Шеф нам телеграмму прислал, велел забрать у вас наше добро и оставил для связи ваш телефончик и имя: Ирина Иннокентьевна, видя, что хозяйка дома озадачена, Сереня попытался ей помочь.
Насчет того, что в телеграмме было Иркино имя, он, конечно, приврал, но лишь для пущей убедительности.
А почему я об этом ничего не знаю? Ирка насупилась, предположив, что Моржик забыл или не захотел ее проинформировать. Вы там за моей спиной что-то решаете, а меня кто предупредит Пушкин?
Пушкин, кивнул Сереня, шаркнув ножкой. Сергей Пушкин!
А разве не Александр? удивилась Ирка, которая не очень хорошо училась в школе, но имя-отчество солнца русской поэзии все-таки запомнила.
Точно, Александр! обрадовался Сереня, вообразив, что Ирка говорит о его старшем брате.
«Псих», подумала Ирка и немного прикрыла калитку.
Пожалуйста, отдайте мне то, что оставил Александр Пушкин! не заметив впечатления, произведенного на хозяйку дома упоминанием имени великого поэта, попросил Сереня.
Вы не донесете, мягко, чтобы не обидеть умалишенного, ответила Ирка, незаметно нащупывая засов на внутренней стороне калитки.
Почему? обиделся Сереня, выпятив куриную грудь.
Потому что это полное собрание сочинений в четырнадцати томах! выкрикнула Ирка, захлопывая перед носом ненормального калитку.
Противно проскрежетал засов, угрожающе зарычала собака.
Идиотка, тихо выругался Сереня, в бессильной злобе пялясь на неприступную трехметровую ограду, за которой заливался злобным лаем здоровенный пес.
Идиот, прошептала по другую сторону забора Ирка, из соображений безопасности потихоньку отступая на высокое крыльцо.
С тех пор как на пятнадцатом километре Ростовской трассы построили комфортабельный пансионат для состоятельных умалишенных, рассказы о беглых психах стали неотъемлемой частью фольклора Пионерского-2.
Сереня еще пару минут бессмысленно потоптался у забора, за которым было тихо, но потом снизу, в щель у самой земли, с намеком высунулась узкая овчаркина морда.
Блин, беспомощно выругался Сереня.
Он энергично, но безрезультатно почесал в затылке и потопал к братьям, ожидающим его возвращения в камышах у озера.
И что теперь? спросил Гриня, огорченный провалом операции «Отдавай добро по-хорошему!».
Либо она ничего не знает, либо просто прикидывается дурой, потому что хочет наше добро прикарманить, рассудил Леонид. Думаю, нужно допросить ее с пристрастием.
Лучше с паяльником, буркнул Сереня.
У меня есть паяльник! оживился Гриня.
У вас мозгов нету! отбрил Леонид. Ворваться в чужой дом с паяльником это вооруженный грабеж, а нас трое, считай, уже банда! Схлопочем лет по десять на рыло, будем потом добро не для себя, а для родины добывать на колымских золотых приисках и в урановых рудниках!
Не пугай, скривился Сереня. Я лично не из трусливых. Только в этот дом ворваться, пожалуй, не получится: там забор вроде Кремлевской стены, а во дворе овчарка размером с пони.
Собака? заинтересовался Гриня. А как ее зовут?
Дебил! рявкнул злющий Сереня.
Необычное имя для собаки, немного удивился Гриня.
Цыц, братва! сердито прикрикнул на расшумевшихся младшеньких Леонид. Есть у меня одна мыслишка, только ее обдумать хорошенько надо, да еще за бабой этой понаблюдать: когда она из дома выходит, по каким маршрутам перемещается Опять же, надо выяснить, живет ли кто еще в этом доме, кроме нее.
Ага, живет, издевательски подтвердил Сереня. Говорю же тебе: здоровый пес!
Дебил, услужливо подсказал Гриня.
Сам дебил! моментально завелся Сереня.
Оба дебилы! заорал Леонид. Заткнитесь! Я думать буду.
И он опустился на забытое кем-то в камышах проржавленное ведро, приняв классическую позу роденовского мыслителя.
Воскресенье
Чего, ну, чего тебе еще надо?! гневно вскричала я, обращаясь к шипастому кустику, похожему на маленькие оленьи рожки ядовито-зеленого цвета.
