ЦИААТ выплыл из-за искусственной лесополосы нагромождением белоснежных блоков. Аккуратный прозрачный забор обнимали пять основных зданий и коттеджный поселок для рабочего персонала. С виду обычный загородный институт. Я была здесь лишь однажды, когда получила работу в центре и проходила обязательную комиссию. Лет шесть с тех пор прошло, а ЦИААТ ни капельки не изменился.
На въезде машину просканировали, после чего створки с шорохом отъехали, впуская нас внутрь. Грозный мужчина в черном костюме и солнцезащитных очках явно охрана проводил машину взглядом аж до главного здания. Я передернула плечами.
У входа в главное здание неуверенно топтался щуплый лаборант. Он протянул руку, чтобы открыть мне дверь, когда створка отъехала автоматически.
Доктор Красович, мы так рады он вгляделся в мое лицо, поправляя круглые очки. Ох, прошу прощения, я обознался! Скоро ли прибудет госпожа Красович?
Я растерянно оглянулась:
Вам не сказали? Госпожа Красович не смогла приехать, поэтому послала меня.
Лаборант близоруко моргнул и скуксился. Маленькие глазки забегали туда-сюда, то на меня, то на главное здание. Неужто Кристина забыла предупредить руководство о замене? Или это руководство не соблаговолило предупредить младших сотрудников?
Пока лаборант решал, что со мной делать, к нам подошел мужчина в костюме. Не меняясь в лице, он спросил, все ли в порядке.
Мхм Капитан Шульц! Доктор Красович Она прислала замену! блеял молодой человек.
Следуйте за мной. невозмутимо произнес капитан и, отодвинув лаборанта, двинулся прямиков в главное здание.
Я семенила следом.
Капитан, вышло недоразумение, доктор Красович заболела и
Короткостриженный мужчина резко перебил меня:
Вся информация руководству, и молча двинулся дальше.
Еле поспевая за ним, я старалась осмотреться: белые коридоры со стеклянной фурнитурой, уставленной плакатами о планах центра. На одном из них я увидела надпись «в будущее без страха!» и детей, резвящихся в лесу, а за спиной гвардейцев в полном вооружении. В конце концов ЦИААТ принадлежит фракции Тэнид, а значит пропагандировать «мир через власть» часть их работы.
Мы поднялись по прозрачной лестнице, прошлись вперед по внушительному коридору и оказались напротив высоких стеклянных створок с именной табличкой «Анатоль Рин, генеральный директор ЦИААТ». Капитан жестом велел мне остановиться, сам вошел внутрь.
Я неловко потопталась на месте. Кто мог подумать, что Красович забудет предупредить начальство?! Я велела капсуле набрать главу центра. Послышались гудки. На звонок никто не отвечал.
Давай же! проворчала я и принялась вышагивать взад-вперед.
Снаружи донесся голос других жителей ЦИААТ, а вместе с ними запах переработанного табака. Встревоженный голос долетел до меня даже сквозь гудки из капсулы. Я велела ей сбросить звонок и шагнула к открытому окну, когда одна из створок кабинета отворилась, чуть не стукнув меня по носу, и капитан Шульц вышел наружу вместе со своим непосредственным начальником.
Анатоля Рина, статного пожилого мужчину с аккуратной проседью на уложенных волосах, я видела всего третий раз. Уважаемый представитель правящей элиты, он всегда был галантен, не забывал дружелюбно улыбаться и целовать дамам ручки. Вот и сейчас, облаченный в дорогущий твидовый костюм шоколадного оттенка, он сиял благодушием.
Госпожа Сотис! воскликнул Анатоль, заключая мою ладонь в свои ухоженные руки. Какой приятный сюрприз! Наш дорогой капитан уже рассказал мне о случившемся недоразумении, но вы прекрасно подходите на роль эксперта! Надеюсь, с доктором Красович все в порядке?
Я бросила подозрительный взгляд на Шульца, представляя, как всю дорогу от ворот и до кабинета этот безэмоциональный вояка слушал запрошенную обо мне информацию. Думаю, у него даже есть допуск до личных разговоров гражданских, чтобы не тратить время на такую глупость, как «личные границы».
