Ездить быстрее будем, сказал Пафнутий, велосипед сделаем.
И тут поднялся сам дед Пахом, родоначальник квадратостроения.
Хорда, сказал он, есть диаметр окружности, не проходящий через центр. Это аксиома. А попирать аксиому мы никому не позволим. Даже такой талантливой молодежи, как дед Пафнутий.
Правильно, поддержал с задней лавки дед Пантелей. У нас этими квадратами все амбары завалены. Куда же их теперь?
Лучше бы ты, Пафнутий, электричеством занялся, сказал председатель. А то сидим как сычи в темноте, глаза портим. А уже официальным тоном добавил: Конечно, изобретение круглого колеса имеет значение для развития науки, но практического применения пока не имеет. Подумал и еще добавил: А колесо свое в цирк отдай. Пусть клоуны на нем покатаются. Смешно будет.
Ладно, сказал Пафнутий.
Он пошел домой и сунул колесо в печку. Посидел, глядя на ночь. Пригрелся. Стал изображать электричество. И душа его снова запела.
Железная логика
Ты меня любишь?
Люблю.
Сильно?
Сильно.
Тогда давай поженимся.
Ну, я в общем-то не против
Что же нам мешает?
Мне ничего не мешает.
Тогда пойдем и поженимся.
Пойдем А где мы будем жить?
Ну На первое время комнату снимем.
Да, пожалуй. А на какие финансы мы ее снимем?
Перейдем на вечернее и начнем работать.
Это хорошо. А кто будет готовить?
Моя мама хорошо готовит, и твоя бабушка будет приходить.
Так. А для чего нам, собственно, жениться?
Ребенка заведем, воспитывать будем.
А он кричать будет, с ним сидеть надо, кормить. В кино не сходить, а в театр и подавно.
Ну, тогда не будем ребенка заводить. Будем в кино ходить, в театры и собаку заведем.
С собакой в театр не пустят.
Тогда не будем заводить собаку, а будем просто ходить в кино и театры.
Но ведь мы и сейчас ходим в кино и театры.
Ходим.
Ну?
А тогда будем все время вместе.
А ты хочешь, чтобы мы были все время вместе?
Ну, все время, пожалуй, надоест Если мы будем работать, то получится, что не все время.
Значит, нам нужно работать, чтобы не быть все время вместе, ведь так?
Ну, тогда не будем работать
Тогда жить вместе будет не на что.
Ну, тогда не будем жить вместе
Тогда и комнату не надо будет снимать.
А не будет своей комнаты, тогда моя мама будет у меня дома готовить.
А моя бабушка у меня дома.
Но тогда и жениться незачем.
А я что говорил!
Вообще-то, конечно, какое имеет значение, женаты мы или нет. Главное, что мы любим друг друга. Ведь ты меня любишь?
Люблю.
Сильно?
Сильно.
Тогда давай поженимся
Не забуду мать родную
Лето. Жара. Недалеко от меня расположилась полная семья. Папа полный, мама полная и двое мальчишек тоже полные. Время обеда, и на коврике с узором, в тарелках из фольги, все, что только можно пожелать на пляжном обеде: курица, истекающая жиром, зеленый лук, редиска, огурцы, помидоры, яблоки, сливы, виноград. В центре бутылка «Цинандали». Мальчишки хрустят огурцами, мама режет хлеб. Папа, крупный, розовощекий, с «Сейкой» в руке, под музыку из транзистора с неимоверной скоростью поглощает курицу, запивая ее сухим вином. На лице у папы полное блаженство, а на груди черным по белому наколка: «Нет в этой жизни счастья».
Люди с наколками. Где только мы их не встречаем. Каких причудливых картин не увидишь на самых различных частях тела! Орел, распростерший крылья, портреты знаменитых людей, кочегары, бросающие уголь в топку, клятвы, уверения. Что заставляет этих людей терпеть боль и с риском для здоровья выкалывать на коже эти незамысловатые произведения искусства? В чем тут дело? Тяга к прекрасному? Желание выделиться? Или что-то другое, загадочное и необъяснимое?
Однажды в Сандуновских банях я увидел человека средних лет, крепкого, мускулистого. На плече у него было выколото: «Не забду мать родную». Сверху галочка, а в галочке пропущенная буква «у».
Я не выдержал и спросил:
Вот я вижу у вас на плече наколку. Что вас заставило ее сделать?