Этот колер отнюдь не радовал мои глаза, подернувшиеся горючей слезой. Кустик, даром что зелененький, был безнадежно мертв: зелеными сухие веточки были исключительно благодаря толстому слою защитного воска, который коркой покрывал кустик от корней и выше.
От чего этот воск призван был защитить растение, я не знаю. Возможно, от повреждений при транспортировке, или от перепадов температуры, или от вредных насекомых какая разница? На вощаной корке не было ни царапинки, температура воздуха в начале июня даже ночью не опускалась ниже плюс двадцати, из вредных насекомых на третьем этаже многоквартирного дома мною была замечена только моль, а злосчастное растение все равно засохло. Что за напасть? Уже третий розовый куст загнулся на моем балконе!
В сердцах я несильно пнула дырявую алюминиевую кастрюлю, по всем канонам цветоводства наполненную специальным почвогрунтом на керамзитовой подушке. Засохший кустик, издевательски растопыренный победным знаком «V», качнулся вместе с содержащей его емкостью, которая легонько стукнулась о стоящий рядом пустой трехлитровый баллон. Стеклянная банка, с помощью которой я регулярно и тщательно осуществляла полив безвременно скончавшегося ядовито-зеленого насаждения, протестующе звякнула.
А ты вообще помолчи! велела я бывшей поливальной банке, орошая засохший кустик скупой слезой.
Сама садик я садила, сама буду поливать! донесся с соседнего балкона притворно-сочувственный голос Гоши Куропаткина. Что, еще одна вьющаяся роза в ходе смелого эксперимента превратилась в саксаул? Ну, Елена, ты просто мичуринка!
Искоса глянув на издевательски ухмыляющегося соседа, я молча отвернулась.
Слышь, а это какая роза должна была получиться? не отставал Гоша.
Синяя, угрюмо ответила я.
Разве бывают синие розы? Куропаткин изумленно приоткрыл рот, рискуя выронить из него дымящуюся сигарету.
Похоже, что не бывает, неохотно согласилась я, с намеком посмотрев на засохший кустик.
Георгий, чем ты там занимаешься? донесся из глубины квартиры пронзительный голос Гошиной жены Марины.
Курю, коротко ответил Куропаткин.
Знаю я, как ты куришь! Ревнивая Марина высунула голову в проем балконной двери и в упор посмотрела на мои ноги в коротких шортах.
Соседка откровенно недолюбливает меня за манеру выскакивать на открытый балкон в некомплектных костюмах, расценивая это как попытки соблазнения ее благоверного. Как будто я виновата в том, что дождь неожиданно начинается именно тогда, когда я развешу белье для просушки, и приходится выпрыгивать на балкон в чем есть и в чем нет!! А синьор Куропаткин днем и ночью торчит на балконе с сигаретой в зубах, дожидаясь, пока я устрою очередную демонстрацию облегченных домашних одеяний!
Георгий, живо в дом! велела Гоше тощая длинноносая Марина, с ее нездоровым бурячно-коричневым загаром огородницы похожая на Буратино, вырезанного из полена красного дерева и по недосмотру подслеповатого папы Карло наряженного в пестрый бабий халат. Ужинать будем!
В подтверждение своих слов мадам Куропаткина выдвинулась из кухни на балкон с дымящейся сковородой в руках. Увидев раскаленную жаровню, Гоша поспешно отодвинулся на край балкона, тем самым приблизившись ко мне. Краснодеревянная Марина позеленела, лицо ее со скрипом перекосилось. С интонациями, позаимствованными у лесопильного станка, соседка провизжала:
Я кому сказ-з-з-зала! и резко взмахнула сковородой.
Залежавшийся на ней румяный кружевной блин взлетел вверх, перевернулся в воздухе и нарядной тюбетейкой накрыл блестящую загорелую лысину Куропаткина. Гоша взвыл, сорвал с головы горячий блинный чепец и швырнул его в Марину. Баба ловко отбила подачу сковородкой, и потрепанный блин комом влип в Гошину волосатую грудь. Гоша взвыл октавой выше и принялся выдирать свою нагрудную шерсть вперемежку с лохмотьями теста, выкрикивая в адрес супруги разные нехорошие слова. Марина не оставалась в долгу, поливая мужа отборной бранью.
