Военные замерли, ожидая развязки, и опять эти удивленно вздернутые брови, и перешептывания, и мерзкие смешки и, наконец, почти тишина.
Александр Петрович зачем-то медленно зачесал пальцами волосы назад волна древесного запаха докатилась до Игоря удушливым облаком и заставила сглотнуть подкативший к горлу ком слез.
Сучонок! Отец сплюнул под ноги и, махнув рукой, вышел из камеры.
Военные расхохотались, и громче всех смеялся лысеющий коротышка и на щеках у него подрагивали маленькие ямочки, придающие ему сходство с бульдогом. Ловкие пухлые пальцы с темными волосками на фалангах сжимали серебристую металлическую папку, на которой сияла красная надпись:
Дело 56-689 ШП
Соколов Игорь Александрович
Взлом основной базы данных Министерства обороны с грифом
«А. Сверхсекретно»
Хаб
Только спустя много дней, в самом конце зимы, Игорь узнал, как звали коротышку.
Крайнов, коротко представился тот и сунул Соколову руку, как равному себе. Они стояли во внутреннем дворе головного офиса Министерства обороны в Москве и Игоря все еще потряхивало после памятного разговора в овальном кабинете с изображением тонущих кораблей.
Куришь? Военный знал ответ и протянул ему дорогую крафтовую пачку с золотым тиснением. Игорь с молчаливой благодарностью вытащил оттуда коричневую папироску из органического табака.
Отец-то твой, того, слабачком оказался.
Игорь сдвинул брови:
Простите, что?
Вместо объяснений Крайнов крякнул, лениво вытащил из кармана очки и передал их Игорю. Соколов трясущимися руками долго не мог зацепить дужки очков за уши, надел и надолго замолчал.
Крайнов курил сигареты одну за другой, гася окурки носком блестящего ботинка, и с живым любопытством наблюдал, как непутевый сын его подчиненного медленно поднимает ко рту костяшку указательного пальца и закусывает ее.
Я не верю. Игорь сдернул очки, и покрасневшие глаза забегали в поисках несуществующей опоры. Какой-то бред. Он не мог покончить с собой
Мне жаль. Крайнов мгновенно сделался серьезным и скорбно закивал. Поехали?
Он хлопнул его по плечу, и Соколов ощутил вдруг, как мелко и позорно трясутся колени.
Что со мной будет? прерывисто спросил Игорь.
Ничего хорошего, добродушно хохотнул Крайнов. Минимум лет двадцать пять, максимум Он сделал многозначительную паузу. Как себя проявишь, короче. Не дрейфь!
Он поднял руку, чтобы привлечь внимание незаметного черного автомобиля с госномерами, который поджидал поблизости.
Подросток упал на сиденье и закрыл глаза, чтобы не видеть, как уплывает вдаль синий овальный кабинет и подземные этажи под ним с обитыми металлом стенами и серверами, которые он еще недавно трогал, не руками, конечно, но своим хитросплетенным, отчаянным кодом. Игорь словно пытался найти тот самый пароль, который разрушит стены его тюрьмы, построенной из молчания и снисхождения и из миллионов вопросов, на которые он так и не получил ответы.
«И уже не получу», подумал Соколов и ощутил, как в центре груди там, где всегда его кто-то ковырял металлической вилочкой, расползается черная дыра, та самая, с которой он еще не знал этого ему предстояло жить теперь всегда.
Орать и рыдать, и бить стены, и кататься по полу всего этого хотелось нестерпимо, но Игорь впервые неосознанно сделал, как мать: просто впился ногтями одной руки в другую, и стало как будто легче.
Что, кроет тебя? усмехнулся Крайнов. Ну, ничего, это пройдет. Ты поспи, Игорь Александрыч, поспи. Ехать далеко. Свежая голова тебе еще понадобится.
На место они прибыли только к вечеру. Игорь резко проснулся и первые несколько секунд пытался понять, где находится. Крайнов давно пересел вперед, к водителю, который контролировал автопилот, и о чем-то тихо переговаривался с ним, шевеля пальцами в проеме между кресел. Их несло по гравийке и болтало туда-сюда Игорь слышал, как водитель сдержанно ругается сквозь зубы.