Чего? спросил он.
Я говорю, у вас наколка на плече. Зачем вам это?
Нуты даешь!
Нет, серьезно. Ведь для чего-то вы сделали эту наколку?
Ну, я тебя не спрашиваю, почему у тебя грудь волосатая?
Волосы это произведение природы, так сказать, не зависящее от меня, а наколка это рукотворное произведение. Что это, ваша прихоть или необходимость?
Слушай, тебе промеж глаз когда-нибудь врезали?
Ну что вы, сразу промеж глаз. Лучше ведь поговорить, выяснить. А потом, вы ведь меня не знаете. Вы мне промеж глаз, а вдруг я боксер?
Я вот тебе врежу сейчас шайкой, а ты потом разбирайся, боксер ты или нет.
Ну что ж, извините, я хотел по-хорошему, пиво тут у меня, и вообще поговорить.
Ну сразу и обиделся, стой, давай свое пиво. Давай, не обижайся. Ну спрашивай, чего уж там.
Значит, так. Вот у вас написано: «Не забду мать родную». Букву-то, вероятно, для смеху пропустили?
Да нет, парень один, ну, в общем, нерусский он, ну и наколол «не забду». Я-то просил «не забуду», а он «Не забду». Понял?
Понял.
Ну а потом кореш говорит: «Давай галочку поставим, стереть-то не сотрешь». Ну и сделали галочку-то.
А зачем вам все это нужно было? Это что, вызов окружающим?
Ну ты даешь! Вызов! Клятва это. Ну клянусь я вроде, что не забуду.
А если бы не написали, то забыли бы?
Да нет, я бы не забыл, но ты бы этого не знал. Верно я говорю?
Верно.
А потом, красиво.
Знаете, для красоты можно было бы что-нибудь поинтереснее придумать.
А кто выкалывать будет?
Ну, этот, нерусский.
Обиделся.
Чего это он?
Ну я б тебе шайкой промеж глаз врезал, ты бы не обиделся?
Наверное.
Точно бы обиделся. Я знаю. Ну, кореш потом мне пытался на спине выколоть, во посмотри: «Пламенный привет из Севастополя». Видно?
Плохо.
То-то и оно, не получилось. Орла хотел еще заделать, да я уже не стал: не умеешь не берись.
А заражения крови вы не боялись?
Салага ты. Он же тушью, а тушь, она на чистом спирту.
А для чего вам этот привет из Севастополя?
Это не мне, это им.
Кому им?
Ну, кто смотреть будет. Может, женщина какая на пляже клюнет. Тоже приятно! Она из Кулунды, а ей привет из Севастополя.
Теперь все понятно. Я пойду.
Нет, ты постой. Дай-ка я тебя теперь спрошу.
Я вас слушаю.
Ты мне вот на какой вопрос ответь. Если ты такой умный, то почему у тебя ни одной наколки нет?
Чего?
Чего «чего»! Наколки, говорю, почему нет?
Нет.
Да это я вижу, что нет, а почему нет-то?
Я даже не знаю.
Ты неженатый?
Нет.
То-то и оно. Кто ж на тебя такого позарится? Теперь вот что скажи. Ты мать свою когда в последний раз видел?
С месяц назад.
Не уважаешь мать-то, не помнишь, а она тебя поила-кормила. Небось последний кусок от себя отрывала, а ты мать-то родную ни в грош не ставишь. А была бы наколка, глянул, вспомнил, хоть платок ей к празднику и послал.
Да она здесь же, в Москве, живет.
Тем более ничего съездить не стоит. Пошли дальше. Вот ты ко мне подошел, ни здрасьте, ни привет, ни как зовут, не спросил, ни как себя, не сказал. А была бы у тебя наколка, хоть на пальцах, красиво и вежливо. Понял?
Понял.
Или, допустим, картина у тебя на груди выколота: «Иван Грозный сынишку убивает» незабываемый шедевр. Но ты же настоящую картину с собой носить не будешь, верно?
Верно.
А наколка она всегда с тобой. Пришел в баню, разделся, сам посмотрел, людям показал. Всем удовольствие. Так-то, друг, а ты говоришь, зачем наколка. Выходит, нужна она. Да ладно, ты не расстраивайся. Давай так. В следующее воскресенье Слышь меня?
Слышу.