Придурки, устало сказала я, уходя с балкона в комнату и плотно прикрывая двойную дверь.
В помещении было жарковато, зато тихо. Ну, почти тихо: в прихожей надрывался телефон, истеричный звон которого после Марининого матерного визга казался мне нежным мурлыканьем. Наверное, аппарат трезвонил уже довольно давно, я просто не слышала его, стоя на балконе.
Ну, наконец-то! с претензией воскликнул писклявый детский голосок, едва я взяла трубку и раздраженно «аллекнула» в нее.
Слушаю вас, сказала я.
«Слушаю вас!» передразнил меня Писклявый. Слушай сюда, корова глупая! Сестричку свою увидеть хочешь?
Ой, нет, не хочу! само собой сорвалось с моих губ. Во всяком случае, не так скоро! Моя вполне взрослая младшая сестра и ее поразительно энергичный пятилетний сын гостили у меня только на прошлой неделе. Сестрица беспрестанно смотрела телевизор, в рекламные паузы бегала на кухню пить чай, потом на балкон курить, потом в ванную чистить зубы, а ребенок носился и скакал по дому, как лабораторный шимпанзе, получивший неожиданную амнистию после пары лет безвылазного пребывания в тесной клетке. Сестричка и племянник вызывали у меня стойкое головокружение. Я не могла ни пересчитать снующих по дому женщин и детей, ни уследить за их перемещениями. У меня даже возникло подозрение, а не клонировали ли любимые родственники себя прежде, чем приехать ко мне в гости?
Не понял? растерялся Писклявый, явно не ожидавший обнаружить у меня такое вопиющее отсутствие родственных чувств. Это Елена?
Я-то Елена, а вы кто будете? спросила я, уже немного сердясь.
Не твое собачье дело! нагло возвестил Писклявый. И тут же начал хвастать: Мы очень серьезные люди! С нами лучше не ссориться! Хочешь увидеть Ирину Максимову живой делай, что скажем!
Максимову? удивилась я. Это Ирку, что ли?
Ирка это моя лучшая подруга, кое-кто даже считает нас сестрами, хотя никакого фамильного сходства между нами нет и в помине: Ирка могучая рослая дама с роскошными формами, а я лет до двадцати здорово смахивала на шнурок и только к тридцати годам набрала шестьдесят кило при росте в сто семьдесят два сантиметра.
Вы спрашиваете, хочу ли я увидеть живой Ирку? наморщив лоб, уточнила я у Писклявого. Что-то я не понимаю, а почему вообще вопрос ставится подобным образом?
Потому что мы ее похитили! важно заявил Писклявый.
Ой, не смешите меня! отмахнулась я, действительно начиная смеяться. Как вы могли украсть шестипудовую тетку? У вас был автопогрузчик? Или подъемный кран?
Напрасно смеешься, обиделся Писклявый. Мы серьезная организация с превосходным техническим оснащением! А твоя тетка отличным образом поместилась в «Газель»!
Правда? я продолжала потешаться, полагая, что меня глупо разыгрывают. А как вы ее туда загнали, дорожным катком или танком?
Сама залезла! выкрикнул Писклявый, задетый моими насмешками за живое. Мы просто угнали маршрутку!
Угнали маршрутку?! Вы шутите! я уронила челюсть и замолчала.
Вот слышала я про угоны самолетов и даже автобусов, но угнать маршрутное такси ей-богу, это очень странный поступок!
Мы никогда не шутим! зловеще пискнуло в трубке. Загляни в свой почтовый ящик, а потом мы снова поговорим!
Трубка вновь запищала, но уже нечеловеческим голосом, сигнализируя об обрыве связи. Некоторое время я сосредоточенно слушала гудки, потом опомнилась и выскочила из квартиры, чтобы сбегать вниз, к почтовому ящику. Распахнула металлическую дверцу бокса с номером своей квартиры, заглянула в его темное нутро и в первый момент не поняла, что там лежит. Вроде похоже на свернувшуюся змею? Я испуганно отшатнулась от ящика, вышла во двор, сломала с дерева рогатую веточку и с этим несерьезным оружием вернулась в подъезд. Вытянула подальше руку и зажатым в ней прутиком потыкала в подозрительный объект.
