой рукой в одну сторону, затем правой в другую и добавил: Тут болото! А в середке мы!
Она похожа на озеро, эта ваша заводь. Сказала Стеша. А болото похоже на лес. Там же деревья. Видишь?
Там туман. Серафим пожал плечами.
А в тумане деревья! Разговаривать с ним было тяжело. Но в отличие от бабы Марфы, он хотя бы пытался отвечать на ее вопросы.
В тумане бывает всякое, сказал Серафим.
Что именно? Позвоночнику вдруг сделалось холодно и колко.
Деревья. Серафим загнул указательный палец на левой руке. Кусты и клюква. Он загнул средний палец. Наверное, кусты и клюкву он считал чем-то неделимым. Звери Загибать безымянный палец Серафим не спешил, смотрел на него в задумчивости.
Какие звери? тут же спросила Стеша. Ей было важно знать, какая живность обитает на болоте.
А в заводи много рыбы. Серафим мечтательно улыбнулся. В болоте рыба другая.
В болоте не водится рыба.
Стеша хотела услышать про зверей, но про здешний подводный мир ей тоже было интересно. Рыба это еда, чистый белок, которого сейчас им всем так не хватает. Странно, что на заводи зимой никто из местных не делал лунки, не занимался подледной рыбалкой.
Водится! Серафим посмотрел на нее с жалостью, как на дурочку.
Не водится! Стеше вдруг стало обидно. В болотной воде недостаточно кислорода, а без кислорода рыбе не выжить. Это как человеку не выжить без воздуха.
Серафим упрямо покачал головой.
Не всякой рыбе нужен воздух.
Спорить с ним Стеша не стала. Вместо этого снова повторила свой вопрос:
Какие звери живут на болоте?
Разные. Серафим улыбнулся. Я лося видел! Он потер переносицу, добавил: Рога тоже видел, только брать не стал тяжелые. Рысь живет. Волки еще. Волков много. Раньше на них устраивали облавы, но только в лесу.
Почему только в лесу?
Потому что на болото никто соваться не смеет. Там свои правила.
Какие правила, Серафим? Кто установил эти правила?
Я не знаю. Мне оно не рассказывало. Серафим снова улыбнулся. Вид у него был блаженный. Впрочем, не только вид. Серафим и был блаженным деревенским дурачком, которого почему-то привечала баба Марфа.
Оно тебе рассказывало? спросила Стеша.
Шептало. Вот тут я слышу шепот. Серафим постучал себя пальцем по виску. Когда оно спит, все тихо. Я потому зиму и люблю, что тихо все. Не мешает мне ничего. Я тоже тогда спать могу.
А почему зимой тихо?
Я ж тебе говорю, зимой оно спит.
Болото?
Болото.
А весной просыпается?
А весной просыпается. Когда в начале марта, когда в конце.
Уже, получается, проснулось?
Давно проснулось. В этом году что-то очень рано. И весна такая ранняя. Видишь? Серафим развел руками, словно показывая Стеше, какая ранняя в этом году весна.
Это хорошо или плохо? спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
А я не знаю. Серафим выглядел растерянным, как будто своим вопросом она застала его врасплох. Наверное, хорошо.
Почему хорошо?
Когда оно рано проснулось и больше спать не хочет, можно увидеть остров. Я его видел однажды. Давно, еще в детстве. Я маленький был, но запомнил. Тетушка мне тогда велела не болтать. А я так хотел рассказать.
Баба Марфа вообще не любила болтливых. Но что еще за невидимый остров, о котором лучше не рассказывать?
Посреди болота остров? спросила Стеша осторожно. Ты его нашел?
Это он меня нашел. Серафим на мгновение прикрыл тяжелые веки. Он кому попало не кажется. А уж если показался, считай, печать на тебе.
Как это: кому попало не кажется? Стеша улыбнулась недоверчиво. Серафим ей нравился, но верить в его байки было глупо. Прячется он, что ли, этот остров?
Прячется. Под воду уходит. И все: нет его! Как рыба.
Остров, который как рыба, который прячется под воду Где-то она такое уже слышала. В далеком детстве слышала. А еще совсем недавно от мамы.
Как в сказке. Да, Серафим? спросила Стеша.
В какой сказке? Он нахмурился.
В сказке про рыбу-кит. Это такая огромная рыба, а на ней трава, лес, деревня даже. Ты себе таким представляешь этот волшебный остров?
Это не сказка, Стэфа, сказал Серафим тоном бабы Марфы. Это настоящий остров, а не волшебный. А рыба Он надолго задумался, а потом продолжил: Может, и в самом деле рыба? Его брови изумленно выгнулись, словно бы он только что сделал великое открытие. Старая-старая, большая-большая рыба. А те, другие это ее детки.
Какие другие?
Разговор был бессмысленный, но все равно увлекательный. Стеша живо представила гигантскую реликтовую рыбину, живущую в здешнем огромном болоте. Болото ведь и в самом деле было огромное! Она видела его на карте в отцовском кабинете. Помнится, еще удивилась его размерам. А папа тогда сказал, что придет очередь и этих глухих мест. Советские инженеры реки вспять обращают, что им стоит осушить какое-то болото! Просто время его пока не пришло, есть у партии задачи поважнее. А мама, помнится, тогда нахмурилась, как будто ей не понравились разговоры про грядущую мелиорацию. Или ей просто не нравились разговоры про болото?
Болотные рыбы, сказал Серафим и сунул озябшие ладони себе под мышки. То есть это я думаю, что рыбы, а в деревне думают, что змеи. На болото у нас почти никто не ходит. Зверья в лесу хватает. Рыбы в реке полно. А на болото если только за клюквой, да и то недалеко, по самому краешку.