В это же время сюда приходи. С корешем тебя познакомлю, он тебе живо это дело поправит. Знаешь, он как с того раза наловчился, что хошь зашпандорит: хошь «привет», хошь орла со змеей. Змея-то тебе ой как к лицу будет.
А что же вы ее, эту змею, себе не пришпандорите?
Я бы с удовольствием. Жена не дает ревнует. Понял?
И мы расстались, довольные друг другом. Я вышел из бани. Ярко светило солнце. Дрались на асфальте воробьи. Дворник подметал улицу. На руке дворника синели слова: «Жизнь обман». Я шел и думал, что, может, он и прав, этот парень с галочкой. Надо к матери съездить. Платок ей к празднику подарить.
Профессионалы
Я одного инженера знаю: он где бы ни находился, чем бы ни занимался, а все равно о своей работе думает. Он на отдыхе в лесу вынимает такую маленькую книжечку и чего-то там обязательно рисует и придумывает. Потому что он настоящий профессионал.
Или другой человек бухгалтер. Он трехзначные цифры в уме перемножает и всегда помнит дни получки и аванса. Среди ночи разбуди его, и он тут же скажет восьмого и двадцать третьего. Конечно, в этом смысле мы все профессионалы, но вот трехзначные цифры только этот бухгалтер и умеет перемножать.
Значит, речь о профессионалах пойдет. И еще о том, что если не можешь обманывать и не пытайся. Не можешь мухлевать и не берись.
А то так вот получилось, что один мужик фамилии его называть не буду, потому что ему еще жить и жить, поехал в Одессу в командировку. А у него там родственник был, Володька. В возрасте тридцати четырех лет. Он, этот Володька, дядю своего любил, и в связи с этим дядя решил в гостинице не останавливаться, а пожить эти дни у племянника, потом вернуться в Москву и получить квартирные по семьдесят копеек в день. Значит, за неделю он бы выгадал четыре рубля девяносто копеек. Я намеренно называю эту сумму, чтобы понятно было, из-за какой ерунды человек решил обмануть государство.
И вот он, дядя, приехал к Володьке, не зная, что его родственник Володька, вообще-то говоря, личность темная и даже сидел один раз в тюрьме. Чтобы скрыть это дело, Володькина жена написала дяде, что ее муж уехал работать на Север. Причем она и не соврала ничего: он действительно ездил на Север и работал там три года. А потом вернулся, с темным прошлым завязал и оставался для дяди просто Володькой.
И вот Володька встретил дядю и стал принимать его у себя как ближайшего родственника. Тем более что дядя был человек обеспеченный, а обеспеченных родственников вообще приятнее принимать, тем более из Москвы.
И может быть, ничего бы такого не случилось, не скажи дядя, что его жена в Москве отсутствует и находится сейчас на излечении в городе Трускавце.
И вот когда дядя раскрыл, можно сказать, свои карты, у Володьки даже дух захватило. Но он эти мысли гнал от себя прочь. И гнал их успешно до того момента, когда дядя не сказал, что он устал с дороги и хочет прилечь.
И не только сказал, но и сделал: улегся почивать в девять часов вечера.
И тут Володька стал бороться с собой всерьез. Он минут шесть боролся, а на седьмой положил себя на лопатки, потом встал, подошел к дядиному пиджаку, вынул из него ключи от квартиры, где деньги лежат, и побежал на улицу. На улице он поймал такси и на этом самом такси приехал в аэропорт.
И так получилось, что именно в эту пору пассажиров в аэропорту было немного и билеты на самолет продавались свободно.
Была бы нехватка мест Володька ни с чем бы домой и воротился, а так он билет купил и в Москву полетел. Вот некоторые жалуются, что на самолет билеты трудно взять. А я так скажу: хорошо, что трудно, сколько из-за этого плохих дел не совершается, и еще подумать надо, стоит ли вообще улучшать обслуживание или, может, наоборот.
Но не в этом дело. Прилетел племянник в Москву, взял такси и поехал по известному адресу. Приехал, надел на лестничной площадке белые перчатки, открыл ключом дверь и давай все в чемоданы складывать.
Он и раньше в этой квартире бывал и очень хорошо знал расположение денежных мест. Поэтому он брал только дефицитные вещи, а именно деньги. А кроме того, он не брезговал кольцами, мехами и облигациями.