Высказывать свое недовольство смысла не было, поэтому я улыбнулась господину Рину, старательно игнорируя хмурую физиономию капитана:
Уверена, она быстро вернется в строй!
Несомненно! пожилой джентльмен улыбнулся, жестом предлагая мне войти в кабинет. Как я понял, клятву о неразглашении вы уже произнесли, значит документы получили?
Мы проследовали в современный офис, мало подходящий человеку старой закалки, вроде Рина. Место слишком безликое, необремененное ни фотографиями, ни причудливыми статуэтками, что так любило старшее поколение. Только компьютер на прозрачном столе и сложенные аккуратной стопочкой бумаги.
Господин Рин галантно отодвинул кресло, предлагая мне сесть. Я повиновалась. Шульц со своими непроницаемыми очками остался за дверью.
Да, с делом я ознакомилась по дороге, я открыла сумку и достала распечатанные для удобства данные. «Профессор Константин Уилсон, наркотический деллирий» белая горячка в острой стадии
Верно, абсолютно верно! мужчина покачал головой. Наш дорогой профессор угодил в кошмар любого ученого отравился собственным же детищем! Ужасная трагедия
Я пробежала взглядом по документам, указала пальцем на пункты о требуемой консультации.
Доктор Красович должна была провести стандартную процедуру подтверждения недееспособности, верно? Господин Рин, я не совсем понимаю, почему Вы сразу не обратились в соответствующие органы
Мужчина скорбно кивнул, складывая руки в замок на худых ногах:
Ах, моя дорогая, если бы все было так просто, мы бы не беспокоили многоуважаемого доктора Красович! Видите ли, профессор Уилсон в нашем центре сродни божеству, человек владеющий невероятными знаниями, в том числе и секретными. Мы не имеем ни морального, ни законодательного права выпускать подобный кладезь за пределы ЦИААТ. Это навредит профессору в той же мере, что и нам.
А как же «клятва о неразглашении»?
Господин Рин вздохнул:
Вы не представляете, на какие ухищрение идут наши оппоненты, чтобы обойти этот закон! В любом случае, вы должны были понять, что работа больше формальная. Первичную и вторичную процедуру провели психиатры нашего центра Вы, как лицо частное, выступаете независимым аналитиком. Не переживайте, дорогая, все наши действия следуют протоколу, но думаю Вы и сами это знаете, Анатоль Рин кивнул на папку с документами в моих руках.
Я опустила листы, поглядела на генерального директора ЦИААТ и закусила губу. Оставалась масса вопросов о будущем профессора, а также о деталях его отравления, но играть в детектива не было никакого желания. Пусть разбираются сами.
Так и есть, Вы действуете согласно постановлению. Не вижу смысла дольше задерживать Вас, господин Рин. Я запросила копию договора у доктора Красович, мне нужно лишь подписать его и можем приступать к процедуре. Пациент в состоянии проходить диагностику?
Мужчина благосклонно улыбнулся и подал мне ручку. Стараясь быстрее покончить с тяжелым делом, для которого я была явно слишком зеленой, подписала бумаги и протянула ему второй экземпляр.
Уважаю Ваш профессионализм. Обычно эта черта не свойственна молодым людям, не сочтите за грубость!
Мы раскланялись в кабинете, и я вышла за дверь, где поджидал уже знакомый лаборант. Щуплый молодой человек выглядел еще более сконфуженно, чем при первой встрече, полушепотом предложил следовать за ним.
Мы практически дошли до лестницы, когда господин Рин окликнул меня:
Госпожа Сотис, мне важно, чтобы вы внимательно отнеслись к профессору. Понимаете, его состояние очень тяжелое, мания преследования растет с каждым часом. Весь наш центр был бы Вам крайне признательна, если бы Вы были добры к старику и не стали развеивать его иллюзий. Ни к чему ковырять открытую рану, не так ли?
Немного раздраженная просьбой, я постаралась переключиться на заботу руководителя о своем подчиненном и улыбнулась.