Закат проливался кровавыми пятнами сквозь стекла на сиденья и пол; мелькали силуэты черных деревьев, будто вырезанные из розового неба ножницами, лес редел, и наконец за окнами показался коттедж, хотя больше он походил на маленький замок какого-то румынского князя. Остроконечные башенки, высокие окна-бойницы, винтовые лестницы, которые виднелись внутри и петляли, уходя спиралями вверх и вниз, дешевый китч, который подавленному Соколову показался просто устрашающим.
На пороге замка их встретил белобородый военный со скорпионом на руке тот самый, что был в его камере на большинстве допросов.
Скорпион хмуро кивнул Крайнову и попытался надеть наручники на Игоря, но был тут же остановлен легким жестом Крайнова. Приобняв Соколова за плечи, тот повел его внутрь. Скорпион потащился следом, угрюмо глядя им в спины.
За стенами коттеджа было далеко не так мрачно, как снаружи. Из-под дверей комнат лился желтоватый свет, где-то шумели голоса, взрывы хохота сменялись зонами тишины, пока Игоря вели коридорами вниз и вниз, в глубину этого поистине огромного дома, словно списанного с полотен каких-то голландских живописцев. В нем были расцвет, пышущий жизнью и похотью, и увядание; лепнина, парча, золото и старинная мебель, будто в музее, и свежие фрукты в хрустальных вазочках на столиках в проходных, никем не заселенных комнатах.
В зале без окон, подсвеченном по контурам стен синим неоном, они встретили небольшую группу людей в форме и в штатском. Они сгрудились вокруг нескольких больших экранов, висящих в воздухе, и что-то бурно обсуждали, Игорь на ходу выхватил взглядом какой-то изломанный, почти нечитаемый код в окошке консоли напротив одного из военных, но Скорпион легонько толкнул его между лопаток, и пришлось идти дальше.
Крайнову внезапно кто-то позвонил по видеосвязи, и он быстро пошел вперед, оставив их со Скорпионом в запутанных коридорах.
Игорь хотел позвать Крайнова страшно было лишаться покровительства единственного человека, который за последние сутки проявил к нему хоть какое-то подобие сострадания. Но Скорпион догнал парня и пошел рядом, лениво сняв с предохранителя пистолет. Тот моргнул красным на его широком, будто охотничьем поясе. Игорь тут же отказался от идеи догонять Крайнова.
Наконец Скорпион распахнул перед ним двери небольшой гостиной в бордовых тонах, где уютно потрескивал камин. Рядом с ним стояли два кожаных черных кресла. Комната выглядела абсолютно жилой; на поверхностях кое-где были разложены мелкие вещицы, которые многое говорили о своем владельце. Вот античная голова Аполлона в небрежно наброшенной на бок коричневой фетровой шляпе; рядом с ним на каминной полке голые торсы, мужские и женские, из иссиня-белого мрамора; на столе чуть дальше полуразобранная рука то ли киборга, то ли робота, над которой натянуты лазерные лучи; на журнальном столике черепашьего цвета початая бутылка коньяка и пачка дорогих органических сигарет такие они курили с Крайновым. По стенам тянулись книжные полки. Корешки книг были кожаными, с тиснением и вензелями, очень старые, но практически все в идеальном состоянии. Коллекция подавляла и восхищала тут явно были тома на многие и многие миллионы крипторублей.
На одной из стен на уровне глаз была закреплена старинная бумажная карта мира. Ее покрывали ровно сияющие алые цифровые метки порой в совершенно неожиданных местах, например посреди Тихого океана.
Проходи, чего встал! Скорпион грубо толкнул его в центр комнаты, а сам сел на резной стул темного дерева и вальяжно скрестил длинные ноги в тяжелых ботинках, едва ли не касаясь ими Игоря.
Соколову он сесть не предложил только вытащил пистолет из кобуры и спокойно положил на колено.
Тебе оказана честь, щенок.
Игорь не мог толком сфокусироваться на том, что говорил Скорпион, только слушал гулкие удары крови в ушах и не сводил глаз с пистолета.
Михаил Витольдович редко сюда кого-то приглашает. Обычно к этому времени ребята вроде тебя уже Он легонько провел дулом по кадыку и ухмыльнулся. Но, думаю, ты здесь ненадолго.