Змееподобный предмет мягко упал на пол. Я посмотрела, ахнула и двумя руками испуганно зажала себе рот, едва не выколов себе глаз забытым в кулаке прутиком.
На сером бетонном полу подъезда солнечно золотилась длинная рыжая коса, перехваченная на концах веселенькими резиночками с пластмассовыми вишенками.
Косу я узнала сразу, заколки тоже.
Эти симпатичные пасторальные вишенки я самолично приобрела в фирменном магазине «Аксессуары для волос» отнюдь не для собственной шевелюры, не отличающейся длиной и пышностью, а для подруги, у которой, как у песенной девицы, «руса коса до пояса».
Ой, какая прелесть! приняв безделушку, Ирка зарделась, почти сравнявшись по цвету с вишенками. У меня были такие заколочки в далекие школьные годы!
Она тут же соорудила прическу с использованием пластмассовых ягод и помчалась к зеркалу любоваться собой.
Очень славно, одобрил красоту жены Иркин супруг Моржик. Можно еще заплести в косы гирлянду сосисок и повесить на шею ожерелье из бубликов, тогда ты будешь вылитая богиня плодородия. Как ее там? Флора?
Тогда уж не только Флора, но и Фауна тоже: сосиски-то на деревьях не растут, заметила я.
Довольная Ирка даже не заметила насмешек. Вишенки понравились ей чрезвычайно, и подруга носила их, снимая только на ночь.
Ирка, пробормотала я, поднимая с пола пшеничную косицу.
Коса безжизненно свисала с моих рук, как дохлая змейка. Я жалостливо шмыгнула носом. Что там говорил этот писклявый тип про похищение моей сестры-подруги?
Перепрыгивая через ступеньку, я вернулась в свою квартиру, намереваясь немедленно перезвонить по номеру, который запомнился моему телефонному аппарату последним. Увы, номер моего писклявого собеседника не определился! Я отошла от телефона и высунулась на балкон глотнуть свежего воздуха и немного успокоиться.
Успокоиться не получилось, потому что на балконе было шумно, как вблизи арены широкомасштабного танкового сражения. В соседней квартире продолжали выяснять отношения несносные Куропаткины. Марина визжала вдохновенно, безостановочно и задорно, как бензопила лесоруба, выбивающегося в передовики производства, а Гоша время от времени басовито рявкал. Фоном звенела массово бьющаяся посуда, глухо бухали падающие тяжелые предметы и в повторяемой на два голоса и на все лады фразе: «Я тебя убью, скотина!» менялось только последнее слово.
Я тоже стукнула кулаком по перилам балкона, ушибла руку, поискала, на ком бы мне сорвать раздражение, и снова уперлась взглядом в засохшую голубую розу, которой так и не довелось дожить до поры своего пышного цветения и, соответственно, посинения.
Выброшу, пообещала я колючему сухостою в кастрюле и потащила емкость с балкона в комнату, а потом в коридор.
Телефон молчал, весело подмигивая мне красными цифирками, не имеющими никакого отношения к номеру телефона Писклявого. Волоча по полу тяжелую кастрюлю, я задом толкнула дверь, выдвинулась на лестничную площадку и вытащила туда же последний приют усопшей розы. Тут победно затрезвонил телефонный аппарат. Я бросила неподъемную кастрюлю под дверью чужой квартиры и в два прыжка вернулась в свою прихожую.
Где Ирка?! не своим голосом заорала я на Писклявого, едва он успел вякнуть свое «Алле?».
Ну, ты даешь! Так мы тебе это и сказали! противно засмеялся Пискля. Нашла фрагмент своей сестрички? То-то же, мы шутить не любим! Если не отдашь нам то, что нужно, будешь получать свою Ирку частями. В другой раз ухо пришлем!
Слушай, почему ты все время говоришь о себе во множественном числе? не выдержала я. Рассвирепела и тоже перешла на «ты»! Ты разве августейшая особа?
Кто?
Ты? Или тебе нужно говорить «вы»? издевалась я. Ладно, твое писклявое величество, говори, чего тебе от меня нужно.
Добро верни! взвизгнул Пискля. Два дня тебе сроку, потом мы уши стричь начнем!