Единственное, что он из ценных вещей не взял, это столовое серебро и китайский сервиз. Ему очень нравилось, будучи в гостях у дяди, есть из китайского сервиза за этим самым столовым серебром. И он не хотел себе отказывать в этом маленьком удовольствии. Ведь он не собирался ссориться с дядей, а, наоборот, намеревался и в дальнейшем приезжать в гости и дружить. Больше того, он даже хотел впоследствии, когда дядю постигнет удар в смысле пропажи ценных вещей, помочь ему деньгами.
И вот взял Володька все это в два чемодана, которые здесь же, в квартире, и нашел. Один чемодан черный, а другой коричневый. Я давно о таком мечтаю, но не знаю, где его купить. А вот дядя знал и купил себе.
Ну вот, уложил Володька все в чемоданы, посыпал квартиру дешевым табаком, а потом позвонил по телефону 225-00-00 и вызвал такси.
А пока такси не подъехало, Володька вынул из холодильника бутылку вермута и немножечко выпил. Потом надел на нос очки, приклеил себе усики и вышел из дома с двумя чемоданами.
Сел в такси и поехал на Казанский вокзал. По пути он снял с себя ботинки и незаметно выбросил их в окно. Естественно, потом надел на ноги другие туфли, потому что в одних носках ходить неудобно и бросается в глаза.
Приехал, значит, Володька на Казанский вокзал, расплатился с таксистом, дал ему на чай немного дал, чтобы в глаза не бросалось.
А то некоторые своруют что-нибудь и начинают деньгами швыряться тут их и накрывают. А Володька, он же профессионалом себя считал, ему это ни к чему деньгами швыряться, поэтому он тридцать копеек отстегнул, так сказать, ни нашим, ни вашим.
Вышел он из такси, подождал, когда машина уедет, и тут же в другое такси сел, на котором и покатил в аэропорт. По пути рассказывал таксисту, что приехал из города Казани и едет по бесплатной тридцатипроцентной путевке в Крым отдыхать. Вот такой нахал. Ему государство бесплатную путевку дает, а он, понимаешь, квартиры грабит.
Но не в этом дело. А в том, что приехал Володька в аэропорт, а билетов на Одессу нет. Вот такая метаморфоза. Из Одессы пожалуйста, а в Одессу извините-подвиньтесь.
Но он же профессионал, он сразу к кассирше. То, се, третье, десятое, дескать, за нами не пропадет, короче, дала она ему билет, а он ей за это шоколадку «Аленка» подарил за рубль двадцать копеек. Надо бы, конечно, рубля за два, а он, видишь, и здесь решил, что так сойдет.
Короче, прилетел он в Одессу в пять утра, а в семь уже в постели лежал.
Утром просыпаются они с дядей, и дядя, что характерно, рассказывает Володьке, что он плохо спал, какие-то кошмары ему снились из жизни древних греков, а Володька, наоборот, говорит, что спал отлично и снилось ему всю ночь Черное море.
А дальше дядя начинает обделывать свои дела в городе Одессе, а по вечерам Володька водит дядю по ресторанам и всюду платит за него, потому что по-своему его любит и ничего плохого ему не желает. Просто он профессионал и не удержался от такого прекрасного дела.
Но он, в свою очередь, хочет, чтобы дядя надолго запомнил эту поездку в Одессу, хотя дядя и так никогда потом в жизни этой поездки не забывал.
Короче, кончается срок дядиной командировки, возвращается он домой и видит, что творится в его квартире. Он, конечно, тут же падает в обморок, нет, сначала звонит в милицию, а уже потом падает в обморок.
Милиция приезжает и не находит никаких следов. Нет следов, и все. И никто этого вора не видел. И все бы так и закончилось, но Володька не учел, что есть на свете профессионалы почище, чем он, а именно следователь, который занялся этим делом.
Володьке и в голову не пришло, что этот следователь обойдет все таксомоторные парки и опросит там всех на предмет этих двух чемоданов. И надо сказать, что среди шоферов были как раз те двое, которые везли Володьку.
Причем, что знаменательно. Первый, который вез Володьку на вокзал, ничего вспомнить не мог, кроме тридцати копеек. А второй, который вез Володьку от Казанского вокзала в аэропорт, вспомнил оба чемодана, и особенно тот, коричневый.
Он еще сказал, что сам мечтал о таком чемодане, но не знал, где он продается. И заметьте, что значит профессиональная память, шофер через два месяца не только чемоданы вспомнил, но и усы вспомнил, и очки, и даже то, что от Володьки пахло итальянским вермутом.