Непременно учту Ваше пожелание, господин Рин.
Мужчина галантно поклонился и скрылся за стеклянной дверью. Повисла тишина, нарушаемая цоканьем моих сапог и скрипом резиновой обуви лаборанта.
Мы спустились вниз, завернули внутрь и прошли к выходу в сад. Лаборант вел меня аккуратными каменными тропами, уже очищенными от снега. Людей на улице было крайне мало, лишь несколько лаборантов, которые пялились не хуже моего провожатого. Взгляд у местных казался крайне уставший и подозрительный, но для подобных закрытых лабораторий, особенно с учетом несчастья случившегося с профессором, их можно было понять.
Лаборант подвел меня к жутковатому металлическому кубу, единственному строению, не состоящему из стекла. Тонкая зеленая вспышка просканировала сетчатку его глаза и металлическая полость беззвучно спустилась под землю. Сразу за ней оказался лифт. На стеклянной панели горели неоном обозначения этажей. Лаборант неуклюже ткнул на самый нижний этаж, потом извинился и отменил выбор, поменял на один из этажей повыше. Его нервозность начинала всерьез раздражать.
А Вы близко знали профессора? наконец спросила я.
Парень дернулся и замер. Я увидела, как костяшки его пальцев белеют, сомкнутые в кулаках. Потом лаборант медленно выдохнул и дрожащим голосом буркнул что-то нечленораздельное. Прежде, чем я успела переспросить, лифт звякнул, возвещая о прибытии. Парень вытолкал меня наружу и практически «вручил» мужчине в военной форме.
Охранник велел продиктовать свои данные, задал несколько уточняющих вопросов и перепроверил полученную информацию. Компьютер утвердительно пискнул, подземная комната подсветилась зеленым. Игнорируя лаборанта, трущегося у дверей лифта, мужчина повторно проверил меня металлоискателем и провел инструктаж.
После того, как эта дверь закроется, у Вас будет тридцать минут на разговор с пациентом. Вставать с кресла воспрещается. Передавать пациенту любые предметы воспрещается. Брать что-либо у пациента
Благодарю, я знакома с процедурой диагностики, перебила я. С каждой секундой внутренний голос все громче твердил, что задерживаться не стоит.
Военный кивнул, вбил что-то на панели управления и дверь камеры отворилась. Внутри оказалась еще одна дверь, за которой, уронив голову на ладони и бормоча что-то себе под нос, сидел бывший руководитель научной группы ЦИААТ, профессор Константин Уилсон.
***
Помещение не отличалась оригинальностью: белые стены, пластиковая мебель и куча камер слежения. Если бы мне было дело до ЦИААТ, я бы определенно заметила, что комнату не вчера оборудовали под наблюдение, значит подобные инциденты уже случались. Но меня это не касалось, зато интересовала возможность поскорее вернуться и получить премию с выходным.
Прошло пятнадцать минут, а профессор так и не смог выйти на контакт. Я конспектировала его повадки, задавала надлежащие вопросы и все больше убеждалась в правильности диагноза.
Профессор
На очередной вопрос Константин ответил глухим бормотанием. Я пыталась улавливать смысл, но кроме повторяющегося «они там!» и «убьют!» ничего нельзя было понять. Я даже лица его разглядеть толком не могла, лишь свисающие со лба патлы и кончик седой бороды. Ничего необычного просто старик в бреду.
Я заканчивала конспектировать реакции, когда на блокнот упала бумажка, сложенная в малюсенький ком. Сначала я решила, что это какая-то соринка, случайно оказавшаяся в моих волосах, но после подняла глаза.
Продолжая бормотать чушь, профессор Уилсон выпрямился. Несмотря на возраст, его светло-голубые глаза горели неистово, источая вполне себе вменяемую осознанность. Он кивнул на мои бумаги.
Значит, записка! Я быстро оценила ситуацию, принимая во внимание запрет на передачу предметов. С одной стороны протокол ясен и с ним сложно спорить, а с другой это первое проявление сознания в пациенте. Недолго думая, я взяла бумажный комок и показала его камерам. Никакой реакции не последовало, в том числе и от профессора Уилсона, так что я развернула записку.