Соколов не смел сдвинуться с места и судорожно пытался по мимическим морщинам вокруг выцветших глаз Скорпиона распознать все самые неприятные смыслы этой фразы.
Говорить что-нибудь будешь, или сразу к делу перейдем?
Игорь буравил блондина расширенными от страха глазами, силясь понять, чего тот хочет от него.
На колени давай! заорал вдруг Скорпион и направил пистолет на парня. Быстро! Сюда ползи. Ползи, я сказал!
Соколов на коленях прополз в сторону Скорпиона и замер, глядя на него исподлобья, снизу вверх, и чувствуя, как щеки начинают пылать от жара камина и ощущения близкой смерти.
Скорпион схватил его за плечо, а второй рукой приставил к виску пистолет:
Говори! Говори, зачем ты взломал базу! И, главное, как? Тебе отец слил доступы?! Кто за ним стоял?! Кто ему платил? Сколько тебе заплатили? Говори, говнюк!
Игорь зажмурился; тело и язык не слушались, они онемели.
Ссыкло! Скорпион вздернул его за шиворот, с отвращением наблюдая, как по щекам Соколова неконтролируемо катятся слезы. Зачем ты это сделал?! Говори!
Я х-хотел, чтобы голос Игоря был еле слышен из-за трясущихся губ.
Что? Говори громче!
Николай! громыхнул с порога Михаил Витольдович. Крайнов улыбался и сиял порозовевшими щеками было видно, что он долго ходил по улице во время важного разговора, и разговор закончился хорошо. Это что за балаган?
Скорпион отшвырнул Игоря, и тот упал на пол и затрясся беззвучно, закрыв руками лицо.
Виноват, огрызнулся Николай.
Иди, Коля. Мы тут дальше сами. Иди. Крайнов хлопнул Скорпиона по плечу и кивнул на дверь.
Скорпион вышел, оглядываясь на Соколова с неприкрытой ненавистью.
Как только дверь за ним закрылась, Крайнов подошел к Игорю, приподнял его с пола и крепко, по-отечески обнял и похлопал по спине раскрытой теплой ладонью. Пахло от него чем-то достойным; немного старомодным, джентльменским таким парфюмом и еще сигаретами ничего сложного, все понятно и просто. Ему хотелось довериться.
Ну, ну, ты чего, Игорь Александрыч, раскис? Давай выпьем, что ли. Коньячку?
Михаил Витольдович был широким, плотным, в хорошей еще форме, с небольшим аккуратным животиком, который обезоруживал и придавал ему обаяния. Небольшого роста, но не рубленый и квадратный, а гибкий и ловкий; зрелый, со вкусом и умом, довольный жизнью бонвиван, который обволакивал и заполнял звучным баритоном все пространство вокруг себя. Он как будто постоянно находился в движении, в бурлящих под его высокими залысинами мыслях, в вовлекающем разговоре. Крайнов вызывал очень теплое ощущение, как старый друг, которого ты встречаешь внезапно на вокзале за десять минут до отправления поезда и вдруг понимаешь, что ехать никуда не хочешь, а хочешь остаться с ним и слушать его всю ночь за рюмкой водки в привокзальном ресторане.
Игорь окончательно очнулся от шока только тогда, когда Крайнов почти насильно опрокинул в него грамм двести коньяку и усадил в кресло у камина. Сам он сел в соседнее. Огонь за старинными витыми решетками убаюкивающе потрескивал, а Михаил Витольдович внимательно смотрел теплыми карими глазами на своего подопечного. Игорь наконец перестал держать свою балетную осанку и, откинувшись вглубь кресла, начал успокаиваться и дышать ровнее.
Крайнов задумчиво потер мясистый круглый нос и вдруг спросил:
Что ж ты, дорогой, с родителями-то в таких неладах? Что с отцом был на ножах, что с матерью. Вроде дельный парень.
Михаил Витольдович слегка склонил голову набок и замолчал, давая Игорю слово уважительно, без снисходительности, приглашая к диалогу.
Игорь сглотнул подступающие слезы и пожал плечами:
Я не знаю. А что, мама звонила, да?