Откуда ж тогда в деревне знают про рыб?
Явно все оттуда же, из местного фольклора! Если есть сказка про рыбу-кит, отчего ж не быть про рыбу-змею?
По костям, сказал Серафим. По костям и черепам.
По черепам Один такой Стеша совсем недавно видела висящим на входной двери. И это был в самом деле очень большой череп! Тогда ей подумалось, что змеиный. Почему подумалось? Наверное, из-за зубов. А если на самом деле рыбий? Много она видела в своей жизни рыбьих черепов? Может так статься, что в этих местах давным-давно обитали какие-то древние рыбы? Находят же до сих пор скелеты динозавров! Или мамонтов! А на торфяниках и условия подходящие! Высокая кислотность, недостаток кислорода идеальная среда для мумификации и консервации.
И по рассказам. Дед Тихон одну такую видел собственным глазом.
Глазом? усмехнулась Стеша.
Глаз у него только один, второй еще в детстве выбили камнем, терпеливо пояснил Серафим. Но тот, что остался, видит очень хорошо! Дед Тихон лучший на всю округу охотник.
И он собственным глазом видел рыбу на болоте?
Видел. Серафим кивнул. Рассказывал, что погнался за подраненным секачом и в азарте не заметил, как оказался на болоте.
Болото это же топь, да? Как там передвигаться? Где там вообще открытая вода?
Как это где вода?! Это же болото! Там кругом вода. А под водой остров и рыбы. Серафим говорил так уверенно и так увлеченно, что спорить с ним не было смысла. А окна болотные, Стэфа? Он всмотрелся в Стешино лицо, а потом кивнул, сказал уже спокойно: Ты ж не была на болоте.
Она была. Вот только не летом, а зимой. И не видела она никакой большой воды из-за льда и снега. Только чувствовала.
Баба Марфа меня на болото не пускает, сказала Стеша с усмешкой.
Правильно. Не надо тебе туда. Рано еще.
Для чего рано?
А может, и вовсе обойдется. Серафим разговаривал сам с собой, на Стешу даже не смотрел. Она все никак не могла привыкнуть к этой его манере общения. А рыбу дед Тихон тогда видел, вот как я сейчас тебя.
И что это была за рыба? спросила Стеша, уже окончательно смирившись с тем, что Серафим говорит только то, что сам считает нужным сказать.
Большая. Очень большая! Серафим снова развел в стороны руки. Она утащила под воду секача. Деду Тихону, считай, повезло, что секач был к ней ближе, чем он. А то ведь кто знает, чем бы все закончилось!
Стеша вспомнила, как выглядит дикий кабан: видела чучело в краеведческом музее пару лет назад. Секач показался ей огромным, а экскурсовод тогда сказал, что это далеко не самый крупный представитель вида. И вот какая-то рыба сумела утащить этакую громину под воду!
Дед Тихон тогда от страха на дерево залез. Всю ночь, говорит, на нем просидел. Боялся, что секача рыбе мало покажется.
Это не рыба получается, а какой-то аллигатор, сказала Стеша.
Кто? Серафим посмотрел на нее своим по-детски ясным взглядом.
Крокодил такой огромный. Живет в болотах Северной Америки.
Это не крокодил. Серафим мотнул головой. Дед Тихон лап никаких не видел.
А что видел?
Глаза, говорит, видел. Желтые. И тело такое длинное-длинное.
Глаза желтые, тело длинное. Даже если предположить, что в болоте живет какое-то древнее существо, то по описанию это не рыба, а змея.
Вокруг секача она всем телом обвилась и потянула под воду. А секач крепкий был, матерый! Он рыбу перед смертью клыком в бок пырнул. Дед Тихон видел кровь. Он еще надеялся, что рыба подохнет и всплывет. Очень хотел на нее вблизи посмотреть. Но никто не всплыл: ни секач, ни рыба. Болото свое никогда не отдает.
А остров? спросила Стеша. Ты говорил, как рыба появляется, так и остров следом.
Он и появился. Серафим кивнул. Аккурат на третий день после того, как дед Тихон вернулся с болота. Два дня дед пил и всем про рыбу рассказывал. Он рассказывал, а я слушал да прикидывал, где могу ту рыбу повстречать. Я ж малой тогда совсем был. Малой и глупый. На третий день как раз и пошел на болото.
Не боялся заблудиться?
Я? Серафим посмотрел на Стешу с удивлением. Я болото уже тогда слышал. Ничего не понимал, но точно знал, когда оно спокойное, а когда злится. Болото не злилось, и я решил сходить поискать рыбу.
И как? Нашел? Стеша перешла на шепот. В наползающий с болота туман она теперь всматривалась с особым вниманием.
Даже не знаю. Серафим улыбнулся. След от нее видел.
На земле?
Почему же на земле? На воде! Она под водой плыла, а сверху только тень ее и волны. Она в самом деле большая. Очень большая и очень длинная. Я, как дед Тихон, на дерево залез и сверху смотрел. Сверху ж всегда лучше видно. Сидел на дереве, наверное, полдня, задремал даже. А потом дерево мое словно бы покачнулось.
Как покачнулось? Ветром?
Нет на болоте ветра, сказал Серафим назидательным тоном. Дерево качнулось, как будто в него кто-то врезался внизу.
В ствол?
Ниже. Как будто его не над землей, а под ней кто-то качнул. Так качнул, что наклонил над водой. Я тогда еще подумал: это чтобы мне было лучше смотреть.