«Продолжайте задавать вопросы по бланку вслух. Нас слышат, но не видят. Камера на повторе на пять минут» пробежали по бумаге печатные буквы. Электронная бумага. Почти не отличается от обычной, но запоминает написанное и транслирует, как магазинная вывеска. Мы по ней в школе переписывались.
Я бросила быстрый взгляд на камеры, но спорить не решилась. Любопытство подстегивало подыграть пациенту.
Итак, профессор Уилсон сложно было не перейти на заговорщицкий шепот.
Достала планшет, стала писать свой вопрос в заметках.
«Что происходит?» быстро вывела я.
Профессор протянул руку, указывая не электронную бумагу. Сухие пальцы коснулись правого кончика и текст обновился.
«Единство находится под угрозой! Я занимался разработкой вакцины для замедления старения клеток. В процессе мы создали вирус, тормозящий старение, но уничтожающий иммунитет. Я должен был закрыть проект, понимая, насколько опасное оружие мы создали, но руководство не позволило»
Я подняла голову и сочувственно поглядела на профессора. Жаль, показалось, что он может быть в своем уме, но паранойя, как и предсказывал господин Рин, достигла критической точки.
Константин Уилсон стал бормотать чуть громче, изредка выкрикивая странные слова. В это же время он нетерпеливо указал на записку, велев читать дальше. По строчкам побежали слова.
«мне не оставили выбора, уйти равносильно самоубийству. Я отравил себя слабоядовитым веществом, что позволило первые две диагностики от центра не притворяться, а действительно демонстрировать помутнее рассудка. Вы моя последняя надежда!»
Пока я внимательно читала увлекательный рассказ, необычайно прыткий для старика Уилсон очутился возле меня. Я дернулась, но мужчина схватил меня за предплечье, второй рукой закрыл мне рот. Острая боль пронзила кожу. Я дернулась, но сумасшедший крепко держал меня на месте.
Любопытство в могилу сведет, вот уж правда! Я боялась пошевелиться, сбитая с толку и перепуганная. Этот ненормальный дернул мою руку вверх и показал крошечную ранку, что зеленой спиралькой светилась под кожей. Крови не было.
Чип выдохнула я, за что челюсть тут же сжали крепче.
Белесые глаза старика внимательно ожидали моих дальнейших действий.
Чип не отрава. Но это еще хуже, в чипе может быть как бред сумасшедшего, так и засекреченная информация, за которую меня на вертел натянет вся фракция!
Стараясь трястись чуть меньше, я прикрыла глаза. Уилсон понял, что орать я не собираюсь и отпустил мои несчастные скулы. Челюсть тут же заныла.
Следующий вопрос отшатнувшись подальше, бросила я.
Старик буркнул «вопрос-шмопрос-коровий нос» и указал на записку.
Чертова записка! Во что я вообще ввязалась?! Ну, Красович
«В чипе содержится вся информация, данные и имена по этому делу. Я приношу свои извинения за бесцеремонность, но ситуация обязывает. В Ваших руках единственный способ предотвратить массовое истребление наших сограждан, а также войну с Фирией. Отнесите эти данные фракции «Имин» и проследите, чтобы ее лично в руки получил президент Эдгар Нилиэн. Наше время выходит, я вынужден извиниться, так как не оставил Вам выбора: стоит Рину узнать о гражданской осведомленности, как Вас решено будет устранить, несмотря на Ваш выбор стороны в данном вопросе. Закончите свое заключение, а записки передайте мне, я их уничтожу. Выбраться Вам поможет Джон Лански, лаборант, что привел Вас сюда. Он помогает мне, но деталей не знает, так и должно оставаться. Повторюсь, от Вас зависят не только жизни соседнего мира, но и нашего собственного. Если мое изобретение останется не в тех руках, начнется вторая Межмировая война. Доберитесь до Эдгара Нилиана и будете в безопасности. Простите меня, Константин Уилсон!»