Да она под дверями СИЗО несколько раз дежурила, потом поняла, что тебя там нет, начала звонить всем подряд в Управление, в питерский офис, всех на уши подняла. Но, правда, потом поутихла когда ей сообщили, по какой статье ты проходишь. Крайнов крякнул и потянулся за сигаретами.
Игорь смотрел в камин застывшими глазами.
Сказала, что съезжает с вашей квартиры на Циолковского. Ну, как отца твоего нашли так и сказала. Продается теперь квартирка. Неплохая, кстати. Может, кому-то из наших приглянется.
Она новый адрес оставила? тихо спросил Игорь, боясь услышать ответ.
Крайнов долго смотрел в огонь, затягиваясь сигаретой. Выдохнув облако едкого пахучего дыма, он протянул вторую сигарету Соколову и дал прикурить.
Да нет, не оставила. Но ты ж хакер. Узнаешь потом сам. Да и тебе к ней сейчас, думаю, лучше не соваться. Ты ж ее любимого убил, можно сказать. Ну, так все говорят. Я так не считаю, конечно.
Игорь закрыл глаза и ухнул в темную пропасть быстро, как на американских горках, и все его внутренности подпрыгнули. Он вывалился на пол в темноте и застонал. Там, внизу, в глубокой оркестровой яме, сидели виолончелисты и флейтисты, гудел контрабас, настраивались и повизгивали скрипки. Он приподнялся на полу, оглянулся оркестранты не замечали его, перелистывали ноты. Тогда Игорь медленно поднял голову к слепящему свету софитов и услышал голоса. «Арина, стоп, выше, еще раз, еще раз!» А потом: «Арина, быстрее, ап, ап, ап!»
Игорь знал, что где-то в этой яме есть лесенка, и пошел наугад, огибая музыкантов, и наткнулся наконец на нее в полумраке. Щупая беспокойно воздух в поисках невидимых перил, он почти побежал наверх, перебирая суматошно ногами, как маленький.
«Мама».
Арина кружилась на сцене в старинных декорациях, среди огромных цветов из папье-маше, быстро-быстро, как белоснежное веретено, набирая скорость и отщелкивая такты взмахами тонкой, на пределе вытянутой ножки.
«Па-ра-ра-ра-ра Вальс Цветов. Щелкунчик».
Арина, стоп, выше, еще раз, еще раз!
Игорь схватился руками за край сцены, собираясь выбежать на нее.
Посторонние, вон!
Недовольный окрик и громкие хлопки режиссера заставили его вздрогнуть и отпустить металлический кант.
Он так и не смог словить взгляд матери: она все время кружилась, потом прыгнула высоко-высоко, потом еще и еще. Пустили дым, сцена начала двигаться в глубину, в пульсирующее и урчащее жерло кулис, загудели декорации, и фигурка Арины стала растворяться в дыму, пока не осталось даже ее очертаний.
Игорь рванулся вперед, но сцена уже погасла, и все заменил собой глубокий фиолетовый свет, переходящий в черноту справа и слева, внутри таинственных, бесконечных, едва заметно вздымающихся занавесей.
Игорь Александрыч, ну как тебе? Забористо?
Соколов моментально вернулся в кресло и ошалело уставился на Крайнова:
Вы вы мне что-то добавили?..
Есть немного, хулигански улыбнулся Михаил Витольдович. Это тебе для расслабления. А то Коля тебя слегка поломал. Я с ним еще беседу проведу, особо. Не переживай, Игорь Александрыч. Все хорошо с тобой будет. Обещаю.
Игорь кивнул машинально, пытаясь понять, где реальность, а где галлюцинации. Он плохо осознавал, что именно говорит Крайнов, но ощущал, как он это говорит. В его словах было много покоя. Была надежность, было обещание какого-то нового, незнакомого будущего. Крайнов говорил, что это место хаб, один из многих, который занимают хакеры и инженеры, работающие на государство. И его личная резиденция по совместительству. Михаил Витольдович не мыслил себя вне работы это была вся его жизнь. Это сквозило в том, как он живо и с удовольствием ходил по комнате, то и дело вытаскивал проекции с кодом из воздуха, какие-то 3D-чертежи; доставал книги и безделушки и совал их Игорю; потом отключил лазеры и осторожно подвел Соколова к столу и с удовольствием показал ему роборуку.